Жёлто-рыжая осень

      — Ом-м…       Этот звук, наверное, я знала ещё до своего рождения.       Я не знаю, как это возможно — но это, похоже, так…       — Ом-м…       С этим звуком, быть может, я появилась на свет.       Кто или что было источником этого звука — я не помню, да и так ли это важно?       — Ом-м…       Порой мне кажется, что я сама — этот звук. Правда ведь?       Или всё-таки нет?       Я — что-то большее, чем звук?       Может звук охранять и защищать?       Разумеется, люди называют это заклятиями.       Может звук дарить радость и воодушевление?       Конечно, люди называют это музыкой.       Может звук осознать себя и однажды увидеть вокруг себя эту приветливую местность, этот уютный храм, эти поколения девушек, что служили в храме — каждую из которых так хотелось оградить от всего того, с чем они сталкивались в своей нелёгкой борьбе?       Не думаю…       Так или иначе, вот она — я, сижу здесь и наблюдаю за теми, кто здесь ходит туда-сюда. Бывает, что люди приходят с добрыми помыслами, они порой даже жертвуют храму деньги, на которые живёт моя нынешняя подопечная. Есть и те, кто пытается выглядеть так же, но в глубине души я вижу у них недобрые мысли: они здесь лишь для того, чтобы обмануть, воспользоваться, получить выгоду. И когда им удаётся обвести вокруг пальца ту, кого я должна защищать, она начинает грустить, лёжа в главной комнате храма в одиночестве. Бывало, что некоторые из гостей расстраивали её так, что она готова была заплакать — и тогда я мечтала лишь об одном: найти того, кто сделал это, и пусть перевернуть весь мир, но дать ему понять, что я не позволю так поступать с ней. Впрочем, наконец, в последнее время сюда часто приходят и те, кто не скрывает свою истинную сущность — и хоть я и всё равно должна защищать храм от таких гостей, кажется, нынешней мико с ними приятно проводить время.       Не потому ли она так мало занимается храмом?       Впрочем, такие слова, наверное, были бы обидными для неё. Как я вообще позволила себе такое сказать?..       Да, эту странную мико зовут Рейму. Она так не похожа на своих предшественниц…       Главное, что она рада такой компании, она чувствует себя принадлежащей этому месту, а значит, готова защищать этот мир так же, как я — этот небольшой, но невероятно уютный храм. Она спокойна, а вместе с ней спокойна и я.       Я всё время думаю о ней: она — единственная опора этого храма, она — единственная, что связывает наш мир и тот, в котором живёт она сама, она — единственная, благодаря кому я здесь.       Разумеется, не она одна была моей подопечной. Я помню Аюми Цутимикадо, с которой всё и началось, которая первой ушла от семьи в горы, но передумав становиться отшельницей, основала здесь этот храм и стала его первой жрицей, приняв фамилию Хакурей. Следом были и другие: Миюки, Риэ, Микако, Аки, Кикуко, Саюри, Нацуми, Хитоми, Аой, Сайю… Ох, и правда, неужели я помню всех?       Да, Сайю была первая, рождённая уже после того, как на жриц этого храма взвалили обязанность хранить границу только что появившегося Генсокё. И кому можно было поручить эту работу, если не сумевшим сконцентрировать свою силу в могущественный артефакт — сферы инь-ян, — и научившимся ею удивительно точно управлять потомкам клана Цутимикадо, великих мастеров барьеров, что были способны пленить саму Тамамо-но Маэ?       Ох, кстати, насчёт Тамамо-сан. Разумеется, я никому не скажу, но… Некоторое время спустя я вновь почувствовала этот запах, рассеянный около барьера, и тогда я, пожалуй, в первый раз испугалась — неужели круг замкнулся, и Аой или Сайю вновь придётся вступить в тяжёлую битву с ней? Даже сама Якумо-сан, покровительствующая жрицам храма Хакурей с момента основания барьера, с каждым своим визитом приносила этот запах вновь.       Однако всё оказалось гораздо проще. Все эти годы я жила в страхе, но та, кто была похожа на Тамамо-сан, показалась здесь лишь спустя более сотни лет с основания барьера, когда сменилось ещё два поколения жриц. И не с целью объявить очередную битву — а с целью, как бы это смешно не звучало, «отпраздновать настоящее окончание инцидента с похищенной весной»: именно так выразилась её хозяйка, которой, к моему величайшему удивлению и оказалась Якумо-сан — та самая, которая ещё тогда вместе с Аой устанавливала барьер. Это успокоило меня, и тогда я почти возликовала — неужели и правда потомки двух издревле враждующих родов, Цутимикадо и Тамамо, наконец-то решили помириться?..       Как бы я хотела к ним тогда присоединиться!       Но…       Я не могла.       Я, всю свою жизнь держащая под своей защитой этот храм, никогда не пыталась говорить с его обитательницей. Ни с первой, ни со второй, ни с двенадцатой…       Охранять храм без надежды даже на капельку личной благодарности — это тяжёлая судьба комаину. Да, нас почитают как духов, защищающих храм, но никогда не говорят с нами, как с личностями. Да, мы не настолько разобщены, как люди, я — как бы это сказать, — в некотором роде одно целое с другими комаину, с теми, что охраняют другие храмы — например, совсем недавно возникший храм на горе недалеко отсюда. И быть может, благодарят нас тоже всех как одну, но…       Но почему-то мне хотелось благодарности лично для себя.       Правда, почему я такая странная?..       …И вот жизни двенадцати жриц пронеслись мимо меня, и ни одна из них не заметила моих усилий.       Но тринадцатая из них — особый случай. Я охраняла каждую из них от рождения до того момента, когда она передавала свои обязанности следующей в роду. Однако я не смогла в последний момент уберечь одиннадцатую — её сердце поглотила зависть, и она погибла вдали от храма от рук могущественного цветочного ёкая. Двенадцатую привела Якумо-сан — и тогда жизнь храма начала меняться…       Меняться так, что я сама перестала что-либо понимать. Привычный уклад вещей, что длился столетиями, начал переворачиваться с ног на голову.       Когда новая жрица привела в храм пусть ослабленную, с запечатанными силами, но всё равно страшную и опасную ёкайку — мне оставалось только стоять в сторонке, удивлённо открыв рот, и думать: что вообще происходит? Как так, ведь храм — это оплот обороны от тех ёкаев, что вредят людям? И привести подобного ёкая сюда — это почти что осквернить храм? И это делает не кто иная, как жрица этого храма? Да ещё и её дочь тут же умудрилась подружиться с этой ёкайкой тогда, ещё не зная, что та станет убийцей её собственной матери…       Мне не хватило и десятка лет, чтобы это осознать, и лишь я как-то свыклась с этой мыслью, как эта до того маленькая девочка, ставшая тринадцатой жрицей, начала водить в храм ёкаев в ужасающих даже меня масштабах. Кого я только не видела! Феи, тенгу, каппы, óни, вампиры, сатори, цутигумо, хасихиме, бакенеко, дзигокугарасу, ямабико, фунаюреи, каси, кролики и привидения — честное слово, хоть прямо сейчас открывай «Парад сотни демонов» и отмечай, кто уже приходил, а кого ещё пока что не было. Я, честно, была шокирована.       Но…       Но именно тогда я догадалась, что возможно, зациклившись на том, что было мне привычно, я действительно перестала понимать тех, кого мне было доверено охранять.       Уже тогда, глядя на эти весёлые компании ужасающе сильных, но совершенно не враждебных к моей подопечной ёкаев, я понимала, что нечто очень важное ускользает от меня. Я вступила в мучительную фазу поисков. Те спокойные годы, когда я делала то, что должна, безвозвратно ушли. Те времена, когда мы вместе с каждой и единственной мико противостояли миру демонов, сменились чем-то новым, непонятным, но таким манящим…       Наверное, я сама стала завидовать тринадцатой мико этого храма — Рейму.       Как я, верная и преданная комаину, могла до такого опуститься?..       Я боялась себе в этом признаться. Но каждый раз, когда я видела её, весело болтающую о том о сём с одной из своих многочисленных подруг, ведьмой в чёрном по имени Мариса, — она настолько часто наносит визиты сюда, что я её знаю чуть ли не так же хорошо, как Рейму, — я лишь незримо стояла рядом, давилась своими некстати лезущими в рот кончиками волос вперемешку с непонятно откуда взявшимися слезами и отчаянно твердила себе: «Я рада всего лишь находиться тут рядом с тобой, Рейму». Когда Рейму, без сил после очередного вечера, проведённого вместе со своими друзьями-людьми и ёкаями, упав посреди главной комнаты и даже не потрудившись доползти до котацу, безмятежно засыпала — я осторожно, чтобы не потревожить её сон, устраивалась поблизости, не понимая, от чего же я больше хочу её защитить: от демонов и монстров, коими полнится Генсокё — или от её друзей, которыми эти демоны и являются? Когда она в очередной раз скрывается в храме, зажигает лампы, и весь вечер оттуда доносятся весёлые голоса — я лишь брожу вокруг, пытаясь убедить себя, что если жрице моего храма это нравится — значит, всё идёт как надо, и мне не о чем беспокоиться.       Но рано или поздно эти голоса стихают, свет гаснет, и моя подопечная устраивается спать — как и десятки её нынешних гостей. Генсокё укутывается в густую ночную темноту, по небосклону начинает карабкаться золотистая луна, и лишь одна я остаюсь на страже этого храма. Я обязана это делать — такова моя сущность, тем более, что не все ёкаи — друзья Рейму.       И в эти лунные ночи — зимой ли, летом, в дождь или снег, — я невидимой тенью гуляю в окрестностях храма. И стоит мне лишь на минуту забыть о том, чтобы отгонять неразумных, но недружелюбных лесных ёкаев и прочую мелочь вроде расплодившихся в окрестностях юккурей, как на меня словно волнами накатывает странное, неимоверно тяжёлое чувство, от которого хочется выбраться на площадку перед храмом, выпрямиться во весь рост и что есть мочи завыть так, чтобы даже той самой луне это было слышно.       По-моему, люди называют это одиночеством.       …Да хотя что я. Я справляюсь. Главное, что храм в безопасности.       Я, как настоящая защитница, должна быть незаметной и непредсказуемой для врага, но… Но я не могу ничего поделать с собой, и порой мне очень хочется появиться среди всех этих посетителей храма, болтать и веселиться вместе с ними, сказать: вот она, я! Ребята, я с вами! Я такая же, как вы! Да, я отличаюсь от вас, но ведь каждый из нас по-своему уникален; а раз вы друзья Рейму, то это нас и должно объединять.       Опять. Ну вот правда, что это я. Очевидно, мне хотелось признания лишь от одного человека из всей этой пёстрой компании.       Мне хотелось чтобы Рейму меня тоже признала.       Какая же я всё-таки плохая комаину!       …Недавно я нашла у Рейму книжку с картинками. Ну, как нашла: моя подопечная просто заснула с ней на террасе, и я решила узнать, что же привлекло её внимание. Я, оказывается, умею читать: на самой книжке было написано несколько странных слов и словосочетаний, навроде «Цубаса», или «Книга героинь», или «Гадание по созвездиям кошки», или «Собственность Мейлин, вернуть в Особняк Алой Дьяволицы». Мне очень понравилась та девочка, что была там изображена, и я решила стать немного похожей на неё… Ну, мне просто так хотелось. Хотя… Хотя, кого я обманываю: очевидно же, мне просто казалось, что если Рейму она тоже нравится, то если я буду походить на неё, может, она и меня заметит?..       Но, скажем так, помощь пришла оттуда, откуда я не ждала.       Однажды передо мной возникла женщина в оранжево-зелёном платье и странной шапочке. Она держалась с достоинством, и я почувствовала силу ками, исходящую от неё. Но ками или не ками, я должна защищать храм, ведь правильно?       Она обратилась прямо ко мне — вероятно, по какой-то причине она могла меня видеть, — и спросила: готова ли я отдать силу своего сезона ради того, чтобы открыть дверь к своей мечте. Я не поняла, о чём она, и думала только, как я буду защищаться; но когда она сказала, что Якумо-сан — её подруга и они вместе создали Генсокё, я, кажется, начала что-то такое вспоминать и почему-то прониклась к ней доверием. Это сейчас я понимаю, что я поступила, наверное, не так, как должна была бы вести себя хорошая комаину — я ведь почуяла в ней врага, — но тогда мне так хотелось добиться своего…       Однако это чуть не стоило мне, не знаю, жизни?       Получив моё согласие, та женщина ушла, ничего не сказав; и поначалу я подумала было, что это всё какая-то странная игра, и даже на время забыла о ней. И то, как меня вскоре стала переполнять магическая сила, всё более затуманивая мой разум — тогда я не отдавала себе в этом отчёт, — я не связала с ней. И…       И кажется, я получила возможность воплощаться в мире людей. Быть не просто незримым для них духом каменной статуи, а кем-то… Кем-то таким же, как те ёкаи, с которыми дружит Рейму?..       И вот стоило мне лишь раз появиться поблизости от Рейму, как она — какая же она всё-таки способная! — меня тут же заметила и ввязалась со мной в драку. Я постаралась сделать самое милое выражение лица, на которое была способна — ведь не зря же я так долго тренировалась, прочитав ту книжку! Я поднесла кулачки к лицу, немного наклонила голову, согнула одну ногу — и первый раз за эти столетия опробовала свой настоящий голос…       Но Рейму была непреклонна, несмотря на все мои попытки выглядеть максимально дружелюбно. Я в тот раз на своей шкуре ощутила её подход «сначала победи, потом диктуй условия» — и не могла не убедиться вновь, что с ней Генсокё и этот храм будут в гораздо большей безопасности, чем со мной. Кажется, после моего поражения она бы легко могла меня тут же экстерминировать, как предыдущие жрицы поступали с побеждёнными ёкаями, но…       Но она, похоже, решила сражаться со мной на равных. И пока я раздумывала — что я, защищаю храм от его собственной жрицы, или жрицу от себя, или как это вообще называть?.. — она успела объяснить мне придуманные ею же правила поединка.       Да, она предложила мне такую вещь, которая у них называется «даммаку» и «спелл-карты». Я мало что поняла и положилась исключительно на интуицию — и я даже смогла, пусть и недолго, продержаться в битве с Рейму. И вот, теперь у меня есть три эти самые, спелл-карты, причём пара из них аж в двух вариантах. В тот момент я была так горда за себя — смотри, Рейму, я что-то могу! — и за неё, потому что увидела её силу. И теперь я понимаю, что я могла бы и правда защищать и храм, и саму Рейму, используя свои новые силы…       Если бы, конечно, я была бы чуточку посильнее.       Впрочем, кажется, для моей Рейму я была лишь одним из многочисленных знакомых ёкаев и людей, типа тех, с кем она любила проводить время. Да что там, некоторые из них вообще чуть ли не на постоянной основе поселились в храме. Та страшная рогатая óни, вечно молодая и вечно пьяная, та самодовольная и наглая фея, что частенько сюда наведывается и тратит время хозяйки храма на себя, та ведьма в чёрном, что, кажется, больше жизни любит сплетничать с ней о чём-нибудь, та журналистка с горы, вечно прилетающая сюда за новостями… Я была совершенно незаметна среди них. Если только они сами меня не замечали — и тут же ввязывались в очередную драку. Да, последние трое из них напали на меня как раз после той нашей битвы с Рейму, так что я знаю, о чём говорю. Я была слишком растеряна и умудрилась проиграть даже той фее — мне даже стыдно за тот случай, да и немного обидно — потому что я поняла, что я совершенно не ровня подругам Рейму.       Да в конце концов, достойна ли вообще я её внимания?       Кажется, я не только плохая, но и бесполезная комаину, если неразумные ночные ёкаи да юккури — мой предел…       В самом деле, много ли от кого мне удалось защитить этот храм? Взять даже времена одной только Рейму: ещё когда она была совсем молода, около храма часто болтался один гадкий назойливый дух, и то ли его, точнее, её лунный посох давал ей силу, то ли я была неимоверно слаба, но факт оставался фактом — я не могла ничего с ней поделать. Зато моя подопечная ещё девочкой чуть ли не играючи неоднократно прогоняла её отсюда. Ещё раз одна пришелица с Неба совершила вообще дикий поступок — просто наслала землетрясение на храм, превратив его в груду досок. Я бы помешала ей эту гадость сотворить — ага, если бы вообще она заметила меня, а не делала всё, что хочет, несмотря на мои протесты. Да что там…       Наверное, Рейму меня не замечала потому, что я и правда абсолютно бесполезна.       …Так или иначе, с тех пор, после нашей первой встречи с Рейму, я делала всё, чтобы держаться поблизости — но я никогда не позволяла себе переступать границы навязчивости. Бывало, я говорила о чём-нибудь с Рейму, но казалось, что стоит мне пропасть из её поля зрения, как она тут же забывает о моём существовании. Хотя что там — я и раньше всегда старалась быть рядом с каждой моей жрицей, с тех самых времён, когда этот храм был построен. Но теперь это стало чем-то другим…       Да, тогда это было нечто вроде чувства долга. Теперь — это, пожалуй, больше похоже на интерес и чувство, не знаю, наверное, чего-то вроде восхищения? Нет, ну правда, как ей это удаётся? Не прилагая ни капельки усилий, она сама побеждает ужасающе сильных ёкаев, даже богов. Отмахиваясь от обыденных трудностей и оставляя дела идти своим чередом, она приобретает себе всё новых и новых друзей. Всего лишь трудолюбиво выполняя свои обязанности по уходу за храмом и не больше, она превращает его в поистине райское местечко.       Рейму — настоящая райская жрица.       И нет ничего странного в том, что я недостойна её внимания…       Да что там, даже её друзья по большому счёту игнорируют моё присутствие. Люди да ёкаи от фей до богинь — они смотрят будто бы сквозь меня, будто бы то самое воплощение в реальном мире, возможность которого подарила мне Матара-сан, в лучшем случае делает меня заметной лишь для Рейму и для тех немногих, с кем мне случается повздорить.       Я приветствую добрых гостей храма, отгоняю злых, и почти всегда меня удостаивают чем-то не более пары мгновений безразличного взгляда… Очень редко случается по-другому.       Хотя вот, например, совсем недавно как раз было такое: тогда Мариса привела в храм какого-то чужака — вероятно, из Внешнего мира, он был совсем не похож на деревенского, тем более, в последнее время, говорят, у нас много гостей оттуда. Я уловила в его намерениях что-то вроде желания извиниться и желания помочь, но они были какие-то… Не знаю, самолюбивые? Я попыталась его предостеречь — но он в ответ лишь с интересом посмотрел на меня. И тогда…       Тогда я вновь ощутила, как же я хочу внимания хоть от кого-то, связанного с Рейму. Я обрадовалась и мигом забыла, что ещё мгновение назад считала его возможной угрозой для моей подопечной — и уже хотела было завести с ним разговор, неважно о чём, хоть о чём-нибудь… Но Мариса утащила его за собой, оставив меня в столь привычном для меня одиночестве — а я, придя в себя после этого неожиданно счастливого момента, в очередной раз поразилась своей бесполезности как защитницы.       Да, Рейму, наверное, была бы абсолютно права, если бы не захотела бы иметь со мной дел.       …Ну и что, всё же вот она — я, как и всегда, сижу здесь и наблюдаю за теми, кто ходит туда-сюда. Недостойная внимания моей Рейму, совершенно бесполезная и ужасно одинокая комаину храма Хакурей.       Но всё равно…       Рейму, знаешь, ты, пожалуй, лучшая жрица из тех, что когда либо занимались этим храмом. И твой храм — лучший из тех, что я видела.       И что бы ни случилось, я невероятно горжусь возможностью охранять его и тебя, несмотря на все эти тяготы. Пусть я могу несравненно меньше тебя, но всё равно я буду делать всё, что смогу. И раз ты такая необычная, не такая, как все твои предшественницы, где-то в глубине души я надеюсь: а вдруг ты когда-нибудь вспомнишь о том, что ты здесь не одна — хотя ты никогда не бываешь одна, — о том, что есть та, кто всегда будет тебя защищать — даже если ты сама себя защищаешь намного лучше, — о том, что у тебя существует верный союзник — пусть у тебя таких союзников почти всё Генсокё, — вдруг… Вдруг ты когда-то вспомнишь обо мне сама?..       Да, ты для храма всего лишь тринадцатая. После тебя будет и четырнадцатая, и пятнадцатая, и двадцатая, и сотая… И я так же буду пытаться заботиться о них и защищать их, несмотря на всю мою бесполезность.       Но знаешь, сколько бы их ни было, больше всего я хочу услышать эти слова именно от тебя, от первой из моих подопечных, кто действительно посмотрел на меня не как на пустое место — пусть даже я их совершенно не заслужила:       «Спасибо тебе за заботу, моя комаину Ом Комано».