Связь fear

Нолдор сошли со склонов гор как снежная лавина: стремительная, сверкающая в лучах солнца, смертоносная. Ближайшие ряды орков, понадеявшихся на легкую победу над сравнительно небольшим отрядом Гвиндора, были сметены в первые же минуты боя. Привлечь противника желанной и беззащитной добычей, выманить в предгорья, где обе армии будут вынуждены нарушить строй. Связать боем. Дождаться подкрепления. Нолдор по доброй воле не решились бы на такой рискованный для «приманки», но невероятно действенный план. Под совместным натиском эльдар и эдайн, мчавшихся по склонам, орки дрогнули. Отступать начали достаточно слаженно, без толчеи и губительной паники. Но холмистая местность сыграла с ними злую шутку, вынуждая разделяться и медлить. Пока добирались до Ард-Гален, они потеряли не менее четверти бойцов. Нолдор преследовали их весь день, всю ночь и следующий день. Кони скакали по орочьим трупам, усеявшим пустошь. Вперед, к Ангамандо. — Исчезает Тьма! — кричал Финдекано. Черный Враг мира, убийца деда, тот, кто рассорил нолдор и создал отвратительных тварей, тот, по чьей вине погибли отец, кузены и дядя, скоро будет повержен. Это Моринготто — причина всех бед нолдор. И даже то, что Финдекано вынужден теперь разбираться с Проклятьем Намо, губящим его верных в их собственных крепостях, тоже вина Врага. Если бы не он, Нолофинвэ был бы жив и всего этого не допустил! Смогут нолдор ворваться в Ангамандо и сразить вала, или хотя бы снова запрут его в крепости — но Белерианд должен стать безопасным. Как хотел отец. — Убийца Нолофинвэ падет! Никто из офицеров и простых воинов не предложил повернуть назад, к безопасным стенам Барад-Эйтель. Сама мысль об этом казалась кощунственной. После короткого отдыха преследование продолжилось. Нолдор рвались вперед, а Хурин и Хуор медлили. Потому что они и их войска — атани, и не могли держать такой темп. Им нужно больше времени для ночного отдыха, или усталость поразит их вернее кривых орочьих клинков. Финдекано снова и снова напоминал себе о различиях между телами эльдар и эдайн, но червячок сомнения продолжал грызть его. Они отстали, потому что втайне служат Моринготто и не хотят схватки с его войском? Они ждут Турукано, спешащего с юга, чтобы охранять своего будущего короля? Они намеренно оставляют хитлумских нолдор в одиночестве, чтобы среди тех было больше жертв, и чтобы сторонники Финдекано потом не смогли помешать короновать другого брата? Все это было настолько нелепо и неправильно, что Финдекано даже не сомневался: его страхи — дело рук Намо и его Проклятья. Надо было не выдумывать глупостей, а замедлить наступление, дождаться арьергарда. Но воины мчались к мрачным пикам Тангородрима, и сердца пылали предчувствием победы. Впереди всех — Гвиндор. Несносный мальчишка игнорировал посланников, а добраться до него и надрать уши лично у Финдекано все не получалось. Будь это его отряд, он бы просто приказал заменить командира, но это нолдор Артаресто. Ну, наверное, тот знал, что делал, когда ставил горячего юнца командиром. На третий день сражений Финдекано не удержался и полез в битву сам. Он выпускал стрелы одну за другой, не думая в эти минуты ни о чем, кроме отступающих мишеней. Тело пело от жидкого огня, струившегося по венам. В центре сражения, среди летящих стрел и яростных криков, уставшая от сомнений fea обрела долгожданное умиротворение. Может быть, нолдор прокляты. Может, они разучились доверять друг другу и хранить верность. Но кое-что они по-прежнему умели отлично — сражаться. Уничтожать темных тварей, держать Зло в страхе, защищать земли ради покоя всех мирных жителей Белерианда. Нолдор — сила, которой боится Враг. Сила, собравшая, сплотившая народы в этой битве. Довольно сидеть за стенами, довольно бояться за своих близких. Финдекано и его верные выпускают стрелу или делают взмах мечом — и отступает Тьма, приближается эпоха мира. — День пришел! Узрите, народы эльдар и отцы людей, день пришел! Воины подхватывали его клич, разнося по всей Ард-Гален. Теперь синие с серебром стяги Второго Дома, а не орочьи рожи, заполняли низину. Нолдор рвались вперед, не чувствуя усталости, и вскоре — Финдекано перестал считать дни, неровно разделенные урывками сна, — они подошли к предгорьям Тангородрим. Жуткое местечко. Даже в летний полдень здесь было мрачно и неуютно, ветрено. В сухом, пахнущем дымом воздухе кружилась пыль. Многие из воинов закрыли лица смоченными водой кусками полотна. Финдекано косился на них с завистью: он тоже хотел так поступить, но остановила мысль об отце: «Не показывай верным слабость». Финдекано был у Тангородрима давно, но все же сумел сориентироваться. Чуть восточнее должна быть тропа, где он когда-то пробирался к вражеской крепости, надеясь спасти… кузена. А дальше в ту же сторону — широкая дорога, по которой выходили из врат Ангамандо вражеские отряды. Там нолдор будут удобной мишенью для лучников на стенах, но иного способа начать штурм Финдекано не видел. Он скомандовал перестроение, и армия двинулась на восток. Гвиндор, маленький паршивец, послушался и, казалось, перестал дурить. Но когда нолдор взяли внешние Врата и схватились с охраной во внутреннем дворе, пришло донесение. Гвиндор обнаружил проход в подземные галереи и отправляется в Ангамандо, минуя внутренние железные ворота. Воодушевление и злорадство — победа близка, сами справляемся, без этих, слишком гордых, чтобы приходить вовремя, — сменились тревогой. Ну куда это неугомонное существо лезет! Финдекано отправил гонца с приказом остаться с его отрядами и дождаться подкрепления. Эдайн еще далековато, но воины Турукано скоро нагонят авангард, а левый фланг Эхтиара уже подошел к Тангородриму с запада, слышен рог. — Лорд Гвиндор сказал, что Враг из мести может убить пленников, надо освободить их раньше, — передал гонец. Финдекано поджал губы. Гвиндор предположил верно, но риск слишком велик. В незнакомых темных переходах эльдар будут уязвимы для нападений из-за угла. А если там ловушки? Враг еще не выпускал валараукар, да и огромных троллей у него наверняка больше, чем Финдекано заметил в битве. — Гвиндора сюда, ко мне. Не пойдет, так приводите силой, — решился он, дав знак нескольким стражам идти вместе с гонцом. Лучше нолдоран доставит Гвиндора в Нарготронд связанным и униженным, чем по кусочкам. Гонец с подмогой ушли, а Финдекано поежился от ощущения надвигающейся беды. Неотвратимой и безжалостной, как Проклятье. Это все стены Ангамандо, впитавшие силу Врага, сказал он себе. В прошлый раз, когда он бродил вокруг крепости, разыскивая проход к Майтимо, тоже казалось, что все усилия напрасны, и надеяться не на что. Тогда он ушел с «добычей» — вот и сейчас не нужно обращать внимание на страх. Финдекано так и не понял, откуда хлынули орки. Только что нолдор побеждали, тесня остатки защитников крепости ко внутренним воротам, и вдруг с нескольких сторон одновременно раздалось отвратительное рычание. Стража нолдорана взяла его в плотное, несмотря на мешающих друг другу коней, кольцо. Невозможно ни прицелиться, ни хоть что-нибудь разглядеть из-за широких спин и нарочно выставленных между ними щитов. Финдекано пихнул ближайшего стража, но тот, вместо того, чтобы дать обзор, упрямо удержал коня на месте. — Их много, — соизволил пояснить он. Финдекано привстал на стременах и вытянул шею. Действительно, много. Он крикнул, командуя отступление. Охрана попятилась к выходу, а потом кто-то бесцеремонно схватил поводья коня нолдорана, разворачивая и поторапливая его. Ладно, сам виноват, надо было не звать первых попавшихся, а попросить Айгаса подобрать стражей посообразительнее. Итак, придется отдать захваченный двор. Ничего, ворота сорваны с огромных петель, орки их быстро не починят. А там Эхтиар и Турукано помогут. А где Гвиндор? Финдекано закрутил головой, злясь, что нарготрондцы выступили под его собственными, синими, знаменами. Знал бы, что с этими союзничками будет столько проблем, непременно пометил бы ярким цветом, чтобы были видны издали. Красным — как валараукар и никого не слушающие фэанарионы. Он не может потерять весь авангард своей армии, спасая одного остолопа и остатки его отряда. Кому хватит ума — тот послушается приказа и отступит со всеми. Финдекано повторил команду, и ему казалось, голоса разъяренного Артаресто и рыдающей Финдуилас кричат ему обвинения в предательстве. Гвиндор нашел тайные проходы, а потом орки выскочили будто из ниоткуда. Значит, нарготрондцы все-таки попались в ловушку. Болваны, нарушившие приказ, безумцы — но это вряд ли оправдает нолдорана, который позвал их на войну и бросил в Ангамандо. Финдекано в последний раз оглянулся на внутренний двор и выехал из крепости. Нолдор отступали, а орки все лезли и лезли, словно осы из потревоженного гнезда. Эхтиар привел подмогу — левый фланг нолдор и фалатрим, — войска соединились, но это лишь замедлило, а не остановило контратаку. «Не отходите далеко от предгорий. Преследуйте врага не больше дня пути». Ладно, допустим, Олостэ был прав. Отбиваться от этих полчищ кровожадных тварей было бы куда удобнее в предгорьях Эред Ветрин, а не на равнине. Солнце скрылось за горизонтом, и орки усилили натиск. Нолдор мечтали о передышке, но на равнине не было укрытий. Свежие силы врага атаковали их с обоих флангов, пока не взяли все оставшееся воинство Финдекано в кольцо. В ужасающе широкое кольцо. Вся равнина, казалось, была заполнена орками, будто нолдор и вовсе никого не убили в начале битвы. Да сколько же их там сидело, в этом Ангамандо! Это не глупые орки пожелали легкой добычи, напав на небольшой отряд Гвиндора. Это Финдекано, глупый эльда, привел своих воинов в искусно расставленную ловушку. Но он не знал, что у Врага еще так много бойцов! Их не было столько в Битву Внезапного Пламени! Никто из советников, никто из его валарауковых многоумных стратегов, включая Олостэ, не предполагал, что орков наплодилось настолько много! Да их же сотни тысяч! Эхтиар дал команду перестроиться, сменяя обессилевшие ряды воинов чуть менее уставшими. А всего через несколько мгновений Финдекано почувствовал, как оборвалась тонкая невидимая нить, соединявшая его с давним другом и соратником. Это Финдекано погубил его. И не только его… Орки сжимали кольцо, топча тела погибших, скрывая их от взгляда. Финдекано только примерно мог представить, сколько нолдорской крови впитали пески Анфауглит. Никогда прежде в Белерианде не собиралось такого огромного войска, как силы нолдор и их союзников, и все равно враг превосходил их числом в десятки раз. Да откуда же столько орков?! Никто не может плодиться с такой скоростью, кроме каких-нибудь насекомых. Откуда у Врага, запертого на севере, ресурсы кормить такую армию? Теперь понятно, почему вооружены так плохо — их просто слишком много — может быть больше, чем наберется на мечи железа во всем Белерианде. Конь нервно всхрапнул, почувствовав бессильную тоску наездника. Финдекано до скрипа стиснул зубы: не раскисать! В хаосе битвы, среди грохота клинков и стонов раненных, усталое, измученное животное могло ориентироваться только на спокойствие вожака их маленькой стаи. А остатки войска — на уверенность нолдорана. С уверенностью у него было плохо. Хорошо хоть ярости хватало. Финдекано отослал охрану сражаться. Рявкнул на посмевших спорить. Криво оскалился: — Они думают, это так просто, уничтожить нолдор?! — заорал он. Поднял лук, прицелился и пробил стрелой переносицу одному из орочьих командиров. Раздались поддерживающие возгласы — со всех сторон, но вялые, тихие. — Первый раз, что ли, в окружении?! — прорычал он, едва не сорвав голос. Самодовольные орочьи рожи бесили. Усталые, обреченные лица нолдор — еще больше. — У его величества есть план? — огрызнулся кто-то из офицеров. Финдекано обернулся: заместитель Эхтиара. Ответить нолдоран не успел. Запели трубы, и с южной стороны пустоши на врага понеслось полное сил войско Турукано. Финдекано не стал врать верному в лицо, а многозначительно приподнял бровь: мол, а вы не верили, что все продумано? Или: а что, вы забыли, что у нас еще мой брат и его гондолинцы? Сам-то он не забыл. Просто давно отвык рассчитывать на Турукано. А силы брата, меж тем, действовали достаточно умело и слаженно — особенно для тех, кто веками отсиживался в сокрытом городе и забыл, как выглядит орк. Подкрепление раскололо кольцо врага, заставило орков остановиться и перестроиться, дав войску нолдорана долгожданную передышку. Гондолинцы делились запасами питьевой воды — среди песков Анфауглит, вдали от отставшего обоза, воинам приходилось довольствоваться лишь поясными фляжками и экономить. Финдекано тоже с наслаждением сделал сразу несколько глотков подряд. С неохотой отдал фляжку обратно, залитому орочьей кровью черноволосому офицеру с пронзительными глазами. Едва не поперхнувшись, узнал в грозном воине малыша Ломиона. Он не успел сформулировать убедительную просьбу быть осторожнее и беречь себя, как его за плечо ухватил Турукано. Потянул к себе так резко, что чуть не уронил с коня. Финдекано пришлось вцепиться в брата, чтобы не упасть. — Это было очень неосмотрительно, лезть одному в Ангамандо, — прошипел Турукано ему на ухо, цедя слова сквозь стиснутые зубы. Я не один, я с войском и охраной. Финдекано прикусил язык по привычке — помнил, что отцу лучше не перечить во время выволочки. На Турукано бы отцовский шлем надеть — и не отличишь от Нолофинвэ, в очередной раз отчитывающего непутевого сыночка. Но Нолофинвэ, по крайней мере, имел на это право! — Я был уверен, что ты поставишь нарготрондцам мозги на место и вернешься или зажмешь орочий авангард между нашими войсками, — Турукано стиснул его плечо, словно хотел удавить вот так же за горло, да число свидетелей смущало. — Как я мог забыть, что ты слишком Астальдо, чтобы думать как положено нолдорану. Думать о своих верных и их безопасности, их… О да, Турукано-то был бы идеальным нолдораном — жаль только, что готовым забыть о большей части народа ради своей прихоти! Он бросил свою семью, забыл о своем давнем друге, Нельоннене. Почему же тот был уверен, что корона помешает Турукано забыть о нем снова? Финдекано оттолкнул брата, стукнул по запястью, чтобы отцепился. — Обойдусь без нотаций, — отчеканил он — Зато без помощи ты обойтись не смог, — парировал самодовольный брат, понижая голос лишь чуть-чуть. — Сигнал «в атаку» был дан для всех. Если бы кто-то был порасторопнее… — Финдекано велел себя успокоиться и не затевать скандал при ребенке и верных. К их разговору точно прислушивались многие, хотя бы из любопытства. — Я, — подчеркнул Турукано, — не такой дурак, чтобы сломя голову бросаться губить своих верных. Так значит, он медлил намеренно. Это называется предательство. Финдекано понимал, что если произнесет это вслух, братским отношениям конец. Турукано струсил или схитрил, не пуская отряды в битву. Но он все же пришел, когда опасность грозила Финдекано. Он паршивый союзник, но остается его братом. Прикусив щеку изнутри, Финдекано удержал обвинения при себе. Брат помог ему, значит, его нужно простить. Но и запомнить накрепко, что полагаться на него нельзя! Финдекано приподнялся на стременах, огляделся. Передышка скоро закончится, орки уже перестраиваются для новой атаки. — Хурин уже спешит сюда. Мои воины прикроют вас, пока дожидаемся подмоги. А ты иди спать, ты устал, твой конь тоже, — заявил брат невыносимым безапелляционным тоном. Такая настойчивая, неласковая, строгая, очень отцовская забота раздражала. Финдекано действительно безумно устал — но не больше, чем его воины. Одних только сил Турукано не хватит сдерживать врага, значит, хитлумцы снова будут сражаться. Им будет проще, если нолдоран останется рядом. На этом простом, очевидном выводе мысль споткнулась. Финдекано замер, забыв вдохнуть. План Турукано вдруг сам собой нарисовался в его голове с пугающей четкостью. Хурин предупреждал не лезть вперед — но предчувствие близкой победы окрыляло, и Финдекано не послушал. Эдайн и Турукано отстали, не дошли до Ангамандо, сберегли войска и силы. Теперь они будут сражаться бок о бок с его воинами, защищать их, измученных выходками глупого нолдорана. А потом, как Галдор в Битву Внезапного Пламени, они притащат его, проигравшего, в Барад-Эйтель. И тут Турукано спросит народ: по нраву ли им такой правитель? Который завлек их обещаниями могущественного союза, но союзников так и не получил. А потом, вопреки решению совета, потащил всех на верную смерть к вражеской крепости, потому что хотел чувствовать себя героем-победителем. И что такой нолдоран отколет в следующей раз? Турукано даже не нужно придумывать нового: взять любую из речей Нолофинвэ в Арамане и подправить факты для их ситуации. «Брат будет предавать брата». Финдекано хотел бы убедить себя, что просто навыдумывал глупостей. Что это все мороки Ангамандо пробуждают подозрительность, Майтимо вообще его за принявшего его облик врага принял, когда увидел. Но ведь поступки брата — не выдумка! Застыв в раздумьях, Финдекано краем уха слышал, как Турукано отдает приказы своим командирам. Кто-то — а, Ломион, — осторожно потянул повод его коня, чтобы увести. Финдекано покачал головой и отнял повод обратно. Не сейчас. Брат в присутствии верных не раз подчеркивал старшинство Финдекано — предупреждал выходки, подобные нельонненовой, или усыплял бдительность? А оказавшись наедине, сразу принялся оправдываться за неоказанную помощь — хотя было бы неудивительно, если б он поначалу отмалчивался, не решался объясниться. И вообще куда более похоже на Турукано было бы набычиться и пойти в атаку встречными обвинениями, мол, мог и попросить о подмоге, мне бы донесли. Рассуждения ни к чему не приводили. Брат или плел против него заговор, или не плел, и узнать это наверняка Финдекано не мог. И что теперь, подозревать злой умысел за каждым словом Турукано? Финдекано не удержал нервный смешок. А может, на всякий случай, предать его до того, как тот предаст сам? Вот так и поддаются Проклятью Намо. Долгие века Финдекано пытался бороться с ним, призывал нолдор доверять друг другу — а сейчас в самого ненадежного нолдо в Белерианде превратился он сам. Кто не верит другим, тот тоже не достоин доверия. Как же он беспомощен и жалок! Просто спроси у него, ты же знаешь его с рождения, ты поймешь, если он солжет. — Турукано, — позвал нолдоран. Прозвучало хрипло и почему-то обиженно. — Брат… — Ты еще здесь? — обернулся тот, отвлекшись от своих офицеров. Повышать голос на короля не решился, но всем видом показал недовольство. — Маэглин, я же велел увести его! Иди отдыхай, Хурин уже на подходе, справимся. — Ты… Ты ведь знал Хурина раньше, верно? Он был в Гондолине, — Финдекано выпалил совсем другой вопрос, так и не решившись спросить о предательстве напрямую. — Знал. Был, — сощурился Турукано. — Хотя не понимаю, откуда тебе это известно… Финдекано схватился за луку седла: ему показалось, что мир качнулся и встал немного неровно, не так, как должен быть. — Да на тебе лица уже нет! Хочешь свалиться от усталости перед первым же орком?! Иди отдыхай! — прорычал брат. Финдекано вздернул подбородок. Это, конечно, мелочь, когда он пойдет отдыхать, сейчас или через пару часов, но не хотелось потворствовать планам Турукано ни в чем. — Позже, — холодно отрезал он, разворачивая коня. — Мои воины нуждаются во мне. — Астальдо! Отца на тебя нет! — в сердцах выплюнул брат. «Отец в чертогах рвет на себе волосы, глядя на твои выходки на гобеленах!» — желание Турукано обругать его было столь велико, что впервые за много лет он смог достучаться в осанвэ. «Твой тайный побег от него разбил отцу сердце больше, чем наши с Ириссэ выходки вместе взятые», — ответная колкость придумалась мгновенно. Финдекано послал брату эту мысль, не потрудившись подумать о справедливости упрека. Турукано не ответил. Нолдоран вернулся к своим войскам и торопливым хлопотам: тех перевязать, этих отправить отдохнуть, тому найти оружие взамен утраченного. И еще десяток обязанностей за себя и погибшего Эхтиара. Дела плохо отвлекали от мыслей. Хурин, наконец, нагнал их. Орки атаковали, надеясь не дать им соединиться, но нолдор с мрачной злостью выбили у врага право на передышку. Войско перестроилось, заняло низенький, но более-менее удобный для круговой обороны холм. Орки расположились широким серпом и встали на дневку: под слепящим солнцем они предпочитали прятаться в плащи или даже наполовину зарываться в песок. С закатом битва возобновится. Лица эдайн были усталыми. Они спешили, как могли, и не их вина, что их тела и даже их кони отличаются от эльдарских. Значит, все в порядке? Но Финдекано не мог заставить себя подойти к беседующим брату и вождю эдайн. Не мог ни влезть в разговор, ни, хотя бы, попытаться подслушать его. Лучше бы открыто заявили, что не хотят видеть его королем, чем такая неизвестность! Нельоннен ведь не говорил, что Турукано согласен с его планом или хотя бы посвящен в него. И насчет согласия Хурина и Хуора он мог соврать. И Турукано признался, что они были в Гондолине, а зачем ему признаваться, если бы он затеял измену? Не важно. Думай о войне. С предательствами разберешься потом, если выживешь. А почему брат тогда сразу не сказал, зачем делал вид, что они с вождями эдайн не знакомы? А он делал вид? Финдекано был уверен, что они друг друга впервые видят, и потому всякий раз, замечая общение брата с Хурином или Хуором, думал: знакомятся. «Финдекано!», — знакомый зов в осанвэ перебил ходящую по кругу мысль. Тьелко был так зол, что Финдекано почувствовал, что волосы на загривке становятся дыбом от соприкосновения с пылающим разумом. — «Чтоб тебя! Ты что творишь?! Ты где?» На пустоши сложно дать какие-то ориентиры. На юго-западе от Ангамандо, меньше, чем в дне пути. Финдекано повернулся к вражеской крепости и попытался передать Тьелко ощущение, что он именно вот тут, с такого ракурса видит Ангамандо. В ответ друг «показал» где тот сам. Уже недалеко. «Болван!» — рыкнул Тьелко напоследок. «Доберусь до тебя, лично башку откручу!» «Сначала доберись, а то вы что-то не особо торопитесь!» Финдекано фыркнул и закрылся в аванир от потока брани. Ага, бесится что без него начали веселье. А вот нечего было опаздывать! Позлорадствовать не получилось. Финдекано чувствовал, как помимо его воли на лице расползается улыбка, а в груди разливается золотистое, лаурелиновое, тепло. Тьелко, друг, пришел. Как раз к ночи и доберется. Он пришел и теперь поможет, спасет — и что с того, что никого не понадобилось бы спасать, приди он вовремя. Злится и ругается: потому что волновался за него. Потому что Тьелко не все равно! В отличие от кое-кого, кто не приоткроет аванир даже чтобы узнать, жив ли еще кузен. И Турукано — в отличие от, — тоже не все равно, он тоже волновался за брата. На душе стало легко и спокойно. Да, у нолдор не все гладко, но Финдекано разберется со всеми проблемами. Сначала — с орками и Моринготто, потом — с предательствами и Проклятьем. Он сообщил офицерам и союзникам о Восточном войске, оставил Хурина за главного и отправился, наконец-то, отдохнуть. Битва продолжится на закате, надо быть готовым.