Ложь закрытых глаз

      Этой ночью Саске так и не смог нормально уснуть из-за переполнявших разум и тело эмоций. В голове кипел ворох мыслей, сердце билось, как сумасшедшее, тяжело ударяясь о грудную клетку, руки и ноги были напряжены, то и дело нервно подрагивая. Понимая, что не может отключиться ни на левом, ни на правом боку, младший Учиха лёг на спину и положил руки под голову. Он сверлил мрачный потолок уставшим взглядом, желая, чтобы утро наступило скорее. Произошедшее сильно пошатнуло веру Саске в собственные силы. Потеря зрения — серьёзный физический недостаток, особенно для шиноби, успех миссии которого наполовину зависит от его глаз. И тем более, для Учихи, для которого глаза составляют больше половины собственной сущности. Однако, несмотря на эту слабость, Итачи остаётся таким же сильным и стойким, как и прежде. Нет, он даже стал сильнее, чем раньше, на протяжении многих лет борясь не только с окружающим миром, но и с собой. Саске же лишён любых физических недостатков — он здоров, физически крепок и находится на пике своей юности. Казалось бы, он должен превосходить своего искалеченного брата во всём, однако… даже без своего зрения Итачи сильнее него. Быстрее, способнее, рациональнее. И дело не только в потрясающем контроле чакры и эмоциях, которые он может подавлять. Дело в его истинной сущности, в его воле, его стремлениях. Его желаниях.       «Даже без зрения он сильнее меня, — снова мысленно повторил Саске, слыша, как где-то вдалеке пропел первый петух. — А если бы мог видеть? И использовать Шаринган? Тут даже думать не надо — он бы разделался со мной в два счёта. Я ничтожен по сравнению с ним. Всё, чего я достиг за эти двенадцать лет, всё, чему научил меня отец, чем я гордился — это ничто по сравнению с его волей и духом. Все мои способности, техники, вся моя сила кажется ещё более убогой на фоне его, лишенного главного оружия Учих — Шарингана. Он смог превзойти меня без своих глаз, а я даже с глазами коснуться его не могу…»       Откинув покрывало, Саске поднял спину и прислушался. Несколько секунд назад прокричал второй петух, затем и третий, их собственный. Сразу же после него младший Учиха уловил тихие шаги в коридоре. Солнце только только занималось, ещё не было и пяти утра. Обычно в это время Саске спал, поэтому не слышал, как Итачи каждый день проходит мимо его спальни, спускается вниз и выходит во двор. Он даже не задумывался над тем, что всю тяжелую работу по хозяйству его старший брат выполняет почти в одиночестве. Что каждый день он безропотно проделывает одно и то же, лишая себя полного сна и отдыха. Есть ли в его жизни хоть какие-то радости? Наверное, лишь работа в кондитерской может скрасить ту каждодневную рутину и тьму, что стоит перед его глазами. А может, даже она не способна подарить хотя бы толику удовольствия от жизни.       Сегодня после бессонной ночи Саске невольно выглянул из комнаты и спустился вслед за братом. Ему хотелось проследить за ним и понять, насколько ему тяжело. Забрав с кухни два чистых ведра, приготовленных матерью с вечера, старший Учиха прошёл в хлев. Саске двигался следом за ним, не опасаясь, что тот увидит, но всё же держась на расстоянии. Сначала Итачи проверил ту корову, которая повредила ногу и что-то ласково сказал ей. Животное довольно уткнулось ему в плечо, и старший Учиха, улыбнувшись, потрепал её по голове, после чего придвинул скамейку, поставил ведро под вымя и начал доить молоко. Саске, застыв в дверях, понаблюдал за ним с минуту, нахмурился и отвернулся. В сельской местности жить было гораздо тяжелее, нежели в городе, особенно тем, кто содержал хозяйство и существовал за счет него. Он знал, что после развода Микото зарабатывала тем, что торговала на рынке молоком, овощами или зеленью, а Итачи — на своих миссиях и подработке в кондитерской. Однако денег всё равно было не так много и едва хватало на то, чтобы содержать дом, постройки, скот и питаться самим.       «Я здесь как будто лишний», — по дороге к дому Саске остановился напротив курятника. Его тут же окатили детские воспоминания, как он, будучи маленьким, постоянно лазил к курам, отчего в его волосах были перья. Мама ругалась на него, а Итачи только веселился, вытаскивая пух из его головы. Губы, уже забывшие, что такое улыбка, странно дёрнулись, и Саске, не в силах побороть желание, как в детстве пробрался в курятник и сделал глубокий вдох, ощущая этот не особо приятный, но наполненный воспоминаниями запах.       «Кур стало меньше, — пересчитав тех, что сидели на жердях, он посмотрел на несушек, сидевших в отдалении от входа в курятник в своих гнёздах, — но яиц много». Саске, недолго думая, собрал все яйца и вернулся в дом. Быстро промыл их и сложил в глубокую чашку, после чего убрал в холодильник. А потом задумался, зачем он вообще поддался порыву и облегчил работу Итачи.       «Просто… внезапно захотелось стать частью этой семьи, которую я так долго отвергал, — оставив одно яйцо вариться, Саске добрался до душа, стянул с себя одежду и включил тёплую воду. — Может, и не стоило этого делать. Надеюсь, что Итачи не решит, будто я за одну ночь простил ему все грехи». Вымывшись и переодевшись, он быстро проглотил сваренное яйцо и выскользнул из дома, пока не вернулся брат и не проснулась мама.       Впервые за всё время Саске пожалел, что сегодня нет занятий в школе и утром абсолютно нечем заняться, разве только снова идти на тренировку. Он покинул квартал Учих и вышел к широкому тренировочному полю, где оттачивали навыки все — от генинов до джонинов и даже Анбу. Тренировочная площадка располагалась на юго-западе Конохи и была разделена надвое рекой Накано. Несмотря на ранний час, здесь уже кто-то тренировался. Подойдя ближе, Саске рассмотрел седые волосы и маску на лице. Какаши тоже его заметил и остановил своё занятие. Достав из рюкзака, что лежал поодаль под деревом, бутылку воды, открыл её и сделал несколько глотков.       — Надо же, — протянул капитан, снова убирая бутылку. — Решил потренироваться с утра пораньше?       — Так же, как и ты, — хмыкнул Саске, неодобрительно глядя на наставника. Какаши он опасался, потому что считал его не просто капитаном, но и своим противником, причем достаточно сильным.       — А почему не в своём поместье? У вас же там есть своё поле для тренировок, — полюбопытствовал тот.       — Тебе какая разница, — буркнул Саске, подходя к трём столбам, торчащим из земли. — Просто не хочу кое-кого видеть, — всё-таки признался он.       — Неужели до сих пор лаятесь, как кошка с собакой? — обреченно вздохнул капитан. — Пора уже вести себя как взрослые, а не как дети, Саске. Вчера на миссии ты поэтому был таким несобранным? Снова повздорил с братом?       — Не совсем, — протянул юноша, постукивая по одному столбу носком правой ноги. — Просто узнал, что он не видит.       — Вот как, — пробормотал Какаши, — смог бы увидеть раньше, если бы не был так переполнен ненавистью к нему.       — Неважно, — отрешенно бросил Саске. — Его ведь держат в Анбу не из жалости? Итачи не может постоянно выходить на миссии, но у него определенно есть талант, однако…       — Ни о какой жалости не может быть и речи, — тут же возразил Какаши. — Да, он действительно не может часто выполнять задания, поскольку всю свою чакру тратит на то, чтобы ориентироваться в пространстве, а после миссий лишается её полностью, однако как ты и заметил, Итачи прекрасный боец, и справиться с некоторыми миссиями может лишь он. Да, не солгу, если скажу, что он на особом счету у Хокаге, однако это обусловлено и другими причинами. Слабые бойцы в Анбу не задерживаются.       — И сколько он уже там? — нехотя спросил Учиха.       — С тринадцати лет. Смог попасть туда, как только справился с собой. Минато-сан был поражен его способностями, поэтому разрешил ему служить Конохе. И как капитан отряда я могу заявить, что он прекрасно справляется со всеми заданиями, хоть и тратит на них очень много сил. Но это было его желанием. Думаю, на его месте ты бы поступил точно так же.       — Если бы потерял зрение? — проронил Саске, и тут внезапно почувствовал сильный страх лишь от одной мысли. Он очень сильно полагается на свои глаза, на Шаринган, и если сейчас внезапно лишится их, то потеряет буквально всё.       — Сложно представить, правда? — Какаши внимательно смотрел на его лицо, уделяя особое внимание красивым и сильным глазам, которыми славились Учихи, — как будешь дальше жить без него, без Шарингана. Особенно, когда он уже пробудился, и ты познал его силу.       — Не собираюсь ничего представлять, — процедил Саске и вышел на середину площадки, вставая напротив Какаши. — Лучше научи меня каким-нибудь новым приёмам. Мне нужно получить больше силы.       — Ты и так силён, Саске, — нахмурился мужчина, ощущая на себе поток яркой чакры.       — Этого недостаточно, — проронил Учиха, подгибая колени и готовясь броситься в бой, — чтобы одолеть его… — едва договорив, Саске сорвался с места, а вокруг его руки вспыхнули сотни искрящихся лучей. Какаши, впрочем, смог легко отбить его удар, поразив парня схожей стихией.       — Твой чидори хорош, — произнёс он, когда Саске был вынужден отступить. — Но его можно усилить. Пока ты создаёшь его лишь в руках, верно? — юноша кивнул в ответ, а наставник продолжил. — Чидори нагаши — более усовершенствованная техника, которая позволяет генерировать молнии на всём теле. Благодаря этому электрические потоки способны поразить больше врагов, а также служат мгновенной защитой. Ещё можно провести разряд по земле, усилив урон по максимуму.       — Что я должен делать? — мгновенно оживился Саске, а в его глазах вспыхнул интерес. Какаши ухмыльнулся, видя его энтузиазм, и кивнул головой.       — Следи за мной и повторяй.       Тренировка получилась долгой, изматывающей, но очень плодотворной. Они сражались почти до полудня, попеременно то отдыхая, то разбирая движения и комбинации атак. Помимо потока чидори Какаши научил его нескольким техникам, которые помогли юному шиноби увеличить скорость и усилить мощность своих ударов. К его удивлению, Саске невероятно быстро осваивал и запоминал то, о чем ему было сказано лишь однажды. Так же он вскользь упомянул об одной из сильнейших техник Стихии Молнии — Кирин, которая исключала возможность уклониться, заблокировать или отразить её из-за неожиданного мощного удара природы.       — Ты очень быстро учишься, Саске, — произнёс капитан, когда их спарринг был окончен. Он достал из сумки новую бутылку воды и протянул ему, однако Учиха лишь покачал головой. — Но до обезвоживания себя доводить все же не стоит, — вздохнул Какаши и выпил практически половину.       — А я не думал, что ты столько всего знаешь, — проговорил Саске. — Считал тебя обычным шиноби, которых полно в Конохе, но оказалось, что ты способнее всех их.       — Услышать от тебя такое сродни высшей похвале, — ухмыльнулся Какаши. — Благодарю за высокую оценку. Что ж, мне уже пора, — он поднялся на ноги и закинул свой рюкзак на плечо.       — Есть ещё кое-что, — Саске поднялся вслед за ним, — о чем бы я хотел спросить.       — И о чем же? — с интересом произнёс тот, обернувшись. Саске, помедлив, чуть сдвинул брови, но отступать назад было поздно, к тому же он не знал, у кого можно спросить ещё.       — Может быть тебе знакомо имя Изуна? — сосредоточив свой взгляд на его глазах, проговорил Саске. Какаши ответил не сразу, тоже внимательно вглядываясь в юношу. Из-за маски было очень сложно понять, какие эмоции отражаются на его лице, однако взгляд остался неизменен.       — Надо подумать… — в итоге пробормотал он и почесал затылок. — Изуна, Изуна… Если не ошибаюсь, он был представителем клана Учиха, очень давно.       — Изуна… Учиха? — ошеломленно отозвался Саске.       — Да, но это всё, что мне известно. Твой брат наверняка знает больше, чем я.       После этих слов лицо Саске стало таким кислым, что Какаши невольно рассмеялся.       — Ну, ну, будет тебе, — протянув руку, он взъерошил его тёмные волосы. — Это же отличная тема для разговора. Вы не можете говорить друг о друге, но наверняка сможете поговорить о ком-то, кто вас не касается. Кстати, откуда ты узнал об Изуне? Где-то прочитал?       — Нет, просто… слышал, — неловко ответил Саске, отводя взгляд в сторону. Хотя на самом деле он понять не мог, почему это имя оказалось в его сне. Юный Учиха точно никогда не слышал ни о каком Изуне и не читал о нём. В семье тоже никогда не упоминали о нём, а отец вообще говорил с ним только о тренировках. Тогда почему же оно оказалось у него в голове?       — Ладно, спрошу при случае, — буркнул Саске и распрощался с Какаши, решив вторую половину дня провести в архиве Конохи, в поисках информации об этом загадочном Изуне.       Послеполуденное солнце медленно клонилось к закату. На главной улице Конохи стало шумно и многолюдно. После напряженного дня многие хотели расслабиться, прогуливаясь, заходя в магазин или проводя время в кафе. Кондитерская была одним из эпицентров мест вечернего и воскресного отдыха, поэтому Шисуи с Итачи после пяти вечера и до самого заката работали, не покладая рук. Изумительные пирожные разлетались на ура, все столики были заняты, а кофемашина едва справлялась со своей задачей. Итачи, улыбаясь и общаясь с посетителями, находился практически в двух местах одновременно: за прилавком, продавая сладости, и у столиков, принося кофе или чай. Шисуи, выходя с кухни, порой помогал ему, однако большую часть своей работы Итачи выполнял сам.       — Что с тобой? Ты сегодня как-то напряжен, — заметил напарник, когда его друг наконец-то перевернул табличку на двери с надписью «закрыто». Итачи, расстегнув верхние пуговицы на белой униформе, взял в руки тряпку и принялся протирать столики, в то время как Шисуи убирал всю посуду.       — Чуть тарелку не разбил, — добавил парень. Обслуживая последних посетителей Итачи действительно едва не уронил тарелку с пирожными, однако благодаря превосходным рефлексам смог её поймать. — Всё ещё плохо чувствуешь себя после миссии? — обеспокоился напарник. Итачи, протерев столики, выпрямился и покачал головой. Его брови были сдвинуты, а лицо посерело.       — Хотя о чем это я, — усмехнулся Шисуи, забирая у него из рук тряпку и относя всю посуду на кухню, — такое выражение лица у тебя может быть лишь в одном случае, — быстро перемыв всю посуду, он вернулся в торговый зал и с удивлением застал друга всё в той же позе у столика с опущенной головой.       — Саске узнал, что я слеп, — проронил Учиха, так и не шелохнувшись. Шисуи, застыв на мгновение, тут же расслабился, и его губы снова изогнулись в снисходительной улыбке.       — Так, так, — подойдя к другу, он похлопал его по плечу, — а с этого места поподробнее. Как, когда и где.       — Должно быть, вчера, — начал Итачи, чуть склоняясь и опираясь ладонями в стол. — Вчера я был очень ослаблен, а моя чакра находилась на пределе, поэтому я не мог использовать её, чтобы чувствовать мир. Думаю, это произошло, когда я искал мяч. Потому что я очень сильно ошибся, не рассчитав его угол падения, и потратил на поиски несколько минут. Я также не мог ощущать чакру других людей, поэтому не знал, насколько далеко от меня находятся те ребята и кинул мяч гораздо сильнее, чем необходимо. Мне также показалось, что я уловил отголоски чакры Саске, однако тут вернулся ты, и я совсем перестал думать об этом. А он, наверное, был рядом. Потому что когда вечером он пришёл ко мне, я уже понял, что он обо всём догадался. Его чидори, наверное, очень яркое, — невесело усмехнулся Итачи, — но для меня оно будто ворон в ночном небе. Я не стал отпираться и согласился с его предположениями.       — Хм… — протянул Шисуи, сложив руки на груди и опираясь боком на тот же стол. — Он узнал только это? — с намёком спросил друг. Итачи, кивнув головой, прикрыл глаза.       — Только то, что увидел сам, — повторил он слова, сказанные матери.       — Но раз узнал это, может узнать и кое-что другое, — пробормотал напарник. Итачи, выпрямившись, развернул голову в его сторону и приоткрыл глаза, будто смотрел на него.       — Не узнает, — холодно заявил он, а Шисуи невольно опустил голову, глядя себе под ноги. — Об этом знают лишь четверо: я, ты, мама и отец. Возможно, Минато-сан тоже догадывается, но он не станет вмешиваться в дела Учих. Отец не расскажет, поскольку это разрушит все его планы на Саске, мама не предаст меня и будет молчать — она уже доказала это, скрывая от Саске мою слепоту. Тебе я доверяю больше, чем себе и знаю, что ты выполнишь любую мою просьбу.       — Значит, остаёшься ты сам, — подметил Шисуи.       — Сам я этого точно не сделаю, иначе к чему были все эти двенадцать лет отречения?       — Да, ты прав, — вздохнул Шисуи и тоже нахмурился под стать другу. — Прав во всём, кроме одного — если твоей жизни будет угрожать опасность, я всё расскажу, — заявил он.       — Шисуи! — глаза Итачи широко распахнулись, а неяркий свет в кондитерской отразился в тёмной радужке, отчего она стала похожа на золотистую, будто в бездонных глазах вспыхнул огонь. — Ты не посмеешь!       — Думаешь, я буду просто стоять и смотреть, как он тебя убивает? — тоже разозлился друг.       — Ты можешь применить на Саске свой Шаринган! Твой Котоамацуками способен мгновенно смешать все мысли и желания так, что жертва даже не догадается об этом.       — Неплохой вариант. Я всё мечтал опробовать его на тебе, только вряд ли у меня теперь получится. Но я не могу его часто использовать, так что приберегу для более безвыходной ситуации, а вот то, что ты так усиленно пытаешься скрыть, подействует на Саске лучше любого Шарингана, — отстранившись от стола, Шисуи снова тронул его за плечо и отправился переодеваться.       Всю дорогу до квартала Учих они шли практически не разговаривая. Итачи был мрачен и погружен в свои мысли, Шисуи тоже размышлял о сложившейся ситуации и о том, что друг после его слов, возможно перестанет ему доверять. Да, это был бы очень низкий поступок, выдай он его тайну Саске, настоящее предательство по отношению к напарнику, который просил молчать. Однако чтобы спасти его он был готов стать даже предателем, лишь бы друг больше не испытывал этой пытки.       «Надеюсь, до этого не дойдёт, — вздохнул Шисуи, когда Итачи, попрощавшись, скрылся за воротами своего дома. — Мне тоже не хотелось бы встревать между этими братьями. Пусть всё решают сами», — он пошёл дальше, направляясь к своему дому, однако едва успел дойти до него, как перед ним кто-то возник буквально из воздуха.       — Шисуи-сан, — склонив голову, произнёс человек в чёрном костюме, светлом жилете и маской волка на лице. Один из членов Анбу. — Четвёртый желает вас видеть. Он ждет прямо сейчас.       — Хорошо, — кивнул парень, насторожившись. Обычно посреди ночи их не вызывали, если только не было срочного задания.       «Но ведь мы недавно вернулись с миссии, — по дороге к резиденции, думал Шисуи, перепрыгивая с крыши на крышу и скрываясь в темноте. — Или он хочет поручить что-то только мне?»       Добравшись до поместья, молодой Учиха быстро поднялся по ступенькам и, постучав, прошёл в кабинет Хокаге. Минато был там даже в такой поздний час. Сидел в своём кресле, склонившись над каким-то документом. Он очень внимательно изучал его, однако как только появился шиноби, свернул свиток и переключил всё внимание на своего гостя, который преклонил колено, выражая своё почтение.       — Ах, Шисуи-кун, — его уставшие голубые глаза продолжали сиять. — Ты быстро.       — Вы желали меня видеть, Четвёртый?       — Да, — кивнул головой Минато, — тебе не стоит этого делать, — намекая на его склоненную голову, произнёс он. — Подойди ко мне.       Шисуи, выпрямившись, приблизился к столу, заваленному бумагами, с любопытством глядя на Намикадзе. Тот, сложив кончики пальцев вместе, поднёс их к носу, сосредоточив свой взгляд на молодом шиноби.       — Недавно особый отряд Анбу проводил разведку в стране Огня и на её границах, — начал Минато, а Шисуи напрягся. — Недалеко от Конохи были замечены члены Акацки, — при этом упоминании Учиха невольно вздрогнул, а его глаза распахнулись шире.       — Вы уверены? — тихо спросил он.       — Да, — кивнул головой Минато, — свои черные плащи с алым рисунком они за столько лет так и не сменили. Будто сами хотят, чтобы их заметили, — вздохнул он. — Мы не знаем их мотивов, и что они делают в стране Огня. Может быть, они просто пройдут мимо Конохи, однако всё же… — он снова пристально посмотрел на Шисуи, — я хочу попросить тебя об одолжении. Думаю, ты уже догадался, о каком.       Учиха медленно кивнул и стиснул свои пальцы в кулаки. Только этого им сейчас не хватало.       — Глаз с него не спускай, — сурово произнёс Минато, а голубая радужка уже не светилась, как прежде. — Если он снова оступится, я буду вынужден принять самые жесткие меры.       — Да, я понял, — склонив голову, ответил Учиха. — Не волнуйтесь, я позабочусь об этом.       — Что же, тогда я рассчитываю на тебя, — глядя на то, как шиноби покидает его кабинет, пробормотал Намикадзе.