Чудотворцы

      — Да что вы все пялитесь на меня?!       Голос Нила напоминал змеиное шипение, да и сам он походил на разгневанного змея. Неведомая сила больше не вдавливала его в стену, позволяя снова сидеть на полу.       Шляпник, припечатавший Нила, куда-то ушел, прихватив с собой разбросанные по полу драгоценные камни. Тогда он напоминал глупую курицу, жадно пожирающую брошенную горсть семян. Знал бы он, что эти блестящие стекляшки исчезнут через пару часов — не собирал бы их с таким же усердием.       Судьба трех раненых гангстеров сложилась не так уж плохо. Их удалось спасти. У двоих сотрясение средней тяжести, третий потерял сознания из-за сильного кровотечения. И это еще ничего — могло быть и хуже. Вовремя же к ним на помощь прискакал «Светоносец» с небольшой армией кровных за плечами. Гангстеров было достаточно, чтобы поделиться на две группы: одна уносила раненых в лазарет, вторая осталась сторожить Нила. Уже не так безалаберно, как до этого стерегли те трое бедняг. Эти глазу с него не спускали.       — Одно подозрительное движение — и тебе крышка! — так они ему сказали, стоило их лидеру исчезнуть из стен изолятора. Направленное в голову Нила дуло автомата только придавало словам гангстера весу.       От них пахло страхом. Боялись, как смерти, они способностей Нила. И черт его знает, на что этот парень еще был способен. Таких эсперов у них еще не бывало.       Из страха близко к нему не подходили, разбрелись по углам, точно тараканы, и замолкли, держа в руках автоматы.       Но Нил их боялся больше, чем они его. Лишний раз не шевелился, покорившись под дулом огнестрела, молчал. Думал: «Захочу нос почесать, а они с испуга меня и пристрелят, не думая». Однако из нужды иной раз приходится идти на большой риск. В горле у него пересохло и в желудке с обеда урчало и булькало, да так сильно, что терпеть было уже невмоготу. Вот он и сказал о голоде и жажде своим надзирателям, надеясь, что те хоть что-то ему дадут, но мафиози только рявкнули. В еде отказали, но воды все же дали, из страха, наверное. Нашелся из группы храбрец, что осмелился к нему подойти с флягой, наполненной ледяной водой. Да… храбрец, хоть его руки и дрожали, а пальцы немели от тревоги и ужаса. Нил не стал его пугать, хватило ума. Хотя и хотелось до дрожи.       Вода немного притупила голод, но Нил все равно чувствовал себя паршиво. В основном из-за режущей боли в простреленном ухе. Рану будто обдали кипятком и присыпали солью. Но это даже неплохо. Боль в теле заставила парня задуматься, пересмотреть ранее совершенные им действия и взгляды на мир. Основным был вопрос: Стоило ли умирать самому, причинять вред собственному телу, чтобы своими действиями принести вред другим? О чем он думал, когда позволил дать себя утопить? Никому от его смерти не стало бы лучше, ведь в нем была сокрыта невероятная сила. Сила, которая больше никогда не появится в мире, и осознавая это, он принял решения пойти ко дну! Ну что за дурак! Глупец! Кретин! Эгоист!       Но это еще не все.       Когда до Нила дошла вторая мысль, в нем словно что-то щелкнуло. Проснулось то чувство, что бывает у людей перед смертью. Это чувство хуже страха. Оно сравнимо с агонией. Дело в том, что Нил себя сильно подставил.       Использовать свою силу на посторонних, если только ты не собираешься их убивать - табу. Дело в том, что сила, текущая в теле таких существ, как Нил, носит саморазрушающий характер. Это сила — настоящее чудо, и, как и любое чудо, она не терпит, когда на нее подолгу навязчиво кто-то смотрит, когда ее стремятся поймать, когда ее держат неумелые, давящие и ломающие ее руки не того человека. Чудо открывается только перед тем, кто способен его воплотить, кто может дать ему вторую жизнь на Земле. Поэтому когда его начинают исследовать люди, вызывающие в нем отторжение, запускается реакция саморазрушения. Это заложено в его природе, как для человека, скажем, чувство самосохранения. Сила Нила, например, уже запустила обратный отсчет к самоликвидации, сразу, как поняла, что ею заинтересовались неправильные люди.       Какая ирония. Стоило несчастному парню осознать и переосмыслить пренебрежение к своему необычайному дару и собственной жизни, как этот дар уже сам желал покинуть его тело.       Но он еще не знал об этом.       В голове зародилась тревожная мысль, когда все внутри него, в груди, в животе, зашевелилось и задрожало, спуталось и пошло кувырком. Адреналин, словно вколотый кем-то, резко подскочил. И сердце вдруг застучало, как у напуганного зайчонка, удирающего от голодного волка. Холод, страшный и вязкий, прилип к нему, как пиявка. Его начала бить сильная дрож.       «Что со мной?» — в ужасе думает Нил и, будь у него не скованы руки, схватился бы за грудь.       Так страшно и больно стало душе, что из глаз брызнули слезы, тело дрожало, как при ломке. Страшное чувство, от которого хотелось броситься с крыши или наглотаться таблеток, лишь бы только не чувствовать его. А потом раздался чей-то крик.       «Кто кричит? Из соседней камеры?» — проскакивает мысль. Нил не осознавал, что этот дикий вопль вырывается из его горла. Грудь пронзила неприятная боль, когда что-то бестелесное, но осязаемое вошло в его грудь и начало в нем копаться. Рефлекторно Нил прижал голову ближе к груди и яростно задергал руками, желая сбросить с них металлическую цепь и прижать ближе к груди. Не вышло. Тогда, в надежде скрыться от этих невидимых рук, парень припал грудью к полу, насколько позволяла цепь.       Его хватают две сильные пары рук с обеих сторон, обратно прижимают к стене. Это надзиратели Нила, двое из шестерых, присутствующих в изоляторе. Третий, стараясь унять бешено колотящееся в груди сердце, взял своими шершавыми ладонями лицо пленника. Остальные целились в парня из автоматов.       Расфокусированным взглядом Нил смотрит в упор на неизвестного гангстера чуть меньше трех секунд. За эти секунды напряженное выражение лица мужчины меняется на испуганное и изумленное, он резко отшвыривает от себя Нила. От испуга падает с корточек на пол и смотрит на свои руки, на блестящую синюю крошку, по размерам похожую на песчанку. Она мерцает и искрится в темноте как тысяча маленьких звездочек, но быстро гаснет и испаряется с его рук не оставив и следа, будто ее и не было.       — Что это? — слышится испуганный мужской голос откуда-то издалека.       — Как тогда, — отвечает ему второй голос, — у Мори-сама.       «Разговорились», — сердито думает Нил и еле слышно стонет, — «Отстаньте! Отстаньте вы от меня! Хватит меня уже мучать!»       — Как ни спущусь сюда — каждый раз что-то интересное вижу.       Этот голос Нил узнал бы из тысячи. Хамоватый и надменный тон навсегда останутся в его памяти. А человек, которому он принадлежит, всегда будет сниться ему в кошмарах.       — «Опять ты, чертов карлик. Что ж ты под землю не провалишься...»       — И что за… необычайное существо угодило к нам в лапы? — в голосе шляпника слышится смех, это не может не насторожить.       Только пару часов назад тот при виде Нила начинал плеваться ядом и скалиться, а тут вдруг! Неужто те драгоценные камни сыграли свою роль? Да не может такого быть… Те камни должны были уже раствориться в небытие, шляпник не мог об этом не знать. Ему бы в тот же момент об этом сообщили. Так почему?..       Нил исподлобья сверлит приближающего к нему рыжего мужчину подозрительным и настороженным взглядом, ожидая какой-то подлости. Шляпник садится перед пленником на корточки и самозабвенно, бесстрашно проводит подушечкой пальца по его скуле, на которой загоралось все больше и больше мелких песчинок. С восхищением и детским любопытством он наблюдает за синими крошками на своей ладони и даже немного расстраивается, когда они, утратив свой блеск, навсегда растворяются.       — Это синий топаз*, да? — усмехается шляпник. — А это, должно быть, карбункул**, — продолжает парень, смахивая появляющиеся красные песчинки с правой руки Нила.       — Не лезь, — говорит Нил внезапно угрожающим тоном, — и меня, и себя погубишь.       — Что делать, а что нет — решать буду Я, а ты, щенок, лишний раз рот не раскрывай, — грубо произносит шляпник, хватая Нила за короткие волосы и притягивая его голову ближе к своему лицо. Улыбка, больше смахивающая на оскал, гаснет, а лицо каменеет, становится серьезным и приобретает властные черты. — Как ЭТО работает и почему они исчезают?       — Ты… Ха… ничего… ничего не поймешь, — задыхаясь, проговаривает Нил и морщится от того, что дышать становится тяжело от боли в груди.       — Да куда уж мне, — беззлобно фыркает шляпник, отпуская Нила. — Он что-нибудь просил, пока меня не было? — громко спрашивает шляпник у своих подчиненных, не поворачивая головы.       — Еды и воды, — покорно ответил кто-то из гангстеров.       — Несите! И раны ему обработайте! — Приказывает шляпник и уже с улыбкой добавляет: — Обидно было бы лишиться Золотой антилопы.