Она плохая мать?

Реджина решает позвонить Вейлу сразу после обеда, подумав, что Эмма должна была успеть пройти обследование. С момента их разговора о медкомиссии прошла неделя; о том, что шериф Сторибрука готова вернуться к работе, Реджина узнала от Дэвида, а не от женщины, с которой буквально делила постель. Последние дни выдались непростыми: Ева капризничала каждую ночь из-за зубов, и успокоить ее удавалось только Реджине; Эмма каждый раз бесполезно стояла рядом и, кажется, злилась, но никаких устных претензий не заявляла и вообще словно затихла, стараясь избегать общения со всеми, кроме своих детей. Генри немного оттаял, но все еще не подпускал мать близко, и их общение сводилось к просмотру отснятых роликов с крошечной Евой, которые сын, впрочем, подробно комментировал. Между Зелиной и Эммой произошли пара стычек, о которых обе помалкивали (Реджина узнала от Бланш). Их неприязнь, возможно, уходила корнями в прошлое, но новое развитие получила, скорее всего, из-за Евы. Реджина сама не могла объяснить ее поведение: малышка охотно играла и с Генри, и с Чармингами, и с няней, и с Зелиной и Робин, но наотрез отказывалась оставаться наедине с Эммой. Она с изучающим интересом смотрела на родную мать, когда поблизости были Реджина или Генри, но сразу начинала хныкать, когда они уходили, а Эмма оставалась. Реджина думает, что восстановление в должности шерифа сможет помочь Эмме заново освоиться в городке, ведь за прошедшую после возвращения неделю она никуда не выходила, если не считать ежевечерние одинокие посиделки на бэк-ярде особняка. Конец апреля выдался прохладным, и Реджина каждый раз выносила на заднее крыльцо плед и, пару раз, кружку глинтвейна, на что Эмма отвечала лишь коротким кивком. Вейл отвечает на звонок мадам мэр сразу же, словно держал телефон в руках. — Сейчас, — делает он ударение на первом слове, — с шерифом все в порядке. — Значит, — уточняет Реджина, — она может начать работу уже завтра? — Послезавтра. Осталось дождаться результатов общего анализа крови и некоторых других… исследований. Еще я направил ее к Хопперу. — С ней… что-то не так? — Небольшой дефицит веса, а в целом все в норме, — равнодушно отвечает врач. — Просто… особые требования к ношению оружия… и все такое. Ну да. Именно так сама Реджина объясняла Эмме требование о медосмотре. — Спасибо, Виктор, — вежливо благодарит мадам мэр и откладывает в сторону телефон. Она не думает, что анализ крови или визит к психологу что-то прояснят. И все же в Реджине нарастает ощущение, что с Эммой творилось что-то неладное весь тот год, когда она была вдали от Сторибрука. Но что именно? И где все-таки Крюк? Эмма ни словом не обмолвилась о нем после возвращения. Чувство тревоги усиливалось, но Реджина пока избегала решающего объяснения и отговаривала от него Снежку. Может, Дэвид сумеет заново сблизиться с дочерью, когда они начнут работать вместе в участке? Пока им всем следует запастись терпением. Реджина задерживается на работе по причине затянувшегося совещания и возвращается сегодня домой позже обычного; дети еще на прогулке, а Генри на дополнительных занятиях, поэтому Эмма — единственная, кто ждет ее дома. Как ни странно, действительно ждет, хотя Реджина не сразу верит своим глазам, завидев ее в прихожей. Они обмениваются ничего не значащими фразами и вместе готовят обед; вечер проходит по накатанной схеме, пока Реджина, одевшись потеплее, не выходит с пледом на бэк-ярд. — Можно посидеть с тобой? — спрашивает она. — Это твой дом, — равнодушно отвечает Эмма, расправляя наброшенный плед, и Реджина примащивается рядом. — Дэвид сказал, ты собираешься выйти на работу. — Да. Я сегодня ездила в больницу. И к Арчи. — Отлично. Эмма, все в городе спрашивают о тебе… — Мама упоминала об этом… несколько раз. В наступившей тишине отчетливо слышно, как клацают от холода зубы мадам мэр. — Ты замерзла? — удивляется Эмма. Она придвигается ближе и набрасывает плед на них обеих, а потом приобнимает Реджину и притягивает к себе. — Если… ты не против, — напряженно говорит она. — Все в порядке, — врет Реджина и закрывает глаза, теснее прижимаясь к теплому боку бывшей любовницы. — Мы никогда не обнимались раньше, — замечает Эмма через пару минут тишины. — Никогда, — подтверждает Реджина. В самом деле, их страстные встречи происходили так быстро, они всегда так спешили… — И почти никогда не целовались, — продолжает Эмма. — Да, — вздыхает виновато Реджина. Она чувствует на себе взгляд, но почему-то боится открыть глаза. — Как мило, — говорит через открытую дверь Зелина. — Ну что, родители, вы сами будете купать Еву или поручите это нам с Генри? — Сами, — дружно отвечают они и спешат к дочери.