Чудотворцы

      — Что с тобой случилось?!       — Как ты в своем состоянии дополз до агентства?       — На тебя напали?!       — Кто ты?       Они нависают над ним грозными тучами, их слова, как вспышки молний, бьют громко и ярко, а взгляд тяжелый, почти что свинцовый, давит, давит на него. Чего они ждут? На эти вопросы изначально не найти ответа.       Эрих молчит. От страха он будто язык проглотил. Но дело было не только в нём. Страх — ничто по сравнению с тем, что творилось в его голове. А в ней царил беспорядок. Он и сам желал понять, что произошло. Несмотря на то, что Эрих помнил кем являлся, что делал и как жил — это ситуацию не проясняло. Это как собирать картинку без нескольких кусочек пазлов — чтобы ты ни делал, как бы ни пытался — полной картинки ты никогда не соберешь. Что же произошло? Как из привычного Петербурга Эрих попал в Японию?! Да и в какой город?! Собственно, Эрих не знает в каком городе он оказался. Как он понял, что оказался в Японии — вопрос риторический. Эрих знал более восьми иностранных языков, в число которых входил и японский. Разумеется, не только лингвистические знания помогли Эриху определить свое местоположение, но к этому потом.       Так с чего же началась его история?       Как Эрих ни пытался понять, он не мог взяться в толк, когда успел переступить границу неизведанного, почему пропустил момент, когда мир внезапно решил встать с ног на голову и обратить свой безразличный взор на него. На него. Почему именно он, а не кто-то другой?!       «Несущественно» — обрывает себя Эрих и погружается в водоворот своих воспоминаний. Он должен найти ответ.       Перед глазами мелькают картинки произошедшей аварии.       Он там. Он слышит пронзительный визг шин, от которого закладывает уши, испуганные крики прохожих и оглушающий лязг железа. Что-то твердое на бешеной скорости впечатывается в его живот, но он этого пока что не чувствует. Даже не понимает, что происходит. Мир вокруг него лихорадочно крутится, вертится как в вальсе. Все такое смазанное и бесцветное.       В какой-то момент Эрих вдруг понимает, что валяется на земле. Он решает, что поскользнулся и, не удержав равновесия, неуклюже упал на тротуар, хотел было встать, отряхнуть одежду от дорожной пыли и пойти дальше, но внезапно понимает, что не чувствует тела. Нет пожирающей нервные окончания боли, нет дискомфорта, ничего нет, будто кто-то вколол ему сильное обезболивающее или полностью отключил нервную систему. В голове протяжный, раздражающий треск, какой бывает у каналов телевизора, проходящих профилактику. Эриха на какой-то момент выдергивает из реальности как кабель из розетки и подключает к другой, инородной системе. Он морщится и пытается разлепить тяжелые веки.       Медленно, но верно мир прекращает бушевать как испуганная ударом кнута кляча. Мужчина видит дверь позади себя и лестницу впереди. Но пойти куда-либо не предстаёт возможности — он все еще не может встать.       В мучительной пытке он пытается приподнять голову для лучшего обзора. Эрих видит свое тело, лежащее на правом боку, руки и ноги раскинуты в разные стороны, как у брошенной куклы. Одежду, измятую и испачканную грязью и кровью. Видит расцветающий на его брюках в районе голени бордовый цветок — неровный и уродливый.       Он испуганно сглатывает и горло обжигает как при ангине гадкий привкус железа и соли. Но не собственные травмы лишили рассудка мужчину. До него вскоре доходит, что лежит он не на полосе дороге или тротуаре, не на улице, а в здании.       Оказаться в незнакомом месте раненым, не имея возможности пошевелить даже пальцами ноги — можно ли передать все чувства человека, попавшего в подобную ситуацию? Эрих паникует. Страх жжет его внутренности изнутри, царапает разум, начинает душить изо всех сил. У мужчины перехватывает дыхание. Он начинает рвано и быстро дышать. Голова сильно кружится, а глаза бегают по комнате, надеясь найти хоть что-то, что могло бы ему помочь, но ничего не находят. Тогда он пытается позвать на помощь, но его «крик», больше похожий на писк испуганной мыши, тонет в звенящей тишине здания, а в груди становится так больно и щекотно, что мужчина не может сдержать кашля. Слюна вместе с каплями крови вылетает из его красивого рта прямо на каменный пол бесформенными каплями.       — Помогите! — через кашель кричит он и пытается ползти.       Рука боли легким, неуверенным движением внезапно касается поврежденной ноги мужчины, сначала это только мимолетное касание, а затем ее длинные, крючковатые, как когти коршуна, пальцы напористо проникают в кровавую рану. Теперь он чувствует своё тело. Глаза наполняются влагой и из последних сил сдерживают слёзы. Каждая клетка его тела начинает кричать в муке.       Уже не зная, что делать, Эрих бессознательно тянется к своему пиджаку. На ощупь он находит карман и выуживает свой мобильный телефон. Он тянет его ближе, к своему лицу, хочет позвонить в «Скорую», но в ответ раздаются лишь длинные гудки. Страх и дальше распространятся по его кровотоку, как гниль или яд, но Эрих вовремя успевает его удержать, усмирить и подчинить.       В голову приходит идея. Эрих открывает папку с музыкой, измазывая экран красными разводами, похожими на акварельную краску, ставит телефон на максимальную громкость и включает Rammstein. Здание взрывается от громкой музыки в этот же момент. Это походит на взрыв бомбы, только без разрушений и жертв.       Победная улыбка сама собой расцветает на лице мужчины, стоит ему уловить гневные крики людей на верхних этажах. Он слышит громкий хлопок двери и быстрые, но тяжелые звуки чужих шагов. Вот уже он видит кончики мужских идеально вычищенные коричневые ботинок. Вот они замирают перед ним, наверху.       Эриху приходится высоко запрокинуть голову кверху, чтобы увидеть обладателя тех самых ботинок. Высокий молодой мужчина со светлыми тонкими волосами, убранными в аккуратный конский хвост и травянистыми глазами, спрятанными за оправой очков. В глазах Эриха он был ангелом-спасителем, хотя простому прохожему показался бы рассерженным бесом из-за возмущенного и озлобленного выражения лица.       Его глаза в минуту становятся размером с блюдца, стоит ему заметить Эриха, а лицо вытягивается от удивления. Похоже, он в шоке, не понимает, что здесь делает раненный незнакомый человек.       — Помогите! — умоляюще стонет Эрих и тянет изодранную в кровь руку к единственной надежде на свое спасение.       Изумленное выражение лица незнакомца разбивается как глиняная маска, стоит Эриху попросить помощи. Вид у него становится решительным и уверенным — он будто уже знает, что делать, словно такое уже неоднократно случалось. Парень слетает с лестницы вниз и оказывается подле раненого. Аккуратно и быстро его руки укладывают Эриха на спину, давая возможность легче дышать.       — Что с тобой? — говорит мужчина, осматривая раненого.       — Я-я не уверен, — почти хнычет Эрих, — Мне больно.       — ЭЙ!!!— громко кричит незнакомец, безжалостно надрывая связки. Его голова направлена к лестнице, наверх. Он правда надеется, что его услышат? — АЦУШИ, ТАНИЗАКИ, БЫСТРО СЮДА!!!       От этого крика у Эриха болит в ушах.       Его спаситель своим ревом мог запросто перекричать музыку, все еще играющую в телефоне Эриха. Впрочем, недолго. Незнакомец с раздражением нажимает на кнопку «Пауза» и засовывает его в нагрудный карман своей жилетки от глаз подальше.       Эриху по всё равно, что его телефон оказался в руках незнакомого человека. Казалось, он даже не заметил пропажи. Новые очаги режущей и тупой боли поочередно зажглись по всему ему телу. Это было невозможно терпеть. Эрих начал метаться по полу, желая как-то облегчить свою боль, не понимая, что делает только хуже себе самому.       — Лежи спокойно! — осуждающе каркает незнакомец и придавливает Эриха за плечи к полу, ограничивая его в движениях. Легче от этого Эриху, конечно же, не становится, но попросить незнакомца его отпустить у него не хватает духу. — В КАБИНЕТ ЙОСАНО ЗА НОСИЛКАМИ, ЖИВО! — кричит незнакомец и на миг замолкает.       «Японец» — проскакивает в голове Эриха. Он и не заметил этого факта в начале, отвечал ему больше на автомате, чем осознано. Невероятно.       — Как вас зовут? — спрашивает Эрих.       Незнакомец непонятно от чего дергается, словно его только что кто-то щелкнул по носу, даже смотрит на Эриха как-то неправильно. С опаской, что ли?       — Куникида Доппо…       — Куникида-сан…— словно пробует на вкус, шепчет Эрих. - Кажется, я слышал где-то это имя.       — А вас?       — Зовите… кхах… меня, кха… кхах, Эрих, — хрипит и кашляет мужчина. Кровь быстрым ручейком вытекает из его рта, идет по подбородку. Эрих пытается дышать, в унисон двигая головой в разные стороны, будто задыхается.       — Эй! — взволнованно вскрикивает Куникида и чуть приподнимает голову Эриха.       — Куникида-сан, мы принесли носилки! — оповещает кто-то звонким юношеским голосом.       Эрих не видит обладателей этих голосов. Он больше не в силах держать свои глаза открытыми. Морщится и кусает губы до крови. Веки крепко впиваются друг в друга, а разделяющая реальность и беспамятство граница размывается и бледнеет. Телом Эрих все еще чувствует, как его перекладывают и куда-то несут, но разумом давно уже не здесь.       Эрих хочет и не хочет засыпать. Он из последних сил пытается держаться за рваные края вселенной, в которой ему по воле случая «посчастливилось» очутится. Глаза чуть приоткрываются и в ужасе сужаются.       Силуэт стройной девушки маячит перед его глазами. В ее руках блестит в свете ламп тесак. Эрих холодеет от ужаса, когда в пространстве раздается весёлый и звонкий женский смех, а холодное оружие угрожающе нависает над ним.       — Стой! — из последних сил кричит он. — Если ты убьешь меня — умрешь сама!       Поздно. Грозная сталь прошивает грудь мужчины насквозь. Раздается ужасающий звук разрывающейся кожи и плоти.       Последняя удерживающая Эриха в сознании ниточка была безжалостно порвана.       Вот что он помнит. Но что могут дать Эриху эти воспоминания?! Он чувствовал себя маленькой рыбкой, которую то вытаскивали на берег, то вновь выкидывали в воду детские руки. Он бессилен. Он хочет все бросить и уйти, однако…       Эрих открывает глаза. Его бесстрастный взгляд останавливается на трех детективах, окруживших его постель со всех сторон, как приставленная к преступнику охрана. В общем-то он и был для них преступником. Но мужчине было глубоко плевать. Они сами виноваты. Он предупреждал ту женщину, но она его не послушала и была заслуженно наказана. Она виновна во всем.       — Скажите спасибо, что она вообще выжила после этого, — произносит Эрих, растягивая губы в очаровательную улыбку, но глазами оставаясь холодными, — Обычно люди умирали… Мне не жаль ее — она сама виновата. Но я очень рад, что вы спасли меня, Куникида-сан.