Последняя надежда Тьмы

«Дорогая Неолина,       Сразу прошу извинить, что пишу без подобающих титулов — боюсь, годы затворничества сделали из меня грубияна, а общение с простолюдинами в ходе завоевания Нетаны лишь усугубили ситуацию, превратив меня в нечто худшее, чем маленький гоблин на Аралане. Пишу тебе в надежде, что трудности в Атриксусе не занимают твое драгоценное время без остатка. Когда я покидал твою страну, она только начала оправляться от жестокого гнета паладинов под умелым руководством мудрой Пакки и твоей очаровательной подруги Бастетт. Надеюсь, они обе в добром здравии, и плен и побег не сказались на их здоровье. Уверяю тебя, я сделал все возможное, чтобы как можно скорее вызволить твою наставницу и не подвергать опасности прелестную демонессу в бегах. Прошу, передай им мои наилучшие пожелания. Позволю себе осведомиться также, как развиваются ваши отношения с Хельведией. Надеюсь, покарав Лорда-предателя, я не осложнил политической обстановки между двумя демоническими мирами. Пойми меня правильно: он помогал захватчикам, и, останься он в живых, нам бы никогда не удалось выбить порождения Света из этого государства. Если ты общаешься с Киннией, передай ей мои извинения по поводу убийства плененного ею короля Конрада из Инсельбурга. Я знал, что он являлся залогом ее силы и безопасности, но я действительно нуждался в силе Лариэль, и только месть могла бы полностью раскрыть ее возможности. Я упомянул Лариэль. Спешу сообщить, что все мои спутники — Люсия, Лариэль и Барристан — пребывают в добром здравии, если только подобное выражение применимо к вампирам. Я помню, как живо ты заинтересовалась моими двумя очаровательными девушками, однако комментировать это лишний раз не стану. Обе они шлют тебе, по их выражению, „пламенный привет“, что бы это ни значило. Позволю себе встречный вопрос: как поживают твои пленники? В особенности меня интересует Амаримон. Упреждая неверный ход мыслей, объясняю: он оказался необычайно сведущ в современной эльфийской литературе, качество, коим не обладали Дендра и Лариэль, и которое напрочь отсутствовало у моего славного друга Маэдрилэйда, занявшего трон Аралана. Я же, по моему скромному мнению, несколько „отстал от жизни“ (значение этого выражения мне любезно объяснил Бласко), поэтому желал бы восполнить пробел в знаниях. Этот любезный эльфийский юноша упомянул, что среди недавних произведений есть несколько действительно оригинальных, но, к сожалению, позабыл сказать заглавия этих книг. Возвращаясь к Маэдрилэйду: прежде чем вернуться в мой замок в Портленде, я еще раз наведался на Аралан, переговорить со Сником, призраком, и воскресшим благодаря моим усилиям колдуном. Признаться, меня невероятно интригует одна вещь с тех самых пор, как чародей вновь обрел тело. Какова его кровь на вкус? Я не рискнул ее пробовать, поскольку, по его словам, она была бы ядовита даже для меня. Но Маэдрилэйд лгал, надеясь обманом заполучить свой гримуар, чтобы потом избавиться от меня. Возможно, он солгал и тогда, опасаясь, что жажда крови одолеет меня, и я выпью все. В любом случае, теперь меня мучает любопытство. Впрочем, заглянуть в колдовскую книгу я хотел бы не меньше. Должен признать, эльфийское гостеприимство в сочетании с темным шармом — положительно одна из лучших вещей, что я видел за последнее время! Маэдрилэйд и Назимус, разумеется, помнят, чем мне обязаны, и из памяти их еще не изгладилось воспоминание о моем могуществе. Нас четверых приняли так, что и мечтать нельзя: с нашего балкона было превосходно видно, как темные эльфы забрасывали камнями сад единорога, как некогда в бессильном гневе делал я сам. Невероятное зрелище! К слову, мы выпустили того умершего барда из склепа — у него все же недурной голос, и он славно нас развлек. Мы с Маэдрилэйдом вернули ему живое тело: перестук костей, откровенно говоря, заглушал его игру. Этот предатель-чародей оказался, в конечном счете, недурным собеседником. Нас многое роднит — он, подобно мне, помнит то, о чем почти все ныне живущие (и не совсем) успели позабыть. Мои дорогие спутники тоже немало пользы извлекают из нашего общения, и наконец-то начинают приобретать черты настоящих вампиров, а не наскоро обращенных и окрепших. Впрочем, до вершин нашего искусства им еще далеко. Бесконечно наслаждаться гостеприимством Маэдрилэйда мы не могли и через некоторое время отбыли в сторону Портленда, получив обещание нанести ответный визит. Несколько дней мы провели у нашей очаровательной Фелины — привлеченные ею юноши и девушки были чрезвычайно взволнованы встречей со мной. Странно осознавать, что я стал кумиром для них, и это доставляет определенные неудобства. Нам также нанес визит Онкологон, наведавшийся в свое старое логово прежде чем отправиться на парящие драконьи острова. На реванш он не согласился, аргументировав это тем, что мне удалось победить Духа Света. Признаться, я немного скучаю по Блэки. Его советы были весьма ценны, несмотря на небольшие ошибки, которые случалось совершать и ему (я говорю, разумеется, о проклятии сада Дендры). К тому же, к моему стыду, я оказался избалован возможностью мгновенно перемещаться между разными концами Нетаны, и теперь путешествия вызывают во мне скуку и нетерпение. Я получил открытку от Марриуса с Монтевилля. Оказывается, замок Кармиллы превратился в музей. Я не был против: несмотря на то, что она, как и я, принадлежала к роду вампиров, глупо было бы ее, слабую и надменную, равнять со мной. Газета на Инсельбурге процветает с тех пор, как мне удалось захватить Галенирим. К слову, король Бефед приглашает нас с тобой погостить; полагаю, однажды я приму это приглашение. Драгдарк, раньше безмерно дорогой моему мертвому сердцу, теперь вызывает во мне лишь слабые квазичувства, главным из которых является скука. Кларисса была невероятно рада моему прибытию, однако теперь она советует мне уехать. Говорит, что душа моя отныне будет тосковать без путешествий, и что я рискую стать первым вампиром, зачахшим от тоски. Печальна участь героя Нетаны, должен признаться. Последние охотники на вампиров и паладины отчаянно стремятся добраться до меня в тщетной надежде, что именно им повезет пробиться через Барристана, Лариэль и Люсию — в свое время, лучших среди них. Но особенных хлопот они мне не доставляют. Гораздо хуже почитатели. Если раньше дружбу одного-единственного человека или эльфа мне приходилось зарабатывать упорным трудом, сейчас полуобнаженные девицы сами приходят ко мне под окна, слезно умоляя „испить их“ — хотят жить вечно, по всей видимости. Стоит ли говорить, как ревнуют те единственные три вампира, что удостоились такой чести? Однако сейчас я остаюсь в Драгдарке, пытаюсь восстановить его былое величие. Даже если однажды я вновь отправлюсь путешествовать (в чем я полностью уверен), было бы неплохо иметь место, куда можно вернуться и оставить найденные в пути диковинки и книги. Кроме того, я жду Маэдрилэйда, было бы невежливо уезжать сейчас. Приезжай и ты, Неолина, если дела твоего родного Атриксуса позволят. Ближайшие полгода я точно буду на Портленде. В конце концов, полгода — мгновение в жизни бессмертного. Искренне твой,

Даэрт де Мортон, лорд Нетаны и пограничных миров»

Вампир отложил перо и задумчиво пробежался глазами по ровным строчкам. Потом поднял взгляд на Люсию, вот уже полчаса стоявшую рядом в ожидании приказаний. — Перепиши, дорогая моя, — де Мортон протянул ей лист пергамента. — Исправь Неолину на Багыра, а Атриксус — на Тристрем. Пожалуй, все остальное можно оставить… А, впрочем, нет; опусти часть про Амаримона. Полагаю, ты поняла. — Да, Даэрт, — вампирка улыбнулась, показав аккуратные клыки, села за стол и принялась за работу.