Она плохая мать?

Когда, патрулируя улицы, шериф впервые заметила темно-коричневый джип возле сто восьмого дома на Миффлин-стрит, она подумала, что, возможно, это социальные работники приехали с проверкой. Но разве они не ездили обычно на седанах? Вернувшись в участок, Эмма пробила номер по базе. Энн Браун. Тридцать пять лет. В Сторибрук приехала два месяца назад по рекомендации, ну надо же, Августа Бута… Работает в ночном баре. Похоже, Зелина не сдается, несмотря на то, что сестра явно обозначила свою незаинтересованность? Но Эмма увидела джип на том же месте и на следующий день, и через два дня, и через неделю… Похоже, мисс Браун не из тех, кто годами пытается понять, что ему нужно. Эмма нашла фотографии девушки в социальных сетях. Симпатичная, даже очень. Красивая улыбка. Не такая красивая, как у Реджины, конечно, но… А ведь сама Эмма долго была не в курсе, что Реджину в принципе могут привлекать женщины. Если бы она знала раньше… Если бы понимала до той вечеринки у Руби, что постоянное игривое поддразнивание, которое всегда проскальзывало между ними, могло быть намеком на определенные возможности… Но ведь это все равно ничего бы не изменило, верно? Реджина ведь не случайно перешла к активному флирту только после того, как Эмма стала женой пирата: так она не рисковала быть вовлеченной во что-то более серьезное, чем будоражащая нервы интрижка с дочерью заклятого врага. Получив в конце недели от мадам мэр список продуктов, Эмма как всегда направилась в магазин, гадая, кому это больше нужно: Реджине или ей самой? Без сомнений, Реджина могла бы съездить за покупками сама или поручить это Зелине, но она сохранила эту обязанность за Эммой, и было стыдно осознавать, что это не настоящая потребность, а лишь желание показать, что в тебе и твоих услугах все еще нуждаются. Коричневого джипа на улице видно не было; выгрузив продукты на столешницу, Эмма попросила хозяйку дома о разговоре. — Мне позвонили из органа опеки, — начала она без предисловий. — Хотят послезавтра встретиться со мной для еще одной неофициальной беседы. Реджина кивнула, становясь очень серьезной. — Эмма, не думай, что они обойдут стороной вопрос, где ты была целый год после рождения Евы, — сказала она. — Что ты им скажешь? — Правду, наверное, — опустив голову, ответила Эмма. — И… какая это правда? — осторожно спросила мадам мэр. Шериф молчала; по ее лицу пробежали эмоции стыда, сожаления и сомнения. — Эмма, — попросила Реджина, — мы не можем больше обходить этот вопрос. Понимаешь? Не можем. Я была терпелива, я ждала и боялась давить на тебя, но… — Хорошо, — решилась Эмма. — Я расскажу. Хотя бы для того, чтобы ты смогла оценить, как этот рассказ может быть воспринят со стороны. Реджина молчала, вся превратившись в слух, лишь сделала быстрый жест рукой, очевидно, накладывая заклятие на дверь кухни, чтобы никто не помешал разговору. Эмма несколько раз открыла и закрыла рот, но это не было смешно. — Я… я не помню. — Что? — сразу недоверчиво переспросила Реджина. — Ты издеваешься, да? — Это правда! — подскочила со своего места Эмма. — Если не веришь, то можешь поговорить с Руби, которая забрала меня из портлендской больницы для бездомных, или с Арчи, который все это время пытается расшевелить мою память, только один черт, даже гипноз не помогает, или с Вейлом, который делал мне МРТ… Я действительно не помню этот год, Реджина! — Подожди, — остановила ее мадам мэр. — Руби что-то знала? Она привезла тебя в Сторибрук и ничего не сказала ни мне, ни Снежке? — Да. Я ее попросила. И, знаешь ли, ее вторая сущность совсем не болтлива… Да и рассказать ей было особо нечего. — Но почему она? Вздохнув, Эмма решила рассказать все по порядку. — Ладно. Меня нашли без сознания и сильно пораненной в какой-то подворотне Портленда. Денег и документов у меня не было, так что я оказалась в больнице для бездомных. И я не помнила тогда вообще ничего. Абсолютно ничего, Реджина! Даже свое имя… Перерыв все карманы, медики нашли у меня карточку с телефоном. Это был телефон Руби, как ты догадываешься. Она поняла по описанию, что это я, и сразу приехала. Поскольку я не имела страховки, а мест в больнице мало, меня тут же отпустили с ней. И я пошла и села в машину Руби, не имея понятия, ни кто она, ни куда мы направляемся. Но интуитивно я чувствовала, что она не обидит меня. Мы ехали около двух часов, кажется, я задремала… А потом мы пересекли границу Сторибрука, и я вспомнила, кто я, вспомнила о Генри и о родителях, о тебе и о ребенке, которого даже не успела назвать! Я вспомнила все и сразу сказала Руби отвезти меня к моей малышке, и спросила, сколько меня не было в городе. И когда она ответила, что меня не было больше года… О Господи, Реджина, я чуть не рехнулась тогда… Конечно при условии, что этого не случилось раньше… Меня не было с моей семьей целый год?! Руби остановила машину возле твоего дома, и я поняла, что малышка живет у тебя, и побежала к особняку, и, боже, моя дочь, имени которой я даже тогда не знала, в ползунках и вязаных носочках уверенно шагала по паркету, и я дернулась было к ней, но она испугалась, и… ну ты в курсе, что произошло потом… — Ох, Эмма, — только и смогла произнести Реджина. — Но почему ты раньше ничего не рассказывала? Ты ведь понимаешь, что едва ли отсутствовала этот год по своей вине? Эти следы на твоем теле… Это ведь не была авария? — Вейл сказал, что эти травмы могли быть вызваны и каким-то механическим воздействием, но, с другой стороны, некоторые внутренние повреждения, скорее всего, появились в результате… ох, черт, — Эмма закашлялась и не смогла больше говорить. Реджина налила воду из графина и протянула ей стакан. Благодарно кивнув, Эмма немного отпила и поставила его на столешницу. Черт, а руки-то дрожат… — Эмма, — с отчаянием снова спросила Реджина, — ну почему ты никому ничего не говорила? Генри был так обижен, и родители не знали, что и думать… И я через день отклоняла петиции ярых поборников семьи с требованием переизбрать шерифа… А ты… все это время… может, тебя где-то насильно удерживали и… ох… — Я молчала, — блеснув глазами, сказала Эмма, — чтобы на меня не смотрели так, как ты смотришь сейчас. С жалостью. Уж лучше презрение или холод… Но жалость… Спаситель, которая не смогла спасти саму себя… Это просто унизительно, Реджина. — Глупая, — с сожалением покачала головой Реджина, — какая же ты глупая… Какое-то время они молчали, потом хозяйка особняка неуверенно спросила: — Это мог быть Крюк? Он… кажется, он очень любил тебя и был готов простить… Я не думала, что он мог… Ох… — Я не помню, Реджина… Последние мои воспоминания — как ты приходишь в больницу, и я истерю и оскорбляю тебя, и еще потом ненадолго заглядывают родители и говорят что-то о надежде и искуплении… а потом сразу портлендская больница. — Крюк говорил с тобой об отъезде? Ты помнишь что-то о корабле? — Нет… почему ты? Не помню… Я не помню, как покинула Сторибрук, Реджина, и, честно признаться, иногда мне кажется, что моя память специально блокирует это, и потому терапия Арчи не помогает… Что, если я и правда испугалась и сбежала из города? Что, если это был мой выбор, и я просто спокойно жила где-то весь год, бросив своих детей на тебя… и выжидая что-то? Что, если мы с Крюком сразу расстались, и я просто опустилась на дно, и со мной случилось то, что случилось? Ведь до того, как я узнала Генри и… всех остальных, я была ужасным человеком. Может, я снова вернулась к прошлому? Это все словно разрывает меня изнутри, Реджина, а те номера, которые я откалываю с тех пор, как я вернулась в город… они только укрепляют это ощущение… — Эмма, — вздохнула мадам мэр, — ты должна послушать меня. Рано или поздно мы все узнаем. Я не думаю, что твои догадки верны, но даже если все окажется так, как в самых плохих твоих предположениях… ты все равно нужна Еве. И Генри тоже. Я поговорю с ним. И он простит, как всегда прощает нас. Потому что мы семья, Эмма, и ничто этого не изменит. — А ты? — застенчиво спросила Эмма. — А тебе я нужна?.. Реджина еле заметно улыбнулась и ответила мягко и сдержанно: — Разумеется, нужна. Город не может обойтись без шерифа. И потом, никто, кроме тебя, не в силах запомнить, какой творожок нравится Еве. — Обещаю, что теперь служба доставки будет работать без перебоев, — с шутливой серьезностью произнесла Эмма, и Реджина кивнула. Обе понимали, что это не только о доставке продуктов, но и о тех нескольких днях, когда Эммы не было в городе, и после которых случились адвокат, медиатор и орган опеки. После недолгого молчания, когда они только смущенно смотрели друг на друга, Реджина энергично тряхнула головой и сказала: — Я не знаю, как чиновники воспримут твою историю, но скажу так: с ней у тебя есть хоть какие-то шансы, а без нее — никаких. Нам нужны справки от Вейла и из больницы Портленда, выписки из сеансов терапии с Арчи и показания Руби. Займись этим завтра же. И, возможно, беседа будет сразу с нами двоими. Мне тоже позвонили и предупредили о встрече, которая состоится через день. — Хорошо. Я смотаюсь завтра в Портленд и сейчас же позвоню Вейлу и Арчи, а также Руби, чтобы они все подготовили. — Отлично. Реджина сняла заклятие, и сразу стали слышны звуки внешнего мира: смех Евы и Робин, ворчание Зелины, веселое чириканье и… шум паркующегося автомобиля. Они одновременно обернулись в сторону окна. Темно-коричневый джип загородил собой весь проезд; на контрасте выпрыгивающая из него белокурая девушка казалась совсем миниатюрной. — Я выйду через заднюю дверь… То есть я понимаю, что нам придется познакомиться, но сейчас я просто эмоционально опустошена, извини, — пробормотала Эмма и сбежала прежде, чем Реджина успела что-то ответить.

***

Сегодня воскресенье, значит, встреча с социальными работниками состоится завтра утром. Собрать все документы за выходной день было непросто, но она справилась. Теперь можно заняться другими, не менее важными вещами. Август пока не отвечал ни на звонки, ни на электронные сообщения. Значит, проверку владелицы джипа шоколадного цвета придется провести старым проверенным способом. Хорошо, что однажды приобретенные навыки всегда остаются с нами, хотим мы этого или нет. Оглядевшись, Эмма вторым же метко брошенным камушком разбивает фонарь и в наступивших потемках быстро отмыкает замок. Никаких папок, книг, документов, фотографий… Идеальный порядок… Черт, уже тревожно… Может, мисс Браун — маньяк? Ах, нет, это ведь старалась Зелина — маньяк чистоты. Ага, бинго! Ноутбук. Все должно быть там… Что, даже никакого пароля? Текстовый редактор, открыть недавние документы… Что? Что?.. О, черт… Нужно немедленно поговорить с Реджиной!