Запретный плод

- Здравствуй, дорогой! – на ходу развязывая банты и снимая шляпку, Сиф ворвалась в кабинет жениха. – Я к тебе с утра с новостями. Тор что-то писал, сидя за столом, но при появлении невесты оторвался от своего занятия и взглянул на неё исподлобья. - Ну вот! – всплеснула руками девушка. – Ты опять работаешь! Сегодня же воскресенье. День, когда мы должны возносить хвалы Господу, а не трудиться. Одинсон покачал головой и слегка заулыбался. - Любимая, вообще-то я стараюсь для нас с тобой. Для помолвки, свадьбы и медового месяца нужны немалые средства, знаешь ли. А обратиться к Богу я могу и наедине. И для этого мне не нужен какой-то особенный день недели и обязательное в этот момент присутствие всего Утгарда и священника-маразматика. Сиф посерела и молитвенно сложила руки, возведя глаза к потолку. - Прости его, Господи. Он не ведает, что говорит. - Всё я ведаю, - пробасил Тор. – Просто я не зациклен на религии, как ты, и смотрю здраво на вещи. - Но всё равно, нельзя так со служителем господним, - Сиф перекрестилась. - Ладно-ладно, прости, - повинился Одинсон и решил сменить тему разговора. – Кстати, какие у тебя там новости? - О, да! – Сиф вмиг повеселела и, отринув набожность и воздержание, прыгнула жениху на колени. – Весть как раз-таки про нового пастыря нашей церкви. Тор удивлённо приподнял бровь. - А старый куда делся? - Так я же тебе говорила. Ты что? Забыл? – раздосадовала девушка. Одинсон пожал плечами. - Ах, ты меня совсем не слушаешь! – надула губы Сиф. – Мне иногда кажется, что тебе всё равно: есть я или меня нет! Может, ты уже и жениться раздумал? - Ну что ты, любимая, - Тор смачно поцеловал невесту в щёку. – Я дни считаю до нашего бракосочетания. Ты уж извини, что запамятовал про такое важное событие, как смещение того толстопуза Вольштагга. Ну давай, не томи, мне крайне интересно, какого старикашку на этот раз прислал Ватикан. Сиф хихикнула от щекотки, когда щетина жениха скользнула по её коже, и весело сообщила: - А вот и нет! Никакой отец Локи не старикашка. А вполне молодой и привлекательный мужчина. Представляешь! Наш падре почти одного с тобой возраста. Он такой необыкновенный, а его голос завораживает, словно ангелы трубят с небес. Сиф расплылась в блаженной улыбке, а Тор нахмурился. - Я смотрю, у меня появился соперник. М-да… Сперва Господь, теперь поп… Эдак ты меня бросишь и уйдёшь в монастырь. Не удивлюсь, если тебя больше прельщает быть христовой невестой, чем моей. - Не говори глупостей, - Сиф кокетливо захлопала ресницами. – Я люблю только тебя одного. - Хочу проверить, - еле слышно промолвил Тор, и его ладонь оказалась на груди девушки. Сиф мигом покраснела, ощутив, как внизу живота потеплело от ласки. Она наклонилась и коснулась своими губами губ Тора. Тот прижал девушку к себе теснее, и уже другая его рука легла на её округлый зад. - Тор… Не надо… - шептала Сиф, малость отстраняясь от мужчины, но тем не менее не особо противясь его нежностям. Одинсон целовал её шею и ключицы и почти залез пальцами в декольте. Он бы и дальше путешествовал по её телу, но Сиф его всё же остановила, когда затрещала шнуровка корсета. - Я же сказала: не надо! Хватит! Остальное только после свадьбы! Девушка оттолкнула его и, соскочив с колен, принялась поправлять наряд. - Сиф… Любимая… - в энный раз заныл Тор. – У нас же уже было как-то раз. Почему сейчас нельзя? Ведь мы де-факто женаты… - Тогда не считается - мы были детьми! – возразила девушка. – И если ты упустил из виду, то мы не женаты, и даже ещё не помолвлены. Тор поднялся, подкрался к невесте сзади и заключил в объятия. Запах её духов дурманил рассудок, а глубокий разрез так и манил освободить девичью грудь от платья. - Но помолвка уже через две недели. Что это изменит? - Нет! Нет! Нет! И ещё раз нет! – запротестовала Сиф, освобождаясь из плена его рук. – Прелюбодеяние – грех! Тем более, вне брака. Настоятельно тебе советую сходить к отцу Локи и покаяться. - Тогда и тебе следует сделать то же самое, - усмехнулся Одинсон. - В следующее воскресенье обязательно, - согласилась Сиф и, приподнявшись на носочки, чмокнула Тора в щёку. – Я убегаю, у меня ещё куча дел. До свиданья, милый. И девушка удалилась, шурша юбками. Тор тоскливо посмотрел ей вслед и поправил штаны в области ширинки. Его желание уж очень выпирало, и ткань вот-вот норовила треснуть. Жаль, что Сиф, подарив ему лишь однажды бурную ночь и свою невинность, нынче не жаждет разделить с ним ложе. До свадьбы ещё дожить надо, а Тор всё же мужчина в полном расцвете сил, и его плоть слаба. Конечно, девушке из приличной семьи не пристало кувыркаться в постели до венчания, но это же с ним, Тором, Сиф будет заниматься любовью, а не с кем-то другим. Они знали друг друга практически с пелёнок, родители сосватали их несмышлёными детьми, и Тору было обидно осознавать, что невеста всё же не доверяет ему до конца, раз не хочет отдаться. Впрочем, Тор не был бы успешным предпринимателем, если бы не нашёл выход из данной ситуации. Сегодня вечером он обязательно посетит хорошенькую Ярнсаксу из самого лучшего борделя Утгарда и за приличные деньги сделает с ней всё то, чего лишён с Сиф. *** Спустя неделю Тор ожидал Сиф за воротами церкви, они должны были съездить в ателье французской модистки и договориться об окончательной цене на свадебные туалеты. Карета стояла поодаль, кучер на козлах дремал, а Одинсон расхаживал взад-вперёд, кидая недобрые взоры на нищенку, которая, несмотря на полученные от него монеты, всё равно махала кружкой и призывно скалилась богатому господину своим щербатым ртом. Вот наконец церковные колокола возвестили об окончании воскресной службы, и вскоре из божьего храма посыпались прихожане. Тор пытался разглядеть среди люда свою невесту, но, по всей видимости, она, как и обещала, решила исповедаться, дабы ей отпустили грехи, накопившиеся за неделю. Тор уже хотел было плюнуть и подождать Сиф в карете, но тут внезапно узрел её, несущуюся к нему на всех парах и волочащую за собой некоего субъекта в чёрном одеянии. Когда девушка со своим знакомым подступили к Одинсону, тот понял, зачем она так спешила и что, точнее, кого, хотела показать. - Тор, познакомься! Преподобный Локи Лафейсон - новый настоятель нашей церкви, - возвестила Сиф, переводя дыхание, ибо запыхалась. – Святой отец, это мой жених – Тор Одинсон, о котором я вам рассказывала. - Рад встрече, милорд, - улыбнулся Локи и подал Тору руку. Одинсон смерил Лафейсона с головы до пят и отметил, что Сиф не врала и даже не приукрасила действительность. Священнослужитель действительно был молод и привлекателен, а его бархатный низкий баритон добавлял ему очарования. Чёрные прямые распущенные волосы струились ниже лопаток, зелёные глаза смотрели добро и искренне, а острые скулы, казалось, могли разрезать даже металл. Тору также показалось, что Локи уж очень бледен и худощав для своего роста, но это его нисколько не портило. - Мне тоже приятно с вами свидеться, святой отец, - Тор наклонился, взял руку пастора в свою и поцеловал, как и подобает при обращении к духовному лицу. Пальцы Локи были изящными и немного подрагивали, и сквозь кожу можно было рассмотреть рисунок вен. - Скажите Тору, падре, чтобы он ходил в церковь, почаще молился и исповедовался! – скомандовала Сиф. – А то мне иной раз кажется, что я выхожу замуж за безбожника. Тор напрягся, приготовившись к морализаторству и нравоучениям. Но к его изумлению Локи повернулся к Сиф и произнёс: - Не надо настаивать на своём и принуждать другого к чему-либо, дочь моя. Насилие никогда не будет во благо. Господу угодны лишь те овцы, которые добровольно, с чистым сердцем и помыслами, восходят в его царство. Если у милорда Одинсона возникнет надобность прийти в храм, он сделает это и без вашего или моего участия. Локи обернулся к Тору и заговорил, взяв его ладони в свои: - Милорд, пути Господни неисповедимы, но вы можете не сомневаться, что Бог любит вас, и тропа в его дом всегда прямая и без терний. Одинсон стоял, как вкопанный, заворожённо глядя в изумрудные очи и ловя каждое слово. Внезапно ему почудилось, будто благодать снизошла на него, и на душе стало легко и спокойно. - Святой отец… - Сиф разрыдалась от переполнявших её эмоций. – Вы неподражаемы! Вы открыли мне глаза! Каюсь, гордыня взыграла во мне, и я решила, что могу указывать моему жениху поступать так, как хочется мне. Прошу, исповедуйте меня ещё раз, отпустите мне этот смертный грех. Она бухнулась на колени и принялась целовать подол дзимарры(1) священника. Тор и Локи бросились поднимать её, но она стояла на своём и повторяла, что не уйдёт, пока Лафейсон не исполнит её просьбу. - Леди Сиф, пожалуйста, поднимитесь. Вы уже поняли свою оплошность и раскаялись, посему мне нечего вам отпускать, - увещевал её Локи. - Сиф, вставай. На тебя люди смотрят, - уговаривал невесту Одинсон. - Нет-нет! Я нечестивица! Нет мне прощения! – верещала Сиф в каком-то фанатичном экстазе. После долгих уговоров Локи всё же произнёс заветные слова, и девушка сразу вскочила на ноги, как будто ничего и не было. Слёзы моментально высохли, а Сиф смеялась, радуясь внеочередной индульгенции. - Преподобный, у нас с Тором в предстоящую субботу помолвка. Я буду чрезвычайно счастлива, если вы почтите своим присутствием торжественный приём в честь этого события, - проговорила девушка, без стеснения прижимаясь к жениху. Сиф незаметно наступила Тору на ногу, дабы он ей поддакнул. Тот понял её намёк. - Да, отец Локи, вы несомненно украсили бы вечер, - ляпнул Одинсон и зарумянился, понимая, что употребил совсем не те слова, какие надо было бы изречь. Лафейсон тепло улыбнулся и проговорил: - Увы, но я не смогу праздно проводить время, когда в больнице столько страждущих. Но я вас поздравляю с таким знаменательным событием. Создание семьи - поистине богоугодное дело. - Ой, Тор, я же тебе не сказала, что преподобный ещё и врач! – спохватилась Сиф. - Он закончил университет и теперь работает фельдшером в госпитале при церкви. Ах, святой отец, вы идеальны. - О нет-нет, - возразил Локи. – Идеален только Господь, а я лишь служитель его, такой же грешник, как и все. Вдруг один из служек окликнул Лафейсона, и пастор заторопился уйти. - Прошу меня извинить, - Локи откланялся и удалился. Тор и Сиф пожелали ему всего наилучшего и удачи и отправились по своим делам. - Какой-же он всё-таки… Необыкновенный… - Сиф рассыпалась в комплиментах, трясясь в карете, громыхающей по брусчатке. – Ангел. Ангел во плоти. Тор слушал её вполуха, погрузившись в собственные мысли. Одинсон не был рьяным приверженцем религии, как его родители и невеста, благодаря чему он уже давно позабыл дорогу в церковь, но при этом мужчина не отвергал Бога, как сущность. А посему он расценивал реальность не как божье провидение, а как результат трудов людских. Да и раздражали Тора все эти клирики, кичащиеся своим якобы приближенным положением к Богу. Все их запугивающие проповеди о геенне огненной за прегрешения вызывали у Тора не трепет, а хохот, ибо сами духовники подчас оказывались не такими уж святыми. И Одинсон прекрасно знал, что даже кардиналы иногда нарушают ту или иную заповедь. Локи же не вписывался в этот коллективный портрет пресвитеров, который наваял Тор в своём воображении. Но и восторгов Сиф он также не разделял. Хоть Лафейсон и вызывал симпатию, но было в нём ещё что-то, нечто незримое, спрятанное глубоко внутри, и что это за второе дно Тор не имел ни малейшего понятия. *** Накануне помолвки Тору особенно захотелось побыть в женском обществе. А так как Сиф делала последние приготовления, он отбыл к Ярнсаксе чуть ли не с первыми петухами и не слезал с неё до полдника. Проститутка сделала очередной аборт двумя днями ранее, поэтому предоставила в полное распоряжение постоянному клиенту другие свои отверстия взамен одного главного, чем Одинсон не преминул воспользоваться. Хорошенько отодрав Ярнсаксу, Тор с чувством выполненного долга и пустой мошонкой покинул её апартаменты. Выходя из заведения, Одинсон неожиданно на пороге нос к носу столкнулся с Лафейсоном. Разумеется, оба тотчас узнали друг друга. Локи был в своей чёрной дзимарре, вокруг его правой кисти были обмотаны чётки с крестом, а в левой руке он держал Библию. В первые мгновения Тор опешил и встал, как громом поражённый, не зная, как реагировать. Но когда шок от внезапного рандеву поутих, Одинсон лукаво усмехнулся и с издёвкой спросил: - Что вы здесь забыли, уважаемый пастор? – сие означало: «Вот ты и попался, святоша! Я так и думал, что никакой ты не херувим, а всего лишь распутник! То-то Сиф обрадуется, узнав правду!» Локи не дрогнул, а смотрел честно и открыто. Он мигом раскусил его намёк и, растянув губы в не менее хитрой улыбке, ядовито парировал: - Уверяю, милорд, совсем не то, что вы. Ухмылка сползла с физиономии Тора, и он более смиренно поинтересовался: - Странно видеть вас в таком месте. Что вы на самом деле тут делаете? - Странно? – наигранно подивился Лафейсон. – А как же мне, позвольте узнать, нести слово божие всем и каждому, когда несчастные создания, продающие себя таким, как вы, не ходят в церковь по причине страха пред аристократией города? Вы считаете, что дворянин со всей своей семьёй будет рад соседству с куртизанкой на мессе? И это при том, что почти вся элита в тайне не гнушается оставлять здесь своё семя. Не так ли, лорд Одинсон? Его хлёсткие фразы били больнее кнута и в самую сердцевину грязной и пошлой реальности, которую никто не желал замечать. Тору стало не по себе от его речи. Он побледнел, представив картину маслом, когда рядышком усядутся, к примеру, Сиф и Ярнсакса. А Локи не прекращал своей тирады, видя, как Одинсон нервничает: - Нет, конечно, есть те, которые посмелее и забегают в церковь, когда, по их мнению, никто этого не видит. Но это единицы. Остальным приходится ждать моего визита. Но у меня, к сожалению, не так много свободного времени, дабы проведывать бедняжек чаще и поддерживать их по мере душевных сил. Молитва да ещё совет врача – это всё, чем я могу им помочь. - Но разве вы не брезгуете?.. – полушёпотом спросил Тор. - Брезгую? Вы серьёзно? Не думаете, что попахивает лицемерием? – Лафейсон взглянул на него, как на идиота. – Если вы не брезгуете, так почему я должен? Если Господь наш не отрёкся от Марии Магдалины, то зачем же мне отворачиваться от оступившихся женщин? Неужели вы мните, что только избранные достойны войти в царствие божие? - Нет-нет, я не против, - пошёл на попятную Одинсон. – Просто я впервые встречаю священнослужителя, который по доброте душевной, а не по иному, более подходящему для этого места поводу, приходит в публичный дом. - Понимаю, - Локи скорбно склонил голову. – Не такое уж это редкое явление, когда духовник отступает от своих обетов. Бог им судья, как и всем нам. - Святой отец, могу я попросить вас об одолжении? – робко справился Тор, озираясь по сторонам. - Можете не беспокоиться, милорд, я не доносчик. Если леди Сиф узнает о ваших похождениях, то не от меня. Будем считать, что вы исповедались, - отозвался Локи. Тор с облегчением выдохнул. Но вместе с тем, Одинсон почувствовал, что Лафейсон действует на него магнетически, или даже магически, будто околдовывая своим обаянием, и это несколько пугало. Вдруг Тор ощутил, как что-то врезалось в него на уровне живота. Он опустил взор и увидел чумазого мальчишку лет двенадцати, который споткнулся прямо у его ног и, дабы удержать равновесие, теперь держался грязными руками за барский сюртук. - Простите, господин, я нечаянно, - промямлил подросток. Шмыгнув носом, он отскочил от Одинсона и хотел было удрать, но Локи схватил его за шкирку и бесцеремонно встряхнул. - А ну отдай, что украл! Ты знаешь, что своим поступком нарушил одну из заповедей? – сверкнул глазами Лафейсон. Мальчик съёжился под его пристальным взглядом и замотал головой. - Я ничего не брал… Я не виноват… Вы меня с кем-то перепутали… Локи сунул руку ему за пазуху и выудил оттуда кошелёк. - Выходит, это твоё? Отрок покраснел, как помидор, и захныкал, размазывая сопли и слёзы по мордашке. - Я кушать хочу… Пожалуйста, у меня сестрёнка… Тор всё это время обалдело глядел то на мальчугана, то на Локи и не верил в происходящее. Мужчина на всякий случай ощупал карман, в котором всегда носил бумажник, и он оказался пуст. - Ах, ты! Прохвост эдакий! – заскрежетал зубами Одинсон. – Я тебя жандармам сдам! - Пожалуйста не надо!.. – расплакался пуще прежнего воришка. – Я больше так не буду… Ууу… - Полагаю, это ваше, милорд, - Лафейсон вернул ему кошель. – Надеюсь, вы снисходительно отнесётесь к мальчику и дадите ему немного денег на еду. А также будете более внимательны в будущем. Бродяжка перестал реветь и воззрился на Тора своими огромными глазищами, в которых плескался океан надежды. Локи также выжидал, поджав губы, чтобы не рассмеяться от ошалелого вида Одинсона. - Ладно, держи, - поломавшись чуток, Тор ссыпал несколько монет в ладошку пареньку. – Но в следующий раз ты так легко не отделаешься. - Спасибо, господин! Спасибо, преподобный! – мальчуган схватил гроши и радостный бросился наутёк. Локи крикнул ему вслед: - Храни тебя Господь, дитя! А Одинсон не сводил глаз с Лафейсона и прикидывал, какой ещё фортель выкинет этот священник. - Тор, ты ещё не ушёл? – послышалось откуда-то сверху. – Какой же ты ненасытный жеребец! Тор и Локи одновременно задрали головы и увидели полуголую Ярнсаксу на балконе второго этажа. - Ой, пастор, и вы тут?.. – сконфузилась девица и стыдливо прикрыла руками вываливающуюся из декольте пышную грудь. – Я мигом переоденусь и скажу девочкам, что вы пришли. Гетера скрылась из поля зрения, а Локи полушутя подытожил: - Ярнсакса? У вас хороший вкус, милорд. - Ни слова больше! И до свидания, святой отец! – рявкнул Тор и пошагал к своей карете. - Как скажете, - осклабился Локи, провожая его взором. – И вам всего хорошего. Одинсон запрыгнул в экипаж, хлопнув дверцей, но не поторопился отдавать кучеру приказ куда-либо ехать. Он видел, как закрылась дверь дома терпимости за Локи, и решил подождать его. Слишком много вопросов накопилось у Тора к этому загадочному человеку, и он твёрдо вознамерился поговорить с ним. Он осмысливал, что не имеет никакого права допрашивать Локи, но любопытство взяло верх над совестью. Ждать пришлось довольно долго. Почти два с половиной часа Тор маялся от скуки и считал минуты до того момента, когда Лафейсон наконец-то соизволит распрощаться с девицами лёгкого поведения. В итоге он задремал, пропустив долгожданный исход Локи из борделя. Его разбудил стук в окно кареты. Тор очухался и по первости не мог понять, что происходит, и зачем Локи барабанит пальцем по стеклу. Но вскоре к нему возвратилось сознание, и он пустил Лафейсона внутрь. - Вы чего не уехали? У вас ко мне разговор? – пастор вольготно расположился напротив. - С чего вы взяли, преподобный? – Одинсон поморщился; неприятно было осознавать, что его читают, как открытую книгу. - Лорд Одинсон, если вас что-либо беспокоит, вы можете без опаски поговорить со мной, - Локи отложил Библию и чётки с крестом в сторону. – Итак, я вас слушаю. Тор замялся. - Дело в том, святой отец, что… Я не понимаю вас. У меня чувство, что вы что-то скрываете, или хотите казаться не таким, какой есть на самом деле… Вы недавно в Утгарде, но у меня сложилось впечатление, что вы приворожили весь город, причём сделали это намеренно. Моя невеста, мои деловые партнёры, друзья, шлюхи… Буквально все находятся под вашими чарами. Да ещё вы сразу догадались, что у меня украли кошелёк. Вы колдун? Локи уставился на него и прыснул. - А вы занятный, милорд, - вещал сквозь смех Лафейсон. – Колдун? Я? Вы слишком неординарного обо мне мнения. Одинсон ощутил себя не в своей тарелке. Ясное дело, что Локи теперь будет думать о нём, как об умалишённом, но, по крайней мере, Тор высказался. Пока Лафейсон успокаивался и утирал слёзы, выступившие на глаза от смеха, Одинсон приказал кучеру ехать в направлении церкви, и карета покатила по улицам города. - Нет, милорд, я не колдун, и не ведьмак, и не чернокнижник, - молвил Локи, когда приступ безудержного веселья прошёл. – Вы ошибаетесь, если думаете, что я специально что-то делаю, чтобы мной все восхищались. Отнюдь. Я всего лишь хочу помочь, и если я ввёл вас в заблуждение, то простите, я не нарочно. - Но мне всё равно кажется чудным, что вы ходите к продажным девкам, - гнул своё Тор. Локи взял в руки чётки с крестом и обмотал вокруг запястья. Делал он это нервически, словно хотел подавить в себе какие-то эмоции. - Моя мать была проституткой, - после длительной паузы произнёс Лафейсон, не поднимая взгляда на собеседника и перебирая бусины. – Я родился в публичном доме и не понаслышке знаю, как там всё устроено. - О, Боже… - Одинсон побелел и мысленно выругался на самого себя. – Простите, святой отец… - Я не сержусь на вас, милорд. Это не такой уж и секрет, - откликнулся Локи. – Я до восьми лет жил за ширмой в одной комнате с матерью, потому что в том заведении не было предусмотрено даже отдельной каморки, куда можно было бы меня отселить, чтоб я не видел того, чего не следует видеть ребёнку. Я игрался в игрушки в то время, как мама принимала клиентов. Возможно, среди них был и мой отец… Лафейсон сглотнул, словно хотел пить, но всё же продолжил: - Однажды мать заболела и умерла. Хозяйка борделя не горела желанием кормить лишний голодный рот и продала меня главарю банды. Так я попал в воровской притон. Там меня обучили мастерству карманника, поэтому я сразу раскусил того мальчонку. Но как-то раз в наш притон нагрянули жандармы. Моих подельников отправили в тюрьму, а я попал в церковный приют. Там я повстречал отца Лафея, который принял меня таким, какой я есть, и вырастил, как родного сына. Он всегда выделял меня среди воспитанников, а я полюбил его больше всех в этом бренном мире. Отец Лафей научил меня читать и писать, а также вооружил элементарными знаниями медицины. Именно с его подачи я сумел поступить в университет, потом в семинарию. После он забрал меня с собой в Ватикан, когда ему предложили кардинальскую должность. К сожалению, отец Лафей почил полгода назад, а я, дабы не утонуть в своей скорби, попросил начальство дать мне какой-нибудь приход. И вот теперь я служу Богу в Утгарде. Плохо или хорошо, но я смиренно стараюсь нести свой крест. Тор тяжело вздохнул и пробормотал, пытаясь оправдаться: - Я не предполагал, преподобный… Извините ради Бога… Я и представить не мог, что вам довелось пережить. Я не должен был мешать вас с этими…этими… Они и мизинца вашего не стоят! - Я рассказал вам, милорд, свою жизнь, чтобы вы не осуждали человека, если не знаете всей правды. Даст Бог, это будет вам уроком. Не держите ни на кого зла и не сомневайтесь ни в ком. Простите всех, как я простил, тогда и жить будет легче, - закончил свою отповедь Локи. - Да-да, преподобный, я всё понял, всё уяснил, - Тор также, как и Сиф недавно, повалился на колени перед священником, и принялся лобзать его руки. В этот момент карета остановилась, и кучер возвестил об окончании поездки. - Оставьте. Ни к чему это, - Лафейсон вытащил свои ладони из цепких пальцев Тора, взял свою Библию и с проворством дикой кошки покинул карету, лишь бросив на прощание. – Благослови вас Господь, милорд. После разговора с Лафейсоном Одинсон пребывал в смятённых чувствах. Весь вечер он думал только о Локи, бродя из угла в угол, и завтрашняя помолвка как-то вылетела у него из головы. Тор корил себя за свои беспочвенные подозрения и несколько раз порывался написать письмо с извинениями Лафейсону. Почивать он лёг далеко за полночь, забывшись неглубоким сном.