HP. Сборник

|Пейринг очень условный, я бы сказала, его нет. В остальном - тотал!ангст| У Петуньи волосы отливают тусклой рыжиной в холодном, безразличном свете Луны, и худые острые коленки дрожат настолько сильно, что делать шаги становится всё трудней. Сердце подпрыгивает и начинает биться где-то в районе горла, а по спине ползёт липкий страх: обстановка не способствует расслаблению, Петунью ведут через кладбище, и ей до мерзкого ощущения ужаса в костях хочется истошно заорать. Едва ли она могла когда-то представить, что судьба занесёт её в богом забытое поместье Мраксов, к одному из тех, кого она так привыкла ненавидеть — к волшебнику. К Тому Марволо Риддлу. Петунья приучила себя не надеяться, заставила перестать мечтать — жаль, маленькую девочку, верящую в чудо, так просто не убить, она сидит где-то глубоко внутри взрослой нескладно-худой Петуньи Эванс и всё думает о Хогвартсе. Именно она толкнула рассудительную, ни капли не импульсивную Туни не задумываясь отправиться к Тёмному Лорду, едва она услышала о нём где-то на перекрёстке как о Великом (говорившие были в мантиях — Петунья с удивлением обнаружила, что в тот момент это не вызвало какого-либо отвращения). Теперь, шагая по узкой тропинке между давно забытыми могилами, Петунья испытывает и отвращение, и дикое желание оказаться как можно дальше от этого места, забыть о нём к чёрту и расправиться со своей внутренней девочкой с особой жестокостью, да только это уже невозможно — понимает она. /Пути назад нет/ В зале, куда её приводят, страшно холодно. Стены каменные, эхо отлетает от них, как мячик от ракетки в пинг-понге (Петунья помнит, занималась лет пять назад), а пол кажется ледяным даже через тонкую подошву простых бежевых туфель на маленьком каблучке. Страх её не покидает, настойчиво душа нехваткой воздуха в лёгких от невозможности сделать вкусный, глубокий вдох, а неизвестность прыгает перед глазами цветными пятнами — сознание едва не уплывает. Взгляд серо-зелёных глаз цепляется за пару свечей, мерцающих где-то в глубине и тускло освещающих небольшой участок, где она стоит (и едва подавляет желание согреть руки в наверняка едва ощутимом тепле крохотных огоньков). Петунья здесь наедине с собой, аудиенции у Тома Ридда приходится ждать долго. /Невыносимо/ Он появляется неожиданно, словно из-под земли, и Петунья даже не вздрагивает — не слышит того хлопка, который неизменно сопровождал аппарацию (так, кажется, это называется?) Лили, но это не мешает поражённо разглядывать его во все глаза. Мужчина перед ней из тех людей, в которых чувствуется порода, а аристократизм настолько глубоко в тканях, что не возникает ни одного желания пытаться его оспорить. Том Марволо Риддл безусловно красив до чёртиков, только и острые скулы, и надменный взгляд кажущихся чёрными в полумраке зала глаз пугают Петунью больше, чем кладбище, холодные стены и все те люди в масках вместе взятые. — С чем пожаловали, мисс? Голос у Тёмного Лорда негромкий, но глубокий, пробирающийся через ушную раковину сразу в душу. Патриотическая часть Петуньи Эванс убеждается в неискоренимой вежливости всех англичан, и она отвечает едва слышно. — Я... — она с отвращением к самой себе осознаёт, что ужас проник слишком глубоко, вымыл из её головы все слова и формулировки, которые она так старательно готовила. — Вы? Том Марволо Риддл не привык ждать, его терпение на исходе — об этом явно свидетельствуют всполохи зарождающегося гнева в тёмных глазах и презрительно выгнутая бровь. — Я хочу стать волшебницей, — пищит Петунья и едва не седеет от смеха, слетающего с идеальных губ Лорда Волдеморта. Ей впервые доводится слышать такой смех. /Ледяной/ — Ты магл? — почти недоверчиво уточняет Риддл, когда его ужасный смех стихает. Петунью уже колотит от страха и холода — это проглядывается визуально, ей стоять всё труднее, хочется рухнуть на этот каменный пол, сжаться в комочек и разрыдаться, но она упрямо прикладывает все усилия, чтобы стоять прямо, и кивает. /Магл/ Она хорошо помнит, как пятнадцать лет назад Снейп бросал это слово ей в лицо, всегда окрашивая его в презрение. Том Марволо Риддл не знает, как реагировать. Он понимает, что убьёт сначала её, а потом пожирателей, которые привели её сюда, очевидно, даже не поинтересовавшись должным образом о цели визита и личности девушки. — Магл в моём замке? Голос Тёмного Лорда тих и обманчиво спокоен. Когда первый хлыст, являющий собой неяркое свечение, срывающееся с конца волшебной палочки, отпечатывается красной линией ожога от правой ключицы до живота, Петунья даже не осознаёт, что произошло. Понимание накрывает между третьим и четвёртым ударом; пятый приходится уже на спину. Она отстранённо думает о пироге, который испекла, но не попробовала, оставив на "потом", и о небольшом домике с идеально-ровным газоном, который так хотела когда-нибудь приобрести. Она вспоминает детство, родителей и Лили, но так и не успевает пожалеть о том, что ненавидела сестру долгих десять лет. Тёмный Лорд так и не прибегает к излюбленной Аваде — неприспособленное к заклятьям магловское тело умирает чуть быстрее, чем он рассчитывал. Том с отвращением глядит в остекленевшие серо-зелёные глаза, где-то на задворках сознания отмечая, что девчонка даже немного красива в своей смерти — выбеленная кожа и запачканные алой кровью светлые волосы, отливающие тусклой рыжиной в холодном, безразличном свете Луны. Тёмный Лорд отворачивается и выходит из зала. По бледной щеке прямо на запачканные волосы скатывается слеза.