Ложь закрытых глаз

      В квартал Учих Саске вернулся, когда уже рассвело. Несмотря на раннее утро, жизнь в клане уже кипела вовсю: кто-то готовился к миссии, кто-то открывал свои магазинчики или собирался на работу в столицу. Будущего главу многие знали в лицо, поэтому, когда Саске проходил по улице, люди приветствовали его, а некоторые даже учтиво кланялись. Однако младший Учиха не видел их. Все его мысли сосредоточились вокруг Шарингана, который он должен был заполучить любой ценой. Он всматривался в глаза всех людей, что попадались ему на пути. Вопреки распространенному мнению, Шаринган пробуждался не у всех представителей клана Учих. Когда-то это было правилом, теперь же всё больше становилось исключением. А уж обладателей Мангекё вообще можно было пересчитать по пальцам. С двумя из них Саске было хорошо знаком — это его отец и Шисуи.       «Но ни того, ни другого я не могу лишить глаз, — задумался молодой Учиха, добравшись до своего дома. — Отец слишком далеко, а Шисуи слишком силён. Нет, проще будет забрать обычный Шаринган. Который уже пробудился».       В доме было тихо. Микото до сих пор спала, находясь под техникой забвения, Наруто так и сопел возле Итачи, а Мадара лежал в ногах. Когда в комнату зашёл Саске, он поднял голову, но увидев Учиху, снова расслабился, ибо его хозяину ничего не угрожало. Саске первым делом взглянул на брата, и сердце чуть не пропустило удар. Если ночью ему это только показалось, то теперь действительно на руках и лице он увидел трещины, а бледная кожа и впрямь стала на ощупь, как камень. Едва справляясь с потоком нахлынувших эмоций, он толкнул Наруто, и парень, что-то пробормотав под нос, сначала перевернулся на бок, подтянув колени к животу, а потом с неохотой открыл глаза. Но, поняв, где находится, тут же выпрямил спину и сел.       — Саске, — сипло проговорил он, видя перед собой мертвенно-бледного друга. — Ничего не изменилось?       Тот не ответил, откладывая катану и опускаясь перед братом. Узумаки перевёл взгляд на Итачи и ошалело коснулся его лица, не понимая, откуда взялись эти трещины.       — Что это? — прохрипел он, трогая и руки, и ноги, — он будто обратился в камень!       — Наруто, тебе лучше уйти, — отстраненно произнёс Учиха, смотря и не видя своего брата.       — Что? — нахмурился друг. — Я же сказал, что не оставлю вас. Ему же нужна наша чакра!       — В этом больше нет необходимости, — так же ровно продолжил Саске, и в душе у Узумаки появились сомнения. — Наша чакра ему не помогает. К тому же, у меня есть план, как спасти его.       — План? И что же это за план? — настороженный его абсолютным спокойствием, спросил Наруто. — Просвети меня. Я тоже хочу стать его частью.       — Нет. Я должен сделать это один, — твёрдо ответил ему Саске. — Вынести всё один, чтобы вернуть его. Я ценю твою помощь, Наруто, но не в этот раз.       — Что ты задумал? — тревожные ощущения лишь усилились. — Когда ты говоришь так расчетливо и холодно, мне становится страшно.       — Наруто, — грубовато повторил его напарник и поднял на шиноби глаза. — Я прошу тебя оставить нас. Сейчас у меня нет сил и настроения сражаться с тобой, но если ты не выполнишь мою просьбу, мне придётся это сделать, — его рука потянулась к катане, а Узумаки, скрипнув зубами, поднялся на ноги.       — Не стоит, — мрачно произнёс он, буквально прожигая друга глазами. — Не расстраивай Итачи ещё больше. Ладно, если ты не хочешь меня видеть, я помогу Сакуре-чан. Хочешь поступать по-своему, тогда и я буду поступать по-своему. Но пообещай мне, что не сотворишь поступков, о которых будешь жалеть.       — Единственное, о чем я буду жалеть — что не сделал всего, что было в моих силах, чтобы спасти его, — проронил он, а Наруто, скрепя сердце, вышел из просторной комнаты, задвигая за собой фусума.       Оставшись один, Саске придвинулся ближе к брату и коснулся его охладевшей руки. Несмотря на ту чакру, что передали ему друзья, остатки жизни едва теплились в нём, а удары сердца становились всё медленнее и тише. Младший брат долго смотрел в его бледное и красивое лицо и всё больше убеждался в правильности своего решения. Он не может колебаться. Прежде он всегда стоял на распутье, но теперь у него выбора нет. Ибо всё, что он хочет — это вернуть Итачи. Пусть за его жизнь придётся заплатить чьей-то другой.       — Простишь ли ты меня, нии-сан? — прошептал он, склоняясь и касаясь губами его гладкого лба. — Но даже если и нет, я всё равно не смогу поступить по-другому. Просто не смогу потерять тебя снова и буду рад даже твоей ненависти. Наверное, схожие чувства ощущал и ты, решаясь на тот отчаянный шаг. Наконец-то я понял тебя, — он слабо улыбнулся и вновь поднялся на ноги, забирая катану с собой. Мадара негромко проскулил, словно спрашивая, что тот собрался делать, на что Саске лишь качнул головой.       — Подожди ещё немного, нии-сан, — прошептал он, покидая комнату, — я верну твою душу…       Проверив маму и наложив на неё новые печати забвения, чтобы она не смогла помешать его плану, Саске ближе к вечеру вышел из дома и, пытаясь обдумать свои действия, ненадолго покинул квартал Учих. Он вышел на главную улицу Конохи, собираясь с мыслями и называя про себя имена людей, чей Шаринган пробудился. Их было не так много, и в основном все — хорошие бойцы, на которых не удастся напасть просто так. Среди них есть один подросток-генин — он-то и может стать отличной жертвой. Как раз сейчас он находился на миссии ранга D, где-то в окрестностях Конохи. Идеальное время для нападения.       Задумавшись, Саске совсем не заметил, как дошёл до самой кондитерской. Это место вызвало в нём болезненные воспоминания, и сердце неприятно укололо. На двери висела табличка с надписью «закрыто», однако в торговом зале Саске разглядел двух человек. Одним из них был Шисуи, а вторым… Девушка с длинными волосами, стоящая к витринам спиной. Они о чем-то говорили, и младший Учиха, пытаясь услышать их разговор, подошёл ближе.       — Ты не знаешь, что случилось с Итачи-куном? Я уже несколько дней не видела его в кондитерской.       В этом взволнованном и мягком голосе Саске узнал голос Изуми — той самой девушки брата, и тут же в его теле вспыхнула жгучая ярость. Он покачнулся, с трудом устояв на ногах, ибо опереться было не на что. Он не мог понять, что с ним происходит. Да, его раздражала Изуми, как раздражала бы любая девушка на её месте, встречаясь с братом. Но сейчас он внезапно почувствовал настоящий порыв ненависти к ней. Она в одно мгновение стала центром притяжения всех его бед, и Саске ощутил в себе сильнейший порыв убить её.       — Кажется, у него длительная миссия, — ответил Шисуи, прибираясь в кондитерской. — Он вернётся через несколько дней, не волнуйся.       Изуми сказала ему что-то ещё, но кроме своей испепеляющей ненависти Саске не видел и не слышал ничего. У Изуми есть Шаринган. Она пробудила его ещё в детстве, став свидетелем смерти отца. Однако девушка использовала его редко, либо не использовала вовсе, ибо активация Шарингана требовала большого количества чакры, которой у куноичи было мало. Тем не менее благодаря неплохим способностям в тайдзюцу она смогла достичь ранга чуунина и изредка выходила на миссии в составе команды.       Попрощавшись с Шисуи, Изуми покинула кондитерскую и направилась в сторону квартала Учих. Саске, словно тень, последовал за ней, ни на секунду не выпуская её из вида. Его эмоциональное состояние было крайне нестабильным. Мысль о том, что Изуми станет идеальной жертвой, а её смерть решит сразу две проблемы, пробуждала безумное ликование. Он устранит соперницу и благодаря её глазам вернёт брата к жизни. Изуми наверняка будет счастлива отдать жизнь за любимого. Может быть, даже пойдёт сама, стоит Саске всё рассказать ей. Ревность и эгоизм заставили Саске принять окончательный выбор: принести в жертву он сможет только Изуми. Она одна должна погибнуть и освободить всех. Этот план казался идеальным, вот только Итачи никогда не простит брата за то, что тот пожертвовал жизнью невинной девушки ради него. Причем не просто незнакомой, а той, которая любила его всей душой.       «Нет, не прощай меня, — когда Изуми свернула в безлюдный переулок, левая ладонь Саске начала покрываться яркими искрами, — отрекись от меня и возненавидь, но будь жив…» — на губах младшего Учихи мелькнула чудовищная улыбка, и, целясь в её спину, он двинулся вперед, решив покончить с ней одним ударом. Резкий выпад рукой на близком расстоянии — и её жизнь оборвется в одно мгновение. Вот только внезапно из тьмы появилась чья-то рука, пальцы которой крепко впились в предплечье Саске, и очень сильная чакра смогла подавить его чидори, рассыпавшееся на тысячу частиц.       — Ты что творишь, Саске? — прорычал знакомый голос, и вскоре ослепленные жаждой крови глаза смогли увидеть Шисуи. — Совсем рассудка лишился?!       — Отпусти меня, — не повышая голоса произнёс молодой наследник, пытаясь вырвать свою руку из его захвата, но Учиха вцепился во вторую, не позволяя юноше двинуться с места. Изуми, услышавшая перепалку, замерла, удивленно смотря на ребят.       — Не мешай мне, Шисуи, иначе я убью и тебя! — понимая, что не может сбросить его, воскликнул Саске, а его алые глаза полыхнули ещё ярче.       — Почему? — тот тоже стал выходить из себя. — Почему ты так себя ведёшь, когда Итачи в таком состоянии? Наруто рассказал мне обо всём, но я не думал, что ты впадёшь в такое безумие!       — Ты не понимаешь! Её жизнь может спасти его! — Саске, выглянув из-за плеча Шисуи, использовал Шаринган на Изуми и смог лишить её чувств. Девушка, даже не вскрикнув, упала на землю, а Шисуи с силой прижал неуравновешенного шиноби к стене. Заведенные до предела, оба тяжело дышали, а их глаза ярко горели в сгущающейся тьме.       — Если тебе нужна чья-то жизнь, то возьми мою, — сурово произнёс Шисуи, ощущая полыхающую чакру Саске. — За Итачи я отдам её без сожалений.       — Твоя жизнь не принесет столько пользы, как её, — усмехнулся младший Учиха, отчего друг Итачи впечатал его в стену сильнее. Боль немного прояснила его разум, но наваждение крови так и не исчезло.       — Что ты задумал? Расскажи мне! — практически приказал шиноби, а его Шаринган преобразился в Мангекё, отчего у Саске перехватило дыхание. Ещё ни разу он не видел такие глаза настолько близко. Его узор напоминал четырёхконечное зубчатое кольцо, за которым скрывалось небывалое по своей силе гендзюцу. — Я не враг тебе, — видя, что юноша ошеломлён его Мангекё, уже спокойнее продолжил Шисуи. — Ты ведь знаешь, как мне дорог твой брат? Знаешь, что я до сих пор испытываю чувства к нему, и сколько усилий мне требуется, чтобы ни словом и ни жестом не выдать их? А он… может думать только о тебе, — с горечью закончил парень, а его лицо исказила маска боли. Саске, смотря на друга брата во все глаза, постепенно возвращался к реальности, осознавая весь ужас своего поступка.       — Во время миссии… Итачи был ранен, — прерывисто заговорил он, едва узнавая свой голос. — Орочимару разделил его тело и душу, забрав последнюю. Предыдущей ночью я встречался с ним, и он сказал, что у Итачи есть два дня. Наши медики не могут ему помочь, а его тело обращается в камень и рассыпается буквально на глазах. Единственное, что может спасти его — возвращенная душа. Но в обмен на неё Орочимару потребовал пробужденный Шаринган Учих. Если бы… — его дыхание снова перехватило, — если бы у меня были свои глаза, я бы не задумываясь отдал их. Но у меня глаза Итачи! И я не могу их отдать, зная, сколько страданий и боли пережил мой брат.       — А убивать Изуми, что — лучше? — глухо спросил Шисуи, а его Шаринган потух, возвращая глазам темно-карий цвет. Он отступил назад и освободил младшего Учиху. Тот, опираясь ладонями в стену, едва устоял на ногах.       — Не лучше, — произнёс он, глядя на то, как кулинар поднимает девушку с земли и берет её на руки. — Но легче, чем отдать глаза Итачи, — признался он. Вместе они перенесли Изуми в кондитерскую, и Шисуи, использовав свой Шаринган, немного подчистил её память, сделав всё так, будто она просто уснула прямо здесь.       — Значит, ты решил убить её, потому что она девушка твоего брата? — хмуро спросил он, теперь смотря на Саске в упор. — Ты так ненавидишь её?       — Отчасти, — ответил молодой шиноби, переводя взгляд на спящую Изуми. — Сначала я хотел уничтожить Учиху-генина, а потом понял, что её легче убить, чем всех остальных. Знаю, Итачи бы не простил меня за это, но…       Обреченный и глубокий вздох Шисуи прервал его слова, и Саске пришлось посмотреть на него.       — Это самое страшное, — на его лице внезапно появилась печальная улыбка. — Боюсь, что именно тебя он бы простил. Несмотря на все твои поступки, Итачи не может испытывать к тебе ненависти, ибо дороже тебя у него никого нет. Однако, это не должно давать тебе надежду, — его тон стал более суровым. — Сейчас ты действуешь на эмоциях, Саске, и поступаешь необдуманно. Я понимаю, что тебе больно, и что ради брата ты готов на всё, но сейчас ты напоминаешь мне самого Итачи шестнадцать лет назад. Вы оба попали в ловушку собственных чувств, которые оказались гораздо сильнее вашей силы воли. Однако есть способ вернуть душу Итачи, никого не убивая.       — И какой же? — не веря его словам, спросил молодой наследник клана. Мангекё Шаринган Шисуи снова замерцал в ночи, заставляя сердце Саске трепетать от осознания этой силы.       — Ты знаешь, на что способен мой Мангекё? — спросил тот, а младший Учиха покачал головой. — Мой Котоамацуками может влиять на сознание, стоит жертве лишь раз попасть под его действие.       — Влиять на сознание? — с сомнением переспросил Саске. — Разве не то же самое делает гендзюцу Итачи?       — Нет, — мотнул головой молодой человек. — Гендзюцу твоего брата — это отголоски его Цукуёми, которое преобразует реальность, а мой Мангекё меняет саму структуру сознания, внушая мысли и воспоминания, которых раньше не было. В то время как окружающая реальность остается неизменной. Мне хватит лишь доли секунды, чтобы враг попал в плен моих глаз.       — Неужели ты думаешь, что Орочимару даст себя так просто поймать? — неуверенно произнёс младший Учиха. — Наверняка он предпримет какие-то меры.       — Если он не будет знать, что это я — тогда должно получиться. Положись на меня! — страстно заключил он, приложив ладонь к своей груди. — Котоамацуками неуловимо. Жертва даже не сможет понять, что на ней использовали моё гендзюцу, а снять эту технику невозможно, разве что переписать судьбу при помощи Изанаги, однако Орочимару это явно не под силу, — усмехнулся он.       — Изанаги? — тут же напрягся Саске. — Не так давно я читал об этой технике. Ты знаешь, как использовать её?       — Саске, это киндзюцу, и тебе не следует много размышлять об этом, — покачал головой Шисуи. — А если так хочешь узнать, то спроси у своего брата, когда он очнётся. А сейчас нам лучше поторопиться.       — Да, — подавив своё любопытство, младший Учиха разорвал змею на своём запястье и вместе с Шисуи отправился на границу Леса Смерти, к месту, где назначил ему встречу Орочимару.       До леса Смерти они добрались раньше, чем нукенин Конохи. Чтобы тот ни о чем не догадался, Саске пришлось связать Шисуи и надеть ему на голову мешок, скрывая личность. Когда все приготовления к этому спектаклю были окончены, молодой наследник напряженно вслушивался и вглядывался во тьму, стараясь понять, откуда появится его недруг. Впрочем, как и в предыдущую встречу, он понял, что Орочимару уже здесь лишь по его сдавленному смеху и неясному ощущению сильной чакры. Тот спрыгнул с дерева и предстал перед Учихой со своей привычной довольной усмешкой на губах.       — На этот раз оригинал? — недоверчиво спросил Саске, проверяя его чакру Шаринганом.       — Подумал, что такая важная встреча требует моего личного присутствия, — ухмыльнулся тот, тоже внимательно разглядывая Учиху. — Ты принёс мне то, что я просил?       — Сначала покажи его душу, — грубо оборвал его Саске. Орочимару, ощерившись, достал из кармана небольшой сосуд, который был окутан мягким зеленоватым светом. Он напоминал прозрачный кристалл, внутри которого медленно кружился серебристый дым.       — Это и есть… его душа? — завороженно глядя на синий кристалл, спросил Саске.       — Его сущность, — поправил его Орочимару, тоже смотря на своё творение. — Мне не нравится слово «душа» — оно слишком абстрактное и непонятное. «Сущность» — более точное. То, без чего он не может существовать. Теперь твоя очередь, Саске-кун, — вновь убрав кристалл в карман, он жадно взглянул за спину молодого Учихи. Тот, всеми силами стараясь не показать своего отчаянного волнения, подошёл к дереву, где лежал Шисуи и, схватив его, толкнул вперед, прямо к Орочимару. Тот, пройдя пару шагов на неустойчивых ногах, рухнул на колени посреди поляны.       — Живьём, как ты и просил, — ему пришлось постараться, чтобы голос звучал ровно. — Этот Шаринган тебе понравится даже больше, чем мой, — с долей иронии добавил он и зловеще улыбнулся.       — Неужели? — Орочимару, сделав несколько шагов вперед, остановился перед телом. — И какой же Шаринган может быть лучше, чем Шаринган твоего брата? — он поднял руку, однако не спешил снимать мешок, а выпустил одну змею, которая обвила шею Шисуи. Её клыки были готовы впиться в горло жертвы, а кончик хвоста приподнял мешок, позволяя Орочимару видеть часть его лица. Впрочем, её было больше, чем достаточно.       — Не может быть! — так завопил он, что по спине Саске пошла дрожь, ибо он решил, что весь план провалился. — Учиха Шисуи?! — не выдержав, мужчина сам сорвал этот мешок и отбросил его на землю. Младший Учиха пораженно застыл, глядя в обезумевшие жёлтые глаза и не понимая, почему Орочимару настолько ослабил контроль. Несмотря на то, что голова Шисуи была опущена, он мог поднять её в любую секунду и поразить врага своим доудзюцу.       — Величайший дар всего клана Учиха — Котоамацуками, — возбужденно говорил он, практически пожирая парня своими глазами. — Уникальная и всесильная техника, совершенное гендзюцу, которое позволяет завладевать разумом жертвы, управлять ею, внушать ложные мысли и воспоминания. Но главное… Пораженный ей думает, что действует по собственной воле, не подозревая о том, что им управляют. Для клана, даже для всей Конохи эти глаза поистине сокровище… — он протянул руку, намереваясь коснуться его головы, однако спохватился и отдёрнул её.       — Даже не попробуешь применить свои способности на мне? — усмехнулся Орочимару, видя, что глаза Шисуи так и остаются тёмно карими и полузакрытыми. Саске нервно сглотнул, не понимая, чего ждёт его сообщник. Поведение Орочимару абсолютно не поменялось. Не похоже, что он находился под действием гендзюцу. Стоит только Шисуи активировать свой Шаринган, как клыки змея вонзятся в его горло. Может, он просто выжидает момент?       — Эй, — хрипловато окликнул его Саске, давая напарнику шанс. — Ты получил, что хотел. Отдай мне душу Итачи.       Орочимару, подняв глаза на второго Учиху, продолжал хищно ухмыляться. Однако к удивлению молодого наследника, вновь достал кристалл и повертел его в своих пальцах. Саске напряженно сжал зубы, уже думая отрубить эту руку и перехватить сосуд, как внезапно на ноги поднялся Шисуи. Сбросив с себя змею, он сжёг её огненным пламенем, а затем спокойно протянул свою ладонь Орочимару, продолжая смотреть на него своими тёмными глазами. На лице длинноволосого мужчины читалось недовольство: он будто против воли вложил кристалл в пальцы парня и отступил на шаг.       — Расскажи нам о технике, которая сможет объединить тело и душу, — попросил его Шисуи, пряча кристалл у себя.       — Вы сами сможете найти свиток с ней в архиве Конохи, — проворчал нукенин, больше не улыбаясь. — У меня нет на это времени — мне давно пора вернуться к своим исследованиям, — подпрыгнув, отступник забрался на высокое дерево и исчез в ночи. Саске, глядя ему вслед, не мог поверить собственными глазам и ушам.       — И это всё? — переводя взгляд на Шисуи, изумленно спросил он. — Так просто? Ты использовал на нём свою технику, или нет?       — Да, — кивнул головой тот, приближаясь к напарнику.       — Тогда почему он даже не отреагировал на тебя, не попытался противостоять твоим глазам? — поражался Саске, вспоминая и сравнивая гендзюцу Итачи, которому Орочимару сопротивлялся всеми силами и не мог выбраться до тех пор, пока сам пользователь не снял его.       — Потому что попал под моё гендзюцу моментально, ещё когда не успел снять мешок, — ухмыльнулся Шисуи. — Я же говорил, что мне хватит доли секунды. Более того, в зависимости от силы противника порой даже не требуется зрительный контакт, чтобы овладеть его разумом. Поэтому ему казалось, что я так и не поднимал головы, не смотрел на него, а мои глаза оставались тёмными. И он разливался соловьём о Котоамацуками, не подозревая, что уже сам под ним.       — И сколько ты будешь манипулировать им? — с сомнениями спросил Саске. Ухмылка на лице напарника исчезла, а взгляд приобрел серьёзность.       — Если это касается Итачи, то всю его жизнь. Я дал ему установку, которую при всём желании он не сможет отменить. А прекращать действие своего гендзюцу я не собираюсь. Он больше не побеспокоит ни Итачи, ни тебя.       — Отлично, тогда поспешим, — немного успокоившись, произнёс младший Учиха. — Нам нужно ещё найти свиток, а времени осталось не так много.       — Да, идём, — согласился тот, и оба молодых шиноби мгновенно скрылись среди деревьев.       Шисуи был неплохо осведомлен о большинстве техник, которые хранились в библиотеке. И тот свиток, что требовался им, находился в запретной секции. Однако времени брать разрешение у Хокаге абсолютно не было, и Учихи, нарушая все правила, напали на своих, поражая их Шаринганом. Саске понимал, что за это придётся расплатиться, но это была малая жертва за жизнь его брата. Однако оказалось не всё так просто: даже со своими глазами они не могли быстро найти необходимую технику и потратили на поиски около двух часов. Наконец, когда Шисуи её увидел и бегло осмотрел свиток, шиноби сразу же отправились в родовое поместье клана Учиха.       Они бесшумно пробрались в дом, однако остаться незамеченными им не удалось. Мадара, стерегущий тело Итачи, мгновенно поднял голову, как только Учихи пересекли порог особняка. Саске, оказавшись в знакомых стенах, не смел даже взглянуть на брата, ибо боялся видеть его растрескавшееся как камень тело. Шисуи, раскатав свиток на полу, принялся читать внимательнее, одновременно объясняя младшему Учихе, что нужно делать. Саске быстро нарисовал несколько круговых пиктограмм, окружая тело брата печатями.       — Эта техника — одна из разновидностей той, что была украдена, — тихо произнёс Шисуи, когда все приготовления были завершены. Он передал кристалл с душой Саске, а зеленоватое свечение внутри него становилось ярче.       — Её тоже создал Орочимару? — младшего Учиху передёрнуло, когда он произнёс это имя.       — Да. В стремлении к вечному существованию он большую часть жизни посвятил исследованию перемещения душ и тел, и достиг в этом, как видишь, определенных успехов.       — Что я должен сделать? — хрипловато спросил Саске, дрожащими пальцами сжимая кристалл, который показался ему очень тёплым.       — Здесь написано, что можно влить душу через рот, — склонившись над свитком, ответил Шисуи. — Когда тело будет готово, оно само примет душу. Держи кристалл над его лицом, а я сложу печати, — он внимательно прочитал всю последовательность, используя свой Шаринган, чтобы запомнить, ибо ошибаться было нельзя. Саске сидел в изголовье, всеми силами стараясь не смотреть на лицо Итачи и в тоже время он мог видеть только его. Шисуи опустился слева подле бессознательного друга и пересёкся взглядом с младшим братом. Как только тот кивнул головой, Шисуи начал складывать печати в той последовательности, которую запомнил. Несмотря на то, что их было много, а последовательность несколько раз повторялась, он не ошибся ни разу, и Саске почувствовал, как кристалл тает в его руке, а его зеленоватое содержимое вытекает из его пальцев и стремится к полуоткрытым губам старшего Учихи. Эта субстанция, похожая на густой серебристый дым, тонкой змейкой начала проникать в рот Итачи. Саске и Шисуи, затаив дыхание, наблюдали за тем, как все трещины на его теле исчезают, кожа приобретает естественный оттенок и становится мягче и теплее. А когда его грудь едва заметно поднялась, Саске со всей силы вцепился в его плечи, ожидая пробуждения, но глаза брат так и не открыл.       — Сейчас он не очнется, — проговорил Шисуи, тоже с волнением глядя на ожившего друга. — Нужно время, чтобы душа снова слилась с телом.       — Вот как, — удрученно выдохнул Саске, а его напряженные руки теперь повисли, словно плети. Голова опустилась, а взгляд потускнел.       — Что с тобой? Ты будто не рад, что он вернулся, — заметив, как изменилось его состояние, спросил Шисуи. На что младший Учиха покачал головой.       — Ты спас его, а не я, — проговорил он, обреченно смотря в пространство. — Всё должно быть иначе. Я знаю, что ты чувствуешь к Итачи, знаю, что я не вправе находиться рядом с ним. Ты тот, кто может позаботиться о нём, а не я.       Шисуи, оценивая его подавленный вид, глубоко вздохнул и перевел взгляд на Итачи, лицо которого отражало невероятное спокойствие.       — Ты прав, — он впервые признался кому-то в своих истинных чувствах, — я действительно очень сильно люблю его. С самого детства и до сих пор, — видя, как Саске болезненно содрогнулся, он печально улыбнулся и вновь посерьёзнел. — Но тот, кто нужен ему — ты, а не я или Изуми.       — Откуда ты знаешь? — обессиленно спросил младший Учиха. — Ты постоянно рядом с ним. Его опора и поддержка. Он доверяет тебе свои сомнения и тревоги, ты просто не можешь быть не важен для него.       — Да, раньше я тоже так думал, — отстраненно ответил Шисуи. — Что могу стать для него единственным человеком, с которым он бы мог связать всю свою жизнь. До тех пор, пока не использовал на нём свой Шаринган.       — Как? — Саске чуть приподнял голову, смотря в его спокойные глаза. — Как ты смог это сделать, если Итачи не видит?       — Я не рассказал тебе об одной особенности Котоамацуками. Поскольку это гендзюцу слишком мощное и абсолютное, я могу использовать его лишь раз в десять лет. И последний раз это доудзюцу я применил к твоему брату больше десяти лет назад.       — Как это произошло? — ошеломленно спросил младший Учиха. — Ты использовал на нём Котоамацуками? Получается, ты управляешь им?       — Нет, конечно же, нет, — пытаясь предупредить гнев Саске, возразил Шисуи. — Я не управляю им и не внушаю каких-то идей и уж тем более не настраиваю против тебя, — понимая, что в таком состоянии юноша может подумать о чём угодно, пояснил он. — Это случилось, когда Итачи состоял в Акацки. Он погружался во тьму всё больше и больше, поэтому, чтобы спасти друга, я должен был сделать это. Четвёртый Хокаге поставил мне условие — либо я возвращаю его сам, либо он будет объявлен, как международный преступник. Наверное, Минато-сан до сих пор думает, что Итачи одумался и вернулся сам, но… — Шисуи тяжело вздохнул, вспоминая тот день. — Тогда он был с чужими глазами и напал на меня. Мы долго сражались, и в конце концов я понял, что одними словами не смогу переубедить его. Жажда крови, тьма в сердце и постоянная смена глаз — всё утягивало его на сторону Акацки, и мне пришлось проникнуть в его разум. Я лишь хотел пробудить его истинные чувства и вернуть в Коноху, однако эти чувства поразили меня самого. Да, я увидел всю их подноготную, всё, что он пытался запрятать поглубже, чтобы не страдать. Все его мысли и воспоминания были наполнены только тобой, Саске. Что тогда, что сейчас. С самого детства, расставания, воссоединения и до сих пор. Он мог думать лишь о тебе и винил себя за то, что не смог быть тебе хорошим старшим братом. Винил себя в аварии, в разводе родителей и отъезде отца, в разлуке с тобой. И в том, что не смог попрощаться, опасаясь, что ты всё узнаешь. Ради тебя он мог отказаться не только от глаз, но и от собственной жизни и жизни других людей, лишь бы защитить. Я увидел это и заставил его вспомнить. Приказал ему жить своими чувствами, но по сути заставил страдать. Вплоть до твоего возвращения. Два раза я использовал свой Котоамацуками, и оба раза ради него. Да, я знаю, что ему нужен только ты, но… — Шисуи несколько помедлил, а потом осторожно положил ладонь на лоб Итачи, глядя на него с такой теплотой и горечью в глазах, что у Саске дрогнуло сердце.       — Но позволь мне в первый и последний раз… — прошептал он, умоляюще смотря на младшего Учиху. Сначала не поняв, что тот имеет в виду, Саске сидел неподвижно, пытаясь примириться с мыслью, что для возвращения брата потребовалось такое сильное оружие. Однако увидев во взгляде Шисуи самые сокровенные и глубокие чувства, он медленно кивнул головой, осознав, что это меньшее, что он может сделать для человека, который практически всю жизнь посвятил его брату. Ту жизнь, которую должен был отдать Саске.       Саске не смог видеть это и отвёл глаза в сторону, когда Шисуи склонился и осторожно прикоснулся к полуоткрытым губам его брата. Странно, но в этот момент он не ощущал той дикой ревности, что испытывал совсем недавно на фестивале. Лишь внутри что-то невероятно острое и холодное прорезало его сущность, заставило сердце судорожно вздрагивать, а все эмоции постепенно гаснуть. Это было похоже на густой туман, который медленно подступает, но окружает со всех сторон, лишая чувств и погружая в долгий пустой сон.       Саске так и продолжал смотреть в сторону, когда Шисуи отстранился и поднялся на ноги. Кажется, парень пытался отыскать его взгляд, но, поняв, что младший Учиха полностью пребывает в себе, он подобрал свиток и бесшумно направился к выходу, на ходу сказав лишь тихое «спасибо».