Ложь закрытых глаз

      Выскочив из дома, Саске едва успел поправить свою рубашку, слыша за собой громогласный лай Мадары. Пёс, видимо, хотел побежать следом за ним, но ворота захлопнулись прямо перед его носом. Уперевшись передними лапами в дверь, он продолжал лаять и царапать дерево. Младший Учиха попытался как можно быстрее покинуть собственный квартал, поскольку опасался, что его может увидеть кто-то из своих. Уши у него горели и наверняка были красными, поэтому юноша постарался растрепать свои волосы. Помимо этого напустил челку на глаза и, уткнувшись взглядом в землю, не смотрел ни на кого и ни на что. Его наполняла странная энергия — сейчас ему хотелось не сидеть на скучных занятиях, а целиком и полностью отдаться тренировке, ибо он чувствовал, насколько продуктивной и полезной для души и тела она может быть. Особенно, для тела.       Добравшись до школы и забросив сумку на парту, Саске рухнул на стул и принял своё обычное хмурое и угрюмое выражение, бесстрастно смотря в одну точку на доске. Ему удалось выровнять своё дыхание, успокоить сердцебиение, даже вернуть своей коже привычный бледный цвет, избавившись от краски. Вот только поясница до сих пор продолжала покалывать в том месте, где его касался старший брат. И это чувство отдавалось в животе приятными всплесками, которые сбивали с мыслей.       В целом он был таким же, как и всегда: отпугивал своим мрачным видом любого одноклассника, а самого настырного из них на первом уроке не было. Правда, с ним пытались заговорить Сакура и Ино, но одного испепеляющего взгляда хватило, чтобы куноичи проглотили языки и удалились восвояси. Хотя молчали они недолго, и почти весь урок Саске слышал их споры относительного того, что ему больше идёт: школьная форма или костюм шиноби. Харуно утверждала, что несомненно тёмно-синяя водолазка и зеленый жилет делают его невероятно мужественным и привлекательным, а её светловолосая подруга считала, что именно темные брюки и светлая рубашка как нельзя лучше подчеркивают его стройную юношескую фигуру. Особенно его ноги и ягодицы.       Слушая их сплетни вполуха, Учиха то и дело незаметно морщился, ощущая себя вершиной эротических фантазий. На самом деле, эта тема была не той, над которой он хотел бы порассуждать, однако краем сознания парень всё же отметил, что неплохо было бы узнать о своих сильных и слабых сторонах из чужих уст. Он… на самом деле может быть привлекательным? Именно в этом плане? Ведь всё, что он умеет делать — это сражаться и уничтожать врагов. Как в нём может родиться какая-то привлекательность? Он понимал, чем притягивает Итачи (и не только его), понимал, почему хочется быть рядом с ним, говорить с ним, касаться его, обнимать и целовать. Ведь в нём всё было совершенно, и не только его волевые и духовные качества, его сила, порядочность и ум, но и физические. Если не вся женская часть Конохи, то как минимум девяносто процентов из них считала его одним из самых обворожительных мужчин среди шиноби (уступал он, разве что, только Хокаге). Даже его увечье, его слепота, пробуждала очень глубокие чувства стремления к нему. Если бы не его замысловатые размышления о жизни и смерти, мире и войне, о сущности противоположностей, от поклонниц не было бы отбоя.       Чем привлекает Итачи, Саске понимал как никто другой. Но чем может привлечь обычный угрюмый подросток, не желающий ни дружбы, ни общения?       — А мне кажется, — внезапно Учиха услышал слабый голос Хинаты Хьюги, — что Саске-куну очень идёт одежда клана. В ней он словно воин из прошлого: мудрый, решительный и благородный…       Парень не смог сдержать смешка от такой характеристики. Такие возвышенные слова — о нём? Под это описание подходит разве что старший Учиха, но никак не младший. Удивительно, что эта девчонка вообще имеет какое-то мнение относительно него. Он никогда не обращал на неё особого внимания: Хьюга была привлекательной, но очень незаметной и робкой. Она и с девушками общалась с трудом, а уж с парнями так вообще теряла все слова. Особенно…       — Ой! — после третьего урока Хината слабо пискнула и практически сползла под парту. Её лицо покраснело почти до корней волос. Сначала Саске ненароком подумал, что она каким-то образом поняла, что он их слышал, но когда в класс влетел Узумаки, то догадался, что причина именно в нём. Её большие белые глаза были прикованы к этому несуразному подростку, а на губах появилась робкая, но счастливая улыбка.       «Она рада его видеть?» — невольно подметил Саске, наблюдая за тем, как Наруто прошёл мимо него и опустился за заднюю парту. Когда их взгляды столкнулись, младший Намикадзе поджал губы и задрал нос к верху, памятуя о вчерашней стычке. С Саске он не заговорил, хотя весь четвёртый урок сверлил взглядом его затылок. Зато все перемены прыгал вокруг Сакуры, а вот на Хинату не обращал внимания, несмотря на то, что она пыталась что-то ему сказать, но так и не смогла. Саске, стараясь забыть о своих проблемах, переключился на их и заметил много чего интересного. То, что Наруто был влюблён в Сакуру — знали все. А вот что Хината сохла по нему, похоже, никто не замечал.       «Интересный поворот. Неужели эта тихоня и правда что-то нашла в этом балбесе? — удивлялся он, глядя вместе с ней на смеющегося над собственной шуткой Наруто. Так странно: с утра в этом классе было прохладно и пасмурно, будто Учиха нагнал своим мрачным видом туч, а теперь наконец-то появилось солнце. — Хотя… отчасти я могу её понять. Но только отчасти. Совсем маленькой части».       — Саске, — за спиной Учихи послышался виноватый и насупленный голос. Он даже не стал оборачиваться, ибо этот голос нельзя было спутать с каким-то другим. Сложив тетради и учебники в сумку (уроки только закончились), юноша поднялся на ноги и спокойно направился к выходу с гордо приподнятой головой. Хоть Узумаки и крепился, но всё же не смог сдержаться, чтобы не поговорить с другом. На это Саске, собственно, и рассчитывал.       — Серьёзно? Ты так на меня обиделся? — Наруто, конечно же, увязался следом, не отступая от него ни на шаг. — Из-за того дурацкого разговора о поцелуях? — Узумаки поравнялся с ним, а затем и вовсе выбежал вперед, пресекая путь. Саске пришлось остановиться, и он одарил одноклассника ледяным взглядом.       — Ты посмеялся надо мной, усуратонкачи, — надменно протянул он, держа сумку за плечом.       — Да у меня и в мыслях не было тебя оскорбить! — развёл руками Наруто. — Просто… я не думал, что тебя эта тема настолько смутит. Это… правда? — он осторожно взглянул на неприступного Учиху. — Ты целовался?       — Тебя это не касается, — обойдя его, Саске продолжил свой путь. Но Узумаки не привык сдаваться.       — Но почему же? — его голос звучал уже не так обиженно, да и весь Наруто повеселел. — Это же круто, Саске! Хоть в чём-то ты меня обогнал! — захихикал он, а напарник раздраженно щелкнул языком.       — Что значит — хоть в чём-то? Я во всём тебя обогнал! — вспыхнул он.       — Ну, ну, — замахал руками Узумаки, успокаивая его. — И с кем же? С кем? — не унимался юноша. — Она младше тебя? Старше? Я её знаю? — засыпал вопросами он, а Саске лишь морщился от его звонкого голоса. Вдруг Наруто остановился и снова выбежал вперед, а его лицо стало невероятно угрожающим. — Только не говори мне, что с Сакурой-чан! — вспылил он, сжимая кулаки. — Если с ней, то я за себя не отвечаю, Саске! — готовый броситься на него в ту же секунду, выкрикнул сын Хокаге. На лице хмурого Учихи вспыхнула самодовольная улыбка — ему просто до ужаса нравилось выводить из себя этого болтливого парня.       — А что если с ней? — насмешливо спросил он, глядя в горящие голубые глаза. Наруто начало трясти. Он едва сдержал себя, чтобы не врезать этому горделивому красавцу, но помня о том, что драки на территории школы запрещены, он схватил Саске за шиворот и потащил на тренировочное поле Конохи.       — Решим всё там!       За долгие годы существования Листа тренировочная площадка испытала на себе много потрясений. Свои навыки на ней оттачивали все — начиная от генинов и заканчивая самим Хокаге. Почти каждый день шиноби, владеющие стихией Земли, приводили её в порядок: выравнивали землю, расчищали поляну, возвращали вырванные с корнем деревья на места. Все животные уже давно обходили это место стороной за многие метры, да и обычные люди старались держаться подальше. Особенно, когда под прикрытием тренировки шёл настоящий бой.       Столкновения Наруто и Саске всегда были мощными, несмотря на то, дрались они по-настоящему или тренировались. Со стороны могло показаться, что эти два юных шиноби ненавидят друг друга настолько, что готовы буквально перегрызть сопернику глотку, лишь бы одержать победу, но на самом деле всё было иначе. Да, каждый из них стремился одолеть другого, но этот бой был не для победы. Они просто так общались. Говорили друг с другом при помощи кулаков, техник и своих способностей. Пытались донести свои чувства, на которые не были способны простые слова. Выплескивали все свои кипящие эмоции, все свои проблемы, которые копились годами, друг на друга. Ибо только так один мог понять второго, приняв у него всю боль, отчаяние, гнев, сожаления и вину.       — Невероятно, Саске, — тяжело дыша пробормотал Наруто, скосив глаза в сторону друга. Их бой продолжался до самого вечера, и в конце концов, использовав все свои запасы чакры и сил, оба лежали на земле, едва в состоянии говорить. Снова ничья, снова эти изнуряющие последние часы рукопашной, порванная одежда, синяки по всему телу, разбитые лица и солёный вкус крови во рту. Однако ни одной переломанной кости, выбитого зуба или серьёзной раны. Оба будто на уровне инстинктов оберегали друг друга от опасных травм.       — После сражения с тобой чувствую себя так, будто заново родился, — ухмыльнулся Узумаки и тут же застонал от боли в животе. — Знаешь, это чувство… насыщения, — сравнил он, продолжая слабо улыбаться. — Будто я съел десять порций рамена подряд. Серьёзно, я так сыт, что сейчас просто хочу заняться какой-то ерундой, не думать о вражде или миссиях. А ты? Чувствуешь ты что-то похожее? — он протянул руку и коснулся плеча Саске, который лежал всего в полуметре от него и не шевелился, глядя в сумеречное небо, где уже сверкали первые звёзды.       — Да, я испытываю что-то похожее, но голод будто не утолён до конца. Не хватает… десерта, — признался он и усмехнулся самому себе.       — Десерта? — удивился Узумаки. — Хочешь пирожное?       — Ты же знаешь, что я не люблю сладкое, — продолжая глядеть в небо, ответил Учиха. — Но в последнее время могу думать только о нём. Об этом запахе ванили и шоколада. Кажется, я снова иду по неправильному пути, — уже тише добавил он и прикрыл глаза.       — Неправильный путь, да? — вздохнул Наруто и тоже стал считать звёзды, погружаясь в собственные мысли. — А разве вообще существует этот правильный путь? — спросил он сам себя, а Саске, приоткрыв глаза, развернул к нему голову. Этот усуратонкачи, который постоянно выводит его из себя, сейчас чертовски прав.       — Я думаю, нет правильного пути, Саске, — серьёзно сказал Узумаки. — Как и нет правильного или неправильного выбора. Даже если он будет правильным для тебя, для других он может оказаться худшим. Если ты пошёл по этому пути, значит, у тебя были причины сделать именно такой выбор. А они никак не могут быть неправильными.       — Да, возможно, — согласился Саске, — но тогда я не думал об этом, а теперь начинаю понимать. Я могу идти по нему дальше, а могу свернуть. Но боюсь, что если сделаю второе, буду жалеть об этом всю жизнь.       — Тогда не сворачивай, — пожал плечами Наруто, — я никогда не думал о таких сложных вещах, — засмеялся он и снова схватился за живот, — просто шёл туда, куда вело сердце.       — Сердце тоже может ошибаться, — возразил Саске. — Наши эмоции — самая сильная слабость для всего клана. И я снова попал в их плен.       — Ну и что, что ошибается? — Наруто, кряхтя и пыхтя кое-как поднялся на ноги и протянул другу руку. — Я тебе это уже говорил, повторю ещё раз — если ошибся и упал, просто вставай и иди дальше. Ведь нет ничего проще.       — Для тебя возможно, но не для меня, — Саске не стал хвататься за неё, а поднялся сам. Они оба вернулись к главной улице Конохи, где распрощались — Наруто отправился в Ичираку рамен, а его напарник медленно добрёл до дома, ощущая, что болит каждая косточка.       «Что ж, зато появился ещё один повод навестить своего брата», — усмехнулся он про себя. Однако Саске совершил ошибку, заходя в дом с парадного входа, а не со двора. Когда он попался на глаза матери, то был вынужден выслушать целую тираду о том, что ему уже пора вести себя как взрослый человек, а не как ребенок, что его собственное тело не игрушка, и что когда-нибудь это всё аукнется. И, главное, ей надоело каждый раз покупать младшему сыну новую одежду, ибо со своими тренировками боем он в клочья рвал всё, что на нём есть. Саске угрюмо отправился в душ, уязвлённый тем, что попался под горячую руку. Но, пока он мылся, Микото успела сменить гнев на милость, принесла ему одежду, перевязала его руки и обработала ранки на лице. И даже накормила вкусным ужином — надо отдать должное, Саске был предельно истощён и измотан. Однако наевшись вдоволь и поднявшись наверх, он не пошёл к себе в комнату, а бесшумно скользнул за дверь напротив.       Итачи был у себя. Как обычно его спальню наполнял сумрак, но на этот раз Саске не стал включать свет. Он пошёл ближе к центру и заметил, что брат лежит на кровати, отвернувшись на бок.       «Неужели уже спит?» — недовольно подумал юноша. Будить его не хотелось — ведь Саске знал, как тот устаёт, но сегодня с утра младший предупредил старшего о разговоре, так что тот мог бы и дождаться. На пару минут Саске застыл посреди комнаты, не зная, как поступить — вернуться к себе или всё же разбудить его. А в итоге выбрал третий вариант: приблизился к кровати и забрался на неё. Итачи не спал. В его ушах Саске заметил наушники, и как только кровать прогнулась под ним, старший Учиха вздрогнул и перевернулся, выключая музыку. Его лицо было странно рассеянным, если даже не испуганным.       — Что с тобой? Это всего лишь я, — проговорил Саске, вытягивая ноги и ложась рядом с ним.       — Почему я не почувствовал твоей чакры? — Итачи протянул руку и коснулся его лица, обводя пальцами контур щёк и подбородка.       — Потому что у меня не осталось ни капли, — вздохнул юноша. — Всю истратил на тренировке с тем балбесом.       — Ого, задал он тебе жару, — улыбнулся Итачи. — И кто победил?       — Никто, — Саске перехватил его руку и, придвинувшись, прижался к его лбу своим. — Ты помнишь? Мы хотели продолжить утренний разговор.       — Разговор? — с некоторым сарказмом переспросил старший Учиха. — Ты уверен, что пришёл именно за разговором, а не за чем-то другим?       — Чёрт, — выругался Саске, прижимаясь к нему вплотную и закидывая ногу на бедро, — похоже, я начал врать совсем как ты, — закрыв глаза, он потянулся к брату, и их губы снова сомкнулись друг с другом. На этот раз поцелуи были короткими, а в тишине и темноте казались очень громкими — они то прерывались, то прижимались друг к другу, то просто водили языками по губам, или облизывали гибкие кончики друг друга. Саске впервые подумал о том, насколько чувствительным может быть язык — ведь от каждого прикосновения к нему по телу бежали мурашки. Он мёртвой хваткой вцепился в плечи Итачи, когда язык старшего Учихи пробирался в его рот и заскользил по нёбу. Тело охватила приятная дрожь, и то тёплое ощущение внутри вновь стало сосредотачиваться внизу живота, как сегодня с утра. Он непроизвольно дёрнулся, отчего брат, закончив поцелуй, отстранился.       — Сегодня с утра, когда ты прикасался ко мне, я что-то почувствовал, — признался Саске, выравнивая дыхание. — И сейчас тоже.       — Здесь? — Итачи положил руку на его живот и немного сдвинул ладонь вниз. Саске снова пробрала волна дрожи, и он уткнулся лбом в плечо брата, обнимая его за спину.       — Да, здесь, — испытывая смущение, признался он. — Мы можем зайти дальше? С утра ты говорил, что один из нас когда-нибудь захочет большего. Кажется… я уже хочу.       — Чего ты хочешь? — тоже сжимая его в объятьях и мягко целуя в макушку, спросил Итачи.       — Не знаю… — сконфуженно выдохнул тот. — Я ведь правда… ничего об этом не знаю. Чёрт, — Саске легонько стукнул его кулаком по спине. — Если бы тогда ты и правда сделал это со мной, может сейчас было бы легче?       — Нет, всё было бы хуже, Саске, поверь мне, — проронил старший Учиха и немного отстранился. — Я не думаю, что мы можем зайти дальше. Ты ведь не знаешь, что творишь, мой глупый братишка.       — Будто я один виноват во всем этом, — Саске тоже отпрянул от него и грубовато схватил за волосы. — Напомнить тебе, кто первым меня поцеловал?       — Да, я знаю. Это я опять оступился и потащил тебя за собой. Но тогда ты не оставил мне выбора. Я надеялся, что это напугает и отдалит тебя от меня, но… всё опять вышло наоборот, — он печально улыбнулся, — я не могу понять твоих чувств, возможно потому что ты сам их не понимаешь. Поэтому я должен огородить тебя от ошибок и помочь встать на правильный путь.       — Правильный? — скривил губы Саске, вспоминая свой разговор с Наруто. — Правильный для кого, Итачи? Тебя, меня или нашего клана?       — Для всех, — выдохнул тот. — Ты не сможешь пойти против клана, а именно клан диктует то, как нам жить.       — А если смогу? — разошёлся Саске, а его голос начал дрожать. — Если… переступлю через него, как это сделал Мадара? Ведь он тоже… ради своего брата… — юноша осёкся, ибо в его памяти внезапно вспыхнул тот высокий мужчина с длинными тёмными волосами. — А брата Мадары случайно звали не… — он снова прервался и взглянул на Итачи. Губы того были плотно сжаты, а веки опущены. К тому же, так близко находясь к нему, Саске почувствовал как вздрогнуло его тело.       — Как странно, — пробормотал младший Учиха, поняв всё по реакции старшего. — Значит, это настоящий Мадара? Которого я видел в своих снах. А Изуна — тот погибший брат, которого он так отчаянно ищет. Но почему же тогда… — он опять задумался и хмуро взглянул на своего брата. Кое-что не сходилось.       — Ты ведь не просто так назвал пса его именем? — напрямую спросил он. — Не лги мне на этот раз, ладно? — на всякий случай попросил он, зная, что брат попытается вновь убежать от правды.       — Да, не просто, — признался Итачи, — но прошу тебя, Саске, на этот раз не пытайся выведать правду. Это не моя тайна. Я обещал одному человеку, что об этом никто не узнает. Это не касается нас — ни меня, ни тебя, только Мадары и Изуны. Всё, что я скрывал о себе — ты уже знаешь.       Саске, недовольно поджав губы, молчал несколько секунд, а потом глубоко выдохнул.       — Ладно, сейчас Мадара меня интересует меньше всего. Но за то, что опять что-то скрываешь от меня… — он склонился над его губами и медленно обвёл красивые контуры языком, — будешь целовать меня всю ночь.       — Неужели у тебя ещё остались силы после той тренировки? — удивился Итачи, подхватывая его кончик языка и легонько сжимая его зубами. Саске смог ответить лишь через несколько минут, пока полностью не насладился этой лаской.       — Да, я сохранил немного для своего десерта.       Впрочем, волноваться о бессонной ночи Итачи не пришлось. После тренировочного боя с Наруто Саске очень устал, поэтому всё же не выдержал и отключился. К тому же, губы брата были слишком ласковыми и нежными, а мягкое поглаживание по голове усыпило его ещё быстрее. Правда свои цепкие объятья младший Учиха так и не разжал, поэтому старшему пришлось засыпать прямо в них.       Утром Саске разбудили петухи. Однако они уже были не первыми. Открыв глаза, юноша мгновенно осознал, что находится в комнате брата и вспомнил, что вчера он даже не заметил, как отключился прямо во время поцелуев. Итачи не было, но вторая половина кровати оказалась примятой. Значит, Саске это не приснилось. Поднявшись на ноги, он поправил свою одежду и накинул на плечи хаори брата, после чего спустился вниз. Влез в резиновые сапоги и вышел во двор. Итачи он нашёл в хлеву. Тот уже успел надоить молока и вывести коров, а теперь убирался и чистил стойла.       — Почему меня не разбудил? — резковато спросил Саске, беря вилы и помогая мешать сено. Итачи, остановившись, слабо улыбнулся, поворачиваясь в его сторону.       — Мне показалось, что вчера ты сильно устал, поэтому я не мог так рано поднять тебя. К тому же, мне хотелось подумать в одиночестве.       — О том, что происходит? — догадался Саске.       — Да, именно, — ответил ему старший Учиха и, захватив два пустых ведра, вышел из хлева. Он вернулся через несколько минут с водой и начал осторожно наполнять поилки.       — И что надумал? — мрачно спросил юный шиноби, пристально смотря на старшего брата. — Если тебе надоело, что я каждый раз цепляюсь за тебя, то…       — Дело не в этом, Саске, — спокойно ответил ему старший Учиха. — Я очень… — он прервался, словно ошибся в слове, — я безумно хочу этого, поэтому не могу сопротивляться тебе и каждый раз уступаю, поддаваясь желанию близости. Но с другой стороны понимаю, что твои эмоции сейчас очень нестабильны, и в любой момент ты можешь снова возненавидеть меня, или просто этот интерес угаснет. Ведь ты и сам говорил, что не понимаешь, откуда взялось это чувство и чего хочешь на самом деле. Поэтому я не могу и зайти дальше и остановить тебя, потому что сам бессилен перед этим чувством.       — Вот как, — глухо пробормотал Саске, выслушав его. — Значит, надеешься, что это чувство исчезнет так же, как исчезла ненависть к тебе?       — Да, наверное, да, — неуверенно кивнул головой Итачи. — Ты ещё очень юн, Саске, и многое для тебя случается впервые. И я хочу, чтобы ты научился отличать подделку от истины.       — Хм. Чтобы понять, чем они отличаются друг от друга, нужно познать и то и другое, верно? — Саске, отложив вилы, приблизился к нему и негромко произнёс: — Значит, пока это чувство не исчезнет или пока мне не надоест, я буду целовать тебя столько, сколько пожелаю. Понял? — с угрозой добавил он, после чего отстранился. — Пойду проверю кур, — и быстро покинул хлев. Итачи, помедлив, поставил вёдра у стены и обреченно вздохнул.       — А что же будет со мной и моими чувствами, когда тебе надоест всё это? — спросил он в пустоту и внезапно улыбнулся, прикрывая глаза. — Ах, да. Наверное, именно это мне и суждено. Всю жизнь страдать от любви к тебе…