HP. Сборник

Гет, ангст Холодно. Чертовски холодно. Смертельно холодно. Холод сопровождает их, мучает, не даёт жить спокойно, не позволяет спать по ночам. Им холодно. Холод сковывает, холод не оставляет их ни на секунду, но он – глубоко в душе, там, где никто не найдёт, не увидит, не поймёт. Героям не положен холод, герои обязаны сиять от счастья, а не чувствовать боль где-то за грудиной. Гарри Поттер холода не боится. Бояться – вообще не в его привычках, Гарри просто живёт с тем, что так терзает его, мучает, но решения не ищет, просто не верит в его существование. Гарри ощущает этот холод с детства, с того проклятого Хэллоуина, когда два изумрудных луча лишили его родителей. Гарри не думает, что решение есть, Гарри кажется, что зябнуть – его судьба, и от неё не убежать, не скрыться. Гарри Поттер никогда не сбегает от проблем. Гермиона Уизли (Грейнджер) думает, что решение найти можно, стоит лишь как следует покопаться в нужных книгах. Эта привычка доверять успокаивающей шершавости страниц сидит где-то глубоко в коре её мозга, эту уверенность не выдавить из неё, не выскоблить. В сознании Гермионы не укладывается, что ни в одном из фолиантов не найти способа облегчить душу и избавиться от ноющей боли. Гермиона не понимает, как возможно отсутствие необходимого огонька, который согреет озябшее сердце. Гермиона надеется, верит всем сердцем Верить – ещё одна её привычка. Только вера её ничего не даёт и не меняет, вера не греет, как не греют и объятия (не)любимого мужа. Грейнджер (Уизли, милая, ты Уизли вот уже восемь лет) не достаёт альбом с их свадьбы в день годовщины, как принято, и не делает Рону до зубной боли милых подарков. Гермионе всё ещё холодно. Холод мучает, холод камнем на сердце. Холод не даёт нормально спать по ночам, холод превращает её в истеричку. Холод толкает её в объятия лучшего друга. Гарри Поттер тоже мучается от холода – она читает это в его потускневших глазах и с тоской вспоминает, что когда-то они горели жизнью. - Тебе тоже холодно, да, Гарри? У Гарри руки – совсем не такие, как у Рона – обжигают, и будят в ней что-то, кроме холода, надёжно укрывшего все её внутренности. Руки Гарри, так нечестно, неправильно скользящие по её телу, дают возможность жить хотя бы те полчаса, что у них есть. Руки Гарри греют. Они находят тепло друг в друге. В них обоих ещё тлеют искорки, и, если их соединить, можно сообразить огонёк на двоих, чтобы хоть чуточку отогреться. Это неправильно, недостойно героев – только героям плевать, потому что холод их уже не убивает, холод отступает под уверенным сиянием их одного на двоих огонька.