Связь fear

Финдекано сначала написал Атаринкэ: просил его как-то помягче преподнести Тьелко вести об Ириссэ. Может, младший кузен справился с задачей, а может, полуторамесячного путешествия через пол Белерианда хватило Тьелко, чтобы успокоиться. Фэанарион въехал в ворота Барад-Эйтель с малой свитой, но гордый, как король, вернувшийся с победой в собственную столицу. Все — на белых или серебристо-серых валинорских конях, в дорогих одеждах, а не в доспехах, и красные плащи со звездой горят как пламя. На площади перед дворцом Тьелко придержал поводья и, свысока оглядев изумленных хитлумцев, позволил им полюбоваться на него, красавца-принца. В Барад-Эйтель отношение к Первому Дому сильно разнилось, многие еще не забыли Хелкараксэ. Но на лицах квенди было больше восхищения, чем недовольства. Тьелко бывал здесь редко, предпочитал навещать кузена в Дор-ломине или встречаться на Востоке, и потому далеко не все здешние жители могли узнать его в лицо. Впрочем, плаща, свиты и необычного оттенка волос было достаточно, и Финдекано был уверен, что в перешептывающейся толпе все уже в курсе, кто перед ними. Финдекано наблюдал появление кузена с широкого балкона в кабинете отца. Он стоял там не в самой приятной компании и предпочитал пялиться на городскую суету, а не на спутников. Поняв, что ближайший советник и сын в очередной раз намерены обсуждение дел превратить в ссору, Нолофинвэ велел им выйти на воздух и проветрить головы. Естественно, те продолжили ругаться и там, поэтому теперь король нависал над ними как коршун и пытался заставить извиниться друг перед другом. Не просто извиниться, а чтобы это выглядело хоть немного искренне. Лингвэ попытался изобразить шаг к примирению. Если быть к нему справедливым, то, возможно, даже не пытался, а действительно хотел прекратить споры. Лингвэ вел себя так, словно считал Финдекано не соперником за влияние на Нолофинвэ, а наивным и легкомысленным парнем, который может быть, когда-нибудь поумнеет, остепенится и станет полезным своему королю. Разумная тактика: Нолофинвэ не потерпел бы попытки расколоть и эту часть своей семьи, а вот такой снисходительности и в нем самом хватало. Но Финдекано-то не собирался проявлять терпимость к этому вредителю! Он презрительно фыркнул и отвернулся. Повисло тяжелое молчание, вертящиеся у отца на языке упреки можно было услышать безо всякого осанвэ. И тут с площади донеслись возгласы, и с соседней улицы въехал Тьелко со своей бело-красной свитой. Финдекано из-под ресниц покосился на Лингвэ — просто чтобы увидеть, как перекосится его лицо. — Фэанарион, — сквозь зубы прорычал тот, но напрямую хаять племянника нолдорана не решился. После того, как Майтимо отдал корону, Нолофинвэ такие разговоры пресекал, причем довольно резко и категорично. — Фэанарион, — эхом повторил отец. Обернувшись, Финдекано увидел, что тот хмурится. Отец недоволен, потому что это шебутной Тьелко — где он, там и проблемы? Или все-таки что-то знал о них с Ириссэ? После рождения Эрейниона Нолофинвэ стал относиться к Тьелко хуже, заметно настороженней, поначалу даже под разными предлогами пытался запретить сыну ездить в Хитлум. Но они не обсуждали эту тему откровенно, Финдекано сам избегал разговора: а вдруг отец спросит прямо? За последние месяцы, что Финдекано прожил в Барад-Эйтель, их общение стало ближе, но и сейчас в эту тайну он был не готов его посвятить. Даже зная, что отец будет на его стороне и ничего не расскажет внуку. — Что ему могло тут понадобиться? — Лингвэ прожег взглядом всадников в красных плащах, а потом обернулся к Нолофинвэ. — Неужели приехал поглумиться над вашим горем, мой король?! Финдекано вскинулся, хотел броситься на защиту кузена, но тяжелая рука отца властно опустилась на его плечо. — Туркафинвэ приехал выразить соболезнования моему сыну. Иди встречай, Финдекано. Обойдемся без официальностей. Тот кивнул и направился к выходу. За спиной Финдекано слышал голос Лингвэ. Советник восхищался мудрым решением: незачем лично принимать фэанариона, да еще и сразу же, как только тот приехал. Много чести. Надо отдать должное этому типу, он умел подбирать тон и слова. Льстил королю и принижал его беспокойного племянника так осторожно и тонко, что сразу и не заметить злого умысла. Но отец-то уже должен знать, к чему клонит этот тип! В роли советника Лингвэ был небесполезен, как и его братья. Это особенно раздражало: будь они простыми злопыхателями, Нолофинвэ не стал бы их слушать, какая бы там давняя дружба ни была. Финдекано твердо решил, что раз уж вынужден ближайший год присматривать за отцом, так заодно и попробует ослабить влияние Лингвэ. Даже если тот временами говорит разумные вещи. Да мало ли в Хитлуме мудрых квенди! «Зачем ты слушаешь эту рептилию?!» — проворчал Финдекано в осанвэ. Отец лишь мысленно хмыкнул в ответ. При виде Финдекано Тьелко соизволил спешиться и надменно поприветствовать его. Светлые пряди лежали идеально гладко и ровно, ни один волос не встопорщился над венцом. На белоснежных рукавах рубахи — ни единой складочки. Словно не с дороги, а из дворца на соседней улице. И, насколько Финдекано успел заметить при беглом взгляде, спутники Тьелко выглядели не хуже. Позеры. Весь вид гостя просто кричал: принц старшего Дома соизволил вас навестить. Но едва они скрылись от посторонних глаз, из горделивого Тьелко словно выпустили воздух. Он не сутулился, как это иногда делал Майтимо, а просто стал будто бы ниже ростом и уже в плечах, даже черты лица заострились. Попросил прочитать письмо Турукано, долго вглядывался в тенгвы, словно надеясь, что там можно было что-то не так понять. Потом отложил листы, встал и сделал несколько кругов по залу. — Я почувствовал, когда это случилось, — пробормотал он, нервно растирая бледные, замерзшие, несмотря на теплый день, руки. — Только не понял, что это было. Думал, может, она именно тогда и решила окончательно меня забыть. — Тьелко… — Финдекано подошел и осторожно коснулся его плеча. — Все нормально, правда, — криво, вымученно улыбнулся тот, остановившись. — Я знаю, что делать. Я должен исполнить Клятву, и тогда смогу встретиться с ней в Чертогах Намо. — Ты что, умирать собрался? — резко спросил Финдекано. Надо сообщить Майтимо — завертелась у него в голове мысль. Но Тьелко не походил на того, кто легко расстанется с жизнью, пусть и для воссоединения с любимой. Да он ради Ириссэ даже не пожелал возразить Фэанаро в Лосгаре! Не говоря уже о способности хранить ей верность. Пусть не выдумывает! Нечего строить из себя героя трагической песни! — Мы призывали Эру отправить нас в Вечную Тьму, если не исполним Клятву, — напомнил Тьелко. — А. Ну… да, — кивнул Финдекано. С Тьелко они о Клятве практически никогда не говорили. Когда же речь о ней заходила у Майтимо, тот заострял внимание на отце, его доверии и последней воле. Или на братьях, которые прикладывают недостаточно усилий в подготовке к войне, зато хорохорятся, что готовы рискнуть головой в новой битве хоть сегодня. А этот неприятный момент с Вечной Тьмой как-то не поднимался в разговорах, вот Финдекано и упустил его из виду. В Белерианде было мирно, смерть фэанарионам не грозила, и не было смысла беспокоиться. А так-то Тьелко прав: лучше уж Чертоги Намо — и не только потому, что там Ириссэ. — Я хотел попросить тебя… — начал вдруг Тьелко. Уставился на собеседника внимательным и будто бы оценивающим взглядом и замолчал. — Да, я слушаю, — поторопил его Финдекано. В разговоре с Майтимо он непременно заверил бы, что сделает что угодно, но с Тьелко лучше не разбрасываться опрометчивыми обещаниями. Тьелко подошел ближе, взялся за кончик косы Финдекано и повертел в пальцах. — Поцелуй меня, — заявил он вдруг. Финдекано опешил. Он ожидал чего-то вроде «поговори со мной», «не оставляй одного» или «ты ведь все знаешь, скажи, почему она не вернулась». Но не этого же! — Вы с ней так похожи… — рука Тьелко легла на талию Финдекано, а другая, выпустив его волосы, коснулась щеки. — Давно ее не видел… — Ты… — Один раз, Финьо, — то ли попросил, то ли пообещал Тьелко и наклонился, почти коснувшись губами его губ. Не было необходимости отбиваться: Тьелко не применял силу, можно было просто отвернуться и сказать ему прекратить. Но на смену растерянности пришла слепящая ярость. — Бестолочь! — заорал Финдекано. Коротко размахнувшись, съездил ему в губу: метил в подбородок, но Тьелко успел дернуться назад. Костяшки пальцев все равно тут же засаднило, и это только подогревало гнев. — Если бы не ты! — Финдекано задохнулся. Слов не хватало, чтобы выразить свое отношение к этому типу! — Если бы не твоя… привычка целовать всех подряд, Ириссэ была бы жива! Как ты смеешь о таком просить, урод! И ведь не пьяный даже, в отличие от прошлого раза. Ему что — вообще все равно, с кем?! Тьелко от удара шарахнулся назад, дернул рукой, но успел остановить ее, не нанеся ответного удара. А зря, Финдекано был совсем не против подраться, выпуская бессильный гнев. Тьелко не меняется! Его легкомыслие уже погубило одну деву — но разве это повод изменять привычкам и вообще задумываться, что творит! Тьелко приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Финдекано не желал слышать оправданий. — Нан Эльмот рядом с твоей землей! — прошипел он, сжимая кулаки и примериваясь для нового удара. В голове зазвучал голос отца: тот звал его в осанвэ, что-то спрашивал, но Финдекано не стал отвлекаться для ответа. — Почему ты не пришел, не встал на колени и не вымолил прощения?! — Я писал ей! Она сказала, что не хочет меня видеть! — И ты послушал? Ты просто струсил показаться ей на глаза! Ничтожество! — Финдекано вдруг вспомнил, что синдар Нан Эльмота пообещали убивать каждого нолдо, сунувшегося в их лес. Да еще и Майтимо запретил Тьелко туда соваться. Но по сравнению с жизнью Ириссэ это казалось такой мелочью. — Заячья кровь! А сам, сам?! Финдекано тоже не пришел за ней в Нан Эльмот, послушался ее воли, не пожелал развязывать конфликт. Как они оба отвратительны — жалки, трусливы, ничтожны. Не защитили ее, не спасли. Финдекано почувствовал, как защипало в носу, а к глазам подкатили слезы, но заставил себя медленно вдохнуть и сдержать их. — Заткнись! — не выдержав, рявкнул Тьелко. — Сам заткнись, трусливая шавка, — огрызнулся Финдекано, скорее по инерции, чем действительно желая снова задеть его. Тот врезал ему под дых — не слишком больно, Туркафинвэ мог ударить и сильнее. Едва сдерживаемые слезы все-таки брызнули из глаз, но Финдекано понадобилась лишь пара мгновений, чтобы восстановить дыхание. Тьелко хватило этого времени, чтобы схватить его за ворот, толкнуть к стене и привалиться своим весом, не давая пространства для замаха. Его лицо было так близко, что капля крови с разбитой губы упала Финдекано на подбородок. — Думаешь, что можешь оскорблять меня, — прорычал Тьелко прямо в лицо, поднеся к нему сжатый кулак, — а я не подправлю твою смазливую физиономию только оттого, что ты похож на Ириссэ? Ошибаешься. Может и лучше, если с кривым носом и парой выбитых зубов ты перестанешь напоминать о ней. — Иди ты, — выплюнул Финдекано. Озвучить дорогу к валарауко и пнуть Тьелко в голень, чтоб отцепился, он не успел. Раздались шаги, чья-то рука метнулась перед лицом Финдекано и оттолкнула Тьелко от него. Теперь, когда плечо кузена не загораживало обзор, Финдекано увидел, кто вмешался. Отец и Лингвэ — ну, просто великолепно! Причем именно Лингвэ стоял между Тьелко и Финдекано — это он оттолкнул фэанариона. Ну и балбес: не факт, что тот так просто это забудет. Теперь в плечо Тьелко вцепился очень сердитый Нолофинвэ.  — Как ты посмел?! — процедил он. — Твой сынуля чуть что в драку лезет, а как посмел — я? — взъерепенился Тьелко. Вырвался из хватки дяди, развернулся к нему лицом, расправил плечи. Эти двое были почти одного роста, оба отличались отменной физической силой, и за исход драки Финдекано бы не поручился. Но какая драка, когда во дворце полно стражи! Вон уже в проем заглядывают, благо Нолофинвэ махнул им рукой, чтобы не лезли. — Вы в порядке, мой принц? — отвлек Финдекано Лингвэ. — Что этот искаженец… Взгляд советника метнулся от влажных от слез щек Финдекано вниз, словно проверяя, в каком состоянии его одежда, а потом покосился на Тьелко. Примерный ход мыслей был написан у Лингвэ на лице, хотя Финдекано не мог точно сказать, как далеко этот тип зашел в своих предположениях. Все же у Тьелко была довольно дурная слава. Вот только не надо выдумывать всяких глупостей! Отец и Лингвэ зашли не в тот момент, когда Тьелко собирался поцеловать его, а когда угрожал. Это кто еще тут искаженец, раз увидел в обычном споре с дракой что-то иное! О, как же бесило, что ненавистный советник, противник, видел его таким беспомощным. Еще и жалеть его посмел! Да Финдекано справился бы с Тьелко, это они просто в неудачный момент зашли! А вот нечего было орать на всю Барад-Эйтель, выражая свое мнение об уме кузена… «Да кто вас вообще просил вмешиваться?!» — хотел рявкнуть Финдекано, но он обычно не говорил о нолдоране в таком тоне при посторонних. — Все в порядке. Мы с принцем Туркафинвэ просто разошлись во мнениях, — холодно отчеканил он вместо этого. Финдекано намеренно назвал Тьелко отцовским, официальным именем, чтобы задеть его, а по титулу — для Лингвэ. — Разошлись во мнениях настолько, что тебе пришлось отбиваться? — тоном отца можно было превратить Митрим в небольшое Хелкараксэ. Тьелко сощурился: явно готовился сказать какую-то колкость. Финдекано, конечно, не думал, что такая мелочь может снова испортить отношения Второго и Первого Домов, но на всякий случай встрял между отцом и кузеном. — Отец, все нормально. Нолофинвэ посверлил племянника взглядом еще несколько мгновений, а потом величественно и официально проговорил: — Принц Туркафинвэ, как любезно с твоей стороны было приехать поддержать моего сына в нашем горе. «Отец, не прогоняй его», — Финдекано послал ему мысль в осанвэ, догадавшись по тону, каким будет окончание речи. «Он слишком много себе позволяет!» — парировал тот, а вслух вежливо, но однозначно дал понять, что Тьелко пора убираться восвояси. — О да, дядя, — оскалился тот. — Давай, прогони его друзей, а лучше посади сынулю под замок. Дождешься: и последний от тебя сбежит! — Тьелко! — Финдекано пихнул его локтем, чтобы заткнулся. Его такое отношение задевает, это понятно. Но зачем же по самому больному-то бить?! Нолофинвэ и так винит себя в гибели двоих детей и, возможно, отдалении Ириссэ и Турукано. Тьелко хорошо знал характер дяди, и не мог этого не понимать. Слишком подло — даже для несправедливо обиженной стороны! Нолофинвэ сверкнул глазами, но не ответил на дерзость. А кузен с возмущенным и требовательным видом воззрился на Финдекано. Самое время было предложить им обоим отправиться в Дор-ломин, раз здесь гостю не рады. Финдекано мысленно выругался. Он обещал отцу побыть пока с ним, а еще пообещал не пререкаться с ним при посторонних — да и сам понимал, что не дело это, подрывать авторитет нолдорана. Тем более, в присутствии дерзкого фэанариона. Но и обижать Тьелко не следовало. Одно дело — сгоряча высказать ему «пару ласковых» и подраться, а другое — отказать в гостеприимстве, выставить вон на глазах у его свиты и жителей Барад-Эйтель. Короткий спор в осанвэ ни к чему не привел, Нолофинвэ был неумолим. Да с таким защитником у Финдекано вообще друзей не останется! Тьелко, не дождавшись предложения уйти вместе, сощурился, прожег кузена взглядом, но молча оправил одежду и вышел. Он послал в осанвэ какую-то гневную и уничижительную мысль, но не потрудился облечь ее в слова. «Папочкин подпевала» — вот, наверно, самое близкое по значению. — Тьелко, постой! Тот не обернулся. Финдекано шагнул за ним, но отец преградил дорогу. Оттолкнуть его сейчас, сразу после слов Тьелко, будто и последний сын от Нолофинвэ сбежит, было бы слишком жестоко. «Как же вы все мне надоели с вашей твердолобостью и гордыней, обидами и неумением слушать других!» — мысленно завопил Финдекано, но никому не отправил осанвэ. Сам виноват, нечего было все валить на Тьелко и ссориться. Он не убивал Ириссэ и не заслужил безжалостных слов. Финдекано, подавив усталый вздох, уставился кузену вслед. Воинственный запал прошел, и теперь его не оставляло ощущение, что он только что по своей глупости (и из-за отцовского упрямства!) потерял друга. Гордый Тьелко не скоро простит его теперь. Затаит обиду и станет с ним таким же надменным снобом, как со всеми остальными, кого не причислял к членам семьи. Эх, зачем было лезть в драку? Неужели нельзя было спокойно объяснить кузену, что тот не прав? Но как Тьелко вообще мог вести себя так?! Ириссэ ведь действительно ушла от него именно из-за таких поступков! — Отец, пожалуйста, не прогоняй моих друзей, — процедил Финдекано, когда Лингвэ догадался уйти и не мешаться. — Он заставил тебя плакать, — в устах отца это звучало как обвинение, за которым последует приговор, да пострашнее Проклятья Намо. Нолофинвэ был абсолютно уверен в своей правоте! — Это из-за Ириссэ, — возразил Финдекано. Это было чистейшей правдой, но прозвучало почему-то совершенно неубедительно. Он провел пальцами по щеке, чтобы скрыть следы слабости, но слезы уже высохли. — Правда, отец. Мы всего лишь повздорили. Не первый раз. Нолофинвэ положил ладонь ему на затылок и притянул к себе. — Мне не нравится, что этот тип тебя обижает. Финдекано помотал головой: Тьелко обидел не его, а Ириссэ. Но на душе после вспышки гнева и ссоры с другом было муторно, и Финдекано не стал отвергать объятье отца. Но все-таки Нолофинвэ иногда перебарщивает с заботой! И неправильно выбирает ее формы! И время, и место! Финдекано смог выбраться на Восток только через два года — до этого боялся оставлять отца. Но вот, доверив его Эрейниону, он направился в Химлад, мириться. Его письма Тьелко игнорировал, но это и понятно, извиняться нужно при личной встрече. Химладские лорды встретили его холодным презрением. Обращались официально, как к сыну короля, но за каждой вежливой фразой слышался сарказм и оскорбительные намеки. Тьелпе заперся в своей мастерской, чтобы поменьше видеться и не участвовать во всем этом, а вот Атаринкэ явно наслаждался местью за брата. Финдекано знал, что главное — не дать понять, как его задевает такое отношение. Он старательно поддерживал ровный тон, соглашался вести бессмысленные светские разговоры и делать вид, будто не заметил насмешки. На третий день не выдержал, потребовал поговорить нормально. Тьелко в ответ лишь фыркнул. Он мог бы сказать, что Финдекано сам отказался вторгаться в Нан Эльмот, сам не помог Ириссэ — но он был слишком горд для встречных обвинений. Выслушал объяснения, но до ответа не снизошел, вместо него на Финдекано набрасывался Атаринкэ. Он, точно пес на поводке у хозяина, облаивал кузена. Финдекано пытался избежать прямой ссоры, а Тьелко — свысока взирал на их возню. Не раз Финдекано мысленно «поблагодарил» отца за эту проблему. Но и Тьелко — да в самом же деле! — следовало бы вести себя взрослее. Эти глупые игры «Побегай за мной» и «А теперь подеритесь-ка за мою милость» не к лицу взрослым эльдар и лордам своих земель. Но как помириться, не позволив себя в них втянуть? — Вы оба тоже не больно-то возражали своему отцу в Лосгаре! — вспылил, наконец, Финдекано. — Ты теперь вечно будешь его попрекать Лосгаром?! — взвился будто бы искренне возмущенный Атаринкэ. — Он извинился! — Я тоже! Оба фэанариона очень похожими движениями задрали подбородки и скривили губы. Мол, что значат извинения какого-то там Финдекано по сравнению со словом принца Первого Дома! Финдекано пришлось смириться, что он в опале, и немилость Тьелко может длиться годами. В принципе, не привыкать, но в Белерианде, где их разделяли сотни лиг, и давило Проклятие Намо… А, к валарауко! Все равно Финдекано ничего не мог с этим поделать. Он уехал в тот же день, отправился к Майтимо, потом навестил Карнистира и других кузенов. Тьелко никому, кроме Атаринкэ, не рассказал об их ссоре, и Финдекано обошелся без подробностей, чтобы поберечь его гордость. Но все равно в следующую их с Тьелко встречу, через три года, тот презрительно фыркнул: трепло. И снова держался с ним холодно и величественно, словно был Владыкой Арды, с которым жалкий червь осмелился заговорить. Потом они с Тьелко не виделись лет пять: то дела не позволяли Финдекано вырваться на Восток, то Майтимо сам приезжал в Хитлум, и еще как-то раз они встречались у Артафиндэ. Тот хранил тайну своего города не так тщательно, как Турукано, и временами приглашал к себе гостей. Когда Финдекано снова появился в Химладе, с той памятной ссоры с Тьелко прошло десять лет, но сменять гнев на милость тот не собирался. Правда, немного подостыл. Например, когда они увидели рыжую атанет, Тьелко широко ухмыльнулся: — О, смотри, какая медноволосая! Похоже, Майтимо не такой противник радостей жизни, каким хочет ка…заться! — на последнем слове улыбка сползла с его лица и сменилось прежней презрительной миной. Финдекано хмыкнул. Ну, раз уж Тьелко приходится напоминать себе, что кузен в опале, то еще через несколько лет он совсем простит. В Химладе эдайн не селились, Тьелко их не жаловал — даже юных симпатичных дев. А эту атанет в замок лорда привели его верные. Рассказали, что наткнулись на нее у южных границ, на берегу реки Келон. Дева уверяла, что спасалась от двух варгов и потому пересекла реку, входя во владения лордов. — Волков или варгов? — нахмурился Тьелко. — Уверяет, что варгов, — отозвался страж с нескрываемым сомнением в голосе. Финдекано его понимал. Искаженные твари отличались от обычных хищников размером, длиной клыков и непропорционально крупной передней частью тела, но вряд ли столь юная атанет знала разницу, да и у страха глаза велики. Тем более что видела их дева на юге, а не на севере, у Аглонского ущелья, где иногда эти твари все же появлялись. — Ты умеешь отличать варга от волка? — доброжелательно улыбнувшись, спросил Финдекано у перепуганной присутствием высоких лордов девы. В Хитлуме и Дор-ломине давно жили эдайн, и хотя они выучивали синдарин, он тоже неплохо знал их язык. Дева приободрилась. — Они даже издалека смердели, — пояснила она. Тьелко едва слышно фыркнул. По его мнению смердели как раз сами эдайн, хотя это было не совсем правдой. Здоровые и не вспотевшие от жары или работы, они практически ничем не пахли. А те, кто появлялся в эльфийских городах, регулярно мылись и пользовались ароматическими маслами. Естественно, Тьелко собрался на охоту: что значит, варги у границ его земель? Финдекано напросился с ним: отличный повод оказаться в менее формальной обстановке и сделать еще один шаг к примирению. Атаринкэ тут же поддел: — Нет уж, сидите, ваше высочество, дома, а то ваш папочка будет волноваться за свою деточку. — Опасаешься гнева нолдорана? — с невинным видом отозвался Финдекано. — Разумно. Достойное продолжение, мол, все равно его долг — сообщить их общему королю, что творится на Востоке, он сформулировать не успел. Тьелко вдруг повернулся к ним и свысока бросил: — Пусть едет. Атаринкэ изумленно обернулся к нему, но то ли не решился спорить со старшим, то ли они в осанвэ составили план какой-то пакости. Выступали на следующий день. Семь воинов из свиты Финдекано, пятнадцать охотников Тьелко, плюс они трое. И еще десять собак, считая здоровяка Хуана. Более чем достаточно и против двух варгов, и даже если их там втрое больше. Рыжую деву взяли с собой — все равно ее нужно было выпроводить с химладских земель, так пусть заодно покажет место встречи. От скуки — фэанарионы его практически игнорировали, — Финдекано пытался ее разговорить, но получалось не очень. Похоже, эстоладские девы были стеснительнее хитлумских. Лорды Первого Дома со своими верными обсуждали тактику облавы. Как расставлять капканы, надо ли рыть волчьи ямы и тому подобное. Охота на варгов сильно отличалось от промысла любого другого зверя. Варги глупее волков, но управляются чужой волей. Могут попасться на примитивную ловушку, прийти на падаль, а могут лихо обмануть оцепление отвлекающим маневром. Попытки приманить их голосом тоже вряд ли сработают, если в этот момент воля хозяина управляет ими. Пока отряд добирался до места, варги, естественно, должны были успеть далековато отбежать. Приграничные стражи, услышав от атанет о варгах, послали егерей выслеживать их, так что нолдор ожидали управиться с проблемой быстро, не тратя время на поиски. Но чего они не ожидали, так встретить их на химладском берегу Келона. Там, где цветущую долину пересекала цепочка неглубоких, но крутых оврагов, за которыми начинались леса Дориата, тьелкова псина вдруг забеспокоилась. — Варги! — «перевел» его лай фэанарион. Ноздри Тьелко хищно затрепетали: то ли от азарта и предвкушения кровавого веселья, то ли принюхивался к специфическому запаху искаженных тварей. Охотники остановились, чтобы составить план. Двоих отправили с собаками вперед, но не успели те отойти и на пару десятков шагов, как забеспокоились и лошади, и псы. Нормально окружить и затравить варгов не получилось: те сами выскочили на охотников, не дав как следует подготовиться. Мало кто успел сделать хоть пару выстрелов, почти все предпочли сразу похватать копья. Скорее всего, ничья злая воля в этот момент ими не управляла, уж больно глупо вели себя твари. Их оказалось куда больше, чем ожидалось: Финдекано насчитал не меньше десятка, и это только те, кто нападал слева, на его часть отряда. Действовали бы варги более слаженно, среди нолдор могли быть немалые потери, тем более что высокая трава давала зверям преимущество. Охотники разделились. Первый Дом взял на себя большую часть варгов: их и самих было больше, и собаки были с ними. Второму Дому, после того как Тьелко скомандовал своим вмешаться, досталось всего четыре противника. Вроде бы, ерунда, против восьмерых. Двоих варгов пронзили копьями, еще один, совсем по-волчьи взвизгнув, удрал в сторону леса. Четвертый тоже пытался, но нолдор взяли его в кольцо, пугая громкими криками. Зверь рычал, метался между низкими кустами, прятался в высоких густых зарослях травы — прошлогоднего сухостоя, почти такого же цвета как его грязно-палевая шкура. Он сделал резкий рывок вперед — получил копьем в бок, но успел вцепиться в ногу одной из лошадей. Та противно, душераздирающе заржала и дернулась, сбрасывая седока. Попыталась ускакать, но споткнулась и завалилась на бок. Варг бросился назад, уворачиваясь от следующего копья. Лошадь, возможно, придется добить, но наездник был жив, а варгу оставалось не долго. И в этот момент из травы со стороны леса выскочил еще один варг. Может, тот самый, что удирал туда, но скорее, другой: он показался Финдекано крупнее его собратьев. Варг напрыгнул на одного из бойцов, вонзил клыки ему в бедро, свалил с коня и потащил к лесу. Все произошло в одно мгновение. Воин выронил копье, дернулся, закричал, но среди всеобщего гомона да еще и в высокой траве никто не обратил на него внимания. Финдекано метнул в варга копье, но практически промахнулся: легкая рана на боку не замедлила зверя. Варг тащил воина сквозь заросли так, словно тот ничего не весил. Они скрылись от глаз, но сухие стебли похожей на камыш травы колыхались от любого движения, выдавая путь. Финдекано бросился за ними, на ходу накладывая стрелу. К бегу своего коня он давно привык, прицеливаться не мешало. Первая стрела вонзилась варгу в грудь, вторая — в бок. Тварь вертелась, пытаясь и убежать и не упустить добычу. Третья стрела взбесила зверя. Варг выпустил пленника и быстрыми скачками понесся на Финдекано. Тот едва успел толкнуть коня в бок сапогом, чтобы не летел прямо навстречу. Первым броском варг промазал, но вторым — достал его. — Мой принц! — заорал кто-то за спиной. Варг свалил Финдекано на землю. Хвостовик его собственной стрелы, торчащей из груди зверя, больно ткнулся в плечо, на лицо капнула густая слюна из пасти. Вонь была просто убийственная. Финдекано, нечаянно вдохнув ее слишком глубоко, невольно закашлялся, потеряв драгоценные мгновения, и не успел дотянуться до ножа. Раздался низкий, утробный рык, перед лицом сверкнули клыки, а туша зверя, придавив его к земле, не позволяла увернуться. Финдекано прикрыл локтем горло и ощутил удар в голову — такой сильный, что легкий охотничий шлем вряд ли особо защитил. Мир вокруг потемнел, и Финдекано потерял сознание. А потом в окружавшей его темноте зазвучала песня. Она была прекрасной, но странной: в ней не было слов, и даже голос сложно было описать. Хотя бы различить: мужской или женский, эльда или атани, или же и вовсе айну. Песня напоминала то ласковое мурлыканье кота, то заливистую соловьиную трель. Финдекано всем существом потянулся ей навстречу, и песня окутала его словно теплое одеяло. Как хорошо…