~0~
Всё ещё разрываясь между постыдным обмороком и не менее постыдной истерикой, Гарри наблюдал за превращением сползшего на пол жука в ненавистную ещё с четвёртого курса журналистку. Опасливо поглядывающая на него Джинни Уизли, живая, весь этот коктейль эмоций старалась хоть немного успокоить выставленными вперёд ладонями, что приводило Гарри в ещё большую ярость. Как и непонимание происходящего. — Ты — не ты, — догадался он, и тут же выставил перед собой поднятую с пола волшебную палочку. Позади Джинни тихой поступью появился кто-то ещё, но переключать своё внимание с погибшей сестры Рона Поттер не спешил. — Да я это, я, — не согласилась Джинни. Гарри уверенно качнул головой, отказываясь верить из-за абсурдности происходящего. — Гарри, послушай… — Ты сгорела на глазах у всех, заживо. До пепла, рассыпалась прахом в грёбаном Хогсмиде, — тяжело дыша, Гарри всё-таки перевёл взгляд чуть дальше и наткнулся на не менее взволнованного, чем Джинни, Дина Томаса. Негодование снова возросло. — И ты тоже! — Мальчик-который выжил, герой магической Британии, юный Гарри Поттер отрицает возможность своих друзей выжить! — тут же продекламировала Скитер, растянув на лице самодовольную усмешку. — Идеальный заголовок. — Я умоляю, не надо, — надавила на неё Джинни. Гарри, в отличие от журналистки, было не до смеха. — Немедленно объясните мне всё, — потребовал он. Джинни, снова выставив перед собой ладони, осторожным зазывающим тоном предложила расположиться в другом месте. Едва ли не рыча от того, что его здесь воспринимают бешеным и неуправляемым животным, Гарри тяжело выдохнул и решил повиноваться. В огромном зале собраний, где проходил когда-то шабаш под открытым небом, сейчас просто стоял старый дубовый стол. Когда они оказались внутри, стол тут же исчез, зато появилось четыре кресла, на которых все и расположились. Только после этого Джинни заговорила. — Что ж… Мы не сгорели, — пожала она плечами и заискивающе взглянула в сторону Дина. Тот, словно находясь не в своей тарелке, отвёл взгляд и умоляюще уставился на журналистку. Скитер фыркнула и сложила на груди руки, всем видом показывая, что объяснять без гонораров никому и ничего не собирается. Джинни снова тяжело вздохнула, наткнувшись на его требовательный взгляд. — Я слышала, о чём писали. Все студенты, которые там пропали, сейчас здесь. Тайный… говорить «орден» будет глупо, но здесь что-то, вроде подполья. Думаю, ты знаешь, что такое крестражи. Так вот, мы пытаемся вычислить крестражи Волдеморта, и некоторые уже удалось обнаружить. Сейчас пытаемся до них добраться. — Как вы выжили? — это было единственное, что Гарри сейчас интересовало. Помимо ещё кое-чего. — Почему не вернулись обратно? Гриндевальд говорила, что вы все трупы. — Она сама вытащила нас, — удивлённо сообщила Джинни. Гарри всё больше переставал что-либо понимать. — Гриндевальд словно раздвоилась, появилась из огня. Дин, скажи ему. — Это правда, Гарри, — подтвердил Томас под мрачным взглядом Поттера и впитывающим всё подряд журналистки Скитер. — С насмехающимися горящими глазами и пылающими волосами, в короткой мантии из чёрного шёлка и таких горячих кожаных шортах, что… — Дин! — возмущённо прервала чужие воспоминания Джинни, и Томас тут же неловко потёр шею, обзаведясь лёгким румянцем. — Я уже говорила, что об этом вспоминать не обязательно. В общем, Гарри, нам, конечно, было страшно, но мне огонь не принёс совершенно никакого вреда. Наверное, дело в том, что я чистокровная, потому что у Дина очень пострадали пальцы, — решила уточнить Джинни. — Гриндевальд… «Сати», как мы тогда ещё думали, перенесла нас сюда и сказала, что мы на досуге можем заняться поисками способа уничтожения Тома Реддла. Я, как пострадавшая от этого отморозка ещё на втором курсе, была заинтересована как никто другой. А не вернулись мы все и никак не оповестили о своём выживании по понятной причине — мама точно заставила бы меня всё бросить. Нам нужно было сохранить это в секрете, понимаешь? — Поэтому она здесь? — скептически поинтересовался Гарри, бросив взгляд на Скитер. Журналистка пренебрежительно фыркнула, а Джинни поспешила рассказать, что Рита пробралась сюда сама, когда узнала о шабаше, и за это успела получить от обнаружившего их Геллерта Гриндевальда. Себастьян, его правая рука, явился к ним чуть позже, когда началась бойня. — Исследовал мозги всех, — дополнил Дин, тяжело вздохнув. — Позволил остаться нам здесь на испытательном сроке. О нас практически никто не знает. Рита уже больше недели постоянный гость, никому и ничего лишнего она сказать не сможет — Себастьян не оставит от неё и горстки пепла. Но благодаря Рите мы в курсе, что происходит внутри Зелёного Ордена — она подобрала волну, чтобы подслушивать о делах. — Псих, заткнись, — возмущённо шикнула Скитер, впервые за разговор потеряв веселье. — Здесь же уши кругом! — А то они по твоим статьям ничего не поняли, — возвела Джинни горе очи. Гарри всё ещё не до конца осознавал происходящее. Аза, когда речь заходила о погибших в Хогсмиде, вела себя не менее вызывающе, чем в остальные периоды своего существования, и показывала свою однозначную роль в сгорании исчезнувших людей. Она могла и лгать всем вокруг, но это было не в стиле Гриндевальд, отвечающей за каждое своё слово и действие надменно поднятым подбородком. Могла ли она так хорошо играть? «Нет», — понял Гарри, вспомнив, как Гриндевальд оправдывала Реддла перед ним в доме Сириуса. Она бы точно не стала искать способ убийства Волдеморта, по крайней мере, не тогда, в сентябре. Кто был Азой, переместившей всех сюда? Гарри при описании Дина на ум пришла только старейшина ГИАБИ, ярко пылающая огнём и насмешливым взглядом. Её одежду Гарри сейчас не помнил, но в одном и том же ходить четыре месяца подряд не стала бы ни одна уважающая себя женщина, могущественные ведьмы не были исключением. Даже если Джинни и остальных спасла именно старейшина, то чем она руководствовалась, выбирая место для тайного логова? Не могло же быть две Азы в одном времени, в самом деле. — Ты знаешь, что миссис Уизли лишилась руки? — вздохнул Гарри тяжело, решив, что скрывать этот факт не имеет права. Джинни от этого заявления немного побледнела. — Она думала, будто Аза убила тебя, ударила её и… — Они в курсе, Поттер, — раздался в помещении убийственно спокойный голос Снейпа. Гарри вздрогнул, мигом на него обернувшись. У входа действительно стоял бывший профессор зельеварения. Иррациональность происходящего вызвала головную боль, когда Джинни шепнула, что профессор тоже входил в их тайное подполье. Количество кресел при его появлении увеличилось на два. — Вы всё ещё здесь, Скитер? Вынюхиваете информацию для своих жалких статеек? — Счёт в Гринготтсе у автора жалких статеек будет куда больше вашего, дорогой. Зато меня никто не убьёт, если в одной такой статейке случайно промелькнёт, что один из Пожирателей объединился с кучкой пропавших подростков и ищет крестражи своего господина. — С языком аккуратнее, мисс, — всё тем же голосом, обещающим все муки ада, попросил Снейп. Чёрные затягивающие глаза, глаза Эйлин Принц, оценивающе остановились на Гарри. — Поттера проверили, я надеюсь? Или всё разболтали кому-то, явившемуся в его теле? — Это точно Гарри, — отмахнулась Джинни, откинувшись на спинку софы. — Его палочку я с другой не перепутаю. И энергетика, вы разве не чувствуете? Он в абсолютном смятении. — Тоже так хочу, — вздохнул Дин, пока Гарри пытался осознать сказанное. Джинни пояснила — в открытой для гостей библиотеке были очень интересные рукописи об улавливании и распознавании чужой энергетики, но методы годились исключительно чистокровным магам, поскольку необходимо было ссылаться к корням. Дин же, будучи полукровкой, исполнить такой фокус не мог. — Профессор, как ваши успехи? — К Драко, как вы уже знаете, пробраться не удалось, — недовольно отмахнулся Снейп и тут же кинул в одно из кресел небольшой кубок. Джинни скосила в его сторону опасливый взгляд. — Нам удалось связаться на пару минут с помощью Нарциссы, по крови. Драко говорит, Дамблдор знает только о тех крестражах, которые либо у Реддла, либо вот, — Снейп кивнул на ничем не примечательный кубок и тяжело вздохнул. Гарри понял, почему появилось два кресла. — По моим сведениям Тёмный Лорд мог сделать ещё один крестраж. — Что? Дамблдор жив? — удивился Гарри, решив узнать обо всех крестражах Волдеморта чуть позже. — Они с Драко в Нурменгарде, — поделился информацией Дин. Выражение лица Поттера, очевидно, требовало объяснений. — Тогда, в Хогвартсе, Геллерт его не убил. Зелёный луч может не только Авадой быть, а заклинание он не произнёс. Бросать в темницу открыто смысла не было, тогда бы все пытались его освободить. Да и смысла убивать не было: профессор Дамблдор проклят, и дни его сочтены. — Ты, я погляжу, прекрасно понимаешь мотивы и цели Гриндевальда, — недовольно отозвался Гарри, пытаясь усвоить свалившуюся на него информацию раньше, чем возникнет новая. Дамблдор жив. Какого, спрашивается, дракла? Дин опасливо покосился на Скитер, вздохнул, что-то для себя решая, и уверенно заявил: — Он был прав. — Скитер тут же с ухмылкой что-то принялась писать на оказавшемся в руках блокноте. — Не подумай, я не сторонник смертей и всяких подчинений… Но мой отец, например, не имеет ни малейшего представления о том, что происходит сейчас там, где я нахожусь. Он вынужден жить в этой неизвестности, а мог также получать Ежедневный Пророк хотя бы. Ходить на родительские собрания, знаешь, чувствовать себя настоящим родителем. Если бы Гриндевальд добился своего, между мной и отцом сейчас бы не было такой неизведанной пропасти. Но он погиб, и сейчас, кажется, погибла ещё и Аза. Остаётся надеяться, что отмену Статута о секретности не отодвинут в который раз. — Мисс Гриндевальд, кстати, жива, — вставила Скитер, не отрываясь от блокнота. — Сейчас вот услышала, как Кайзер об этом распространяется. Такой славный мальчик, я бы с ним… Но у него кто-то вроде есть, хотя… Кажется, там не очень серьёзно. — Скитер, ни один зелёный рыцарь с тобой наедине не останется, если ему не прикажут от тебя избавиться, — возвёл Снейп горе очи. Гарри тяжело вздохнул, находясь на грани очередной истерики — прошлую грань он перешагнул совсем недавно. Жив Дамблдор, хоть и осталось ему мало — не очень радостные новости. Его сгоревшие четыре месяца назад друзья живы тоже — об этом нельзя было даже мечтать. Жива Аза — тут эмоции были неоднозначными. Крестражи Волдеморта сейчас ищут для уничтожения — то, о чём стоило бы узнать подробнее. О них Гарри и поинтересовался, всеми силами пытаясь держать себя в руках. Снейп с тяжёлым вздохом сообщил, что два крестража уже уничтожено, три находятся у самого Реддла, как и извлечённая из Гарри часть, а тот кубок на кресле является крестражем, вытащенным невероятными многонедельными усилиями из сейфа Лестрейнджев в Гринготтсе Нарциссой Малфой. Кроме того, возможны были и новые крестражи, как обозначил профессор до этого. — Он сейчас ещё более неадекватен, чем обычно, — тяжело сообщил Снейп, опускаясь в кресло возле Скитер. — Нарцисса с Люциусом чудом ускользнули, но метка Люциуса никуда не делась — он мучается вот уже несколько дней, перестал меня узнавать. Не смей записывать это, Скитер, — предупредил он снова ухватившую перо журналистку. — Драко в Нурменгарде, его действие метки достать не может. Беллатрикс с Лестрейнджами режут магглов направо и налево, пытаясь то ли выслужиться, то ли хоть немного облегчить участь Малфоев. О пропавшем кубке они пока ничего не знают, но Тёмный Лорд, уверен, со дня на день решит его проверить. Не думаю, что убийство магглов Лестрейнджам тогда хоть как-то поможет. — Почему в Нурменгарде метка не действует? — спросил Гарри, всеми силами пытаясь игнорировать мурашки, покрывшие тело от ужаса. За Люциуса Малфоя было страшно, несмотря на всё хорошее, что он для Поттера сделал. — Может, попросить Долохова спрятать Люциуса там тоже? — Нурменгард — тюрьма, — жёстко отрезал Снейп, надменно приподняв бровь. — Это не убежище для врагов Тёмного Лорда. Не будьте наивным, Поттер. Долохов — жестокий убийца, давно утонувший в крови. Полагаете, ему есть дело до Люциуса и Драко? Он отмахнулся от их мольбы о помощи, как от назойливой мухи, даже не задумавшись. Метка там не работает, очевидно, из-за купола, прерывающего все сигналы. «Только Гриндевальд может найти эту крепость» — кровная магия, поэтому с Драко получилось связаться лишь с помощью его матери через знаки Даров Смерти. — Долохов поможет, — не согласился Гарри, хотя слова Снейпа казались довольно рациональными. — Я видел, как он смотрит на Азу — ради неё готов на что угодно. А она слизеринка и была близка с Эйлин Принц. Возможно, с дедом Драко тоже. В любом случае, слизеринцы не бросают своих — она сама говорила мне об этом. — Аза очень дружила не только с Реддлом и Принц, — ответила ему Джинни, заработавшая своими словами удивлённые взгляды всех, находящихся здесь. — Они были серебряным квартетом вместе с Абраксасом Малфоем. Вот только Принц вынуждена была исчезнуть из магического мира, и квартет распался к Мерлиновой бабушке, потому что Малфой к тому моменту был помолвлен и находиться в обществе одной только девушки, семья которой не являлась другом его семьи, не мог. Я ещё на втором курсе узнала об этом, — пожала она плечами, уловив застывший в воздухе вопрос. — Когда общалась с крестражем… Не важно, я имею в виду, что Азе нужна была поддержка, и получала она её от кого угодно, только не от Малфоя. А тот был лучшим другом Эйлин и нужен был Азе куда больше. Не знаю, какие воспоминания у Гриндевальд от него остались, но едва ли хорошие. — Даже спрашивать не стану, Джинерва, — каким-то слишком тяжёлым голосом сказал Снейп, и Гарри в очередной раз постигло удивление. На этот раз обращением профессора. — Если всё так, то мисс Гриндевальд и сама бы не стала искать встречи с ним, чтобы не выставить себя в дурном свете. Так что едва ли она винила мистера Абраксаса в отрешённости, — заключил он. Гарри удивился тому, что профессор так спокойно общается с гриффиндорцами, но решил отодвинуть это на второй план — в конце концов, сейчас они находились в подполье, как выражалась Джинни. При том раскладе, который был сейчас, оскорбления и прочие перепалки были как минимум неуместны. От очередного вопроса про крестражи Гарри отвлёк раздавшийся со стороны холла взрыв. Переглянувшись друг с другом, они опасливо направились к месту происшествия. Снейп ухватил с кресла кубок. На его руку была надета едва заметно мерцающая перчатка — Гарри заметил её только что. — Да ты бешеный! — недовольно провозгласил голос Азы Гриндевальд на французском, правильно грассируя. Гарри мельком посмотрел на Скитер, но журналистка не выглядела хоть немного впечатлённой. Она даже немного ускорилась, зелёные глаза горели явным желанием узнать о том, что там происходит. — Немедленно вернись назад, девчонка, — ответил ей другой голос тоже на французском, мужской. Гарри обрадовался, что знает хоть один из множества языков, на которых все вокруг в последнее время изъясняются. — Заткнись, убогий, — отмахнулась от этого приказа Гриндевальд. Гарри внезапно понял, что второй голос, голос мужчины, ему знаком. Он уже слышал его в ГИАБИ. Это был голос того могущественного стихийника, в глазах которого бушевали опасные волны. — Снова нарушаешь правила! Ты должна сидеть в ГИАБИ как мышь и никуда не выходить за его пределы, — яростно сказал Экпонтрес — кажется, его звали именно так. Гарри окончательно уверился в своём предположении и тут же ускорил шаг, отказываясь верить в то, что хоть каплю благоразумная Гриндевальд позволяет говорить себе так с этим магом. — Притворяться тобой, золотко, я не собираюсь, — язвительно выдал на это в ответ голос Гриндевальд. Наконец-то дойдя до огромных дверей, тут же перед ними распахнувшимися, Гарри затормозил. Волнения по поводу того, что Азу сейчас в который раз убьют, заменили мысли совершенно другие. Она была на себя совершенно не похожа: обратившиеся в их сторону глаза не были привычно карие, они горели. Слишком контрастно с жёлтыми глазами виднелись белые зубы за растянутыми в хищном оскале тёмными матовыми губами. Пылающее тело потухло сразу, как только она взглянула в их сторону. Вода, угрожающими спиралями кружащая вокруг Экпонтреса, тоже исчезла без следа. — Старейшина?.. — удивился Гарри, не сумев сдержать вырвавшийся вопрос. Некто, находящийся в теле Гриндевальд, уже успевший посерьёзнеть, снова растянул на лице веселящуюся усмешку. Вспомнились слова Дина о короткой шёлковой мантии и горячих кожаных шортах — на этот раз имела место быть такая же юбка, возможно, не менее горячая. — Какая она к драклам старейшина, — недовольно дёрнул щекой стихийник воды, поймав английский Гарри и ответив на нём же. Девушка, неизвестно кто, заливисто рассмеялась, демонстрируя беззащитную шею, слишком тусклую от снова вспыхнувшего вокруг неё пламени. Гарри поразился стихийникам в который раз — насколько огромным могуществом должен обладать маг, чтобы пылать, словно вечный огонь, пока смеётся? Контролировать магию не просто без палочки, а движениями глаз, эмоциями. — Не расстраивай детей, — всё с той же улыбкой сказала своему спутнику ведьма, находящаяся в теле Азы — Поттер помнил, что она могла сменить его на любое. Экпонтрес в гневе скривился, Гарри выдохнул изо рта пар и осознал, что всё вокруг заледенело, а линзы его очков стремительно покрылись инеем, как и мраморный пол. — Гриндевальд, я уничтожу тебя, — раздалось яростное шипение. Снейп немного вышел вперёд, как на третьем курсе, защищая собравшихся от обратившегося профессора Люпина. Если тогда вероятность успешно защитить их была не особо большая, то в данной ситуации таковой и вовсе не было. Гриндевальд — это каким-то образом была она, раз Экпонтрес обратился к ведьме по фамилии — нисколько закружившему вокруг колкому снегу не удивилась, только снова рассмеялась, ехидно отмечая, что непременно утонет и задохнётся в омуте чужих глаз. Похолодел Гарри после этих слов не только от снизившейся ещё больше температуры, но и от ужаса. — Та ты ещё не исчезла, ты не можешь появляться! — Мы, кажется, уже поняли с тобой, что остановить меня ты не сможешь, — растянула улыбку Гриндевальд и, спокойно повернувшись к стихийнику спиной, направилась в сторону собравшегося разношёрстного подполья. Ладонь её в лёгком движении оказалась на уровне лица, щелчок пальцев разогнал по помещению тепло, заставляя тонкие корки льда исчезнуть. Гарри сквозь очистившиеся линзы заметил на шее у ведьмы наушники, точно такие же, какие были у русской ведьмы на шабаше — он запомнил, потому что плеер с такими же ещё летом выпросил у родителей Дадли. Промелькнула мысль, что за личиной Азы может скрываться именно русская ведьма. — Поэтому повторюсь: заткнись. И вали с моей территории, мне нужно встретиться со своим гувернёром, он с минуты на минуту должен прибыть. — Снова заглядывала в будущее? На секунду забудем, что у тебя нет права видеться с ним. Могла найти его и не там, где собрались все… — прервавшись на середине фразы, Экпонтрес мельком оглядел представителей подполья и заговорил на языке, который они использовали в прошлый раз в ГИАБИ. Серебряные волосы покрылись инеем, лицо выражало что-то среднее между явным недовольством и лютой яростью. Аза ответила на неизвестный выпад, к удивлению, серьёзно, а после перевела всё внимание на Снейпа. — Вы добыли его, — удовлетворённо сказала она, забрав из рук профессора маленький золотой кубок — сопротивляться Снейпу в голову даже не пришло. Губы Гриндевальд пренебрежительно скривились, Экпонтрес снова что-то яростно прошипел, а после топнул ногой. Этот на первый взгляд детский жест вызвал очередную вспышку настоящего зимнего холода, огромное ледяное копьё полетело в их сторону, но Гриндевальд даже не отвлеклась от рассматривания крестража, только вытянула ладонь навстречу опасности. Тут же вырвавшееся пламя, словно из газовой горелки, поглотило копьё и исчезло, а пальцы с длинными ногтями обхватили наполненный водой стакан, сотворённый изо льда. — Спасибо, снежинка, я как раз хотела пить. — Не захлебнись. — Осталось понять, как это уничтожить, — невозмутимо сказал Снейп и протянул Гриндевальд руку. Без энтузиазма она отдала крестраж обратно, и тут Экпонтрес заговорил снова, угрожающе надвигаясь в их сторону. Профессор, кашлянув после окончания его фразы, дал понять, что прекрасно их понимает. — Я уверяю вас, мистер, ни у кого из нас нет желания создавать временные парадоксы. Мы отыщем способ расправиться с Тёмным Лордом сами, — сообщил он невозмутимо, пока Гриндевальд с не меньшей невозмутимостью пила растопленную недавно воду. «Цирк», — заключил Гарри, чтобы не осознавать всю глобальность и серьёзность происходящего. Это до конца расшатало бы и так расшатанную нервную систему. Дары Смерти, выгравированные на стене, ослепительно вспыхнули серебристо-голубым, а спустя секунду возле них показался упоминаемый совсем недавно гувернёр мисс Гриндевальд — Себастьян. Гарри всё-таки усмехнулся, не сумев сдержаться. Он явно сходил с ума. Оказавшись очередным центром внимания, маг оглядел всех с абсолютной незаинтересованностью, задержал взгляд на кубке в руках Снейпа и только после этого обратил взгляд на Гриндевальд. «Странную и какую-то не ту», — решил Гарри, гадая, откуда она всё-таки взялась. Совсем не по-гриффиндорски подумалось, что остаться с Роном и Гермионой стоило хотя бы ради иллюзии морального спокойствия. — Ты мне не сказала, — заявил Себастьян невозмутимо. Гриндевальд, наконец-то посерьёзневшая, небрежно дёрнула плечом. Их взгляды словно магнитами притянуло к друг другу, и Поттер понял, что они разговаривают молча. Не мешал этому даже Экпонтрес, выглядевший так, словно готов вот-вот превратить всё вокруг в снежные руины. На всякий случай Гарри шагнул чуть влево, закрывая собой стоящую рядом Джинни, хотя никакой пользы от этого не было. Спустя долгое молчание, не нарушавшееся ничем и никем, Себастьян вздохнул и запустил в волосы пятерню — этот жест удивительно не подходил его идеальному образу. — Где? Гарри не сразу понял, почему этот вопрос прозвучал. Он внимательно оглядел присутствующих здесь стихийников, ещё раз пробежал взглядом по Себастьяну, но никакой подсказки не обнаружил. — Я сама тебя найду, — заявила Аза. Гарри заметил, как выглядывающее из-под чёрного рукава рубашки запястье на миг вспыхивает тонкой нитью, словно заключая клятву. Стало понятно, почему вопрос Себастьян задал вслух. Гриндевальд вдруг обернулась, и Гарри понял, как близко к ней стоял всё это время. Огненные глаза оглядели его оценивающе, серьёзно. В который раз Гарри поразился тому, что эта девушка из ГИАБИ может быть серьёзной. — Помоги ему, — сказала она глубоким жёстким голосом, совсем не тем, каким кидала остроты в сторону Экпонтреса. Ледяной стакан исчез из её руки, и холодные пальцы ухватили Гарри за запястье, вызывая вверх по телу мурашки. Лёгкие словно остановились, не в силах вдохнуть или выдохнуть зимний от снова вспыхнувшей ярости водного стихийника воздух. Глаза напротив, наоборот, обожгли подчиняющей волной, голос трещал от насильно вплетённой упрашивающей нотки — эта ведьма, кем бы она ни была, явно привыкла распоряжаться, а не просить. — Я знаю, Гарри Поттер, ты можешь. Экпонтрес сделал шаг вперёд, словно намереваясь силой оттащить Азу от него, но в этот момент ладонь Гриндевальд вспыхнула, приятно защекотав кожу. Огонь, не прошло и секунды, обхватил всё её тело и стремительно начал тухнуть, уменьшаясь. Гриндевальд перед ним уже не было. Зелёные глаза удивлённо поднялись на Экпонтреса, но тот просто выдал какое-то неизвестное ругательство и исчез следом, закружив вокруг себя плотный снежный вихрь. Проводив взглядом второго стихийника, Гарри поймал на себе внимательный взгляд Себастьяна. Стряхнув с чёрного рукава снежинки, он поправил загнувшиеся от ветра полы мантии и уверенно направился в их сторону. В сторону Гарри — тёмный тяжёлый взгляд, ненадолго отводящийся на одежду, снова пригвоздил его к месту и теперь не давал двинуться. — Я правильно понимаю, мистер Поттер, что вы уже имели дело с хоркусами? — поинтересовался Себастьян холодно. Гарри незамедлительно кивнул, в голове против его воли возникла боль, испытанная, когда Волдеморт пытался вытащить из него свою часть. Зачесался шрам на лбу, напоминая о своём существовании. Гарри едва подавил желание пройтись по нему ногтями, опасный взгляд всё ещё держал. Холодная испарина покрыла лицо, когда Гарри вспомнил о своей беспомощности в руках Реддла — тот тоже держал его таким взглядом, только кроваво-алым, небрежно рылся в воспоминаниях так, словно перебирал старые полки с ненужными вещами, заставляя осознавать все краски слова «агония». Тело задрожало от возникших ощущений, сравнимых разве что с ломающим изнутри Круциатусом. — Уничтожали их? — Прекратите! — долетел до Гарри возглас Джинни сквозь шум крови в ушах, когда он ничего, кроме пронизывающего взгляда Себастьяна, больше не видел. Под руку поднырнуло что-то тёплое, стало легче стоять на ногах, но дрожь всё ещё не покидала тело, волнами перемещаясь по спине и лицу, задевая холодом кончики пальцев и поднимая на затылке волосы. Сердце бешено стучало, перед глазами был конец второго курса, уверенность в своей смерти, полумёртвая рыжая девочка и пронзённая клыком василиска ненавистная чёрная тетрадь. — Вы мучаете его! Пожалуйста, он и без вмешательства вспомнит всё сам. Я тоже помню, посмотрите мои воспоминания. Гарри, очнись, умоляю тебя! Перед глазами всё померкло, быстрый стук сердца в горле и ушах пугал, дышать было тяжело, словно находился Гарри посреди пустынной бури, а не в стерильном холле особняка Гриндевальдов. Джинни говорила что-то ещё, а тело брошенным камнем тянуло вниз, пока он не ощутил холод мраморного пола и не потерялся в боли окончательно, вспомнив впервые о том, как часть чужой души покидала его тело. Кровь словно закипела, стало ещё жарче, чем было, а после ощущения исчезли, оставляя Гарри один на один с ужасом и злым кровавым взглядом, отпечатавшимся на обратной стороне век. 15 декабря 1996 года. Маггловский Лондон. Отдающий безумием женский голос выкрикнул убивающее заклинание, в переулке сверкнуло зелёным, и ещё один вскрик замолчал также резко, как и появился. Антонин посмотрел на упавшую без жизни магглу без какого-либо интереса и поднял взгляд на ведьму, только что сотворившую колдовство. Беллатрикс, а это была именно она, пока его не заметила — скрестив на груди руки, он подпирал плечом стену позади неё. — Слабовато, — заключил он, наконец. Урождённая Блэк развернулась молниеносно, дикие чёрные глаза тут же впились в его, изогнутая палочка указала прямиком на грудь. Долохов даже не шевельнулся. — Помнится, в твоём арсенале были жестокости более беспощадные. — О, я приберегла их для тебя, — сообщила Лестрейндж с придыханием, растягивая на лице безумную ухмылку и обнажая искривившиеся и потемневшие за время нахождения в Азкабане зубы. С кончика палочки ничего не спешило сорваться вопреки произнесённым словам. — Расскажи, Тони, — ехидно выделила она обращение, — каково это — предавать своего хозяина? — Я не пёс, чтобы у меня был хозяин, — невозмутимо поведал Антонин. Лицо Беллатрикс в презрении скривилось. — Без нашего дорогого Тёмного Лорда за спиной живётся вполне себе неплохо, если своим вопросом ты хотела узнать об этом. — Перебежчик. — Я сбежал лишь однажды, Белка, — сказал Антонин, задумчиво разглядывая когда-то боевую подругу, даже хорошую знакомую. Прислушавшись к себе, он со всей возможной внимательностью попытался уловить своё отношение к собеседнице. Лестрейндж была способной ведьмой, даже очень. Далеко не дурой и, что самое главное, при необходимости всегда прикрывала его на совместных заданиях. Ещё она ненавидела лучшее, что в его жизни было — Зелёный Орден и Азу Гриндевальд. — Это было больше полувека назад, и ты представить не сможешь, как сильно я об этом жалел. Сейчас я никуда не сбегал, как ты выражаешься. Сейчас я вернулся обратно. — Зачем нашёл меня, зелёный? — всё с тем же презрением спросила Беллатрикс, даже не ставшая кидать проклятия после явно не понравившегося ей признания. Долохов по-прежнему не двигался, пытаясь отыскать внутри ответы. Как поступить правильно? Что сделать, чтобы не просыпаться из-за новых кошмаров и довольствоваться старыми? Чтобы не винить себя ещё по одной причине, которых без этого было огромное множество. — Полагаешь, я тоже захочу в ваш кружок по интересам? Прекрасно знаешь, что это не так. Или, о, мечтаешь поймать мою «Аваду»? Я бы с удовольствием, да только Тёмный Лорд мечтает выбить из тебя дурь самостоятельно. — Скучает? — показушно развеселился Долохов, и Лестрейндж на этот выпад предсказуемо побагровела. Антонин едва сдержал отчаянный смех и рассмеялся без каких-либо эмоций. Глупые шутки Мальсибера о том, что Тёмный Лорд неровно дышит в его сторону, казались сейчас опасными пикантными догадками. В прочем, едва ли Волдеморт хоть к кому-то неровно дышал, кроме как к той пожирающей всех подряд змее. Нагайне — так, кажется, её звали. — Это не смешно, Долохов, — осадила его Лестрейндж. Антонин лишь небрежно пожал плечом, не собираясь спорить. — Так зачем ты здесь? Собрался мстить за смерть своей драгоценной подружки? Как она там, кстати? Удобную подушку в гроб положили? — Аза жива, — не стал скрывать Антонин. Лениво улыбнувшись уголком губ, он с внутренним удовлетворением наблюдал за сменяющимися на лице Беллатрикс эмоциями: вот она удивлена, вот растеряна, не верит и, наконец, злится. — Намеревается выбить всю дурь уже из Тёмного Лорда. Очевидно, не хочет, чтобы он добрался до меня первым. Да и разочарована, честно говоря. — У неё ничего не выйдет, так и передай ей, — самодовольно сказала урождённая Блэк, гордо выпрямляясь. Особо сильный порыв ветра сдул кучерявую прядь с осунувшегося лица. «Она в отчаянии», — понял Долохов, заметив огромные фиолетовые синяки под глазами, оттеняющиеся тяжёлыми веками. — Тёмного Лорда невозможно уничтожить. — Посмотрим, как развернутся события, — отмахнулся Антонин, не желая спорить. Мысли больше занимало состояние собеседницы, чем бессмысленный поток недовольства, который раздался сразу после этой небрежной фразы. У всех были разные методы борьбы с напряжением. Антонин, например, ещё до Азкабана наведывался к одной ведьме в Барселону или пил успокоительные. На крайний случай использовал прочищающие мозги зелья, как делал уже после Азкабана — очень освежало, придавало сил и помогало найти неординарные решения, если в таковых была необходимость. Аза, Антонин знал, уходила в себя и обдумывала всё её волнующее, складывая по полочкам. Отвлечь Гриндевальд в такие моменты нельзя было ничем, кроме музыки и шоколада, но спокойно себя чувствовать она могла лишь в компании самого Антонина или ещё какого-нибудь близкого, но только одного. Райсол, один из лучших его школьных друзей, действовал противоположно — становился центром огромных компаний, громко шутил и смеялся, всеми силами надеясь, что напрягающий его фактор пройдёт сам собой. Аркан, отец Антонина, при жизни все неудовлетворяющие его моменты встречал неотложными действиями для их устранения — эмигрировал из России после смерти матери, вступил в Зелёный Орден, столкнувшись с необходимостью скрываться от магглов, живущих с магами непозволительно близко. И если его не устраивало что-то в поведении своего сына, Антонин узнавал об этом сразу же в той форме, которую Аркан выберет в зависимости от своего настроения. В прочем, после переселения в Гриндевальд-мэнор от гнева отца Антонина часто спасал своей рассудительностью Себастьян, тоже предпочитающий сбрасывать напряжение наедине со своими мыслями — Долохов заметил это ещё в детстве. Беллатрикс же для снятия напряжения убивала магглов — об этом Антонин понял уже спустя неделю их знакомства. Она убивала их не только для облегчения, но и по любому другому поводу, однако сейчас всплесками отнимающей жизни магией урождённая Блэк однозначно пыталась забыться, одновременно выслужившись перед своим хозяином. Вот только убийство магглов первостепенной задачей Тёмного Лорда не было, это Антонин знал наверняка, как и то, что эти же убийства мешают Зелёному Ордену окончательно сформировать стратегию отмены Статута о секретности. Беллатрикс, он был уверен, знала об этом тоже. — Дракон или решка? — спросил он, проигнорировав огромный поток вылившихся оскорблений. Ведьма тяжело дышала, захлёбываясь яростью от осознания этого наглого игнорирования. — Давай, Белка. Сыграем в последний раз. На жизнь, — пояснил Долохов при виде недоумённого взгляда. — Откровенно говоря, я не знаю, отправить мне тебя в Нурменгард или в мир иной. Аза, конечно, выступала за отсутствие лишних смертей, но ты та ещё заноза и в Нурменгарде не перевоспитаешься. С другой стороны, убивать тебя мне пока жалко. Выпадет то, что выберешь ты — поселишься у нас. Там, к слову, условия куда более щадящие, чем в Азкабане. — Я сама прикончу тебя, Долохов. — Мне казалось, этим мечтает заняться Тёмный Лорд. — Я тебя к нему приволоку. — Давай сначала монетка, — предложил Антонин и тут же достал завалявшийся в кармане брюк галлеон. — Решка. Или дракон. — Дракон, — фыркнула Беллатрикс на удивление сговорчиво и закатила глаза. Поджав губы, Антонин щёлкнул монетой, подбрасывая её в воздух. Золото тускло засверкало в лучах солнца, быстро перекручиваясь и кидая блики на глаза. Взгляд, замерший в ожидании, уловил надвигающийся поток магии чуть позже, чем почувствовало тело. Инстинктивно выхватив палочку, Долохов выставил перед собой щит и с неприятным удивлением осознал, что напали на него даже не Круциатусом, а самым ненавистным проклятьем на свете — мерлиновым Петрифиусом Тоталусом, который он частенько пропускал. Монета с громким звоном упала куда-то за камни, но увидеть выпавшую сторону Антонин со своего места не мог. Тяжело вздохнув, он заметил, что Беллатрикс снова выводит какую-то формулу и повернулся к ней боком, приготовившись — схватка всё равно была неизбежной. Очередной Петрификус Тоталус пролетел в метре, раскрошив кирпичную стену, из палочки самого Долохова вырвалось модернизированное Адское Пламя, безвредное для чистокровных магов, но Лестрейндж наверняка напугающее. — Ну и сука же ты, Белка, — сказал Долохов себе под нос, услышав испуганный вскрик, а после заметив очередное проклятье, вылетевшее из пожирающего всё огня. Отказываться от общества приставленного Азой Эгебриаса ему всё-таки не стоило.~0~
— Вы знаете, где Тони? — поинтересовалась Гриндевальд у сидящих вместе младшего Мэрила и Кайзера, не обнаружив своего друга ни в одном из тех мест, которые он обычно посещал. Интересовалась она скорее у Эгебриаса, которому после гибели Геллерта ей лично было поручено охранять Долохова, но вместо этого он сейчас отдыхал в западной библиотеке. — Кажется, он собирался урегулировать вопрос с истреблением магглов, — сообщил Эгебриас, не отрывая взгляда от страницы книги в руках. Кайзер на это заявление удивлённо приподнял бровь и переставил шахматную фигуру на доске. Мэрил небрежно взмахнул пальцами, тоже делая ход. Глаза его всё ещё скользили по строчкам. — Говорил, что может столкнуться со своими бывшими… соратниками. Полагаю, в этом он прав — Пожиратели действительно устроили облаву на магглов, этим даже Дэльфина возмутилась. — С ним хоть кто-то отправился? — По моим сведениям нет. — Мне казалось, — спокойно начала Гриндевальд, подбирая каждое слово, чтобы не начать выдвигать претензии слишком явно, — что судьба Геллерта вынудила всех сделать выводы относительно того, что оставлять своих Мастеров без надзора во время потенциально опасных операций — не самая лучшая идея, которая может возникнуть в голове. Вы так не считаете, мистер Мэрил? — Мистер Долохов сам пожелал остаться с этим наедине, — вздохнул Эгебриас, отложив книгу на стеклянный столик рядом. Снова сделав ход взмахом пальцев, он откинулся на спинку кресла и устало потёр переносицу. — Знаю, вы думаете, что многие недовольны назначением Антонина, поэтому так себя ведут. Как я. Это не совсем так, мисс Гриндевальд, я действительно переживаю о нём и предлагал сопровождать его неоднократно. Антонин упорно отказывался, и преследовать я не стал — всё-таки он не глупый ребёнок. — Мне не по себе, — хмуро поделилась Аза, отведя взгляд на книжные полки. Тут же она почувствовала чужие взгляды. Как объяснить своё беспокойство она не знала, но сердце стучало удивительно тяжело, словно готовое в любой момент остановиться, а на плечи давил неподъёмный груз. Аза не видела Антонина с того самого момента, как очнулась и закрылась с Фергусом в своём кабинете. После она успела поболтать едва ли не со всеми и даже посетила фамильный склеп, где под плитой со своим именем обнаружила тот самый прибор с наушниками, который когда-то недавно предлагала ей послушать Бомелий. Кажется, он назывался «плеер». — Эгебриас, ты не мог бы его отыскать? Сейчас. Можешь взять себе кого-нибудь в помощь, только сделай это немедленно. Я боюсь, что что-то плохое может произойти.~0~
Приходил в себя Гарри тяжело и неспокойно: лёгкие не могли заполниться воздухом, заполошно билось сердце, живот скручивал ужасный голод, а сил не было даже на то, чтобы открыть глаза. Казалось, он умирает или находится на грани смерти, но умереть всё никак не может. Это было не так, как в логове Волдеморта. Теперь Гарри мучился от чего-то бытового, бесполезно и совсем не по-геройски. В раскалывающейся и почему-то мокрой холодной голове пронеслись мысли о Роне с Гермионой — они наверняка сейчас волновались. Из наполнившихся хоть немного лёгких вырвался тяжёлый вздох, от которого очередная вспышка боли выстрелила в самом мозге. — Гарри, — шёпотом позвал его смутно знакомый девичий голос. Сознание снова охладилось, капля воды стекла по виску, едва не затекая в ухо. Гарри понял, что ему ко лбу приложили заново намоченную тряпку. — Как ты себя чувствуешь? Открывать глаза было больно, и полумрак помещения, в котором он лежал, показался щадящим спасением. Где-то сбоку мелькнуло в темноте медное пятно. «Джинни», — понял Гарри и немного успокоился — по крайней мере, пытать его снова сейчас никто не собирался. Вопрос о его самочувствии прозвучал второй раз, и Гарри решил ответить честно: — Паршиво. Очень. Со стороны Джинни раздался тяжёлый вздох. Тёплая ладонь на миг утешительно сжала его пальцы, а после их снова коснулся прохладный воздух. Гарри снова прикрыл глаза и попытался унять биение сердца. Получилось обратное, когда другой девичий голос прорезал образовавшуюся тишину. — Это должно помочь, — невозмутимо сказал голос Азы Гриндевальд. Джинни, Гарри почувствовал, вздрогнула и мигом поднялась на ноги. Самому Поттеру проделать то же самое было затруднительно, поэтому он просто открыл глаза. Флакон неизвестной жидкости парил сверху над ним. Рука поднялась ещё с большим трудом, чем веки. Принять сидячее положение и вовсе оказалось почти непосильной задачей. Всё происходило в абсолютном молчании, и Гарри от осознания того, что за ним внимательно следят две пары девичьих глаз, непременно бы устыдился, если бы всё не было настолько плохо. — Я… Я, наверное, пойду, — всё также тихо сказал голос Джинни. Гарри ни на кого не смотрел, пытаясь разобраться с тугой пробкой. От осознания собственного бессилия хотя бы в этом бытовом вопросе не получалось даже злиться. Когда пальцы соскользнули с выступающей части в очередной раз, а Гарри решил, что остаться в таком состоянии и умереть будет не так уж и плохо, со стороны раздался тихий вздох. Пробка после этого словно испарилась. Удивиться отсутствию щелчка пальцев у Гарри не получилось — настолько было всё равно. Жидкость, никаких вопросов к сущности которой задано не было в силу отсутствия каких-либо сил, на удивление оказалась приятной по вкусу. Сердце, всё ещё отбивающее где-то в ушах, словно по волшебству восстановило привычный ритм. От этой мысли Гарри усмехнулся и тут же понял, что силы на это у него откуда-то появились. Прояснился взгляд, помещение перестало казаться чем-то абстрактным и оказалось спальней. Такой же стерильной, каким казался Гарри холл совсем недавно. Или очень даже давно, в зависимости от времени его нахождения в мучительном беспамятстве. — Лучше? — всё также невозмутимо поинтересовался голос Гриндевальд, и Гарри наконец-то нашёл её взглядом, прислонённой плечом к косяку закрытой двери. Аза снова была в совсем не свойственных ей вещах. Она казалась диким опасным зверем, случайно выбравшимся из джунглей и забредшим в разбитый безоружными туристами лагерь. В карих глазах снова отплясывало пламя, на этот раз тусклое и словно неживое. Показалось, что и Гриндевальд следует выпить восстанавливающее зелье. — Да, — кивнул Гарри, однозначно оценив своё состояние в сравнении с тем, что было ещё меньше минуты назад. — Спасибо, — добавил он немного погодя, хотя и не был уверен в том, что Гриндевальд следует хоть за что-то благодарить — оказался он сейчас, здесь и в этом состоянии по большей части из-за неё. Аза отстранённо кивнула на благодарность и больше ничего не сказала, но уходить, кажется, не собиралась тоже. Поттера мучали тысячи и тысячи вопросов, но он молчал, не зная, имеет ли права сейчас что-то спрашивать. Гриндевальд тоже молчала, насквозь прожигая Гарри задумчивым тяжёлым взглядом, мешая сделать хоть какое-то движение. От этого взгляда было не по себе, только что вернувшаяся уверенность в собственных силах давилась на корню, даже лёгкое движение своей руки показалось на редкость неуклюжим. Новое состояние злило, но от этого не исчезало. — Вопросы? — поинтересовалась Гриндевальд, кажется, решив, что объяснять ему хоть что-то по собственной инициативе слишком по-плебейски. От этой мысли Гарри снова почувствовал какое-то отчаяние и, наплевав на всё, снова рухнул в кровать. Аза шевельнулась, в комнате стало гораздо светлей из-за резко сдвинутых с характерным звуком штор. Гарри выглянул в оказавшееся огромным, почти на всю стену окно — гладкая снежная поляна отражала тусклый холодный свет. Свежий воздух заполнил всё вокруг, когда ставни тоже раскрылись настежь, но холоднее от этого не стало. — Что случилось? — решил Гарри начать с этого, чтобы не сыпать бесполезными жалобами и остротами. Гриндевальд мелькнула где-то с боку, опустилась в стоящее рядом с кроватью кресло. Неспешно попила из образовавшегося в руке стакана всё с тем же задумчивым взглядом. Облизнула намокшую нижнюю губу, откинулась на спинку кресла. Закинула ногу на ногу, совершенно по-царски расположив на подлокотниках ладони. В самом деле, не хватало только золотой короны. — Полагаю, ты о причине своего обморока, — заключила она, снова оглядев Гарри с ног до головы. — Расположись удобней, от твоей скованности комнату не выходит даже проветрить. На это заявление Гарри вдруг горько рассмеялся, откровенно и совершенно не стесняясь своей реакции. Гриндевальд выглядела сбитой этим с толку, чем рассмешила его ещё больше. Во вспыхнувших пальцах левой руки снова появился стакан с водой, и к Гарри пришло осознание, что все эти всплески магии не управляемы, а хаотичны. Они словно индикаторы эмоций, которые стихийники не в состоянии нормально контролировать. И ладонь Гриндевальд наверняка вспыхнула от негодования. — Закончил? — невозмутимо поинтересовалась Аза, когда смех затих. Длинные ногти нервно отстукивали по подлокотнику. Снова с невозмутимым видом отпив из стакана, она изящно приподняла бровь. — Теперь объясни, что это было. — Ты умеешь просить? — поинтересовался Гарри в ответ, отмечая, что обращается эта версия Гриндевальд к нему на ты с самого первого появления, кем бы она не была. — «Просьба», слышала о таком? Или ты только отдаёшь приказы? — А это так волнует тебя? — спросила Гриндевальд с такой естественной надменностью, что на мгновение снова стало смешно. — Хочешь слышать от меня просьбы? Сядь, пожалуйста, как тебе удобней. И слушай. — Ты снова распоряжаешься, Аза, — без смеха сказал Гарри в ответ, решив, что смех тут ничем не поможет. Грубым он в этой констатации не был, постаравшись вложить в неё как можно больше искренности, расположить к себе доверительным тоном и серьёзностью. Едва ли Гриндевальд оценила это занудство, но промолчать было выше его недавно восстановленных сил. Аза в ответ на его открытый взгляд только тихо фыркнула. — Какой прок просить, если ты и без этого сделаешь так, как я скажу? — Гриндевальд, кажется, искренне не понимала. — Или что, решишь строить из себя обиженного жизнью мальчишку и завернёшься в одеяло? Отчаянно попытаешься напасть на меня оставшейся от зелья склянкой? Будешь звать м… — Аза запнулась под конец фразы, и Гарри испытал сразу несколько различных чувств: грусть и злость из-за упоминания этой девушкой своей матери и радость от того, что свою оплошность Аза осознала. — Словом, что? Сдались они тебе, эти просьбы? — Может, люди, к которым ты обращаешься, не будут чувствовать себя обезличенными бактериями? — предположил Гарри с наигранной задумчивостью, приняв сидячее положение. Гриндевальд, кто бы за этой личиной сейчас не скрывался, удивлённо приподняла бровь. Показалось даже, что немного смутилась — естественно, это было невозможно. — Думать, что ты считаешь их безвольными рабами? — Я не думаю так о тебе, Гарри, — сказала вдруг Гриндевальд не менее располагающим тоном, чем Поттер совсем недавно. Поспешно отпив из всё ещё не исчезнувшего стакана, она махнула ладонью. Со стороны открытого прежде окна потянуло холодным воздухом. — Давайте не будем об этом, мистер Поттер. Я услышала: у вас проблемы с самооценкой. Итак, насчёт обморока, — добавила она следом достаточно быстро, но Гарри перебивать её не собирался, как и продолжать прошлую тему: он был слишком удивлён прозвучавшим признанием, на первый взгляд абсолютно бессмысленным. — Мистер Реддл изволил заблокировать твои воспоминания об извлечении хоркуса — или крестража, как тебе удобнее — и наложил на этот блок некие… скажем так, другие блоки. Поэтому, вероятнее всего, ты почувствовал… не самые приятные ощущения. Но сделать это Себастьяну было нужно, чтобы узнать о судьбе извлечённого осколка и отследить его — след хоркуса тянется от тебя, как нить укатившегося клубка, конец которого привязан к стулу. Бытовые маггловские сравнения тебе привычны, верно? Этой нити не было, когда твоя память была заблокирована. — Зачем вам вдруг понадобилось убивать Волдеморта? — Нарвался, — отрапортовала Гриндевальд, и Гарри в очередной раз удивился её откровенности. — Чуть не убил меня, ты слышал? Технически я умерла, но на практике оказалась в магической коме благодаря некоторым интересным подробностям. О них не спрашивай. Что-то ещё? — Кто ты? — Этот вопрос Гарри интересовал ещё до обморока в холле. Гриндевальд этому вопросу была удивлена. Тут же она произнесла своё имя, подтверждая, что Аза Гриндевальд и в самом деле теперь одевается так и пылает конечностями при каждой сильной эмоции. — Ты не такая, какой я тебя знаю, — откровенно сказал Гарри. Гриндевальд поджала губы, словно размышляя, следует ли говорить то, что вертится у неё на языке. Тяжело вздохнув, она снова выпила воды и подняла на Гарри ярко горящие глаза. Прищурила их, огненный взгляд оценивающе пробежался по нему с головы до ног и вернулся к его глазам. Снова стало неловко сидеть на кровати, захотелось в самом деле завернуться одеялом. — Едва ли ты хоть немного знаешь меня вообще. И, тем более, ты не знаешь ту меня, которой я являюсь сейчас, — медленно, словно подбирая каждое слово, заявила Аза. Нога едва заметно качнулась, на мгновение вспыхивая тусклым огнём. Гарри только сейчас с изумлением заметил, что на ней не привычные Гриндевальд кожаные ботинки, а самые обычные маггловские кеды. — У меня получилось. — Вопросительный взгляд заставил Азу вздохнуть. Прикрыв вспыхнувшие ещё ярче глаза, она снизошла до пояснения: — Я вернулась во времени.