HP. Сборник

Гет, драма Лили Поттер – огненная. Лили Поттер – странная. Лили Поттер – незабываемая. Лили (без дурацкого второго имени, которое она так ненавидит) оставляет в памяти яркий след, который ничем не стереть. Лили врезается в подсознание, и Драко не может её оттуда выковырять, как ни старается. Лили появляется в его жизни так внезапно, но так вовремя: ровно в то мгновение, когда он разводится с изменяющей ему с завидным постоянством и бессовестностью Асторией, когда наконец осознаёт, насколько мелочной и глупой была его ненависть к невозможному Поттеру и всей его шайки – они существуют, и смириться с этим не зависящим от его желаний фактом оказывается куда легче, чем он предполагал. Лили появляется неслышно, тихо ступая по каменному полу в его кабинете. Он понимает, что в этом году его ожидает ещё одна Уизли прежде, чем даже глядит ей в лицо – ярко-рыжая шевелюра говорит громче любых других схожих черт. Однако опоздавшая на его занятие девчонка удивляет его грациозностью движений, которые так не присущи представителям рыжего семейств, и ярко-зелёными глазами цвета свежей зелени, цвета, напоминающего ему счастливую весну в Мэноре во время пасхальных каникул в далёком детстве. Он позволяет ей присесть кивком головы, стараясь не разглядывать её пристальнее, чем положено недовольному опозданием профессору, однако взгляд вновь и вновь обращается к ней, и Малфой-старший не может сдержать желания узнать, кто же эта девчонка с огненными волосами и светящимися глазами, так что он вполне ожидаемо опускает взгляд в журнал и внимательно пробегается по именам, старательно напрягая память на предмет семей, так или иначе состоящих в родстве с Уизли, пока не натыкается на набившую оскомину фамилию. Поттер. Разумеется. Только дочь Поттера и мелкой Уизли могла унаследовать рыжие волосы от матери и грацию ловца – от отца. Малфой мысленно фыркает и практически видит, как разрушаются надежды гриффиндорки (а как иначе?) получить что-то выше «Удовлетворительно» по Зельеварению в этом семестре. Ненависти к Поттеру он больше не испытывает, но желание подпортить жизнь любому, кто носит эту фамилию, впиталось в его кровь, въелось в мозг, давно стало частью натуры. Точно также частью натуры становится привычка лицезреть трудящуюся над котлами в поте лица Поттер практически каждый вечер, потому что практически каждый день она умудряется что-то натворить, за что неизменно получает отработки на неделю вперёд. Драко мысленно благодарит Мерлина и Моргану, что ему не выпала сомнительная честь преподавать Джеймсу Сириусу и мальчику с совсем уж жутким имечком Альбус Северус. Малфой наблюдает за её наказанием с каким-то немного садистским наслаждением около месяца, пока однажды не замечает, что её руки с маленькими пальчиками совсем стёрты, а из микроскопических трещинок сочится алая кровь. Он тогда сердится, едва не срывается на крик, но тщательно втирает восстанавливающее зелье в огрубевшую кожу. Лили молчит, не позволяет всхлипу сорваться с искусанных губ, хотя в глазах блестят слезинки – его резковатые движения причиняют ей ощутимую боль. Драко сам помнит тот вечер весьма смутно, но каким-то образом они потом оказываются сидящими за его столом и распивающими душистый крепко заваренный чай, горечью оседающий на языке. И Драко почему-то не против, даже никакого внутреннего протеста против светской беседы с дочерью Поттера он не ощущает, и горько потом об этом жалеет. Стоило ощутить протест. Стоило выгнать девчонку из кабинета, едва он только нанёс зелье на кожу её рук и почувствовал какие-то необъяснимые разряды тока, как в глупых дамских романах. Только Драко предпочёл не обратить внимания на это в самом начале. И теперь каждый день расплачивается за свою вопиющую неосмотрительность – смешно сказать – ощущением полнейшей эйфории, затопляющим душу, и страха за сохранность их небольшого секрета. Но эйфория перевешивает, потому что Лили так невероятно пахнет мёдом и ромашками, потому что Лили целует его искусанными губами до боли нежно и щекочет распущенными горящими в свете камина волосами, потому что Лили дарит тепло, счастье и чувство завершённости, полноты, которое он не испытывал долгие двадцать лет, со дня смерти матери. Из Лили эмоции бьют фонтаном, она их сдерживать не умеет совсем, но назвать это минусом у Драко язык не поворачивается. Лили – настоящая, в Лили жизнь бьёт ключом, тогда как в его измождённом теле жизнь едва-едва теплится. Только Поттер (он почти научился произносить это имя без гримасы презрения на лице) и его к жизни пробуждает, заставляет радоваться мелочам, наслаждаться чем-то, что раньше казалось совершенно неважным, вроде любимого сорта кофе на завтрак. Лили Поттер показывает, что такое это таинственное жить, потому что он уже совершенно не помнит. Но Лили заставляет вспомнить, Лили оттаскивает его от тёмного прошлого, за которое душа болит до сих пор, а он всё недоумевает, зачем ей это. Лили Поттер – странная. Лили Поттер – удивительная. Лили Поттер сводит с ума. Драко прекрасно понимает, что у отношений учитель-ученица будущего нет, но Лили Поттер не стереть из него уже. Лили Поттер – в нём. Лили Поттер струится по его венам, забирается под кожу, оказывается в сердце, которое, как он думал, давно разучилось чувствовать и биться рядом с кем-то. И Драко Малфою уже по большому счёту плевать, если об этом кто-то узнает. Только та жизнь, которую ему дарит лишь его Поттер слишком ценна, слишком прекрасна и слишком притягательна, чтобы он смог отказаться от маленькой огненной Лилс.