Она плохая мать?

Первая реакция Генри на возвращение Эммы оказалась неожиданной для обеих матерей: он подбежал, крепко обнял ее и громко рыдал все то время, пока она ответно обнимала его, гладила непослушные вихры и шептала слова утешения. Реджина вышла, не желая нарушать момент. Она с опаской ждала этой встречи, ведь Генри давно избегал разговоров о родной матери и всегда злился, стоило кому-то упомянуть Эмму в разговоре. Сегодня тот редкий случай, когда Реджина думает о том, как хорошо, что Генри походит на Чармингов: как и они, сын готов дать новый шанс, снова и снова, каждой из них. Уже через десять минут Генри становится отстраненным и холодным и, поужинав, сразу запирается в своей комнате, но Реджина ясно видит, что для окончательного примирения с матерью потребуется не очень много времени. И Реджина тихо шепчет Эмме после ужина, что Генри все это время снимал маленькую сестру для нее, и читает на измученном лице эмоции удивления, благодарности и надежды. — Он ждал меня, — говорит Эмма, и Реджине больно из-за того, сколько недоверия и изумления в этом вопросе. — Мы все тебя ждали, — замечает Реджина и морщится, потому что выглядит и чувствует себя слишком уязвимой, и тогда поспешно добавляет: — Ведь из твоего отца получился не ахти какой шериф. Хотя, надо признать, Снежка в должности мэра была еще более отвратительна. — Мама была мэром? — удивляется Эмма, но сразу понимающе кивает головой и затихает. Ее глаза невольно устремляются на лестницу. — Ева пока спит, — говорит Реджина, считав взгляд. — Так что, ты восстановишься в должности шерифа? — Назначишь выборы? — неопределенно отвечает Эмма. — Не придется. Дэвид просто исполнял твои обязанности. Как Снежка почти целый год исполняла мои. — Я… хорошо. Спасибо, Реджина. Обсудим это завтра? — Конечно. Не буду тебя торопить. Эмма, ты, наверное, сильно устала? — Я хочу побыть с Евой. И, может, покажешь какие-то из видео, которые снимал Генри? Что угодно? Эмма кажется все более неуверенной, и Реджине приходится подавлять желание обнять и утешить ее, не так, как это было у них раньше, а просто по-дружески, но из-за их общего прошлого и из-за затравленного вида Эммы сейчас нужно заставить себя избегать даже таких невинных прикосновений. Она приглашает Эмму в кабинет, и они смотрят на экране большого ноутбука видео с шестимесячной Евой, где та заставляла танцевать по потолку свои кубики. — У нее есть магия, — удивляется Эмма. — Сильная, как и у Робин, — подтверждает Реджина. — Иногда это даже выходит из-под контроля, завтра увидишь сама, когда мы попросим Генри продемонстрировать ролик с первого дня рождения Евы. Хотя Эмма кажется все более усталой, она наотрез отказывается лечь спать, и они вдвоем с Реджиной кормят и купают ребенка. Ева уже не так подозрительна, как днем, но все же не позволяет Эмме касаться себя и то и дело настороженно оглядывается на Реджину, чтобы получить заверение, что очередной новый человек, появившийся в ее короткой жизни, не представляет угрозы. — Мне не в чем спать, — сдвинув брови, говорит Эмма, когда, уложив дочь, они вдвоем заходят в спальню. — Я могу дать тебе пижаму, или… в чем обычно ты спишь? И Реджина слегка краснеет, поневоле вспоминая свой утренний визит с корзиной яблок много лет назад и Эмму в майке и трусиках на пороге комнаты. «Нельзя», — сразу одергивает она себя, а Эмма жует губу и вздыхает: — Лучше пижаму. Она переодевается в ванной, и Реджина уже под одеялом, когда Эмма тихо закрывает дверь и неуверенно замирает на месте. Они смотрят друг на друга, но, как и раньше сегодня, Эмма быстро отводит взгляд в сторону. Темно-синяя пижама заметно висит на ней, и Реджина прикусывает губу, чтобы удержаться от расспросов. — Ложись, — мягко говорит она. — Я приготовила тебе одеяло, а на стуле лежит еще плед, если вдруг замерзнешь. Эмма кивает и подходит к постели, осторожно, боком садясь. — Это странно, да? — с ироничным смешком говорит она. — Мы раньше ни разу не спали вместе, если не считать ту пьяную первую ночь, но тогда мы были голыми и… — Мы спали рядом в Неверленде, — недовольно перебивает ее Реджина. — Да, точно… Интересно, а тогда ты хотела меня трахнуть? Реджина неудачно давится слюной и кашляет, а Эмма грустно усмехается. — Извини. Я вечно ляпаю что-то… — Нет, тогда не хотела, — медленно отвечает Реджина. — В те дни я могла думать только о Генри. Ох, я ведь забыла включить посудомойку. Пойду на кухню. А ты спи. Она встает, а Эмма, подняв голову от подушки, смотрит на нее тревожно и виновато. — Можно, я оставлю ночник? — спрашивает она. — Тебе не помешает свет? Реджина кивает и, накинув пеньюар, выходит из комнаты. На кухне она наливает себе полстакана сидра и идет в кабинет. Она садится за стол и, отпив немного, опускает голову в ладони. — Реджина, — окликает ее появившаяся на пороге комнаты сестра. — Да, заходи, — машет рукой Реджина, и Зелина, пройдя в кабинет, вальяжно разваливается на диване. — Робин никак не хотела укладываться, — ворчит она. — Мне иногда кажется, характером она пошла в нашу матушку, не будь та к ночи помянута… А Эмма рассказала, где пропадала? И где теперь ее муженек? — Нет. И, мне кажется, еще не время ее расспрашивать, — предупреждает Реджина. — А если этот псих снова заявится сюда и начнет махать своим крюком? — мрачнеет сестра. — Я справлюсь. Как и в прошлый раз. — А если тебя не будет дома? Если меня не будет дома? — Бланш очень хорошо знает, что надо делать в таком случае. Думаешь, я не ждала его возвращения? В любой из дней до этого? Зелина кивает, но не выглядит убежденной. — Реджина, может тебе стоило все же расспросить обо всем Эмму и… — начинает она, но, получив предупреждающий взгляд сестры, только вздыхает. — Ладно, как знаешь, я пойду спать. И ты ложись, ладно? — Хорошо. На пороге комнаты Зелина оборачивается и, глядя куда-то в сторону, произносит: — Реджина, не позволяй Эмме снова сделать это с собой. Не позволяй ей… вить из тебя веревки. — Она этого не делала, Зелина. Сестра лишь грустно качает головой и повторяет: — Как знаешь.