Сын наместника

      Фарамир нервно сглотнул и шагнул к трону. Один раз в десять лет происходили назначения командиров и раздавались чины.       Как и все другие следопыты, сын наместника присутствовал на этой церемонии. Он ждал, ждал если не назначения, то хотя бы чина. Все приказы подписывал владыка Дэнетор. И поэтому ждать чего-то молодому следопыту не приходилось. Но он надеялся. Ждал.       С момента его поступления на службу прошло пятнадцать лет. За это время он в совершенстве освоил искусство маскировки, тайнопись, чтение следов, разведку, а в стрельбе из лука ему во всем Гондоре, Итилиене и Рохане не было равных. Уступал разве что лехолесским разведчикам.       Опираясь на все свои достижения и личный чин адъютанта капитана следопытов, он рассчитывал минимум на лейтенанта. А на церемонии присутствовали лишь те, кого отметили в назначениях. И он в том числе. Неужели отец все-таки признал в нем мужчину и воина?       Стали зачитывать приказы.       Вначале шли гвардейцы.        Потом драгуны.        Пехота.        Наконец-то следопыты…       Незаметно просунув палец за пояс, он нащупал его… Свой талисман. Нагретый от его тела металл откликнулся понятным только им двоим знаком.

***

      Талисман он получил, когда на первом своем турнире решил выступить в состязании лучников. На эту авантюру его подбил брат. Для Боромира это был третий турнир. В двух предыдущих он вышел победителем в бою на мечах. И теперь тайком подбивал младшего на состязания лучников. — Да ты что, будут лехолесцы, будут стражники Карас-Галадона! Куда мне до них?! — нервно теребя рукава, допытывался Фарамир. Он втайне надеялся услышать похвалу его таланту лучника, но… — Ничего с тобой не случится, один тур позора, и ты увидишь, к чему нужно стремиться, — равнодушным тоном сообщил брат.       Словно про плохую погоду поговорили. Это задело рыжего до самых потрескавшихся от неудобных сапог пяток.       До турнира оставалось каких-то пара недель. И, словно назло, для младшего сына Дэнетора стали находиться срочные поручения. Раньше на него обращали внимание не более, чем на кухонную утварь. Нет, учить учили, даже в разведку брали. Но особые поручения не доверяли. И поэтому, втянувшись, у Фарамира была масса свободного времени, которое он предпочитал проводить за книгами, а не на стрельбище. И вот теперь это время словно мстило молодому воину. Когда оно понадобилось, его стало катастрофически не хватать.       Оставались ночи. Темные ночи Гондора. Именно они помогли тогда лучнику. Ибо, ориентируясь в темноте, приходилось надеяться только на свое чутье. И он вышел победителем в этой схватке с самим собой — за три дня до турнира все мишени были поражены, хотя на небе не было ни луны, ни звезд.       В день открытия, он увидел роханцев. Это были суровые и грубые воины. Среди них выделялся один черноволосый, невысокий парень. Он был странным, нервничал и постоянно облизывал бледные губы, встревоженно шаря рукой у себя в правом кармане кафтана. — Что там у тебя? — хмуро спросил Фарамир. Суета черноволосого начала действовать на нервы. — Да так, талисман, — заискивающе улыбаясь, при этом демонстрируя гнилые зубы, противным голосом ответил парень. — Эй, Грима, покажи сыну наместника, — проорал один из роханцев, злобно щерясь на Гриму.       Гнилозубый, как-то испуганно зыркнув, все же нехотя достал руку из кармана и протянул небольшой, овальный предмет.       Едва увидев изображение, Фарамир чуть не свалился в обморок — с серебряной пластины на него смотрела та самая фея, что снилась ему ночами с тринадцати лет. — Кто это? — стараясь не подать виду, спросил рыжий. — Да так, никто! — пропищал Грима и протянул руку за портретом. — Он тебе расскажет, никто, ишь ты! — к ним подошел один из рохиримов. — Это племянница нашего владыки, короля Теодена. Эовин. Наипервейшая красавица Эдораса… Да что там — Рохана! Шестнадцать всего, а умница и доброты невиданной. Счастлив будет, тот чьей женой она станет.       Фарамир словно обмер — ей тогда лет девять было, когда она начала приходить к нему во снах. Может, это знак? Эовин, да, именно это чудное имя она называла, а он все запомнить не мог.       Как проходил турнир, молодой лучник не помнил, все словно заволокло дымкой. Одно знал точно — та, что грезилась ему столько лет, и в самом деле существует. И на то, чтобы выиграть ее портрет, у черноволосого роханца, пришлось буквально извернуться в полете, вывернуть наизнанку кожу, но таки поразить все мишени в поединке на кинжалах, в которых он был далеко не силен. Грима же был признанным у себя на родине мастером кинжала. А тут на кону стояла ОНА. Фарамиру претила сама мысль, что ее изображение мусолит своими водянистыми глазенками этот черноволосый. И впервые сын наместника доказал всем и в первую очередь самому себе, что он достойный сын Гондора.       Турнир закончился, и, на удивление брату, и отцу, Фарамир занял второе место, уступив лишь лехолесским лучникам. Это было неожиданностью для Дэнетора, он не знал радоваться или, как обычно, напустить на себя равнодушный вид. Выбрал второе. Но Фарамиру было уже все равно, главное, что портрет Эовин, настоящей, живой девушки, был надежно спрятан между кафтаном и кожаным поясом. — Чин лейтенанта получает Фарамир, сын Дэнетора! — проорал глашатай.       Облегченно вздохнув и проведя подушечкой пальца по серебряной пластинке, новый лейтенант следопытов шагнул к владыке за свернутым в трубку приказом.