Ложь закрытых глаз

      Утро этого дня было особенным. Саске ждал его с нетерпением, поэтому вчера лёг спать пораньше, чтобы проснуться до восхода солнца. Потому что сегодня Итачи обещал провести с ним весь день и взять с собой на рыбалку. Маленький Учиха так разволновался, что вертелся всю ночь на футоне и всё время смотрел на часы, чтобы не пропустить заветную минуту. Наконец, когда стрелки приблизились к четырём утра, он откинул покрывало и, шлёпая босыми ступнями по татами, выбежал из своей комнаты.       — Саске? — удивленно воскликнул Итачи, когда его младший братишка выбежал во двор, а следом за ним — Широ — щенок, которого они вместе подобрали в тот дождливый день. Старший Учиха в высоких резиновых сапогах, отцовской рубашке и тёмно-зеленых штанах уже приготовил удочки и теперь выкапывал червей рядом со свинарником. — Неужели ты сам проснулся так рано?       — Да! — взволнованно воскликнул Саске и, сев на корточки, достал из навоза огромного длинного червяка. Он поднял его на уровень глаз и с интересом рассматривал, как тот извивался.       — Рыбкам правда будет вкусно его есть? — спросил он, когда Итачи протянул банку, и мальчик положил червяка туда.       — Да, они любят такое. А мы любим их, — хмыкнул старший Учиха, вытирая его испачканные пальцы. — Тебе нужно переодеться, — смотря на его футболку и шорты, произнёс он. — Я приготовил сапоги и куртку — они на кухне. Переодевайся скорее и пойдём, — сняв перчатки, он потрепал младшего братишку по голове и ухмыльнулся. Саске, широко улыбнувшись в ответ, убежал в дом, а через несколько минут мальчики вместе отправились к реке, закинув на плечо удочки, взяв с собой наживку и ведро, а предусмотрительный Итачи захватил с собой бутылку воды и пачку галетного печенья.       На левом берегу реки, почти на границе Конохи и Леса Смерти, находилось известное рыбное место, где по словам бывалых рыбаков, рыба плыла прямо в руки и чуть ли не выпрыгивала из воды. Устроившись на песчаном берегу, Итачи объяснил младшему брату, как использовать удочку и как действовать, если рыба заглотит наживку, сохранять тишину и, главное, не спускать глаз с поплавка. После чего мальчики закинули удочки и принялись ждать клёва. Саске старательно исполнял наказ брата и сидел не моргая, затаив дыхание и прикусив кончик языка. Старший брат, то и дело поглядывая на него, в итоге не смог сдержать беззвучного смеха и, вытянув руку, снова потрепал его по голове.       — Расслабься, Саске, — негромко произнёс он, — иначе всю рыбу распугаешь, — Итачи немного опустил руку и сжал его плечо. Неуверенно улыбаясь, маленький Учиха расслабил спину, начал дышать и моргать, а от тёплой ладони брата ещё и успокаиваться. Рыба долго не клевала, а с каждой минутой Саске зевал всё чаще и чаще. Сегодня он рано встал и практически не спал всю ночь, к тому же мерное течение реки убаюкивало, а рядом с братом было тепло и спокойно. Неудивительно, что его глазки начали слипаться, но мальчик крепился. Он смотрел и смотрел на поплавок, и ему показалось, что тот начал дёргаться, но отчего-то Саске не мог пошевелиться, ибо его сжимало в объятьях огромное пушистое облако. В этом облаке было очень хорошо, мягко и тепло, но поплавок…       — Саске! Держи, держи её! Тяни на себя! — раздался из этого облака голос Итачи, и мальчик внезапно почувствовал, как что-то сильное тащит его вперед. Он открыл глаза, и пушистое облако тут же пропало, а он сам соскользнул с берега в воду. Его пальцы так крепко вцепились в удочку, что даже во сне не выпускали её. И сейчас она утаскивала ребёнка в речной поток. К счастью, Итачи успел схватить братишку и теперь держал его поперёк, возвращая обратно. Однако неизвестное чудище на крючке оказалось невероятно сильным, и даже вдвоём братья почти полностью ушли под воду. Саске пищал и барахтался, но удочку не выпускал, а Итачи использовал технику призыва. Появившиеся вороны вцепились когтями братьям в плечи и вытащили их из реки, а заодно и огромную рыбину, которая теперь прыгала на берегу рядом с мальчиками и всеми силами пыталась вернуться в воду.       — Саске, ты в порядке? — стиснув мокрого с головы до ног братишку за плечи, взволнованно спросил Итачи.       — Да! — выпалил тот, вытягивая шею. — Рыба! Рыба, нии-чан! Сейчас сбежит!       Их улов и правда уже был на самом краю берега, и оба брата, сорвавшись с места, буквально запрыгнули на эту рыбину, останавливая её собой. Она продолжала вырываться, даже когда они обхватили её руками. И успокоилась лишь когда Итачи оглушил её камнем по голове. Задыхаясь от такого необычного поединка, братья удивленно посмотрели друг на друга, а потом практически одновременно улыбнулись друг другу.       — Саске, ты её поймал! — сквозь смех прокричал Итачи, сжимая ошеломленного братишку в объятьях. — Хотя она в три раза больше тебя! Даже я таких больших не ловил, а ты!..       — Нии-чан, прости, что уснул, — пробормотал Саске в его объятьях. — И намочил нас…       — Ничего, я ведь был рядом, — Итачи отстранился от него и снова взглянул на рыбу. — Представляешь, как обрадуется мама и будет гордиться папа, когда мы принесем эту рыбу домой?       — Но ведь мы поймали её вместе, нии-чан, — улыбнулся Саске. — Без тебя бы я её не вытащил. Так что… не говори маме и папе, что поймал только я.       — Хорошо, — на лице старшего брата тоже сияло счастье. — Мы поймали её вместе.       — Вместе… — слетело с губ Саске, а открыв глаза, он понял, что улыбается. Этот сон из детства вызвал всплеск чувств, и впервые за всё это время он не ощутил мучительного опустошения внутри. Наоборот, те восторженные эмоции наполняли его до краёв, заставляя окончательно пробудиться. Сейчас, он словно в том огромном облаке, которое согревает своей пушистой мягкостью его со всех сторон.       — Нии-сан… — с невероятной нежностью проговорил он, вытягивая руку, чтобы коснуться плеча брата. Однако его пальцы уткнулись в пустоту и нервно сжали простынь на пустой половине кровати. Вся нежность в голосе и в полусонных глазах мгновенно исчезла, а из-за сомкнутых зубов раздалось утробное рычание. Молодой шиноби резко поднял спину и осмотрел всю комнату. Робкие солнечные лучи едва-едва пробивались сквозь зашторенные окна. Поняв, что брата нет и здесь, он вскочил на ноги, быстро вышел из спальни, спустился вниз, топая ногами, и прошёл на кухню. Мадара, спавший в углу, приоткрыл один глаз и тут же его закрыл, не собираясь попадать под горячую руку. Подозревая, где в такую рань может быть старший Учиха, Саске вышел во внутренний двор, наспех надел сандалии и, пробежав пару метров, ворвался в хлев.       — Так и знал, — процедил он, метая молнии из глаз. Итачи, только собравшись доить корову, удивленно развернул к нему голову.       — Саске, уже проснулся?..       Младший брат, не говоря ни слова, подошёл к старшему, грубо схватил его за руку и поднял на ноги. От такой внезапности Итачи покачнулся и если бы не схватился за стойло, наверняка бы упал.       — Что ты делаешь? — возмущенно спросил он, когда Саске потащил его к выходу.       — А ты что делаешь? — недовольно проворчал тот, ибо был вынужден остановиться из-за сопротивления брата. — Тебе нужен покой и отдых, а ты чуть рассвет — снова бежишь на работу!       — Но… — попытался снова воспротивиться Итачи, а Саске так потянул его на себя, что тот чуть не оказался у него в объятьях.       — Больше ни слова, — строго произнёс младший брат и смог всё-таки выдворить старшего из хлева. — Я сам всё сделаю, а ты — только посмей встать с постели! — дотащив его до дома, Саске заставил Итачи разуться, раздеться и почти силой уложил его в кровать.       — Но я прекрасно себя чувствую! — всё ещё возмущался тот. — А ты снова злишься на меня, — обреченно добавил он, уже привыкнув к грубости младшего брата.       — Вчера ты тоже говорил, что пришёл в норму. И чем всё закончилось? Под вечер ты рухнул без сил, лишившись всей чакры, — старательно накрывая его покрывалом, пробурчал Саске. Может он и правда переборщил, так яростно набросившись на него? С Итачи он просто не может контролировать свои эмоции, будь то ненависть или… проявление вот такой заботы. Всё у него выходит одинаково.       — Я всё сделаю, — уже тише повторил Саске, обхватив его лицо ладонями. — А ты отдыхай, ладно? — он прижался к его лбу, успокаиваясь так же, как и вчера. Однако, ненадолго.       — А если посмеешь бежать в кондитерскую — свяжу тебя и запру в этой комнате на неделю! — отстранившись, пугающе воскликнул он, а Итачи не смог сдержать смешок.       — Всё, — смутившись от его улыбки, Саске коротко поцеловал его в макушку и поспешил во двор. По дороге он столкнулся с Микото и почти так же, как и брату, приказал ей не выходить из своей комнаты и отдыхать. Со стороны, возможно, его угрозы действительно выглядели пугающими, однако у близких почему-то вызывали тёплую улыбку.       Саске постарался как можно скорее разделаться с хозяйственными делами, чтобы вернуться к брату. Во-первых, он хотел проверить, действительно ли тот выполняет его приказ оставаться в постели, во-вторых, ему хотелось хотя бы некоторое время, но держать его под контролем. А в-третьих… просто побыть рядом с ним днём, а не ночью. Поэтому, надоив молока, выведя коров, покормив свиней и кур и убрав за всеми, он вернулся в дом. Мама сдалась первой — не смогла долго лежать и уже занималась свежим молоком на кухне. Саске не стал отчитывать её за неповиновение (он решил приберечь силы для брата), поэтому просто помог ей перелить молоко по банкам. Она пообещала соседке несколько литров, и та должна была зайти с минуты на минуту. Пользуясь свободным временем, Саске поднялся наверх и проверил спальню брата. Итачи лежал в кровати и, похоже, спал. Однако чтобы полностью убедиться в этом, младший Учиха даже активировал свой Шаринган. Потоки чакры действительно были ровными, хотя её недостаток оставался существенным. Облегченно вздохнув, юноша снова спустился на кухню, и пока мама общалась с соседкой, решил что-нибудь приготовить.       «В этом нет ничего сложного, — листая старую поваренную книгу, он решил испечь кексы, ибо его брат любит сладкое, а на завтрак они подойдут в самый раз, — не понимаю, зачем этому нужно учиться и тратить время, когда тут всё написано», — усмехнувшись, Саске пожал плечами и быстро разложил на столе все необходимые продукты, в основном добытые с утра: яйца, молоко, сливочное масло, муку, сахар, ваниль, сухофрукты, отыскал формочки для запекания. Точно следуя рецепту, юный повар всё смешал, взбил, разложил по формочкам и отправил запекаться в духовку. Когда через двадцать минут кексы были готовы, он с гордостью разложил их на столе, давая остыть, и приготовил чай. Микото, заглядывая на кухню, несколько раз порывалась ему помочь, но Саске категорически отвергал все её предложения, говоря, что с такой ерундой справится сам. Маме оставалось лишь радоваться тому, что наконец-то её младший сын почувствовал ответственность.       И вот, когда был готов и чай, Саске, довольный собой, поднялся в спальню брата. Тот уже проснулся, а учуяв вкусный запах, очень захотел есть. Младший Учиха, поставив перед ним поднос, сел рядом, с замиранием сердца наблюдая за тем, как старший брат пробует его кекс. Хоть он был уверен, что приготовил всё идеально, отчего-то всё равно волновался.       — Ну как? — осторожно спросил Саске, когда Итачи съел первый кекс и принялся за второй. — Вкусно?       — Ты сам приготовил? — ровно спросил тот, и юноша кивнул головой, а потом подтвердил вслух.       — Странно, что это не кексы с помидорами, — рассмеялся Итачи и потрепал младшего братишку по голове. — Немного пересолил и недопек, — отметил он, а Саске надулся. Как так? Ведь он всё делал по рецепту!       Не веря его словам, юноша тоже схватил кекс и откусил сразу половину. Хоть он и не любил сладкое, однако этот странный вкус ощутил сразу. Это было всё, что угодно, только не кексы.       — Невозможно! — пробурчал он, запивая всё чаем. — Ведь я делал всё, как написано. Ладно, принесу что-нибудь другое, — совсем расстроившись, он хотел забрать поднос, однако Итачи схватил его руки и вернул еду на место.       — Но всё равно они очень вкусные, — с улыбкой произнёс он и скорее схватил кексы двумя руками, пока брат не успел их уничтожить.       — Эй, тебе не обязательно хвалить меня! — возмутился Саске, глядя на то, как тот ест прямо из двух рук, поочередно кусая. Он хотел вырвать свою выпечку, но Итачи всё так быстро умял, что горе-повару остались только крошки.       — Ещё, — произнёс он, протягивая ладони к младшему брату. Саске, насупившись, подозрительно смотрел на его сияющее лицо и крошки вокруг губ.       — Тебе и правда понравилось? — неуверенно кладя ему в руки ещё один кексик, недоверчиво спросил он. — Или просто идёшь на эту жертву, чтобы не обижать меня?       — Ради тебя я пошёл на многие жертвы, но если бы мне действительно это не понравилось, я бы создал гендзюцу, в котором ты бы ел эти кексы целую вечность, — рассмеялся он и с удовольствием съел ещё один.       — Как обычно — в пытках ты знаешь толк, — пробормотал Саске, тоже сделав вторую попытку. Если подумать, то не так уж и плохо, хотя Итачи слишком окрылён этим. Наверное, потому что его глупый младший брат впервые что-то сделал для него…       — Сегодня мне приснился сон, — когда с кексами было покончено, Саске убрал поднос и протянул брату влажную салфетку, чтобы тот вытер руки. — Точнее, не сон, а воспоминание, о том, как мы…       — Мне тоже снился сон, — перебил его Итачи. — И это тоже было воспоминание. Про то, как ты уснул на рыбалке, но всё же поймал огромную рыбу, — он развёл руки в стороны, показывая её размер. А Саске, пораженно глядя на него, на мгновение лишился дара речи.       — Мне тоже приснился этот сон! — в итоге воскликнул он, полностью забираясь на кровать. — Как мы чуть не утонули, и если бы не твои вороны, наверняка бы упустили её. Но разве это возможно? Чтобы мы видели одно и то же?! — обомлел он.       — Видели… — шепнул Итачи и улыбнулся, — думаю, это потому что мы были рядом, и наши потоки чакры резонировали друг с другом. А может, потому что я хотел тебя увидеть, — кончиками пальцев он коснулся его щеки, а Саске податливо прикрыл глаза. — Потому что могу видеть тебя лишь во сне.       — Но там я был совсем маленьким, — проронил младший Учиха, тяжело вздыхая. Каждый раз, когда брат напоминает о своих глазах, ему становится больно. — Но знаешь, с тех пор, как я вернулся в Коноху, постоянно вижу эти сны в стенах нашего дома. Они такие яркие и солнечные, что кажутся сказкой, и порой сложно поверить, что когда-то это происходило на самом деле. Но всё же, — он заставил себя улыбнуться, — теперь я верю в них.       — Да, я тоже верю, — Итачи стал медленно приближаться к нему, отчего у братишки сбилось дыхание в предвкушении поцелуя, — что когда-нибудь смогу видеть сны о настоящем. Мне этого будет достаточно…       Саске уже прикрыл глаза и сам успел двинуться навстречу, как вдруг их чувственный настрой сбил раздражающий телефонный звонок. Итачи мгновенно отстранился, беря смартфон с тумбочки, а Саске был готов перегрызть горло звонившему. Не успел брат ответить на звонок, как юноша выхватил телефон у него из рук и злобно взглянул на дисплей.       — Шисуи… Кто бы сомневался, что это ты, — проворчал он, отвечая вместо владельца. Итачи так и застыл с протянутой рукой, чувствуя, что с каждой минутой он теряет свой авторитет старшего брата.       — Да, это Саске, — проговорил тот в трубку, подползая к Итачи, утыкаясь головой ему в грудь и заставляя его лечь. Старший Учиха поддался, а младший забрался прямо на него, одновременно разговаривая с третьим Учихой.       — Да, Итачи дома, — его губы были слишком близко, и старший брат ощутил теплое дыхание на своей шее. — Он сегодня не сможет выйти на работу. И завтра, скорее всего, тоже. Ему нужен покой. Да, хорошо, что ты понимаешь. Пока, — он завершил вызов, отключил телефон и отбросил его в сторону.       — А вдруг будет что-то срочное? — вздохнул Итачи, услышав мелодию завершения работы.       — Справятся без тебя, — Саске слез с него, ощущая, что брату тяжело дышится. Он лёг рядом с ним, невольно рассматривая его лицо и тело. Сейчас Итачи был расслаблен и очень красив. К нему безумно хотелось прикоснуться, обнять, поцеловать, снять эту одежду и насладиться его природной красотой в полной мере. Однако забота о нём подавляла вспыхнувшие желания, ведь осознание недавней боли и пустоты от его потери были свежи в нём. Стоило Саске лишь вспомнить его бездыханное тело, рассыпающееся буквально на руках, как сильнейший страх парализовывал его, а глаза снова начинало жечь.       — Хотел побыть рядом с тобой днём, — в итоге недовольно проговорил он, касаясь губами его подбородка, — но просто побыть у меня не получится, а лишний раз беспокоить тебя не хочу. Поэтому пойду… потренируюсь, — ощущая, что тело нуждается в выбросе энергии, юноша поднялся на ноги.       — Можно с тобой? — ухватившись за его руку, попросил Итачи.       — С ума сошёл?       — Нет, — ухмыльнулся тот, понимая, что сейчас младший братишка снова начнёт его отчитывать. — Я не буду с тобой сражаться. Просто посижу на террасе. Весь день лежать в постели я физически не смогу. В итоге сбегу, и ты снова разозлишься на меня.       — Я думал, я самый упрямый в этой семье, — усмехнулся Саске. — Ладно, но недолго. Потом снова вернёшься в постель, — согласился он с условием. Итачи, вновь ощущая, что в этой ситуации не имеет права голоса, лишь кивнул головой.       Братья вместе спустились во двор, по дороге захватив с собой лабрадора и тёплый плед. Укутав Итачи с головы до ног и оставив его на террасе в обществе Мадары, Саске отправился на тренировочную площадку. Он не использовал мощные ниндзюцу, лишь отрабатывал владение мечом и метал кунаи точно по целям. Да, Итачи не мог видеть его тренировку, однако его слух был гораздо острее, чем у обычного человека, а благодаря музыке он развил его практически до абсолютного, поэтому слепой шиноби слышал всё, начиная от взмаха катаной и заканчивая ударом металлического острия по цели. Через некоторое время к нему присоединилась и Микото, принеся старшему сыну чая, а младшему — воды. Она комментировала Итачи всё, что вытворял младший брат, и они вместе порой не могли сдержать смеха, отчего Саске ощущал смущение и злился. От вспыхнувших эмоций, забывшись, использовал технику огня, но опомнившись смог управлять своими пламенными шарами и погасить их, ударив о землю. Видя, что младший сын воспринимает всё очень остро, Микото перестала шутить и вернулась в дом. Итачи вновь остался один, поглаживая Мадару левой рукой, а в правой держа чашку с чаем, который ещё не успел остыть.       «Без Шарингана я могу поразить одновременно шесть целей, — перебирая в пальцах кунаи, Саске сосредоточился на деревянных кругах, — а с ним результат должен возрасти вдвое. Попробую», — отходя на некоторое расстояние, он использовал своё доудзюцу, чтобы усилить способности.       — Саске, используешь Шаринган? — догадался Итачи, чувствуя, как возрос поток его чакры. Его брат не ответил, хотя старший Учиха спросил достаточно громко, к тому же, опытные шиноби могли слышать друга друга на большом расстоянии.       — Или нет? — засомневался Итачи, ощущая нечто иное. — Смог создать Катон без печатей? — задумался он, не в силах определить, что за техника вызывает в нём эти ощущения. Больше похоже на ниндзюцу, чем на гендзюцу, но всё же…       — Саске? — нерешительно переспросил Итачи, ощущая, что эта энергия становится сильнее. К тому же, Мадара, спокойно лежащий рядом, вдруг напрягся, поднялся на лапы и начал громко лаять, виляя хвостом.       — Что происходит? — Итачи тоже поднялся на ноги, сбрасывая с себя плед. Чтобы определить местоположение Саске, ему пришлось сконцентрировать чакру в глазах и почувствовать поток его энергии.       — Нии-сан… — донёсся до него испуганный голос Учихи-младшего, от которого по спине старшего брата пошли мурашки. — Что это?..       — Что? Что ты видишь, Саске? — не на шутку разволновавшись, Итачи торопливо направился к нему, вместе с Мадарой, который бежал со всех ног и вёл его.       — Огонь… — проронил юноша, ошеломленными глазами глядя на деревья, объятые пламенем, — это не обычный Катон! Пламя чёрное, нии-сан!       — Черное пламя? — Итачи даже остановился на мгновение, пораженный его словами. — Не может быть, это…       — Я не знаю, как его остановить! — паниковал Саске всё больше и больше. — Оно сжигает деревья дотла и приближается к дому. Скоро перекинется на коровник, а потом…       — Саске! — Итачи, наконец, добрался до брата и, стиснув его плечо, легонько встряхнул, приводя в чувство. Младший Учиха никак не мог оторвать глаз от пламени, пожирающего всё вокруг. Он не мог понять, как умудрился создать подобную чудовищную технику. Ведь он хотел только воспользоваться своим Шаринганом, чтобы усилить способности…       — Успокойся, Саске, — прорывая завесу страха, прозвучал уверенный голос Итачи. Младший Учиха, вздрогнув, пришёл в себя, ощущая, что брат стоит у него за спиной. Он снова стиснул его плечи и, подойдя вплотную, прижался лбом к его затылку. — Сосредоточься на этом пламени, — негромко говорил Итачи, а его голос всё больше и больше успокаивал Саске. Юноша замер, во все глаза смотря на огонь и ощущая себя как в том сне, где он пытался не пропустить движение поплавка. Итачи стоял так близко, что он чувствовал его дыхание и внезапно осознал, что дышит с ним в унисон. А затем… снова произошло что-то непонятное. Его глаза видели всё, что происходит, но не Саске управлял ими. Он лишь ощущал привычное жжение, которое достигло самого мозга, его левый глаз закрылся, а правый начал менять форму черного пламени, собирая его в единую сферу. Этот пылающий огненный шар стал стремительно уменьшаться, пока не исчез совсем.       — Нии-сан… — ошеломленно выдохнул Саске, когда на площадке не остались ничего, кроме дыма и пепла. — Что сейчас… произошло?       Итачи, стоявший позади, облегченно выдохнул и, улыбнувшись, немного отстранился от брата, чтобы тот мог видеть его.       — Твои глаза пробудились, Саске, — преисполненный гордостью, произнёс он. — Твой Мангекё Шаринган. Вечный Мангекё Шаринган.       — Мои глаза? — Саске с изумлением смотрел на его лицо. — Хочешь сказать, что это черное пламя вызвали мои глаза?       — Аматерасу, — кивнул головой Итачи, — да, его создал Мангекё в твоём левом глазу.       — Но как? Я ведь не хотел этого! И как я смог погасить его? То есть… — внезапно осенило Саске, — это ты его погасил?       — Да, — снова согласился Итачи, — Помнишь, Минато-сан как-то сказал, что у нас одни глаза на двоих? Благодаря тому, что в твоих глазах моя чакра, я смог синхронизировать наши потоки и управлять Аматерасу.       — Подожди! — взволнованно воскликнул Саске, схватив его за руки. — Ты видел? Через мои глаза? Ты видел?       — Да, видел, — Итачи тоже стиснул его предплечья, и теперь они в напряжении сжимали друг друга. — Но не это главное, Саске. Главное, причина, по которой Мангекё пробудился именно сейчас. Только очень сильные эмоции могли активировать его.       — Причина? Всплеск эмоций? — припомнил младший Учиха. — Кажется, понимаю. Все эти дни, когда ты лишился души, глаза очень сильно болели. Так же, когда пробудился Шаринган… когда нас разлучили. И теперь, когда я чуть не потерял тебя. Сильнее этого не было ничего, — признался он. — Но как действует эта техника? Ты ведь знаешь о ней? Расскажи, нии-сан! — сгорая от любопытства, попросил он.       — Да, знаю, — Итачи ощущал, как дрожат его руки от возбуждения. И наверняка в глазах сияет черно-алый рисунок, созданный его Шаринганом. — Что ты пытался сделать, Саске? Перед тем, как появилось черное пламя? — он бережно коснулся пальцами его век, будто хотел таким образом рассмотреть глаза.       — Хотел использовать Шаринган, чтобы усилить способности и поразить двенадцать целей, вместо шести, — ответил он, стоя перед братом с закрытыми глазами и позволяя тому касаться их. — Однако вместо этого поджёг деревья…       — Способности Мангекё Шарингана у каждого Учихи, пробудившего его, различны, однако наши с тобой частично совпали. Может, потому что мы братья, а может потому что я невольно передал тебе часть своей силы вместе с глазами. Аматерасу — это сильнейшая техника Стихии Огня. Она создаёт пламя, которое может гореть несколько дней, пока не уничтожит свою цель, будь это металл, камень, живое существо или даже огонь. Черное пламя не может быть потушено ни водой, ни чем-либо другим. Только владелец техники способен погасить его.       — Настолько мощная техника… — поразился Саске и открыл глаза, когда брат убрал руки. — Ты тоже владел ей?       — Да. Но я смог воспользоваться только Цукуёми.       — Цукуёми… это ведь твоё гендзюцу? — вспоминая рассказ Шисуи, спросил Саске.       — Да, поразительная способность, благодаря которой за сотую долю секунды можно перевернуть весь мир, — улыбнулся старший брат.       — А Изанаги и Изанами? Я читал о них в одном из свитков, и Шисуи тоже упоминал о них, когда мы пытались спасти тебя. Эти способности тоже можно пробудить, или…       — Нет, — качнул головой Итачи. — Это запрещенные техники, использование которых возможно только с Шаринганом. И лишь два раза, поскольку каждая из них лишает зрения навсегда.       — И как же… — начал было Саске, однако их прервал Мадара, который, поочередно хватаясь за их ноги, тянул братьев к дому. Оглянувшись, Саске увидел на террасе маму, которая махала им и звала к столу.       — Поговорим после обеда, хорошо? — чувствуя, что младший брат не хочет выпускать его, Итачи сам расцепил его пальцы и первым направился к дому. Второму Учихе ничего не оставалось делать, как последовать за ним.       За своей тренировкой и удивительным пробуждением Вечного Мангекё, Саске совсем забыл, что хотел приготовить и обед и ужин сам, поскольку его завтрак удался лишь наполовину и давно растворился в желудке. Мама как обычно приготовила всё очень вкусно, постоянно подкладывала старшему сыну добавки и всё причитала, как же он побледнел и похудел. Саске не то, чтобы завидовал такой опеке. Просто ему хотелось позаботиться о брате самому. И завладеть всем его вниманием единолично.       «Моему эгоизму как обычно нет предела», — осадил сам себя младший Учиха, помогая матери убирать и мыть посуду. Вдвоём они отправили Итачи наверх в свою комнату и остались наедине.       — Тебя что-то беспокоит, Саске? — заметила проницательная Микото, тоже почувствовав, что обделяет вниманием своего младшего сына. — Я видела сожженные деревья на площадке, значит ли это…       — Да, мои глаза пробудились, — кивнул головой юноша. — Теперь я владею Мангекё.       — Ох, Саске…. — с беспокойством вздохнула она, — даже не знаю, радоваться за тебя, или печалиться. Сила, возложенная на твои плечи, может оказаться непомерной…       — Зато теперь я смогу защитить брата и тебя, — возразил тот. — Больше не допущу, чтобы с Итачи случилось подобное.       — Между вами снова мир? Или завтра опять готовиться к войне? — усмехнулась Микото. — Вы то убить друг друга готовы, то расстаться друг с другом не можете, — вздохнула она.       — Не будет больше никакой войны, — тихо проронил Саске. — Когда Итачи чуть не погиб, я понял кое-что. Из-за этого пробудился мой Мангекё. Я нужен ему, мама, — прямо заявил он, смотря на Микото. — Нужен больше, чем кто-либо.       — Да, я понимаю, — она невольно опустила глаза, ибо взгляд младшего сына пронизывал до глубины души. — Но всё-таки, ты не сможешь посвятить ему свою жизнь. Когда-нибудь у тебя появится собственная семья, которой нужно уделять всё своё внимание. И, надеюсь, что у Итачи тоже.       — А ты? — хмуро спросил её младший. — Ведь хочешь посвятить ему всю свою жизнь? Отречься от всего и жить лишь ради него?       — Я мать, Саске, — покачала головой Микото. — Для каждой матери естественно посвящать себя детям и жить ради них. К тому же Итачи… особенный. Ты понимаешь, о чем я.       — Да, понимаю. Искалеченный с детства он казался слабым и беспомощным, поэтому требовал больше заботы и внимания. Однако что ты будешь делать, если он создаст семью и приведет в дом другую женщину, которая будет опекать его вместо тебя?       — Да, это будет сложно. Принять другую женщину, — призналась ему Микото, — однако такова участь всех матерей сыновей.       — А я не смогу, — тоже откровенно сказал младший сын, — принять кого-либо рядом с ним.       — Саске, что ты…       — Хочешь сказать, что я имею на него меньше прав, чем ты? — перебил он мать. — Конечно, я всего лишь какой-то эгоистичный мальчишка, но если бы я был женщиной? — его губы внезапно изогнулись в испытующей улыбке. — Не братом, а сестрой. Тогда всё было бы иначе, не правда ли? — он выжидающе смотрел на Микото, требуя от неё ответа.       — Отчего-то мне кажется, что для тебя всё было бы так же, Саске, — тоже улыбнулась она, но вопреки сыну мягко и немного грустно. Тот, сраженный её искренностью и чуткостью, нахмурился и опустил голову. Может быть мама уже обо всём догадалась? Но если так — не разобьёт ли ей это сердце?       — Что ж, может, ты и права, — в итоге угрюмо ответил Саске и, не став больше задерживаться, поднялся на второй этаж. Вот она — самая главная и неразрешимая проблема. Их мать, которую Итачи, в отличие от младшего брата, не сможет покинуть. Да, Саске привык жить вдали от неё, а она привыкла, что младшего сына опекает отец. Но вот старший… связан с ней гораздо крепче и дольше. Что будет с ней, если вдруг они будут вынуждены покинуть Коноху? Бросить одну, с хозяйством, без опоры уже немолодую одинокую женщину? Нет, Итачи никогда этого не сделает, да и Саске не сможет решиться на подобный шаг. Хотя его любовь к матери не настолько абсолютна, как у брата, всё же он не способен так сломать её жизнь.       Жить всё время с ней, постоянно скрывая свои чувства? Рано или поздно она догадается. Она уже видит, что они сближаются всё больше и больше. Выдержит ли её сердце подобный удар? Сможет ли она вообще смотреть им в глаза после всего этого? А давление клана? Два взрослых молодых мужчины, один из которых наследник, отчего-то не заводят семьи. А она будет вынуждена лишь оправдываться, говоря, что пока не сложилось…       «Кажется, я понимаю, — проходя в комнату брата, Саске был окончательно сражен этими невеселыми мыслями, — что ты пытался мне сказать, нии-сан. Просто у нас не будет, никогда. Пытаясь обрести счастье, мы отнимаем его у других. Может потому, что мы его не достойны?»       — Ты не спишь? — тихо спросил младший брат, забираясь на кровать. Итачи слушал музыку и, казалось, задремал, однако тут же открыл глаза, как только Саске позвал его, хотя вряд ли мог услышать его шелестящий голос.       — Я немного расслабился, — вытаскивая наушники и отключая плеер, ответил тот. — Ты разговаривал с мамой? Кажется, я слышал ваши голоса.       — У тебя слишком хороший слух, — посетовал Саске, садясь подле него и скрещивая ноги. — Да, говорили. Она как обычно волнуется — будем мы завтра врагами или друзьями.       — А мы когда-то были ими? — ухмыльнулся Итачи, подняв руку и касаясь волос младшего брата. — И теми и другими.       — Не знаю. Лучше не думать о том, что было между нами — иначе можно свихнуться, — пробурчал тот. — Ты обещал рассказать мне о Изанаги и Изанами, — живо добавил Саске. — Или я достал тебя своими расспросами? Может хочешь отдохнуть?       — Нет, всё в порядке, я не устал, — Итачи приподнял корпус, а Саске положил ему под спину подушку, чтобы тому было удобнее сидеть. — Знаешь, с чего всё началось, Саске? Легенда, которая соединила в себе всё, принадлежащее нашему клану?       Заинтригованный Саске замотал головой, а Итачи лишь улыбнулся.       — Согласно преданию, некогда существовали боги творения и смерти, супруги — Изанаги и Изанами. Они были создателями всего сущего на земле. Однако, когда у них родился сын — бог огня, Кагуцучи, Изанами сильно пострадала. Её тело было обожжено, и Изанаги в порыве гнева разрубил Кагуцучи на восемь частей, которые впоследствии стали вулканами. Но это не могло спасти Изанами, и богиня была вынуждена уйти в подземный мир. Изанаги не мог долго существовать без неё, поэтому отправился за женой, чтобы вернуть её обратно. В подземном мире они встретились, но просто так покинуть его не смогли: Изанаги не должен был смотреть на супругу. И всё же перед самым выходом он не сдержался и обернулся. Каков же был его ужас, когда вместо своей жены он увидел гниющее создание. Испугавшись, Изанаги сбежал из подземного мира и завалил выход из пещеры гигантскими камнями.       — Что это? — иронично усмехнулся Саске, когда брат замолчал на несколько мгновений. — Счастливая история любви?       — Даже боги не могут любить друг друга вечно, — качнул головой Итачи и снова взъерошил волосы младшего. — После неудачного спасения Изанами, Изанаги провёл ритуал очищения, омыв своё тело в источнике. Когда он промывал свой левый глаз, — Итачи коснулся левого века Саске, — родилась Аматерасу, богиня Солнца. Когда он омывал свой правый глаз, — старший Учиха прижал пальцы к своему правому веку, — появился Цукуёми, бог Луны и Времени, а когда свой нос, — Итачи шутливо ткнул брата в кончик носа, — родился Сусаноо, яростный бог моря и бурь.       — Сусаноо… — протянул за ним Саске, жмурясь как котёнок, которому потёрли носик. — Ещё одна техника Мангекё Шарингана? Это о нём упоминал Орочимару? Если с Цукуёми и Аматерасу всё понятно, то что из себя представляет Сусаноо?       — Сусаноо… — несколько задумчиво протянул Итачи, словно сомневался в своём ответе. — Это самая могущественная техника, наша абсолютная защита. По большому счёту, это чакра, которая принимает форму человекоподобного существа. Оно атакует и защищает по воле владельца от всех атак, будь то тайдзюцу, ниндзюцу, или гендзюцу. Хотя конечно степень защиты зависит от навыков хозяина. В идеале завершенный Сусаноо практически непобедим.       — А я? Я смогу создать его? — взволнованно спросил Саске.       — Да. Сусаноо способен использовать каждый, кто пробудил Мангекё в обоих глазах, — подтвердил Итачи. — Но не думай, что это просто, — ощущая колебания чакры брата, осадил он его. — Так же, как и любая другая техника, эта нуждается в тренировке. Поначалу максимум, что ты сможешь создать — часть позвоночника и пару ребер. Из живущих, насколько я знаю, только Шисуи способен вызвать его. И то лишь некоторые части тела. Создание Сусаноо требует большого количества чакры, к тому же, идёт серьёзная нагрузка на глаза. Чем чаще мы используем наши способности, тем быстрее это приводит к слепоте. Но ты лишён этого недостатка, поэтому, после должных тренировок, полагаю, сможешь создать завершенное Сусаноо.       — Я не я, если не сделаю этого, — ухмыльнулся Саске, ощущая в себе сильное желание заняться тренировками прямо сейчас.       — Хотя для начала тебе нужно научиться контролировать своё Аматерасу, иначе ты точно подожжёшь всю Коноху, — вздохнул старший Учиха, понимая его запал. — Твой левый глаз способен создать пламя, тогда как правый может изменять его форму и использовать его по своему усмотрению. Эта однако из техник Стихии Инферно — Кагуцучи.       — А? Того ребёнка, убитого Изанаги? — нахмурился Саске.       — Да, клинком Тоцука, — согласился Итачи и внезапно из него вылетел задиристый смешок. — Богов невозможно убить, Саске. И ты мне напомнил кое о чем, — старший брат немного развернул голову к младшему, словно смотрел ему в глаза. — Кажется, я забыл упомянуть, что Изанаги и Изанами были братом и сестрой, а Сусаноо заключил брак со своей сестрой Аматерасу, за что был изгнан с небес. Однако смог вернуться туда, подарив Аматерасу в знак примирения клинок Кусанаги, добытый им из тела убитого восьмиглавого змея.       Выслушав его, Саске тоже дерзко усмехнулся и, придвинувшись к брату, практически забрался на него, запустив пальцы в длинные волосы.       — Кто бы мог подумать, что о такой важной детали ты забыл случайно, нии-сан, — прошептал он, практически касаясь его губ. Перебросив левую ногу, младший Учиха сел на его тело и опустил корпус, прижимаясь к нему. — Так и думал, что всё закончится чем-то подобным, — он дотронулся губами до правого глаза брата, — и что натворил Цукуёми? — мягко спросил он, ощущая, как согревается его тело.       — Ничего предосудительного, — пробормотал тот, тоже ощущая неясное тепло.       — Правда? Он такой чистый и невинный? — снова ухмыльнулся Саске, — совсем как ты? — шепнул он на ухо, и старший брат невольно изогнулся под ним.       — С твоей невинностью мне не сравниться, — улыбнулся Итачи и провёл кончиком языка между губ младшего брата. Теперь содрогнулся Саске, тут же ощущая приятное тянущее чувство в животе.       — Могу я… тебя поцеловать? — неуверенно спросил юный Учиха, пропуская его волосы сквозь пальцы.       — Что? Когда это тебе требовалось разрешение? — продолжал улыбаться Итачи.       — Просто я постоянно пристаю к тебе с этим, — проворчал Саске, отводя глаза в сторону. — Подумал, что вдруг тебе это не нравится?       — Мой глупый младший брат решил побыть старшим? — весело произнёс Итачи и, пока тот ожидал его ответа, сам поцеловал братишку. У Саске тут же сбилось дыхание, а руки и ноги мгновенно ослабли. Он тяжело опустился на тело брата, но поцелуя не прервал, ощущая неимоверное удовольствие от движения губ и языков. Младший Учиха то и дело сжимал пальцами волосы старшего, а тот, словно в отместку, сначала гладил его по спине, а затем его ладони спустились ниже. Саске едва слышно простонал сквозь поцелуй и невольно изогнул спину, ощущая покалывание на своих ягодицах. Он лишь сильнее вжался в тело брата и на мгновение отстранился, прерывая поцелуй.       — Опять… лишь играешь со мной, — тяжело дыша, прошептал юноша, прикусывая его нижнюю губу и тут же отпуская её.       — Я ещё не пришёл в себя, Саске. Так что простишь мне эту слабость? — отнюдь не измождёно проронил Итачи и, стиснув младшего братишку за плечо, уверенно перевернул его на спину. Саске ощутил давление между ног и невольно развёл колени, чувствуя, как брат ложится на него. Итачи стиснул пальцы на его левом запястье, не давая вырваться или подняться, а затем снова склонился к губам, мягко и дразняще проводя по ним языком.       — Будто я смогу тебе что-то не простить… — вымолвил младший брат, вцепившись пальцами в его спину и жадно отвечая на этот игривый поцелуй.