HP. Сборник

Гет, романтика, драма Гермиона Грейнджер – гриффиндорка. Гриффиндор – грёбанный цвет боли, гриффиндор – идиотская храбрость, которой гриффиндорцы прикрывают свою непроходимую тупость. Гриффиндор – одно сплошное недоразумение, если подумать, так что совсем не странно, что Гермиона Грейнджер – самая яркая его представительница, пожалуй, - сейчас сидит напротив него и предлагает разговор по душам. Гермиона Грейнджер – грязнокровка. У неё кровь по венам течёт грязная, и сама она – грязная. В Грейнджер ни капли манерности, аристократии. Она не сидит с идеально-ровной спиной (которую ему так хочется сломать), как Пэнси Паркинсон, и не делает укладку каждое утро, как Дафна Гринграсс. Грейнджер стягивает длинные, до невозможности густые волосы в косу, носит потрёпанные джинсы вместо изысканных мантий от мадам Малкин и кусает нижнюю губу, когда думает или нервничает. Драко заметил давно: картина Грейнджер с закусанной губой сильно отвлекает на зачётах по зельеварению, где их Снейп неизменно ставит в пару; Драко иногда кажется, что крёстный делает это с вполне чётким желанием поиздеваться. Гермиона Грейнджер – красивая. У неё всё те же густые волосы, лучистые карие глаза и тёплая улыбка. Гермиона Грейнджер вполне может стать предметом мечтаний какого-нибудь гриффиндорца, наивного и типично-храброго. Только он, Драко, не гриффиндорец, он с гордостью носит изумрудный цвет и фамилию Малфой. Фамилия Малфой, как и семейный кодекс, не предписывает испытывать к людям какие-либо чувства, отличные от презрения и превосходства, особенно – к гриффиндорцам, особенно – к грязнокровкам. Только Драко, видимо, какой-то неправильный Малфой, иначе как объяснить непреодолимое желание поцеловать чёртову Грейнджер прямо сейчас, когда она сидит напротив него в их общей, одной на двоих, гостиной, закусив губу и на полном серьёзе предлагая влезть ему в голову? - Я ведь вижу, что тебя что-то мучает, Драко, - Грейнджер сидит бочком и смотрит осторожно, словно боится, что он кинет в неё Аваду. Малфой только вздыхает раздражённо и как-то устало и внимательно оглядывает её тёмно-серый свитер. Этот разговор золотая девочка заводит не в первый раз, не во второй, и даже не в пятый. Драко просто устал огрызаться, язвить, хамить, грубить – словом, всеми способами пытаться отвадить от себя настырную девчонку. У гриффиндора, кроме тупости, есть ещё одна отвратительная черта – непреодолимое упрямство, которое Грейнджер неустанно демонстрирует вот уже два месяца с начала учебного года. - Мучает, Грейнджер, - пожимает плечами он, всем своим видом показывая, что говорить с кем-либо вообще, а с ней тем более, о своих душевных переживаниях не собирается. - Расскажи, тебе станет легче. У Малфоя на губах появляется какая-то безумная усмешка: - Не станет, Грейнджер, от разговоров точно не станет. - Тогда просто скажи, чем я могу… Её голос раздражает. Её голос – вся она – заставляет думать об этом кошмаре, чувствовать страх, горечь, боль. Драко чувствовать не хочет, да и анализировать сейчас не склонен ни свои желания и сомнения, ни, тем более, безумный приказ Волдеморта, а потому просто затыкает Грейнджер рот поцелуем, легко оправдывая себя тем, что силенцио наложить не может: палочка осталась в спальне. Губы у Грейнджер мягкие, даром, что искусанные, а сама она пахнет яблоками и корицей. На его стороне эффект неожиданности, потому Гермиона не вырывается и не бьёт его по лицу в первые десять секунд, зато позже сделать ей это ничего не мешает. Грейнджер сбегает из его объятий, залетает в свою спальню, громко хлопая дверью, и сползает по стеночке, потому что ноги у неё внезапно ослабевают, а руки мелко подрагивают от нахлынувших эмоций. Драко улыбается, по-настоящему улыбается, всё также сидя на диване в их общей гостиной, и думает, что у гриффиндора есть ещё одна отличительная черта – желание поддаться своим чувствам. А в воздухе всё также витает запах яблок и корицы.