Связь fear

— Таким образом, коронацию назначим на первый день lothron, и все успеют доехать. Практично и символично, — подытожил Раудглин. И, в отличие от Лингвэ, не потрудился даже добавить «если ваше высочество согласны». До прихода нолдор в Эндорэ Раудглин был не вождем, но влиятельным старейшиной у хитлумских синдар. Он быстро понял преимущества союза с новыми соседями и вскоре стал одним из доверенных советников Нолофинвэ. Его отношение к будущему королю можно было выразить одной фразой: «Мальчик, просто делай, что я говорю, и все будет хорошо». Раудглин никогда не произносил этого вслух, но теперь в каждой речи этот подтекст неизменно присутствовал. Слово этого синда в Хитлуме ценилось высоко, но сам по себе он не был бы большой проблемой. Беда в том, что он дружил с Лингвэ, правой рукой Нолофинвэ, и его младшим братцем Олостэ, военачальником Второго Дома. Вот и сейчас Лингвэ и Олостэ кивнули, соглашаясь с предложенной — нет, назначенной, — датой. Честное слово, эти трое так часто действовали заодно, что Финдекано иной раз хотелось им возразить не потому, что у него было другое мнение, а назло. Но сейчас не тот случай. Финдекано надеялся на кое-чей приезд, а дорога долгая и полная опасностей. Дату нужно отложить, и обойдутся без цветущих яблонь на праздновании. Галдор, вождь Дома Хадора, неопределенно повел плечом: на день коронации ему было плевать, — и вопросительно посмотрел на Финдекано, ожидая его решения. Он старался держаться в стороне от дворцовых интриг, часто подчеркивал, что его касаются только Дор-ломин и защита Хитлума. Он все еще злился на Финдекано за гибель своих родных, но уже понял, насколько ему будет выгоден обязанный ему жизнью король. И кое-какие льготы для своих стребовал. В целом, этот атан был на его стороне, надо будет — вмешается, поддержит. Верные — свои, не отцовы, тоже вмешаются, если потребуется. Хотя Финдекано предпочел бы управиться с советниками так, чтобы не потребовалось. — Середина norui, — объявил он свое решение. — К началу lothron гости с Востока не успеют. — Ваши друзья с Востока, — презрительно скривился Лингвэ, — не очень-то и… — Наши родичи и союзники с Востока, — одернул его Финдекано. Лингвэ растянул бледные губы в снисходительной ухмылке. Медленно встал, одернул длиннополое дворцовое одеяние и оглядел слушателей. — Самые главные гости, — подчеркнул он, — из Нарготронда, Минас-Тирит и Фаласа, успеют. А эти… И без них прекрасно обойдемся. Разве помогли они нам, когда мы сражались у Дортониона? Разве помогают сейчас, когда орки разгуливают у подножия Эред Ветрин как у себя в Ангамандо?! Если бы фэанарионы сразу, когда три дюжины лет назад король Нолофинвэ предлагал атаковать, согласились, Враг не успел бы скопить столько сил и спланировать удар. И наш король, ваш отец, был бы жив! Финдекано поморщился. Лингвэ повторял аргумент Нолофинвэ, но отец сумел понять, кто истинный враг, а вот этому сеятелю розни ума не хватает. — Мы будем короновать правителя Второго и Третьего Домов или короля всех нолдор? — негромко спросил Финдекано, когда Лингвэ сделал паузу, чтобы вдохнуть больше воздуха для новой тирады. Перекрикивать, рявкать — бесполезно, это он уже понял из прошлых обсуждений. Лингвэ не утихнет, будет вопить еще громче, верные Финдекано этого не потерпят, начнется отвратительный скандал, и в итоге ничего они не решат. Зато повышать голос на принца, который с ними спокойно разговаривает, не решались ни Лингвэ, ни Олостэ, ни Раудглин. — Всех нолдор! — воскликнул Лингвэ, не теряя запала, но контролируя силу голоса. — А Первому Дому, который вечно откалывается, предает, игнорирует общие нужды, много чести будет переносить ради них коронацию! Третий и пятый сыновья Фэанаро привели своих верных на берег Сириона, один из них вполне успеет доехать, чтобы представлять свой Дом! А если кто-то еще хочет присутствовать, пусть поторопится! Не подавятся своей гордыней, оттого что придется подгонять коней! Финдекано стиснул резные подлокотники кресла. Хотелось вскочить, заорать, чтобы не смел неуважительно говорить о его кузенах! Не стоит, нужно действовать тоньше, выставить Лингвэ на посмешище. — В Белерианде опасно, многие захотят поехать кружными путями, — возмутилась Верианис. Среди отцовых советников единственная женщина и единственная Пробужденная. — Мы же не хотим, чтобы наши гости, хоть из Первого Дома, хоть из десятого, попали в беду только потому, что мы оставили им мало времени! Верианис отвечала за то, чтобы казна была полна, и в прочие дела лезла редко. Но если имела мнение по какому-то другому вопросу, то горе тому несчастному, что не пожелает ее слушать. Верианис была слишком прямолинейна, чтобы быть на стороне принца или Лингвэ, и всегда говорила именно то, что считала правильным. Финдекано знал, что Нолофинвэ ценил ее за это качество даже больше, чем за верную службу. Лингвэ скривился, и точно так перекосило его младшего братца. Раудглин фыркнул, всем своим видом показывая, что если кто-то из Первого Дома попадет в беду, то он лично не расстроится. Этот синда не знал ни долгой вражды между сыновьями Финвэ и их верными, ни ужаса от содеянного в Альквалондэ, ни опасностей Хелкараксэ. Ему не за что было злиться на Первый Дом, и Финдекано с верными предполагали, что причина только во влиянии на будущего короля. Айгас начал вставать, чтобы что-то нелестное высказать обнаглевшим советникам, и Финдекано успел опустить руку ему на локоть, приказывая сесть обратно. Вот только очередной ссоры им не хватало, у них еще четыре вопроса на повестке! Финдекано сделал медленный вдох, чтобы голос звучал тверже и внушительнее. Ничего, чтобы уязвить противников, он не придумал, но и не так уж и требуется. Лучше всем напомнит о мире между Домами. — Хватит. Его величество вас выслушал и сказал свое слово. Что вам еще нужно? — проворчал Нельоннен, упрямо титулуя Финдекано как короля, хоть церемония еще не состоялась. — Середина norui, значит, середина norui. И идем к следующему вопросу, а то мы так за болтовней обед пропустим. У этого нолдо было красивое и звучное атарэссэ, но все предпочитали использовать прозвище. Нельоннен, Трижды рожденный, хотя после битвы у Дортониона следовало поменять его на Четырежды рожденного. Целители снова, как в Хелкараксэ и во время Дагор Аглареб, чудом вырвали его из объятий смерти. Нельоннен уверял, что уже видел призрачные силуэты майар Намо, тянущих к нему длинные руки. И слышал, как они ругают нолдор, не способных даже помереть, никому не доставляя хлопот. Финдекано знал, что Нельоннен будет на его стороне. Но также знал, что тот предпочел бы видеть нолдораном Турукано. В Валиноре они двое были близкими друзьями, вместе шли через Хелкараксэ. Нельоннен был в числе тех, кто прыгнул в ледяную воду, пытаясь помочь Турукано спасти тонущую Эленвэ. Но тут не только в дружбе дело. Верные передали Финдекано, что слышали, как Нельоннен рассуждает, каким должен быть хороший король. Сдержанным, серьезным, спокойным, с железной волей и умением крепко держать власть, — таким, как Нолофинвэ и очень похожий на него нравом Турукано. Каким вряд ли когда-нибудь станет старшенький. Финдекано не обращал бы на это внимания, мало ли чего Нельоненну хочется, но знал, что очень многие в Хитлуме считали так же. Турукано — высокий, внушительный, солидный. Его никогда не лишали земли, потому что он «не справился», его не держали под домашним арестом и не считали недостаточно благоразумным, чтобы куда-то отправляться без спросу. Его не посмели бы перебивать советники и ему не потребовалась бы помощь, чтобы их угомонить. Если бы Нельоннен не встрял, Финдекано бы и сам справился! Но сейчас даже лучше, что ему не пришлось самому настаивать. Чем меньше внимания он уделяет отсрочке, тем меньше шанс что советники заподозрят неладное. Знать бы еще, приедет ли Майтимо… Кузен ничего не сообщил о своих намерениях, а когда Финдекано спросил у Макалаурэ, тот напомнил, что по палантиру о планах говорить нельзя. Жди, мол, гонца, тогда и узнаешь. Это, конечно, правильно. Сказать кто, когда, куда и какой дорогой поедет — это подстроить ему ловушку, если Враг действительно может подслушать разговор по палантиру. А Майтимо твердо уверен, что может. И наверняка тот давний случай — во время побега Финдекано из Барад-Эйтель, — считал тому подтверждением. Нолофинвэ связался с ним по палантиру, сказал, что неугомонный сын поехал на Восток, следы видели на дороге вдоль Ард-Гален. Майтимо решил, что Враг теперь точно нападет, наорал на нолдорана, выслал отряды навстречу беглецам. А орки решили, что раз тут какие-то перестроения и поиски, значит, готовится что-то важное, вот и набежали туда. Схватились с нолдор, кого-то убили, забрали доспехи… Версия была складная, но она не объясняла, зачем нужно было так тщательно скрывать от Финдекано всю эту историю и почему Артанис считала, что она произвела бы некий воспитательный эффект. В общем, если кузен и выехал в Хитлум, то пока это точно не узнать. Но если бы Майтимо к нему не собирался — Макалаурэ так бы и сказал, это не было бы ценной информацией для врага, верно? Финдекано ждал его. Иногда его окрыляла уверенность: Майтимо не может не приехать! Он всегда говорил, что считает Финдекано своим братом — разве он оставил бы брата одного в такой час? А с другой — Химьяринга в осаде. Аглонское ущелье и Врата отбили, но Таргелион и Лотланн все еще под контролем врага. Как уехать, когда именно героизм старшего принца все это время так вдохновлял верных Первого Дома? Майтимо не вправе так безответственно поступить, даже если очень хочет помочь. Финдекано хотел видеть Майтимо на коронации не только потому, что соскучился и нуждался в поддержке. Просто им еще нужно решить, чья это будет коронация. С советниками было не все гладко, но Финдекано не боялся, что не управится с ними. Он же назначил еще троих из числа своих верных. Сделал это сразу после нудения Лингвэ, что будущему нолдорану не хватает опыта в управлении большим государством и потому нужно слушать других. Добродушно улыбаясь, Финдекано объявил о назначениях и поблагодарил Лингвэ за мудрый совет. Тот нервно дернул веком, но лица не потерял, ответил такой же благостной улыбочкой. Теперь расклад был таков: Линвэ, Олостэ, Раудглин, желающие управлять королем по своему усмотрению. Нельоннен, Верианис, Галдор, занятые делом, а не интригами. И верные принца: Айгас, а еще Эркассэ и Эхтиар — когда Дор-ломин принадлежал Финдекано, эти двое занимались припасами и охраной границ. Когда война закончится, в число советников войдет и Эрейнион. Будет десять — многовато, конечно. Неудивительно, что каждый второй совет превращается в хаос и собачью свару. Но иначе не получилось бы нейтрализовать троицу влиятельных отцовых прихвостней! Раудглин вообще пытался протолкнуть законы, ограничивающие власть нолдорана, чтобы советники, придя к единому мнению, имели решающее слово. Пояснял просто: чтобы не повторилась история с Нолофинвэ и его уходом. А то ведь его высочество Астальдо уже однажды доказал, что тоже способен в одиночку сунуться в Ангамандо. Как тут было не подстраховаться и не приблизить тех, кто верен Финдекано лично? Сложно с ними со всеми. И это притом, что у принца не было недоброжелателей как таковых. Только квенди, желающие диктовать ему, что делать. Но он справлялся. Так что дело было не в том, что он боялся не осилить новые обязанности и подвести всех нолдор. Ничего он не боялся! Ладно, допустим, боялся. Если бы у Финдекано был выбор: пойти в одиночку с мечом на дракона или править нолдор, он предпочел бы дракона и меч. Отец говорил, что Финдекано может стать хорошим королем, что он похож на Финвэ — но эти слова предназначались для ушей верных. А в осанвэ, ему лично, отец сказал совсем другое. «Не позорь меня». А потом ушел. Назначив его королем, Нолофинвэ первым делом показал ему и всем нолдор, что мольбы и приказы Финдекано ничего не значат. Да и как вообще быть хорошим правителем после Финвэ и Нолофинвэ? Особенно сейчас, когда враг стоит у северных и восточных границ, выжидая удобный момент для удара. Если даже отец не справился, сбежал, бросил сына и верных… И эти, «верные»! Да они же практически все, кроме бывших дор-ломинцев, хотят, чтобы венец достался Турукано. Не многие говорили это вслух, ведь Турукано у них все равно не было. Но если бы оба брата были в Хитлуме, большинство выбрали бы не старшего. А половина из тех, кто все же предпочел бы назвать королем Финдекано, решили бы так из-за традиций и во избежание ссор. А не потому что верят, что он будет лучшим королем. Турукано сидел в своем сокрытом городе и на Хитлум не зарился. Конечно, это можно было исправить. Объявить всем, что отрекается от короны нолдорана в пользу брата, и разведчики Турукано наверняка донесут ему. Отдать ему Хитлум, самому уехать в Невраст… Но хоть Финдекано и не был властолюбив, перспектива подчиняться брату, бросившему их с отцом, ему претила. Тем более что Эрейнион вообще-то тоже имел право наследовать деду, просто он сейчас слишком молод, чтобы претендовать на власть. Но все это не имело значения, потому что был эльда, который имел прав на корону больше их всех вместе взятых. Майтимо. Нельяфинвэ. Все это было настолько очевидно, что Финдекано не понимал, почему до сих пор никто не начал об этом разговор. Старший сын старшего сына. Вернуть ему венец нолдорана — значит восстановить справедливость и правильный порядок наследования, укрепить мир между Домами нолдор. Авторитет Майтимо силен, особенно после того, как Дортонион пал, а Химьяринга, первая крепость Востока на линии атаки, выстояла. Вестей с Востока приходило мало, но в последние месяцы стало как-то получше, и Финдекано знал, что фэанарионы сейчас — самый сильный Дом. Они потеряли немалую часть своих земель, но сберегли войска и даже добавили к ним союзные. Макалаурэ и дортонионские полководцы увели своих в Химьярингу. Тьелко и Атаринкэ ушли в безопасное место. Карнистир из-за дракона понес больше всех потерь среди верных, но потом увел выживших на юг, к горе Амон Эреб, где помог Амбаруссар организовать стойкую оборону. Там, в крепости на горе, к ним присоединились не признававшие прежде никакой власти и союзов лаиквенди — лесные эльфы. И все это время командовал ими, вдохновлял их Майтимо, старший. Тот, кто лучше всех знал врага, правильно оценивал ситуацию и кто был по-настоящему готов к войне, а не к гордому бряцанью оружием. Майтимо — именно тот правитель, который нужен сейчас нолдор, когда их земли захвачены, а крепости разорены или под осадой. Война предстоит долгая и тяжелая. А сберечь свой народ — это совсем не то же самое, что лично погеройствовать в битве с драконом. Майтимо справится лучше, чем Финдекано. Да кто угодно справится лучше, чем он! Финдекано невольно представил себе ветреного Тьелко и безалаберных Амбаруссар в роли нолдоранов и фыркнул. Кажется, он слишком далеко зашел в потакании своим сомнениям и страхам. Но это не отменяло того факта, что корону лучше отдать Майтимо. Вот только как предложить ее? Финдекано не хотел выглядеть трусливой размазней, испугавшейся ответственности — только не в глазах любимого. Да уж придумает, что сказать. Главное, чтобы Майтимо приехал. Недели шли за неделями, настал и подошел к концу lothron, распустились и отцвели яблони, а Майтимо все не приезжал. Кирдан и Эрейнион добрались самыми первыми. Наперебой уверяли, что скучали, требовали больше отдыхать, постоянно отвлекали от дел. Крепость — Финдекано назначил коронацию в первом нолдорском городе у Митрим, подальше от опасных границ, — оживала в их присутствии. Явился со свитой Артафиндэ, выбрались из осажденной с севера Минас-Тирит Артаресто с дочерью. Все трое извинялись, что не приехали раньше, как только узнали о гибели Нолофинвэ, но война есть война. Коронацию посетят, и на том спасибо. За дюжину дней до церемонии в Барад-Эйтель появились Тьелко и Атаринкэ. После падения Химлада они увели своих верных на восток, вдоль северных границ Дориата, и осели в Долине Сириона, на южных границах владений Артаресто с ничейной землей. До Минас-Тирит было рукой подать, до Хитлума — тоже, но помощи кузены не просили и не принимали. Как-то справлялись без запасов продуктов, без постоянных жилищ. Тьелко при встрече полез обниматься, а Атаринкэ сделал кислую мину. «Ну и зачем вообще приехал?» — Финдекано еле сдержался, чтобы не ляпнуть это вслух. Атаринкэ вполне мог прислать сына, а сам остался бы под благовидным предлогом: в сложный период кто-то из лордов всегда должен быть рядом с верными. Вечером того же дня стало ясно, что привело вредного кузена в Барад-Эйтель. Они двое позвали Финдекано уединиться для разговора. Тьелко приобнял его за плечи, предупреждающе зыркнул на Атаринкэ и начал вкрадчиво излагать правильный порядок наследования власти. Хитлумцы и принцы Третьего Дома эту тему не поднимали, но было бы странно, если бы ее обошли стороной фэанарионы. Услышав, что Финдекано и сам планирует обсудить это с Майтимо, когда тот приедет, Тьелко удовлетворенно осклабился. Взгляд Атаринкэ сразу стал добрее — настолько, насколько в принципе может быть добрым его взгляд, когда направлен не на Тьелпе или притихших младших братьев. Майтимо приехал, когда до коронации оставалось всего четыре дня, и Финдекано уже придумывал способы отложить ее еще на месяц. Причина задержки была видна сразу: помимо воинов, его сопровождали задравшая подбородок Артанис и похудевшие, будто бы повзрослевшие Амбаруссар. Кузина бросила ледяной взгляд на фэанарионов и первая подошла обнять Финдекано. — А я думал, не приедешь. Отец же просил тебя остаться за Завесой, — извиняющимся тоном пояснил Финдекано, обнимая ее в ответ. Мысленно упрекнул себя, что не догадался отправить ей приглашение. Аглон, Врата и ущелье Сириона для врага были закрыты, но в Таргелионе все еще хозяйничали орки, где-то там затаился дракон, да и из Дортониона мог напасть враг. Опасно путешествовать небольшой группой, но с таким отрядом как у Майтимо бояться нечего. Он-то, молодец, подумал, заехал за ней. Вот что значит — старший! Довез кузину в целости и сохранности. — Этот, — Артанис презрительно скривилась и указала подбородком на Майтимо, — взял с собой достаточно воинов, чтобы дорога была безопасной. Та-а-ак, прежде называла единственным нормальным кузеном, а теперь разжаловала до «этого»? Не вняла словам Нолофинвэ, кто истинный виновник войны? Вниманием Артанис завладели ее старшие братья, а Финдекано окружили рыжие кузены. Амбаруссар наперебой доложили, что Артанис упрекала их всех за бездействие, за отказ начать войну раньше. Майтимо тогда вежливо поинтересовался у нее, какие усилия приложил — или хотя бы планировал приложить, — на этом поприще ее супруг. Артанис обиделась и теперь с ним не разговаривает. «А Майтимо делает вид, что он мудрее и вообще выше этого, но тоже обиделся», — сдал старшего Питьяфинвэ. В осанвэ, не решаясь сказать это вслух при нем. Майтимо был зол. Не той мимолетной злостью, какая вспыхивает в пылу ссоры, а словно весь состоял из сдерживаемого, холодного и сосредоточенного гнева. Это бросалось в глаза сразу, даже не нужно было хорошо знать этого эльда, чтобы заметить напряженные скулы и резкую морщину возле левой брови. Макалаурэ не преувеличивал, описывая через палантир перемены в старшем. Именно таким был Фэанаро с момента гибели Финвэ и до отплытия кораблей с Арамана — да скорее всего, и до самой смерти. Таким Финдекано видел Майтимо при выздоровлении после плена, когда тот понял, что не может оставить братьев разбираться с Клятвой одних. Тяжело ему. Только сейчас, потеряв отца, Финдекано стал осознавать — насколько. Прежде он принимал как должное то, что у него есть Нолофинвэ, который несет ответственность за все, заботится, защищает. Теперь Финдекано совсем иначе видел причины, побудившие Майтимо отдать корону Нолофинвэ. Зато не ясно было, почему он после этого ушел так далеко на восток, ведь мог бы остаться подле него, любимым племянником, в милости короля. Ну, братья, понятное дело, затевали бы ссоры, но что он их, не угомонил бы разве? Финдекано подумал, что если бы сейчас дядя Фэанаро вырвался из Чертогов Намо и спокойно, по-отечески так, положил руку ему на плечо и сказал: «Ну, хватит уже. Поиграл и отдавай», — отдал бы корону и власть над всеми нолдор в Эндорэ. Хоть Фэанаро и показал себя не лучшим правителем и далеко не заботливым родичем. А Майтимо уже несколько веков глава своей семьи, и за помощью к дяде не обратился ни разу. Очевидно же, что из него выйдет отличный нолдоран: ответственный, предусмотрительный, мудрый. Финдекано утащил его в свой кабинет сразу, как стало возможным покинуть гостей, не боясь показаться невежливым. Наедине Майтимо сразу же обнял его. — Ты как, малек? Под этим взглядом, потеплевшим — для него, Финдекано, — внимательным и сочувствующим, ужасно хотелось побыть ребенком, которого утешает старший брат. Уткнуться лицом ему в грудь, потребовать не оставлять его. Позже. Сначала дело. До коронации всего четыре дня, а всем, задействованным в приготовлениях к церемонии еще потребуется время, чтобы осознать перемену. Он решительно высвободился из уютных объятий. Речь с аргументами Финдекано готовил долго, а потом еще и одолжил у Тьелко пару особо удачных формулировок. Действительно, если бы не вмешательство Валар, включая их темного собрата, венец достался бы Фэанаро, а затем — Нельяфинвэ. Такие законы установил дедушка Финвэ, и с чего бы вдруг нам вздумалось их менять. И позволять отвратительному Моринготто и его деяниям влиять на них. Выслушав, Майтимо взял у него корону и задумчиво повертел в руке. Огладил подушечкой большого пальца каменья и узоры. Финдекано хотел сказать, что если тот не хочет надевать венец дяди, то еще можно успеть сковать другой, Атаринкэ с радостью возьмется за это дело. Но не стал мешать Майтимо думать. А тот молчал и продолжал медленно прокручивать корону вокруг кисти, и его губы медленно растягивались в хищной, жестокой усмешке. Очень не вовремя мелькнула мысль, что если Майтимо действительно пошел по пути Фэанаро и всего себя отдал мести, то вручить ему судьбу нолдор — очень, очень плохая идея. — Майтимо? — тихо позвал Финдекано, когда молчание стало невыносимым. Тот фыркнул и нахлобучил корону ему на голову. В насмешку или случайно надел ее криво, самым крупным центральным камнем к уху. — Ты будешь лучшим королем, что были у изгнанников, — заверил он. — Самым любимым. Отказался-таки. От облегчения и разочарования на миг перехватило дыхание. — Я не справлюсь! — выпалил он именно то, что совершенно не планировал говорить. — Может, они и любят меня, но не доверяют. Все думают, что Турукано справится лучше! Майтимо приподнял бровь. — Турукано? — переспросил он с каким-то брезгливым изумлением, словно речь шла о немытом дворовом псе, а не о сыне короля. Хотел добавить еще что-то, явно нелестное, но поджал губы и после короткой паузы сменил тон. — Но у Турукано не будет поддержки Востока. Мы с братьями, все кто смог, явились на твою коронацию. Все увидят, насколько велика и крепка твоя власть. Сказать ему, что в последние годы, с подачи отца и Лингвэ, дружба с Первым Домом — не дипломатическое достижение, а блажь вздорного принца? Лучше не надо. Майтимо и его братья этого не забудут, а только ссор им всем сейчас не хватало. — Весь Первый Дом любит тебя и доверяет тебе, — подчеркнул Майтимо. — Расскажи это Атаринкэ, — хмыкнул Финдекано, чтобы хоть чем-то возразить. — О, вряд ли он скажет это вслух, но тебя он презирает меньше, чем практически всех остальных эрухини. А это почти что любит, — не смутился кузен. — Майтимо, я понимаю, но нолдор — это не только вы с братьями! Турукано всем кажется более надежным, а ведь это очень важно для нолдорана. Даже Великий Орел принес тело моего отца не в Хитлум, а в тайный город! — поделился обидой Финдекано. Ну, раз уж они все равно об этом заговорили. Турукано писал, что Орел влетел за стену Ангамандо, ранил острыми когтями лицо Моринготто и сумел забрать у него тело Нолофинвэ. Турукано и похоронил у себя отца — а Финдекано даже не знал, где теперь его могила! Запоздалая помощь величественной птицы, которая когда-то вытащила их с Майтимо с Тангородрима, выглядела издевательством. Что ему стоило прилететь чуть раньше и спасти Нолофинвэ до того, как тот погиб? Финдекано напоминал себе, что даже ветру нужно время, чтобы пересечь пустошь Анфауглит. Но даже если так, если Орел просто не успел, то почему же он отнес тело Нолофинвэ не туда, где были те, кто с тревогой ждал его возвращения? Не туда, где Нолофинвэ любили. Турукано за все эти годы даже не написал отцу! Финдекано взмахнул рукой, не зная, как объяснить все это кузену и надо ли и дальше нагружать его своими проблемами. Майтимо перехватил его ладонь, сжал пальцы. — Финьо, Орел отнес тело Нолофинвэ туда, где можно тихо и тайно похоронить. Именно поэтому выбрал Турукано, который просидел в кустах всю войну. Это всего лишь похороны. И вообще, кому какое дело до мнения Орла? Ты старший сын Ноло. Но он бросил меня! Он сказал, что меня стыдится, что я его позорю! Что толку быть старшим сыном, если отец всем в Хитлуме показал, что не доверяет мне?! Нолофинвэ, может, и надел на него корону, но не собирался прислушиваться к нему. Отделался — и ушел. И не было у отца никакого плана — только смерть, красивая геройская смерть. Очень глупая, хуже всех выходок Астальдо. Бесполезная. Турукано узнал от Орла, что отец сумел ранить Моринготто. Но что вала эта рана! Зарастит и следов не останется, уже зарастил. Даже странно, что Враг не усилил натиск, мстя за наглость нолдо, посмевшего не только оскорбить его, но и повредить его fana на глазах у прислужников. — Финьо! — Майтимо, недовольный молчанием, дернул его за руку. — Почему мы вообще обсуждаем твоего… Турукано? Он сидит там, где просидел четыре века, и никуда не собирается. Забудь уже о нем! Даже если кто-то и сказал что-то про его якобы достоинства, все же понимают, что это пустая болтовня. — Хватит о Турукано. Ты имеешь больше всех прав на эту корону, — кивнул Финдекано. Он заметил, что Майтимо недовольно нахмурился, но все равно продолжил. — И я уверен, что ты не позволишь Клятве мешать интересам нолдор. Посмотри на то, что происходит сейчас. Именно Химьяринга… — Хватит! — Майтимо резко отпустил, практически отшвырнул от себя его руку. Зло сверкнул глазами и отвернулся, пряча гневный взгляд. — Ты не понимаешь о чем говоришь! Нормальные эльдар, когда видят, что их не понимают, пытаются объяснить! Финдекано видел, что у любимого рвутся с языка слова, возможно резкие и грубые, но это лучше, чем отмалчиваться. Может, разозлить его сильнее: вдруг выпалит то, что держит в себе? И Майтимо станет легче, и Финдекано поймет, почему тот так злится на совершенно закономерное предложение. Майтимо, угадав его мысли, остановил предупреждающим взглядом. — Отдай корону Эрейниону, раз сам не хочешь, — строго сказал он. — Я отказался от венца нолдор не потому, что был в тот день и сегодня не в настроении. Таково мое решение, и изволь уважать его. — А может ты изволишь пояснить его?! Майтимо поджал губы. Да проще от наугрим чего-то добиться, чем от этого упрямца! — Но ведь так будет правильно! Порядок наследования… — Майтимо снова недовольно сощурился, и Финдекано перешел к другим доводам. — Слушай, нам предстоит долгая и тяжелая война. И ты в этом, ну признай же, объективно лучше нас всех, — увещевал он. Корона, скользнув по волосам, скатилась с головы, Финдекано подхватил ее и отложил на стол. — Я… Я даже не понимаю, почему Моринготто не нападает снова! Он может дойти до Эред Ветрин и обрушить горы, впустить орды орков в Хитлум, но он этого не делает! Ситуация сложилась, на первый взгляд, патовая. Квенди были заперты в своих владениях, но у них все равно оставалось больше земли и доступа к ресурсам. Дракон уснул где-то, и вдали от Ангамандо, видимо, не подчинялся приказам Врага. У армии Моринготто не получалось взять Хитлум, Минас-Тирит и Химьярингу — а теперь еще Аглон и Врата Маглора. Все стороны прочно засели на своих позициях. Так можно веками воевать, тысячи эльдар и эдайн отправить к Намо в приграничных битвах, но на карте ничего не изменится. Моринготто мог все изменить, если выйдет из крепости сам и применит свою валарскую мощь. Но он этого почему-то не делал. — Я тоже не знаю, — парировал Майтимо. — Раньше он не боялся перетрудиться и не перевешивал все на слуг. Может, дуреет от власти… — Но вот видишь! А я и этого не знал. Майтимо недовольно дернул плечом: мол, не такое уж и нужное знание. — Так спросил бы. И про готовность к войне я вам говорил. Просто не пропускай мои слова мимо ушей. — Но твой пример для всех… — Финдекано! — прорычал старший. — Не обязательно надевать на меня венец, чтобы следовать моему примеру! Если тебе нужен совет или военная поддержка — разве я откажу тебе?! Майтимо сверлил его взглядом, ожидая ответа, и Финдекано помотал головой. Нет, он не думал, что Майтимо ему откажет в помощи. Разговор пошел куда-то не туда, аргументы закончились, хотя желание спорить не пропало. Но не повторять же все по кругу. Финдекано вздохнул и уставился на вышивку на вороте рубашки Майтимо, как будто там можно было найти подсказку, что делать дальше. — А королем должен быть кто-то… — Майтимо поморщился, — кого не коснулось все это. — Я сражался рядом с тобой в Альквалондэ, — напомнил Финдекано. — Мне поздно строить из себя невинного юношу, не видевшего зла. Майтимо рассмеялся. Негромко, невесело, но прозвучало это до того снисходительно и обидно, что Финдекано невольно отшатнулся. Майтимо тут же замолк, увидев его реакцию. — Чтобы иметь какие-то шансы в этой войне, — мрачно выплюнул он, когда повисшая в воздухе пауза стала затягиваться, — мы все должны быть едины. Нам нужна безоговорочная поддержка Третьего Дома, а они дадут ее тебе. Финдекано медленно выдохнул, уговаривая себя не ругаться. Так бы сразу и сказал! Вот почему надо три часа ходить вокруг да около, вместо того, чтобы поговорить начистоту? Артафиндэ и Артаресто, в отличие от Артанис, вслух не обвиняли фэанарионов в гибели близнецов. Старшие принцы Третьего Дома сами выступили на совете против войны, какие бы мотивы их на это ни толкнули. Но все же заметно было, что Первый и Третий Дома нолдор не очень-то дружат между собой. — Поэтому надевай венец и не выдумывай ерунды, — заключил старший. И снова натянул ему на голову корону, на этот раз — аккуратнее. Финдекано с возмущением уставился на него. Порядок наследования — это ерунда?! — Ты просто хочешь, чтобы тебя поуговаривали, — упрекнул Майтимо. — А ты попробуй поуговаривать! — огрызнулся Финдекано. Этот упрямый нолдо совсем не собирался прислушиваться к его словам! Нет, поддержка Третьего Дома — это, конечно, серьезная причина. Но ее надо хотя бы обсудить. — Хватит капризничать, мой король, — ласково усмехнулся Майтимо и наклонился, целуя его в лоб. С королем так не разговаривают, — хотел проворчать Финдекано, но не стал затевать бессмысленный спор. Снисходительность Майтимо порой бесила, хоть старший и в итоге оказавшийся самым разумным кузен и имел на нее право. Майтимо отказался, никому из его братьев Финдекано доверить корону не решился, да и не помогло бы им это с Третьим Домом. Турукано отцовской короны не заслужил. Эрейнион был слишком молод, чтобы принимать власть в такой тяжелый период, а если Финдекано передаст корону Артафиндэ, то тут уже Первый Дом затаит обиду на Третий. Да нет, не затаит — открыто на конфликт пойдет… Вот как-то так и получилось, что Финдекано получал венец не в борьбе за власть, как это было у их отцов, а потому, что оказался крайним. «Веселенькое» начало. Атаринкэ после короткого разговора с Майтимо разозлился и уехал, не остался на коронацию. Тьелко же отнесся к новости спокойно и даже без удивления. Развел руками: мол, я сделал все, что мог. Финдекано хотел провести церемонию поскромнее, все же они недавно потеряли любимого короля, а еще шла война, и многим довелось скорбеть о погибших. Советники разошлись во мнениях, но народ захотел настоящего праздника. А уж когда Тьелко сунул нос в это дело, стало ясно, что одним шествием и праздничным ужином не обойдется. Церемония прошла как по маслу, и ни разу в тот день Финдекано не услышал имени брата в ином контексте, кроме «жаль, что не смог приехать и посмотреть». Третий Дом и Тьелко вскоре разъехались по домам, А Майтимо остался, чтобы помочь с делами. Его помощь была неоценимой, а потом он даже помог сделать то, но что сам Финдекано никогда бы не решился. Избавился от Лингвэ, найдя ему сложное и долгое поручение на самом севере Хитлума. Это было самой настоящей ссылкой, изгнанием, но обставлено было как знак доверия нолдорана. — А через пару месяцев уличи его в чем-нибудь и разжалуй, — проинструктировал Майтимо. — Он понял, что в опале, и затаил обиду. Значит, он первый кандидат на вербовку Врагом. Финдекано вздохнул. Он соглашался, что в советники нужно брать только тех, на кого можешь полностью положиться, но разжалование и изгнание, окончательное, не временное, казались ему слишком радикальными и суровыми мерами. Разве просто отстранить от должности — недостаточно? И так ведь не за какой-то проступок, а из-за личной неприязни. Но Майтимо уверял, будто знает, что делает, и Финдекано уступил. Лингвэ уехал молча, без споров. То ли из гордости, то ли и впрямь затаил обиду и планировал отомстить. А его младший братец Олостэ теперь сверлил ненавидящим взглядом Майтимо. Догадался, что тот приложил к изгнанию руку, или просто нашел удобного виноватого. Без Лингвэ на советах стало спокойнее. И даже присутствие Майтимо никого, кроме Олостэ, не возмущало — по крайней мере, никто не выражал это открыто. Финдекано с удивлением отметил, что привыкает и больше не боится не справиться. Да, это сложнее, чем управлять Дор-ломином, но благодаря советам кузена, как выживать под осадой, он чувствовал, что ему это по плечу. Как-то раз поздним вечером, читая письмо Галдора по поставкам продуктов, Финдекано вдруг подумал, что в его стране все понемногу налаживается. Он смирился с утратой, народ привык к постоянной угрозе, а жизнь тем временем продолжалась. Два десятка свадеб в этом году сыграли — молодежь торопилась жить. Заставы в горах строились. Земля отдавала новый урожай: в этом году дым от Тангородрима развеялся настолько, что растениям хватало света. От мыслей его отвлек голос Эрейниона. Злой, звонкий, но слов не разобрать, далеко еще от двери в покои Финдекано. Послышался топот: приближаются двое, и в четких шагах одного из них угадывалась поступь воина. Наконец, вопли сына стали разборчивее: — Ненавижу, орк, убийца! Отпусти меня немедленно или я прикажу разрубить тебя на куски! Чудовище, морготова тварь! Финдекано глухо зарычал. Ясно, о ком он. Майтимо собирался в очередной раз осматривать укрепления на линии застав на Эред Ветрин, но, видимо, что-то его задержало. Или кто-то. В последнее время Эрейнион притих насчет дядюшки. Может, был подавлен вестью о гибели деда или не хотел ссор в семье. А теперь за старое, да еще и так грубо. Надо его утихомирить, нечего устраивать скандалы на весь дворец. Финдекано распахнул дверь. Майтимо тащил Эрейниона: точнее, тот шел с ним по своей воле, но пытался вырвать руку из захвата. Кузен был мрачен и зол, молчал, стискивая зубы, чтобы не рявкнуть. Да рявкнул бы уже, видно же, что ребенок перешел все границы. Финдекано хотел приказать Эрейниону замолчать, но осекся, увидев, что у Майтимо на рубашке и штанах красные пятна. Это кровь, он ранен? Или это просто вино? — Майтимо, ты… — Финдекано рванулся к нему втягивая носом воздух. Запаха вина он не чувствовал, а вот крови… Это же кровь, да? Но это же не Эрейнион сделал? Сын бы не стал! — Отец, он убийца! — заорал Эрейнион. Снова дернул рукой, и на этот раз Майтимо его отпустил. — Брось его в тюрьму! Он убил! Убил Лингвэ! — Финдекано, не стой столбом, — раздраженно бросил Майтимо. — Угомони своего сына, пока весь Хитлум не известил, и дай мне верных, мы спрячем тело.