Чудотворцы

      Здесь томились пленники мафии. Здесь, в подземелье из каменной кладки. Стены этого места знали много секретов. Немало пролитой крови они были вынуждены проглотить, наблюдая за пытками пленников. Немало мучительных криков вынуждены были выслушать. Возможно, от этого каменная кладка со временем почернела, словно испачкалась в саже. Почернела так, как когда-то в ночь перед казнью поседела королева Мария-Антуанетта. Это место напоминало средневековую темницу. Здесь было также сыро и страшно. Тут и там стояли пыточные устройства. Окон в этом месте не находилось, да они и не нужны были. Все здесь выстроено как в лабиринте Минотавра, а бесконечные туннели ведут в камеры и изоляторы. Но нас с вами будет интересовать лишь один единственный изолятор.       Это особый изолятор. Его площадь составляет что-то около тридцати пяти ярдов*. Единственный вход закрывает низкая железная дверь. В стены вделаны кандалы и цепи. Здесь, как, впрочем, и в других изоляторах и камерах, были пыточные устройства наподобие «Тисков для пальцев»** или «Испанской щекотки»***. Сегодня, возможно, они могут и не пригодиться. Все зависит от сговорчивости пленника.       Заточенным был рыжеволосый молодой парень лет двадцати-двадцати пяти. Тот самый, появившийся этим ранним утром в кабинете босса Портовой мафии прямо из воздуха. Ему не повезло оказаться в роли пленника сильнее прочих. Как правило, такие, как он, из принципа держат язык за зубами, но быстро умирают от боли и истощения. Парень был без сознания и чем-то напоминал увядший от жары цветок. Голова его обмякла и почти касалась груди, точь-в-точь как у высохшего тюльпана или колокольчика, рыжие волосы высохли и спутались в колтуны, делая его похожим на овечку. Скованные у запястья руки иногда резко вздергивались, как при треморе, будто их время от времени кололи чем-то острым, но в основном парень не шевелился.       Около железной двери изолятора столпились, как стая воробушков, трое гангстеров, призванных следить за пленником, одетых в сугубо черные деловые костюмы и солнцезащитные очки, скрывающие половину их загорелых лиц. Вопрос: «Зачем надевать темные очки в помещении, где и освещения толком никакого нет» — давайте оставим без внимания, но если вы все же хотите знать — думайте, что у них всех ячмень на глазу. И как же они напоминали Агентов Смитов из фильма «Матрица»: не только одеждой, но и аномальной схожестью друг с другом. Ни по бровям, ни по губам, ни по цвету волос их было не различить. Разве что по количеству морщин около носа и губ или по еле заметной разнице в росте.       — Ну и? — спрашивает один из гангстеров у второго, скрещивая на груди руки.       — Что «и»? — сухо отвечает второй, даже не оборачиваясь к первому. Вид у него был раздраженный.       — Когда очнется…этот?       — Без разницы. Накахара-сама скоро придет и тогда, если этот не очнется до прихода главаря, мы его разбудим… Как он вообще оказался в кабинете босса? Телохранители утверждают, что никого не впускали в его кабинет. Охрана в лобби говорит тоже самое. Никто не видел, как он заходил.       — Не мог же он появится из воздуха.       — Как раз-таки он появился из воздуха… босс обмолвился, — встрял в разговор третий. Лицо его заметно побледнело после сказанных слов, а взгляд под толщей темных очков невольно метнулся к прикованному к стене пришельцу, словно боясь, что пленник тут же исчезнет после сказанных слов.       — Эспер? — заинтересованно спрашивает второй и тоже смотрит на бессознательного парня.       — Возможно, — отвечает третий, нервно потирая шею.       — Что за день?! Сначала этот, потом какой-то наглец имел наглость обворовать Тачихара-сана.       — Серьезно? Не может быть! Ограбить члена Портовой мафии?! — в замешательстве восклицает второй, для которого подобное, похоже, было восьмым чудом света.       — Это еще не все. «Черные ящерицы» в полдень пошли на Детективное Агентство. Битву они проиграли… Гин-сан после этой миссии ведет себя странно.       — Странно? Может, он просто расстроился поражению?       — Точно не знаю, но, говорят, расстроенным он не выглядел. Скорее задумчивым и рассеянным.       — Обычно он собран… И все же… Нет, не думаю, что его поведение странно. Думаю, он все же расстроен.       По всему помещению раздался очередной тихий металлический лязг металла, в ту же секунду потонувший в тишине, как исчезающий в пустыне мираж. Мафиози даже не посмотрели в сторону пленника, решив, что тот в очередной раз дернулся во сне. Как же сильно они сглупили. В этот самый момент пленник очнулся.       Нил никогда себя так ужасно не чувствовал, как в этот самый момент. Впервые он испытывал и подкатившуюся к горлу тошноту, и сонливость, и боль во всем теле. Особенно страдала голова. Она была готова в любой момент расколоться от острой и пронзительной боли, сходной с муками Зевса перед родами Афины. Каждую клетку его головного мозга разрывает на части, как листья салата. Но на этом не все. «Вишенкой на торте» было простреленное утром ухо. Его одновременно и щипало, и жгло, и кололо, а вместе с ним подобную боль эхом чувствовала половина лица.       Тихий стон слетает с губ Нила, когда он с головой окунается в свои ощущения. Слипающиеся веки медленно открываются. Взгляд мутный и пустой, упирается в пол. Нил только приходит в себя, он еще не понимает, где находится и почему его запястья больно жжет металлический холод. В пустоту уходит не одна пара минут, пока во взгляде пленника не появляются первые искорки сознания. Он все еще не понимает, что с ним, но уже намерен с этим разобраться. Он чуть наклоняет голову влево и скользит гладким, как масло, взглядом по цепи. Ладонь сама собой сжимается в кулак, а рука инстинктивно тянется на себя. Цепь натягивается, как струна, но не выпускает из своего захвата. Парень обреченно расслабляет руку, давая ей повиснуть в воздухе, и вновь замирает.       «Что делать?». В голове ни единой мысли. Его взгляд поднимается выше и натыкается на болтливых мафиози. Сумасшедшая мысль посещает его голову внезапно. Этого он еще никогда не делал при посторонних, так что от волнения даже зубы сводит. И хоть Нил не профессионал в… своем деле, но кое-что он все же может показать. Нил резко и смачно бьет ногой по каменному полу, громко и внезапно, как петарда. Что-то яркое и светлое, маленькое и юркое с невероятной скоростью вылетело из-под подошвы его обуви, пролетев все помещение меньше чем за секунду, и безжалостно вонзилось в ключицу одного из гангстеров. Проткнуло насквозь и крепко пригвоздило к стене. Мужчина вскрикивает от неожиданной боли. Его длинные пальцы впиваются в невероятно гладкую поверхность тонкой стрелы, пытаясь вытащить ее из своего тела. Но безрезультатно.       Пока первый гангстер извивался и кричал от боли, безуспешно пытаясь вырвать каменную стрелу, а второй старается ему в этом подсобить, третий решительно направил на Нила свой пистолет. Нил не смог сдержать злорадной ухмылки и не ответить наглецу той же монетой.

***

      Нил был либо глуп, либо слишком наивен, раз думал, что обретет свободу, только избив парочку гангстеров. Но порой все идет не так, как мы задумывали или хотели. Парню просто «везет»! Стоит на миг почувствовать долгожданную свободу вот уже во второй раз, как какая-то неведомая сила припечатывает его обратно к черной каменной кладке. Так резко и быстро, что Нил — уже который раз больно ударяется головой. В какой-то момент он даже перестает нормально видеть. Перед глазами мутная белая пелена. Руки и ноги отчего-то не слушаются, будто объявили забастовку, их словно придавило чем-то тяжелым.       — Ну и что тут происходит? — где-то на периферии сознания слышится этот недовольный и грубый мужской голос.       Когда зрение приходит в норму, Нил видит как к нему развязной походкой приближается невысокий, очень невысокий мужчина с таким же рыжим цветом волос, как у самого Нила, только немного светлее. Но не внешний вид незнакомца заставил Нила вдруг ни с того ни с сего смягчиться и как-то даже покориться, а темно-красная, почти бордовая как вино аура и направленная в сторону Нила рука. Сомнений не было — этот человек такой же, как и он.       — Так-так-так, — притворно мягко тянет незнакомец. Его недовольный взгляд скользит по потерявшему сознание от потери крови пригвожденному к стене гангстеру, красным драгоценным камням, похожим на маленькие рубины, валяющимся на полу, как битое стекло на дороге, и двум бессознательным телам у стены. — Считай, ты себе подписал смертный приговор.       — О чем ты? — выдыхает Нил и его голос звучит на удивление неуверенно, как у провинившегося ребенка, так и не понявшего, что он натворил. — Я просто защищался. Они меня здесь удерживали.       — Они и должны были тебя удерживать, — выплевывает незнакомец и почти вплотную подходит к Нилу. — Мало того, что ты каким-то образом пробрался в кабинет босса, появился из неоткуда, так еще ранил трех членов Портовой мафии! Ты настолько глуп или в самом деле не понимаешь, что натворил?       — Я не понимаю! — в панике кричит Нил, от искренности в его голосе у незнакомца аж сводит челюсть. — Я не понимаю, о каком боссе ты говоришь! И уж тем более не понимаю, почему меня здесь удерживают! Нет. Не так. Я не понимаю почему ты меня продолжаешь удерживать в этом месте. Чем я успел тебя обидеть? Мы ведь с тобой почти братья…       — Братья?! О чем это ты?! — незнакомец сильно морщится, будто Нил только что отвесил ему пощечину, отходит на расстояние двух шагов от сумасшедшего, словно тот может на него наброситься.       — Но как же? — растерянно лепечет Нил. — Пускай не по крови, но все мы, Procreator mundi**** — по делу и по духу братья и сестры друг другу, семья. Вы же сами мне это рассказывали! Так почему сейчас ты причиняешь мне вред?       — Да о чем ты?! Что ты несешь?! Какие…? — начал закипать незнакомец.       — Так ты… не один из нас. Н-но эт-то невозможно! Ты ведь, как я понял, одарен магическим даром, раз пригвоздил меня обратно к этой чертовой стене и не даешь пошевелиться!       — Это моя способность, — сухо отвечает незнакомец.       — Вот как… только способность… не Умение, не Закон, не Истина. Ты и вправду не один из нас. Я обознался.