Она плохая мать?

4.1. — Она пьет. — Кто пьет? И что? Зелина, я готовлюсь к отчетному собранию, так что если это не что-то важное… — Эмма пьет. Виски. Без льда. С тех пор, как вернулась. — Может, ей кто-то повстречался в городе? — беспокоится Реджина. — У меня есть хотя бы полчаса? — Минут через десять будет совершенно неважно, когда ты вернешься, — фыркает сестра. Реджина чертыхается и, предупредив секретаря, переносится домой. Эмма глушит виски на кухне, как и сказала сестра, и выглядит, несмотря на новую отглаженную одежду, потрепанно: ее тусклые волосы (где те локоны, которые так нравились мадам мэр?) висят по бокам лица неопрятными лохмами, рукава синей толстовки небрежно засучены, обнажая усеянные мелкими царапинками запястья, а штанины джинсов снизу заляпаны грязью. — Где твой автомобиль? Сломался? — решает начать с простого вопроса Реджина. — Хм… все машины ломаются, — заплетающимся языком говорит Эмма, и теперь становится ясно, что она гораздо пьянее, чем вначале показалось мадам мэр. — Наверное, стоило поменять аккумулятор, как советовал Дэвид, — замечает Реджина и достает турку. Она решает отобрать у Эммы виски и напоить ее кофе. — Да… Он понимает, что надо делать… Вы все понимаете, правда? — усмехается Эмма. — Вам бы книжки писать… поучительные, для «чайников». Как заботиться об автомобиле… или о ребенке… как правильно жить… особенно тебе, да, Реджина? — Если ты так считаешь, — сухо отвечает мадам мэр и, подойдя к столу, решительно забирает бутылку и на четверть полный стакан. — Если проклясть целый город со всеми жителями на двадцать восемь лет — это, по-твоему, жить правильно… — Нет, — перебивает Эмма. — Такую книжку лучше назвать «Как правильно и изощренно мстить». — Она бы плохо продавалась, — качает головой Реджина и снимает турку с плиты первый раз. — Потому что мое проклятие развеялось по ветру, как соломенный домик, стоило за него взяться десятилетнему мальчику и не очень-то сообразительной охотнице за головами. — Ты невысокого мнения о ней, — замечает Эмма и подпирает голову руками. — Что, даже не отругаешь? Это был коллекционный виски из твоих запасов, так-то. — Отругаю еще, — предупреждает Реджина. — Где ты была? — У Арчи… У Вейла… «У Бабушки». — Что-то случилось? Эмма неопределенно жмет плечами. — Что может здесь случиться? Я имею в виду, если не считать моменты, когда на город нападают огры или спятившие сказочные злодеи… — Я спрашивала о тебе. О твоих делах, — спокойно поясняет Реджина и снимает кофе с поднявшейся пенкой в третий, последний раз. — Мои дела в полном порядке… А мне обязательно это пить? — кривится Эмма, когда перед ней оказывается чашка дымящегося напитка. — Я же протрезвею. Реджина многозначительно молчит, и под ее пристальным взглядом Эмма все-таки выпивает кофе. — Я пойду, наверное, — вздыхает она. — Скоро ведь Ева проснется… — Она не выносит запах алкоголя, — предупреждает Реджина. — Однажды Вейл пришел в халате, на котором было пятно от спирта, и… в общем, после того спонтанного возгорания волос на его голове заметно поубавилось. — Моя девочка! — гордо кивает Эмма. — Иди и отдохни, — советует хозяйка дома. — Завтра же на работу. Если только… Ты ведь прошла медосмотр? — Да, — подтверждает Эмма и заметно мрачнеет. Она поворачивается к двери и сталкивается с входящей на кухню Зелиной. — Доносчица! — шипит Эмма ей в лицо. — Алкоголичка! — парирует ведьма. — Заводчица обезьян! — не успокаивается шериф. — Инкубатор! — презрительно фыркает Зелина. — Хватит! — решительно обрывает Реджина. — Я не потерплю, чтобы в моем доме собачились моя сестра и моя… и мой шериф. — Шериф моей сестры, — церемонно кивает Зелина, и Эмма выходит молча, оставляя за спиной руку с оттопыренным средним пальцем. — Какая грубиянка, — качает головой Зелина, когда за шерифом закрывается дверь. — И почему ты на нее так запала, сестренка, а? — Ох, помолчи… Твой выбор сексуальных партнеров ведь тоже отнюдь не безупречен. — Что же… по крайней мере, у нас получаются красивые детки! — не унывает Зелина. — Ладно… мне все еще надо готовиться к собранию. Спрячь тут пока получше алкоголь, хорошо?..