Последняя надежда Тьмы

В обустройстве лагеря Неолина участвует куда меньше двух ее спутников — хотя бы потому, что не была привычна даже к окружавшему их пейзажу. На ночевку их Даэрт завел в какую-то едва проходимую чащу, темную и сырую, с неба, к тому же, накрапывал отвратительный холодный дождь. Среди высоких молчаливых деревьев демонесса чувствовала себя очень неуютно, в отличие от орка, который всю жизнь провел среди них, и вампира, успевшего притерпеться к дорожным неприятностям. Поэтому, пока Багыр рубил ближайший толстый ствол (на нем и посидеть можно будет), а де Мортон колдовал над кучей сырых дров в надежде извлечь из них хоть какой-нибудь огонек, она стояла в сторонке, не зная толком, за что хвататься. Даэрт тоже не был в восторге от наступившей погоды. Разболеться он не боялся — почетный статус знатного вампира избавлял его от многих сложностей и проблем — но ощущать на теле мокрую ткань ему очень не нравилось. Да и сражаться посреди ночи с волками, у которых не то отбило нюх и страх перед нежитью, не то начатки сознания от голода, вампиру не улыбалось: после трудного перехода по отвратительным дорогам ему хотелось отдохнуть, а не колдовать в темноте, скорчившись над книгой за спинами соратников. И ладно звери, которых можно отпугнуть костром (да зажигайся же!) — так ведь, согласно сведениям разведчиков, в этом районе бродило несколько эльфийских отрядов. Де Мортон с удовольствием продолжил бы путь, но тут уже воспротивился Багыр, заявивший, что лошади устали, да и им самим не помешает остановиться, иначе завтра им будет не пошевелиться. Орк в таких делах толк явно знал — и поэтому они согласились. Под его тонкими пальцами вспыхнул крошечный огонек, и Даэрт поспешно накрыл его ладонями, чтобы уберечь от дождя. Тратить еще минут десять на разжигание нового ему не улыбалось. Пламя, облизывая сырые дрова, чадило и недовольно плевалось, но все равно медленно разгоралось. Просидев минут с пять скорчившись над костром, маг наконец смог выпрямить спину и перебраться на расстеленный для него толстый плед. Багыр с Неолиной расположились на бревне; демонесса в своем наряде казалась замерзшей, и вампиру пришлось напомнить себе, что в ее жилах течет огонь вместо крови. Глядишь не продрогнет. Завернувшись в черный плащ, Даэрт сосредоточился на удерживании жалких остатков тепла в теле, внимательно глядя красными глазами в разгорающийся огонь. — Скучно сидим, — вдруг нарушил тишину звонкий голосок Неолины. — Это поход, — заметил вампир, раскрыв свою магическую книгу, в которую на днях добавил новый интересный свиток, с которым хотел бы ознакомиться поближе. — В походах не бывает весело. — У нас бывает, — возразил Багыр. — Мы веселимся и пьем. — Эльфы, — маг многозначительно ткнул в темную стену из деревьев. — Если мы начнем пить и плясать, нас точно найдут. — Мертвый зубастый шаман не пьянеет от вина, ему не понять, — воин огорченно покачал головой. — Тогда хотя бы расскажи что-нибудь! — предложила демонесса. — Наверняка ты много нового узнал, путешествуя по Нетане! Вампир задумался на минуту, рассеянно глядя на лежащую на коленях раскрытую книгу. Интересно ли им будет послушать о цирковом представлении? Но он тут же вспомнил, что не так давно привел циркача в Убежище, и наверняка его соратники уже обо всем его расспросили. Повествовать о битвах с эльфийскими захватчиками тоже толку мало, а вот что-то очень необычное… Но что может удивить принцессу демонов? Разве что что-то не из этого мира. Де Мортона вдруг осенило, и он почти без сожаления захлопнул свой слегка потрепанный фолиант. — На одном крошечном острове я встретил… — начал он, но его тут же перебила Неолина. — Прелестную эльфийскую деву, молившую о помощи? — живо поинтересовалась она. — Или заключенную в хрустальном гробу девушку, которую ты спас от злых гномов? — Это была предыдущая история, про вампиршу с Монтевилля, — вставил Багыр. — Птицу без перьев, — сухо поправил ее вампир. — Он назвался Пин-гвином и сказал, что прибыл из другого мира! И помимо того, что он продавал руны, он рассказал мне кое-что интересное о своем мире. — Ну-ка? — заинтересовалась демонесса. — Он сказал, что люди там празднуют зимой что-то, называемое «Рождеством». Поют песни, вкусно едят, смотрят на огни в небе, — де Мортон пожал плечами. — Людские традиции. — Песни? — переспросил орк. — Какие песни? Боевые? — Старинные, похожие на гимны, — пояснил Даэрт. — Какие пели их предки. — Вроде ритуальных? Они заклинают духов, как народ Багыра? Или призывают кого-то? — не поняла Неолина. — Просто поют, как поют пьяницы в тавернах. Только песни эти… — вампир помедлил, подыскивая подходящее слово. — Красивые? Величественные? Не знаю даже, как объяснить. — На словах ничего не понятно и неинтересно, — надулась Неолина. — Вот если бы ты слова знал… — Я знаю, — неосторожно возразил вампир, и на него с неподдельным любопытством уставились две пары глаз. — Только не говори, что ты еще и на мандолине или флейте играешь, — протянул Багыр. — На лютне, — почти прошептал Даэрт, вспомнив о припрятанном инструменте, обнаружившемся на теле убитого эльфа. Орку и демонессе не было нужды говорить что-либо: де Мортон сам выпутался из плаща и поплелся к своей вертлявой лошади, привязанной неподалеку. Покопавшись в седельных сумках, он извлек маленькую лютню и вернулся к костерку. Тренькнув для пробы по струнам, он поморщился: совершенно расстроилась, и он сможет привести ее только в относительно приличное состояние. Вспомнив старого вампира, учившего его этому хитрому искусству, Даэрт хмыкнул: кто же мог знать, что именно так пригодится это умение. Удовлетворившись наконец извлекаемыми из лютни звуками, вампир расположился поудобнее, собираясь запеть. — Надо же, в наши ряды затесался эльфийский бард, — хихикнула Неолина и тут же добавила, заметив смущенно-укоризненный взгляд друга. — Даэрт, милый, начинай! Мне не терпится! Откровенно говоря, маг сомневался, что сможет после отсутствия практики сыграть хоть мало-мальски пристойно, но, на его удивление, инструмент послушно отозвался на его неуверенное прикосновение. Ну, поехали! — Should Old Acquaintance be forgot, — неуверенно запел он, не вполне понимая странный язык людей из мира Пин-гвина (втайне он лелеял надежду научиться хотя бы основам, чтобы добавить эти знания в своеобразную копилку), — and never thought upon; The flames of Love extinguished, and never thought upon… Показалось ли ему, или одно из слов зажгло неведомый огонек в глазах его подруги? — The flames of Love extinguished, is thy sweet Heart now grown so cold, — уже смелее протянул де Мортон, заметив, что песню встречает неожиданный успех, — that loving Breast of thine; that thou canst never once reflect on Old long syne, — он умолк на мгновение перед припевом, обнаружив с удивлением, что пение затянуло его самого. Нежелание попасться эльфийским отрядам отошло куда-то на второй план, и припев вампир запел в полный голос, отдаваясь новому захватившему его чувству. — On Old long syne my Jo, in Old long syne, that thou canst never once reflect, on Old long syne, — голос вампира разносился по расчищенной темными полянке, хотя он никогда не думал, что сможет когда-либо так петь. Да хоть как-нибудь петь! — My Heart is ravisht with delight, when thee I think upon, — Даэрт снова понизил голос, наслаждаясь звучанием неведомых красивых слов. — All Grief and Sorrow takes the flight, and speedily is gone, — на этот раз что-то изменилось во взгляде Багыра, и вампира это невероятно заинтересовало: неужели это неизвестная ему магия, доступная людям из того мира? — The bright resemblance of thy Face, so fills this, Heart of mine; that Force nor Fate can me displease, for Old long syne. Едва он собрался вновь затянуть припев, как Неолина порывисто вскочила с бревна и запела одновременно с ним; Багыр, более сдержанный, остался сидеть, но его низкий голос то и дело рокотал, сплетаясь с высоким — демонессы. — On Old long syne my Jo, in Old long syne, that thou canst never once reflect, on Old… — Атакуй! — прокричали из-за спины вампира, и он поспешно шарахнулся в сторону, хватаясь за книгу. — Эти поганые эльфы не дали нам допеть, — с огорчением заметила демонесса несколько минут спустя, с недовольством пиная руку убитого остроухого стрелка. — Никакого чувства прекрасного, — согласно проворчал Багыр. — А знаете, — задумчиво заметил Даэрт, — это все-таки была не просто песня. Но лучше это отложить до возвращения, а то тот оборотень мне едва голову не снес, пока я сидел с лютней…