Ради общего блага.

      — Я польщён твоим доверием. Разумеется, братьям твоим ничего не скажу, но что ты хочешь, чтобы я сделал? Восстанавливающие чары здесь не помогут. Никакие не помогут. Эта магия живёт по законам другого измерения. Как и ты.       Вся жизнь сводится к одному довольно примитивному фокусу. Наследственному мне по той магической линии, которая чиста и прозрачна как капля Феликс Фелицис. Материнской линии.       В этом семействе не хранили портреты, зная, что с годами они становятся ворчливее. Лучшими портретами, единственно нужными в жизни, считали зеркала. Зеркальный культ передавался по крови вместе с умением заколдовать и без того магическую поверхность: в нашем отражении всегда видели не наружную оболочку, а саму суть. Столькими способами, на сколько изощрение соглашалось.       — Не веришь? После всего, что я для вас с Альбусом делал, не веришь мне? Хорошо. Будь по-твоему. Репаро. Разожми ладонь, попробую ещё. Репаро!.. Вот именно. Я говорил тебе, осколок на место не встанет.       Мать, чьим собеседником зеркало было значительно чаще, чем живое существо, боялась показать ему только своего младшего сына. Меня же, как и всех остальных, кто попадал в её общество хоть ненадолго, она приближала к этой плоскости чуть ли не под шёпот «Империо!». Подходя к отражению, ты можешь быть уверен, что от него зависит всё, что произойдёт с тобой дальше. Для всех, кроме нашего с братом отца, приблизившегося к нему добровольно.       Поймав суть действия зеркал, а следовательно, и семейный секрет, со своей известной ухмылкой отец сделал карманный аналог на клочке бумаги. Плёл на своём индейском наречии никому непонятные звуковые паутины. Ты, как заворожённый, следил за его манипуляциями и признавался ему, что видишь на бумаге, не зная, что это видишь только ты. По рисунку отец заглядывал тебе в прошлое, настоящее и будущее. Могу ручаться, что на своей бумаге он сам видел только эту ухмылку, скривившуюся в предвкушении «великого будущего», которое он пророчил себе и своим отпрыскам.       Как и он, Ариана не боялась крови, теперь струившейся по её руке от сжатого в ладони осколка. Словно вообще её не замечала. Куда важнее было то, что она разбила зеркало Альбуса. Обскури, который нашёл то, чем за ним следил надзирающий старший брат — Сквозное зеркало (впечатлён, признаюсь, не ожидал от Альбуса) — и в ярости разбил. А когда Ариана собрала себя воедино, без слов, которыми не пользуется, привела меня на место происшествия. Магический интеллект её паразита превосходил её.       Но она не видела мой подарок Альбусу, а он не знал, что это моё наследие. Далеко от её глаз томилось зеркало Еиналеж, впитывая его секреты в свою зазеркальную память.       Я же, любуясь осколком в её руке, подумал, что так и не узнал, что видел мой брат на хитрой бумажке нашего отца. Бумажке, его же убившей.       — Ариана, посмотри сюда, хочу тебя отвлечь. Я произнесу несколько слов и здесь кое-что появится. Тебе нужно только внимательно смотреть. То, что увидишь ты, никто больше не видит.