Ложь закрытых глаз

      Когда Саске при помощи техники парализовал его, Итачи ощутил в своём теле холодный страх. Его руки и ноги остыли, а сердце судорожно трепетало в груди. Он ожидал всего: острой и нестерпимой боли, собственной смерти, тяжелых увечий. Тишина давила на уши, и Итачи ощущал себя так, будто погружается сквозь толщу воды на дно самой глубокой впадины. Как вдруг холодные пальцы коснулись его лица, и молодой человек внутренне содрогнулся. Сердце замирало в груди, когда эти чуткие пальцы оттянули его веки и вытащили глазные протезы, один за другим. Снова звенящая тишина, нарушаемая непонятными звуками, от которых всё леденело внутри. И сердце чуть не остановилось, когда его глазницы через некоторое время снова были заполнены. Но отнюдь не протезами.       Итачи ощущал тепло этих глаз, хотя он до сих пор не мог видеть, поскольку те не имели связи с его телом. Однако даже так чувство страха постепенно уходило, а когда Саске сложил последние печати, соединяя яблоки и глазные нервы, в него словно влили живую энергию. Оцепенение спало, он почувствовал, что может шевелиться, но теперь шиноби было не до этого. Всё, что ему хотелось — это открыть глаза, ибо он до последнего не верил, что сможет что-то увидеть. Он не понимал, зачем Саске это сделал, но ощущал к нему очень странные чувства. И как только он это сделал, как только его глаза озарились светом после стольких лет тьмы, первое, что он увидел — это нестерпимо бледное лицо темноволосого юноши, из пустых глазниц которого текли алые слёзы. Он покачнулся и в бессилии припал к груди старшего брата, оставляя на его одежде кровавые следы.       Всё пространство вокруг него наполнял едкий запах дыма. Десятилетний мальчик с трудом смог выбраться из перевернутого автомобиля, на котором их семья добиралась до столицы Страны Огня. Здесь, за пределами мира шиноби, они были обычными людьми, счастливой семьёй, которая проводила выходные вместе: мать, отец и двое маленьких сыновей. Ни один из них не мог ожидать, что самая обычная поездка в мир простых людей может закончиться таким образом. Всего на один день они хотели забыть о своей сущности шиноби и стать простыми людьми. Но почему это произошло? Случайность, или очередное проклятие? Об этом не знал никто. Перед самым столкновением Фугаку успел поставить защитный барьер, чтобы уберечь семью, схватил Микото, закрывая её собой, и громко выкрикнул имя старшего сына, чтобы тот позаботился о младшем. Итачи за секунду до катастрофы протянул руку и хотел схватить младшего братишку и прижать его к себе, как это сделал папа с мамой. Но то ли роковая случайность, то ли сама судьба воспротивилась этому: дверь, рядом с которой сидел Саске, распахнулась, и мальчик выпал из автомобиля, вместе с этим покинув защитный барьер отца. А в следующее мгновение произошёл взрыв, после которого Итачи едва ли ощущал себя.       Каждая косточка его тела отчаянно болела, но старший сын продолжал выбираться из перевёрнутого автомобиля. Его лицо заливала кровь, но рана была неглубокой. Он видел, что мама и папа не шевелятся, но чувствовал, что они живы, а вот младший брат…       — Саске… — хрипло прошептал он, доползая до мальчика, который лежал в нескольких метрах от аварии. Сев на асфальте, Итачи осторожно перевернул братика на спину и положил его голову к себе на колени. От увиденного его дыхание перехватило, а сердце настолько тяжело забилось, словно было готово остановиться. Посреди горла встал ком, и Итачи начал задыхаться. Дрожащими пальцами он касался маленького лица, на котором не осталось живого места. Вся кожа была в грязи и крови, нос сломан, зубы выбиты, на лбу — глубокие порезы, но самое ужасное…       Его глаза. Большие глазницы были заполнены кровавым месивом, а красные дорожки до сих пор продолжали течь из уголков, словно он плакал. Но Саске молчал, а слёзы лились из глаз Итачи, которые от этой ужасной картины приобретали алый оттенок.       — Только не умирай… — шептал он, в отчаянии прижимая братишку к себе и омывая его своими слезами. — Только не умирай, прошу тебя, Саске… Только не умирай! Саске!       — Глупый младший братик, — прошептал Итачи, губы которого изогнулись от горечи, а перед глазами встала пелена из слёз прошлого. — Что же ты наделал? — до боли стиснув его плечи, старший Учиха прижал юношу к себе, прогоняя самые горькие воспоминания. — Разве ты не знаешь, как выворачивает мне душу, когда я снова вижу тебя таким? Без глаз и с кровавыми слезами…       — Нии-сан… — Саске слабо шевельнулся в его руках, а Итачи прижался губами к его макушке, сжимая в объятьях ещё крепче.       — Хорошо, теперь всё будет хорошо, Саске. Я верну тебе их, только потерпи немного…       Саске ощущал невероятное спокойствие у себя на душе. Тьма в разуме постепенно отступала, освобождая его сознание от боли, гнева, отчаяния и безысходности. Ему было тепло, очень тепло, будто он сидел в ванне, такой расслабляющей и умиротворяющей. Не хотелось сопротивляться, о чем-то думать, пробуждаться… Очень клонило в сон, но всё же он должен был проснуться. Должен был знать, что ещё приготовила ему жизнь.       Когда Саске понял, что не может открыть глаза, его поразила волна страха. Его тело судорожно вздрогнуло, как вдруг он почувствовал, что его кто-то обнимает. Он сидел на чем-то мягком, вероятно всего, на кровати, и спиной прижимался к кому-то ещё. Его ноги были выпрямлены, а того человека — согнуты, поэтому он ощущал его колени прямо под своими руками.       — Нии-сан? — слабо прошептал Саске, понимая, что этим человеком может быть только его брат.       — Да, я здесь, — тихо отозвался знакомый голос, а руки крепче стиснули его плечи. По спине младшего Учихи побежали мурашки. Он потянул шею и почувствовал, как упирается затылком в его плечо. Чуть развернул голову и смог коснуться губами нижней части его лица.       — Сработало? Ты вспомнил? — сбивчиво спросил Саске. Сначала он коснулся своих глаз, ощущая на них повязку, а затем начал исследовать пальцами лицо брата и улыбнулся, ощутив в его глазницах живые глаза.       — Вспомнил, Саске, — глухо ответил тот, сжимая его кисти и целуя их. Младший Учиха облегченно выдохнул и снова расслабился, позволяя своей голове лежать у брата на плече.       — Хорошо… Значит, я был прав. Глаза тебе обо всём рассказали…       — Да, наверное, мощнее этого оружия ничего не придумаешь, но всё же, Саске. Это слишком радикально.       — Я знаю, — отозвался младший брат. — Но я не хотел больше ждать. Не мог больше выносить твою холодность и равнодушие. И ты… сможешь ли ты простить меня? — вспоминая, что делал с ним все последние дни, испуганно спросил юноша. — Если эти глаза хоть как-то искупят мою вину…       — Саске, ты ни в чем не виноват, — прервал его старший брат. — И глаза я тебе обязательно верну. Но есть одно дело, которое я бы хотел завершить именно с этим глазами.       — Какое дело? Я могу помочь тебе? — Саске попытался выпрямиться и развернуться, но Итачи не позволил, так и прижимая его к себе.       — Нет, тебе лучше отдохнуть, Саске, — спокойно ответил он. — Ты пережил очень серьёзное потрясение, лишившись таких сильных глаз. К тому же, я забрал у тебя практически всю чакру. Ты выспишься и наберешься сил, а когда я вернусь, глаза снова будут у тебя.       — Нет, не хочу тебя отпускать никуда… — юноша в бессилии вцепился за его одежду. — А если ты снова пропадёшь или забудешь меня? Как это вообще случилось?       — Я обязательно тебе обо всём расскажу, Саске, но только когда ты придёшь в себя, — он с легкостью оторвал от себя руки братишки и уложил его на кровать, а сам поднялся на ноги и заботливо укрыл его.       — Скажи хотя бы, куда ты идёшь, — понимая, что сейчас ослепший и обессиленный не сможет выстоять против зрячего брата, в отчаянии спросил юный Учиха.       — В деревню Скрытого Песка, — переодеваясь в серый костюм шиноби, ответил Итачи. — Хочу попросить прощения у Казекаге.       — И за что же у него просить прощения? — изнуренно и мрачно проговорил младший брат.       — За то, что я поселил в нём надежду, — проронил старший Учиха, надевая поверх темный длинный плащ с капюшоном.       — Только пробудился и сразу бежишь к нему, оставляя меня? — печально улыбнулся Саске.       — Только для того, чтобы ты как можно скорее смог снова видеть, — покачал головой Итачи и приблизился, начав гладить его по голове.       — Тогда возьми моего ястреба, — Саске удалось кое-как приподняться и сложить печати, мысленно призывая птицу к Главным воротам Конохи. — С ним ты быстрее вернёшься ко мне… — призыв отнял у него последние силы, и юноша ослаблено опустился на кровать. Старший Учиха перед уходом поцеловал своего братишку в лоб и наложил на него технику сна, избавляя от всех гнетущих мыслей.       Впервые за шестнадцать лет Итачи почувствовал всю силу собственных глаз. Никакие другие — ни те, что давали Акацки, ни те, что создал Орочимару — не могли сравниться с родной плотью, которая, к тому же, была насквозь пропитана чакрой Саске. Младший брат пользовался этими глазами даже больше, чем истинный владелец, поэтому они уже стали ему родными. И поэтому их сила, вернувшись к прежнему хозяину, возросла в несколько раз.       «Любопытно. Если эти глаза за шестнадцать лет против моих десяти признали Саске своим хозяином, то может ли у меня быть вечный Мангекё?» — направляясь на ястребе брата в деревню Скрытого Песка, Итачи активировал Шаринган, разглядывая каждую песчинку на земле, несмотря на приличную высоту и редкие облака. Заметив небольшую стаю саранчи, он поджёг её Черным пламенем и тут же прикоснулся к лицу, не ощущая кровавых следов. Итачи впервые использовал Аматерасу в своём нынешнем состоянии, однако знал, что подобного уровня техника вызывает большое перенапряжение глаз.       «Возможно, потому что меня переполняет чакра Саске, также, как и эти глаза. Они принимают меня за Саске. Долго ли я смогу обманывать их?» — он невольно ухмыльнулся, поглаживая шею огромной птицы, а та довольно вскрикнула, взмывая ещё выше в небо.       Деревни Скрытого Песка Итачи достиг к полудню. Солнце нещадно палило, и ему был знаком этот обжигающий зной. Несмотря на жар, старший Учиха не стал снимать плащ, а наоборот — накинул капюшон. Используя Шаринган, он приказал ястребу Саске ждать его, а сам смог проникнуть в деревню Песка, наложив на охранников лёгкое гендзюцу.       «С глазами определенно проще, чем без глаз», — снова усмехнулся про себя Итачи, спокойно добираясь до самой резиденции Казегаке. Чтобы выманить Гаару на крышу, он послал несколько воронов и сам стал пробираться туда.       Слыша за своей спиной громкое раздражающее карканье, Гаара развернулся к окну. Пара ворон сидела прямо на подоконнике его кабинета и настойчиво добивалась внимания. Казекаге, подойдя к ним, внимательно рассмотрел птиц, думая, что они принесли ему какое-нибудь послание, но те просто каркали, а одна из птиц села ему на плечо.       — Откуда вы? — поглаживая черную голову, спросил он. Ворона на его плече снова каркнула и взлетела, направляясь к выходу из кабинета. Вторая же тоже раскрыла крылья и взмыла вверх.       — Вы куда-то зовёте меня? — Гаара пошёл следом за первой и вскоре оказался на крыше одной из башен резиденции. Ещё больше его удивило, что там кто-то был. Высокий шиноби в черном плаще стоял спиной к нему: Казекаге не почувствовал опасности, но всё же его песок начал стелиться по поверхности крыши. Обе вороны сели на плечи незнакомцу, а после куда-то исчезли, обратившись в дым.       — Кто ты? — настороженно спросил Гаара, не приближаясь к нему. — И как ты смог проникнуть в Сунагакуре незамеченным?       — Прости, я не хотел поднимать шум, — шиноби медленно развернулся к нему, одновременно опуская капюшон. Увидев его лицо, Гаара затаил дыхание, а его руки невольно дёрнулись, сдерживая дрожь.       — Итачи? — прошептал он, делая шаг навстречу. — Это и правда ты?       — Да. Если ты веришь моим словам и своим глазам, — ответил тот, и на лице Гаары появилась едва заметная улыбка. Пока он не увидел алый Шаринган.       — Но твои глаза… — Казекаге тут же насторожился, а уровень песка стал выше. — Итачи был слеп, а ты…       — Это глаза моего брата, — возразил старший Учиха. — Благодаря им я смог вспомнить всё. И хотел хотя бы раз увидеть тебя, перед тем, как верну глаза Саске.       — Вот как, — взгляд Гаары наполнился печалью, но он смог взять себя в руки. — Надеюсь, что не разочаровал тебя.       — Я же обещал, что вернусь сюда. Хотя бы ещё раз, — Итачи тоже приблизился к нему, и теперь они смотрели в глаза друг другу. — А ещё я хотел поблагодарить тебя за всё, что ты сделал. Несмотря на молодость, ты хороший, мудрый правитель, Казекаге. И твоя деревня и твои шиноби не предадут тебя. Ты выбрал правильный путь в своей жизни, и мне бы не хотелось встать преградой на этом пути.       — Преградой? О чем ты говоришь? — Гаара невольно нахмурился и отвёл глаза в сторону от пронзительного Шарингана.       — Я вижу, что твой разум наполняют мысли обо мне, — Шаринган Итачи плавно перешёл в Мангекё, отражаясь узором, похожим на сюрикен, — и они мешают тебе выполнению своего долга.       — Нет, ты не прав, я… — начал было Гаара и украдкой взглянул на него, чтобы тот яснее понял его чувства, но, увидев эти зловещие глаза оцепенел, не в силах вымолвить ни слова. Песок, который окружал их, мгновенно взвился вверх, окружая и защищая своего хозяина, но было уже поздно: гендзюцу Итачи оказалось быстрее, и Казекаге попал в плен этих необычных глаз.       — Безнадежные чувства лишь причинят тебе боль. Я избавлю тебя от них, чтобы ты не страдал так, как когда-то страдал я. Я буду добр к тебе, Гаара, как когда-то ты был добр ко мне.       — Нет, не надо… прошу… — успел прошептать Гаара, понимая, что все воспоминания, связанные с Учихой, исчезают.       — Так будет легче и тебе и мне. Прощай, — уже издалека донесся до него тихий низкий голос. Оцепенение спало также внезапно, как и началось. Гаара, несколько раз моргнув, с удивлением понял, что находится на крыше, хотя несколько минут назад был у себя в кабинете.       «И что я тут делаю?» — подойдя к краю, Казекаге взглянул на ровную линию горизонта. Отчего-то на сердце было грустно, но вид собственной деревни успокаивал его. Его люди были счастливы, значит, должен быть счастлив и он. Ведь в этом заключается его предназначение.       Итачи, покинув резиденцию, тоже ощущал некоторую пустоту на душе. Гаара мог бы стать прекрасным другом, но его чувства оказались гораздо глубже, чем предполагал Учиха. И просто так забыть о них было нельзя. К тому же, это была не единственная болезненная привязанность Казекаге. Но, по крайней мере, не такая безнадежная, нежели эта.       — Так и знал, что ты не сможешь пройти мимо Суна данго, — в кафе за столик, где находился Итачи, кто-то подсел, и Шаринган Учихи мгновенно вспыхнул, ведь в деревне Песка его никто не должен был знать. Однако, увидев лиловую спираль в глазах, Итачи несколько опешил.       — Нагато? — изумленно прошептал он, узнав члена Акацки. — Что ты тут делаешь? Ты следишь за мной?       — Отчасти, — признался молодой красноволосый человек, беря одну палочку данго из порции Итачи. — Саске, разыскивая тебя, пришёл к нам, и Яхико попросил меня помочь ему. Мы нашли тебя в деревне Скрытого Песка, и я решил остаться тут и понаблюдать за ситуацией. И Суна данго действительно вкусные, — проглотив сразу три шарика, отметил он. — Я видел, как вы с Саске больше недели назад покинули Песок, но, зная тебя, был уверен, что ты вернёшься. А вот что вернёшься с глазами — даже предположить не мог, — его внимательный взгляд остановился на лице Учихи, — тем более, с родным Шаринганом. Ты ведь не убил младшего брата? — с сомнениями спросил он.       — Нет, Саске сам отдал мне их, решив таким способом пробудить мою память. Как видишь — получилось.       — Это ведь была не просто потеря памяти? — спросил Акацки, когда они покинули кафе и направились к окраине деревни, где Итачи ждал ястреб.       — Не просто, — коротко отозвался Учиха и нахмурился, — но это касается только меня и моей семьи.       — Что ж, надеюсь, теперь всё разрешится, — кивнул головой Нагато. — Наверное, необычно после стольких лет ощущать собственные глаза?       — Не то слово, — ухмыльнулся Итачи. — Они стали невероятно сильными, я ощущаю, как их мощь разливается во мне. И даже боюсь, что не справлюсь с ней.       — Это несложно проверить, — когда они вышли на открытую местность, Нагато, шедший вровень, внезапно исчез и оказался за спиной Итачи. Он сжимал в руках кунай и уже был готов нанести удар по затылку, как Мангекё Учихи отреагировал мгновенно, и огромная красная ладонь Сусаноо стиснула Акацки в кулак. Однако Нагато успел защитить себя, создав барьер из чакры. Алый кулак, соприкоснувшись с синеватой оболочкой, начал таять, сливаясь с ней.       — Путь Преты, — прошептал Итачи, понимая, что чакра Нагато поглотила его технику. — Ниндзюцу против неё бесполезно.       — Как и твоё гендзюцу против этих глаз, — Акацки указал на Риннеган. — Разве что, Цукуёми. Но я не попаду в него так просто.       — Не думал, что ты хочешь сражаться со мной, — Итачи сузил глаза, настороженно перебирая кунаи в пальцах. — Я знаю, что ты сильнее меня. Возможно, ты самый сильный шиноби среди всех скрытых деревень. И я бы не хотел, чтобы ты стал моим врагом.       — Ты знаешь, что в бое всё решает не сила, — проронил Нагато. — Объективно — да. И я, и твой брат обладаем гораздо большей силой, но потенциально победа может быть за любым из нас.       — Ты меня переоцениваешь, — усмехнулся Итачи, выпрямляясь и возвращаясь к обычному Шарингану. — Впрочем, слабаком я себя не считаю. К тому же, я привык не полагаться на глаза. Теперь моя стихия — это звук и слух. А здесь ты уязвим, Нагато, — Итачи внезапно оказался за спиной Акацки и последние слова прошептал ему прямо на ухо. Причем с такой интонацией, будто напевал мелодию. На мгновение красноволосый парень замер, его руки дрогнули, а глаза непривычно расширились. Он не двигался целую секунду, а когда попытался нанести ответный удар, Итачи уже снова стоял перед ним.       «Обычно он всегда реагировал быстро. Неужели то звуковое гендзюцу Орочимару подействовало? Лишь на мгновение, но всё же…»       — У вас с Саске одна ошибка — вы слишком полагаетесь на свои глаза, — отметил Учиха. — Они сильны, но не всемогущи. К тому же ваши глаза заточены под физическую силу и всеохватывающую мощь, я же привык к более тонким инструментам. Например, манипуляциям сознания.       — Имея такое оружие, поневоле будешь полагаться на него, — вздохнул Акацки. — Что ты намерен делать дальше? — имея в виду его глаза, спросил Нагато.       — Верну их Саске, — не задумываясь, ответил тот.       — И не будешь жалеть?       — Буду, — сорвалось с губ Итачи, когда он смотрел на горизонт. — Но младший братишка дороже.       — Я доложу Яхико, что вы нашли друг друга, — кивнул головой Нагато. — Наша организация всегда будет рада вас видеть.       — Передай лидеру мои извинения. Но пока я говорю — нет, — твёрдо произнёс Итачи. — Если необходимо заплатить за твою помощь — я расплачусь вместо Саске. Не втягивайте его.       — Буду иметь в виду, — снова кивнул головой Нагато, глядя на то, как Учиха забирается на ястреба.       — Скажи, ты знаком с Узумаки? — перед тем, как тот взлетел, успел спросить Акацки.       — Наруто? Да, я знаю его.       — А есть кто-то, у кого такой же цвет волос, как у меня?       — У его матери, Кушины Узумаки. Сейчас я вспомнил, кажется, ты говорил, что сам из этого рода. Насколько близкая у вас родственная связь? — поинтересовался Итачи.       — Кажется… — Нагато на мгновение задумался, а затем рассеянно произнёс: — Она моя троюродная сестра.       — Вот как, — понимающе отозвался Учиха. — Наверное, ты бы хотел увидеться с ней. Ведь своих родителей ты не знал, а она — твой единственный родственник.       — Не думаю, что она будет рада иметь связи с таким, как я. Ведь мы считаемся международными преступниками, — удрученно ответил Нагато.       — Я уверен, что она приняла бы тебя. Любого, — возразил ему Итачи. — Если вдруг захочешь увидеть или встретиться с ней — сообщи мне. Я помогу тебе. Полагаю, с Наруто ты уже познакомился?       — Да, похоже, он очень хороший человек. Я что-то почувствовал, когда увидел его. Что он способен… простить.       — Да, у него характер, как у матери. Он защищал нас, когда мы были уличены в связях с Акацки. Наруто такой, — Итачи невольно улыбнулся, — готов на всё ради близких людей. И ты запросто можешь стать одним из них, — он больше не стал сдерживать нетерпеливую птицу и позволил ей наконец-то взмыть вверх, даже с неба видя, как Нагато смотрит им вслед с надеждой.       Обратная дорога до Конохи показалась ему короче. Возможно, потому что он торопился вернуться, а возможно потому что птица, находясь под его гендзюцу, летела быстрее, чем обычно. Так или иначе, но Учиха уже через несколько часов оказался у Главных ворот Конохи, отпуская призванное животное брата.       «Надеюсь, он не будет слишком злиться на меня», — сначала Итачи планировал заглянуть в кондитерскую, потому что ощущал некоторую вину за столь долгое отсутствие, но всё-таки видеть Саске он хотел неимоверно, поэтому мысленно извинился перед Шисуи и поспешил домой.       — Кажется, я впервые вижу тебя в таком облике, — проронил старший Учиха, когда на террасе столкнулся с Мадарой. Тот смотрел на него с явным удивлением и весьма настороженно.       — Смог бы ты отдать глаза в обмен на жизнь Изуны? — негромко спросил он, обращаясь к личности Мадары. — Или их сила смогла подчинить тебя? Я задумался об этом, когда вновь обрёл их, — он коснулся своих век, — но всё равно не сойду с пути, который выбрал. Зная, что теперь он станет даже тяжелее, чем был.       Итачи прошёл в особняк, рассматривая каждую мелочь, которая могла попасться на глаза. Он знал расположение всех вещей в доме, и всё же хотел запомнить именно тот образ, который позже будет отпечатан в его сознании. Особенно это касалось кухни со всевозможными емкостями, продуктами и приправами, которые в процессе приготовления старший брат использовал очень часто. Он всегда сам всё расставлял, а мама старалась не менять, зная, что Итачи рассчитывает лишь на свою память и запахи. С внутреннего двора на кухню прошла Микото и, заметив старшего сына, тут же с волнением приблизилась к нему.       — Итачи, дорогой… — начала она, думая, что тот захотел поесть, — приготовить тебе что-нибудь?       — Нет, я не голоден, мама, — он медленно развернулся и улыбнулся ей.       — Неужели… — ахнула Микото, — ты всё вспомнил? — она хотела обнять сына в порыве чувств, как вдруг заметила, что смотрит тот совсем иначе: осознанно и невероятно внимательно, словно рассматривает каждую черточку на её лице.       — Что это… Ты видишь? — снова крайне ошеломленно прошептала она и невольно отшатнулась, ощутив страх. — Эти глаза… ты забрал у Саске? Я не видела его сегодня, он…       — С ним всё в порядке, — Итачи тут же попытался успокоить маму, опасаясь, что она всё не так поймёт. Он подошёл к ней и крепко стиснул за плечи. — Да, это его глаза, благодаря им я все вспомнил, но я собираюсь вернуть их ему, не волнуйся. Теперь всё будет хорошо… — он крепко обнял её, а Микото, обняв сына в ответ, тяжело вздохнула.       — Как я могу не волноваться? Когда с вами всё время что-то приключается. Особенно с тобой, Итачи, — она отстранилась и обхватила лицо старшего сына ладонями, с любовью смотря на него. Взгляд Итачи тоже был наполнен нежностью.       — Ты такая же красивая, какой я тебя помню, — проронил он, а в глазах Микото появились слёзы. Она снова заулыбалась и постаралась быстро смахнуть их.       — Будет тебе, — Микото легонько стукнула его по плечу, а Итачи не удержался и вновь обнял её.       — Мама, я бы хотел попросить тебя об одолжении, — через некоторое время произнёс он. Микото, окончательно успокоившись, снова отстранилась и кивнула головой.       — Ты же знаешь, для тебя я сделаю всё, что угодно — заверила она.       — После этого случая… — несколько неуверенно начал Итачи, — нам с Саске придётся многое обсудить. Мне бы хотелось остаться с ним наедине, если ты не возражаешь. Ты не против съездить на несколько дней на горячие источники?       — Ох… — рассеянно выдохнула она, не ожидая такой просьбы. — Что ж, если это так необходимо… Конечно, я хотела побыть вместе с вами, но, наверное, я вряд ли чем-то смогу вам помочь. Конечно, я поеду, если ты только пообещаешь мне, что за это время снова что-нибудь не случится.       — Не думаю, что я выйду из дома в эти дни, — усмехнулся тот.       — И всё-таки, этот случай… — тут же посерьёзнела и погрустнела Микото, вспоминая о ссоре и своём уходе из дома. — Это из-за меня, Итачи? Из-за тех слов, что я тебе сказала в нашу последнюю встречу?       — Да, те слова глубоко ранили меня, — признался старший сын. — Но теперь думаешь ли ты также? До сих пор не хочешь меня видеть?       — Нет, всё совсем не так, ты же знаешь это, — замотала головой Микото, — я так винила себя, Итачи, когда ты исчез… Произнесла те слова в сердцах и вот — была за них наказана. Для меня ведь нет никого и ничего дороже тебя, Итачи, и твоего брата. Я могу всё перенести, но только не вашу потерю… — прошептала она и снова заключила сына в объятьях.       — Хорошо, я знал, что ты всё поймешь, хоть и не думал, что такой ценой, — Итачи погладил её по спине. — Мы с Саске и правда не можем друг без друга. Прости, что всё вышло так…       Несколько минут они простояли так, обнимая друг друга и пытаясь смириться с мыслями. Затем Микото отстранилась и посмотрела в сторону лестницы.       — Хочу увидеть Саске перед отъездом. Я ведь могу? — она нерешительно взглянула на старшего сына.       — Да, — кивнул головой тот. — Я наложил на него технику сна. Думаю, он пока не проснулся, хотя прошло уже больше двенадцати часов. Пойдём, — старший сын первым вышел из кухни и поднялся по лестнице, слыша, как мама идёт за ним.       Саске действительно спал. Лежал на спине, укрытый одеялом, как его оставил Итачи. Правда, покрывало было смято: он переворачивался несколько раз, но, видимо, так ему было удобнее всего. На лице матери старший сын уловил опасения, когда она коснулась тугой повязки на глазах Саске. Она привыкла, что Итачи справился со своей слепотой, но боялась, что Саске придётся бороться с тем же.       — Не волнуйся, я верну ему глаза, — повторил Итачи, видя её озабоченность на лице.       — Почему-то мне кажется, что Саске будет сопротивляться этому, — проговорила Микото, ласково поглаживая его по голове. Затем выпрямилась и глубоко вздохнула.       — Попрошу Кушину, может быть, она поедет вместе со мной. И как обычно — надеюсь на твоё благоразумие, Итачи. Даже в такой ситуации.       — Я провожу тебя, — когда мама направилась к выходу, произнёс старший сын, однако Микото покачала головой.       — Я справлюсь сама, не волнуйся. Лучше позаботься о Саске. Он выглядит таким несчастным, — она снова вздохнула, бросив жалобный взгляд на младшего сына, и покинула его комнату. Итачи, слыша её удаляющиеся шаги, вернулся к кровати и присел на край, глядя на спящего брата. Мама была права: его лицо казалось очень бледным и осунувшимся, а повязка на глазах только прибавила болезненность виду. Итачи хотел пересадить ему глаза сразу же, пока тот не успел проснуться, однако не смог побороть в себе слабость. Видеть своего любимого братишку настолько близко, напрямую. Его настоящего, а не отражение в зеркале. Придвинувшись ближе, он коснулся его головы, убрал тёмные волосы со лба, открывая лицо. Очень долго всматривался в очертания его губ, проводил по заостренному подбородку, гладил по лбу и волосам, держал его за руки, нащупывая пульс. Ему хотелось смотреть и смотреть на него, не упуская даже секунды. Ведь каждая минута была на счету, и вскоре тьма снова поглотит его, и лицо Саске, его четкий образ со временем начнёт мутнеть. Поэтому, чтобы сохранить его в этой идеальной четкости, Итачи даже активировал Шаринган, силясь запомнить каждую черточку.       Минуты утекали слишком быстро, и Итачи потерял счет времени. Мама давно собралась и отправилась в путешествие, а Саске начал пробуждаться. Он слабо шевельнулся, ощущая, как ладонь брата прижимается к щеке, рефлекторно попробовал открыть глаза, а потом слабо улыбнулся, вспомнив, что отдал их брату. Прикосновение было очень мягким и нежным, но без Шарингана Саске не мог понять, кому оно принадлежит — маме или брату. Он очень надеялся, что брату, но Итачи не привык проявлять столько нежности по отношению к нему. Разве что, в самые интимные минуты…       — Нии-сан? — прошептал он, обхватывая его ладонь и изучая длинные крепкие пальцы. Несомненно — это была мужская рука. — Уже вернулся, — с облегчением добавил Саске, ощущая внутреннее спокойствие.       — Да, торопился к тебе, — ответил тот, а юный Учиха с упоением вслушивался в его голос. Сейчас, без глаз, он казался ему ещё красивее и глубже, чем прежде.       — Значит, с Гаарой ты всё решил? — неуверенно спросил юный шиноби.       — Да, я избавил Казекаге от напрасных чувств, — признался он, а Саске тут же напрягся.       — Используя глаза? То есть ты… стёр себя из его воспоминаний? — пришёл к выводу он.       — Да, именно так, — подтвердил Итачи. — Ему будет легче жить без этих воспоминаний.       — Вот оно что, — невесело усмехнулся Саске и расслабился на подушке. — Снова всё решил за всех. Если вдруг соберешься проделать со мной то же самое — знай, что я буду сопротивляться до последнего. Мне нужны мои чувства и мои воспоминания, несмотря на боль, которую они причинят мне. Потому что без них моя жизнь не будет иметь смысла. Кроме них у меня ничего нет…       — Я не собираюсь лишать тебя воспоминаний. Тем более, что я не смогу это сделать, пока у тебя есть Мангекё.       — Да? А вот сейчас у меня его нет, так что ты легко можешь сделать это, — передёрнул плечами юный Учиха. — Да и вообще сейчас можешь сделать что угодно, — нехотя добавил он.       — Я верну тебе глаза, прямо сейчас, — проговорил Итачи, а Саске вдруг содрогнулся и, выпрямив спину, схватил брата за руку.       — Нет, постой, — сбивчиво произнёс он, не давая ему сложить печати. — Не возвращай мне их, — твёрдо заявил юноша, а Итачи лишь вздохнул, вспомнив слова матери: та как обычно оказалась права.       — Саске, я верну их тебе. Силой, если потребуется, — подчеркнул он, а его голос действительно звучал угрожающе.       — Подожди, — младший Учиха нашёл вторую руку и стиснул его кисть. — Не сейчас. Дай мне немного времени провести во тьме. Мне нужно это, чтобы понять себя. И тебя. Понять, как ты жил всё это время. Стать тобой, хотя бы на пару дней. И ты ведь… наверняка хочешь видеть меня?       — Саске… — тот прижал его руки к своей груди, понимая, как тяжело согласиться на это. Ведь чем дольше он видит, тем тяжелее будет избавляться от них. Но за то, чтобы видеть Саске хотя бы пару дней, он был готов отдать многое. — Хорошо, — в итоге ответил старший Учиха. — Если ты так этого хочешь, то пока оставим всё, как есть. Я попросил маму оставить нас наедине. Полагаю, она уже по дороге в Страну Пара. Так что до её возвращения мы с тобой должны решить все вопросы и вернуть нашу жизнь в привычное русло.       — Я не против сделать это, если ты расскажешь мне, что с тобой произошло. Почему ты потерял память и как оказался в деревне Скрытого Песка.       — Хорошо, — снова согласился Итачи. — Но для начала давай поедим? Я не мог нормально есть почти неделю, пока был в твоём плену. Да и ты наверняка чувствуешь голод.       — Да, ты прав. Я и правда зверски голоден, — Саске крепко стиснул его левое запястье. — Но теперь не отпущу тебя одного даже на кухню.