Она плохая мать?

— Я не должна была так поступать, — говорит Реджина. Хотя эта тихая, полная сожаления реплика ни к кому конкретно не обращена, и Снежка, и Зелина считают нужным ответить. — Рано или поздно Эмма бы все равно узнала. И отреагировала бы примерно так же, — замечает Зелина. — Ей в любом случае потребовалось бы время на принятие. — Мы с Дэвидом сразу поддержали тебя, когда ты решила удочерить Еву, — произносит Снежка. — Это было необходимо; я и сейчас верю в это. Что касается вашей ссоры с Эммой… Прошло два дня, и я очень надеюсь, что на этот раз ей не потребуется целый год, чтобы вернуться к своим детям. — Я ударила ее, Снежка, — больным голосом признается Реджина. — И выгнала из дома… Кто угодно другой мог бы, попсиховав пару часов, вернуться и продолжить выяснять отношения, но Эмма… Она беглец, и в своей жизни уже лишалась дома так часто и так несправедливо… — А я вот никакой несправедливости не вижу, — ворчит Зелина. — Она обвинила тебя в ужасных вещах. Напротив, ты поступила в кои-то веки адекватно. Если бы ты не ударила Эмму, это сделала бы я. Причем врезала бы ей так, что она уже никуда бы удрать не сумела… Снежка и Дэвид с опаской косятся на нее, а Реджина печально качает головой. — Это ведь Эмма, — произносит она, как будто два слога имени могут все объяснить собравшимся. — Эмма… Ребенок, у которого никогда не было дома. От которого все отказывались, и никто не любил. Где и как, по-вашему, она могла научиться нормальным отношениям? Я смогла узнать, как любить и заботиться о другом человеке, только благодаря сыну. И, боюсь, Эмма начала этому учиться тоже только тогда, когда в ее жизни появился Генри. — У нее было достаточно времени, Реджина, — сумрачно замечает Дэвид. — Она давно не ребенок, который, увы, по вине всех нас, вырос в жутких условиях. Мы со Снежкой и Генри отдавали ей всю свою любовь, и весь Сторибрук принял и чествовал ее как Спасителя. Никто не хотел, чтобы она оставляла своих детей и куда-то сбегала. Никто и не ожидал, что она может так поступить. — Она вернется, — быстро произносит Снежка. — Вот увидите, это произойдет очень скоро. И, как бы то ни было, Реджина, мы ни в чем не виним тебя. И было бы хорошо, чтобы ты себя не винила тоже. Даже если у вас и случилась эта ссора, где вы в запале наговорили друг другу лишнего… Эмма — та, кто создала эту ситуацию. — Мы виноваты в ней обе, — качает головой Реджина. — Мне не следовало даже смотреть на вашу дочь… по крайней мере, не после того, как она стала женой пирата. — Ну, что ты такое говоришь, Реджина? — устало замечает Снежка. — Мы все прекрасно знаем по своему опыту, что сердцу не прикажешь. Реджина и хотела бы возразить что-то, но не может. Вместо этого она вспоминает, как еще совсем недавно Эмма целовала ее на пороге дома Чармингов, и как глупое сердце трепыхалось, пока Реджина принимала легкие, как пушинки, поцелуи шерифа. В холле раздаются звонкие детские голоса и добродушное ворчание Генри, выводившего своих сестер и дядю на прогулку. Нил, громко стуча подметками, вбегает в гостиную первый и сразу оказывается на руках Дэвида; Ева, смешно семеня, устремляется туда же, обнажая в улыбке все имеющиеся в наличии зубы, как и всегда, при виде любимого деда. Робин устраивается на диване рядом с матерью, но взглядом то и дело находит глаза маленького принца. — Ева наколдовала павлиньи хвосты гусям миссис Пибоди, а Робин и Нил целовались каждый раз, когда я отворачивался! — громко жалуется Генри. — Не пойду больше с ними гулять: даже у карапузов есть магические способности, да и личная жизнь куда насыщеннее моей. — С гусями я разберусь, а насчет остального, вам с Джен давно пора помириться, — говорит Реджина. — Ну уж нет, — бормочет Генри. — Она ведь нравилась Эмме. Лучше я найду кого-то, кто ей точно не понравится! — Боюсь, она не привередлива и одобрит любой твой выбор, сынок, — замечает мадам мэр. — А вот найти девушку, к воспитанию и манерам которой не будет претензий у меня… — Это почти невозможно, — угрюмо кивает Генри. — Я помню. Ладно. Пойду-ка позвоню Дженни. Тем более, возвращения Эммы все равно ждать не приходится. — Она обязательно вернется, — вмешивается Снежка. — Ага. А потом опять убежит, — отмахивается подросток. И эта его реплика остается без ответа. Кто-то звонит в дверной колокольчик; Реджина в волнении торопится открыть. Может, это Эмма? Но на пороге незнакомый молодой человек в красной форменной куртке с золоченым значком. — Добрый день! Мисс Миллс? — вежливо произносит он, и Реджина настороженно кивает. — Курьерская доставка. Распишитесь, пожалуйста, в этом уведомлении. Отправитель письма — адвокатская контора «Гаррисон и партнеры», — незнаком Реджине, и она торопливо вскрывает конверт, едва захлопнув дверь. В нем два листка печатного текста, и в подписи значится «представитель миссис Э. Джонс — младший партнер М. Дж. Стоун», но в первую очередь внимание Реджины выхватывает заголовок, напечатанный болезненно крупным шрифтом: «Заявление о признании недействительным акта удочерения и восстановлении родительских прав».