Сын наместника

      Кто придумал играть две свадьбы в один день? Ответ был прост и ясен: Эомер. «Вот шельмец, все видит, знает, что скрепя сердце согласилась на этот брак. Фарамир хороший, добрый, ласковый. Любит так, что дух захватывает. По своему красив. Но… он не Арагорн…» — Ну, красавица моя, готова? — горестные мысли Эовин прервал «шельмец» Эомер.       Оглядев себя в зеркале, Эовин Роханская осталась почти довольна. Сейчас она, рука об руку с братом, войдет в роскошный зал Королей Гондора и присоединится к своему будущему мужу. Еще к Арвен и Арагорну… Спазм в горле удалось подавить и выдать свою лучшую улыбку. Не позволить пролиться ревности в виде слез.       Шли долго. Длинные переходы и анфилады позволяют собраться с мыслями, совладать с собой. Смириться…       Почему-то вспомнился первый смелый жест по отношению к ней со стороны Фарамира. Было дождливо и сыро, девушка, обнимая себя руками, стояла на балконе, ежась от прохладного ветерка. Услышав тяжелое от еще не полностью заживших ран дыхание мужчины за спиной, как обычно завела первая беседу. За время их знакомства гондорец едва пять слов сложил. Каждый раз, когда ситуация требовала использования рта и языка для общения с Эовин, на несчастного влюбленного капитана следопытов нападало косноязычие в купе со слабоумием. В такие моменты он представлял собой жалкое зрелище — краснел, бледнел, заикался, едва не терял сознание. Лишь после того, как Эомер озвучил предложение Фарамира о браке с роханской принцессой, получил твердое «Да!» от самой потенциальной невесты. Эовин обнаружила, что ее будущий муж хоть и немногословен, но может поддержать беседу на самые различные темы. Образованием и начитанностью он превосходил саму Эовин. Это стало сюрпризом. Не сказать, что неприятным, но и невеждой чувствовать себя сестра Эомера была не намерена. Поэтому при первой же возможности пряталась в библиотеке дворца, чтоб восполнить пробелы в своем образовании. Именно на балконе, что примыкал к библиотеке, и нашел ее тогда Фарамир. — Как холодно… — ежась, промолвила тогда девушка. Она не обернулась, чтоб лишний раз не смущать своего жениха. — Это всего лишь дождь, а после дождя всегда солнце, — грудной, глубокий голос мужчины поневоле заставил ее все же обернуться и прижаться к широкой мужской груди. Именно у него искала защиту. Впервые он осмелился обнять девушку и прижаться щекой к белокурой макушке. И она поняла — защитит. От него пахло новым сукном, лекарственными травами и… солнцем.       Почему-то именно это воспоминание помогло смириться со всем происходящим. А то чувство к Арагорну, как червоточина, продолжало существовать в ней.       Зал Королей. Еще три десятка шагов, и она станет в один ряд с Арвен и ее женихом. Эру, как же тяжело!       Глубоко вздохнув, Эовин вдруг ощутила, как брат остановился. Вопросительно посмотрев на него, она увидела нахмуренные брови Эомера. — Вот что, сестрица, хочу тебе сказать кое-что напоследок. Я знаю, что ты выходишь замуж без любви. Я знаю, кому принадлежит твое сердце. Но я очень не хочу, чтобы об этом всем узнал Фарамир. Он единственный, кто любит и будет тебя любить сильнее собственной жизни, — впервые Эовин слышала, чтобы брат говорил с нею таким тоном. Эомер всегда оберегал и охранял свою сестру. Теперь он передавал эти обязанности Фарамиру. Молодой владыка Рохана был уверен в молодом наместнике Гондора как в самом себе. — Я услышала тебя, брат. И спасибо, — тихо прошептала Эовин. — Ты и сама еще не знаешь, чего хочет твое сердце. Как была неразумной, так ею и осталась, — усмехнулся всадник.       Фарамиру вдруг стало очень не хватать воздуха. Так всегда случалось, когда в одной с ним комнате появлялась Эовин. Оглянувшись, он увидел ЕЕ. В белоснежном платье, с вуалью на золотых волосах. Она стояла у входа в зал и, опустив голову, слушала своего брата. О чем они говорили, Фарамир мог только догадываться.       Да, Эовин не любит его, и он смирился с этим. Но было то, что давало надежду на взаимность — доверие. Она доверяла ему. То, с каким детским отчаянием она сама прижалась к нему там, на балконе библиотеки, будило в нем лишь одно — безумное ожидание ответа на любовь, которая жила в нем с детства. Он завоюет ее любовь. Он был так в этом уверен, что, произнеси Эовин вслух, то, о чем Фарамир лишь подозревает, что ее сердце принадлежит другому, Арагорну, — и даже это не заставило бы отказаться от такого желанного союза.       Отзвучали последние здравицы в честь новобрачных. Музыка, веселье и свадебный пир остались в другой части дворца. До безумия счастливый Фарамир и почти лишившаяся ощущения реальности Эовин стояли на пороге своих комнат. Подхватив перепуганную новобрачную на руки, испытав при этом резкую боль в груди, в месте, где стрела пробила легкое, Фарамир внес девушку в комнату. — Поставишь меня на ноги? — спросила Эовин после того, как муж застыл с невестой на руках у огромной кровати. Он просто смотрел на нее, не решаясь на какие-то действия. От голоса жены словно очнулся; как-то неосознанно вдруг потянулся к ее губам и через пару ударов сердца приник с поцелуем. Эовин едва сознания не лишилась от такого проявления страсти. Немного обветренные, горячие губы мужа повергли ее в водоворот эмоций. Девушка до свадьбы думала об этом моменте. Знала, что он неизбежен. Была уверена, что будет противно. Но противно не было. Только кровь зашумела в ушах, и в низу живота все напряглось от…от чего?       Резкая боль пронзила грудь Фарамира, и внезапно онемевшие руки вдруг уронили девушку на постель. Эовин, внезапно оказавшись на постели, от неожиданности взвизгнула. А потом увидела, как ее муж завалился рядом на постель, прижав руку к груди и зажмурившись в гримасе боли. От его глухого сдавленного стона у Эовин словно в голове прояснилось. Сорвавшись с кровати на ноги, она подбежала к стоящему на столе кувшину с водой и, наполнив кубок, вернулась к мужчине.       Она не отшатнулась! Эта мысль надежно угнездилась в голове наместника, заглушая боль. А, когда Эовин поднесла к его лицу кубок с водой и, обнимая за плечи помогла напиться, это стало для чувств Фарамира настоящим фейерверком Гендальфа.       Хотя… Кого он обманывает? Это всего лишь жалость с ее стороны. Ну ладно — сострадание.       Отдышавшись, следопыт поднялся с постели и, не глядя на свою супругу, начал стягивать праздничный камзол. Услышав сзади шорох, обернулся — Эовин уже стянула венец с вуалью и, покрывшись густым румянцем, пыталась развязать жутко неудобные завязки на спине.       Отбросив в сторону камзол, Фарамир в пару шагов оказался позади девушки. Дернул за узлы, и платье упало к ногам принцессы. Она осталась всего лишь в исподней рубашке, при этом сжавшись, словно в ожидании удара.       Увидев ее реакцию, Фарамир поспешно отошел и, закончив раздеваться, юркнул под одеяло. — Спокойной ночи, Эовин. И… спасибо… Вздох облегчения стал ему лучшим ответом. Ну что ж, он подождет…