Связь fear

Незнакомый мягкий голос настойчиво звал его по имени. Финдекано неохотно открыл глаза: сами же вечно твердят, что надо спать, так не мешали бы. Склонившуюся над ним белую фигуру он принял сначала за одного из здешних майар, но, проморгавшись, узнал Вала Ирмо, Владыку Снов. За его плечом возвышались Намо и Ниэнна. В отличие от своего младшего брата они были не призраками, а в своих обычных фана. Он — в расшитой мантии с капюшоном, из-под которого только горящие глаза и видно. Она — в простом, без украшений, черном платье и неопределенного оттенка накидке. И все трое уставились на Финдекано очень похожими внимательными взглядами, под которыми стало неуютно. Хотелось извиниться, но Финдекано не мог собраться с мыслями и понять, за что. — Сколько пальцев? Ты меня узнал? А их? Помнишь свое имя? — Ирмо засыпал его вопросами. — Так, вижу, помнишь. — А… да, — пробормотал ничего не понимающий Финдекано. Отвечать с такой скоростью он не успевал, значит, Ирмо читал в его разуме. Аванир удалось опустить почему-то только со второй попытки. — Лет тебе сколько? — продолжались вопросы. — По Древам или по солнцу? — Вроде бы, в порядке, — Ирмо выпрямился и обернулся к брату и сестре. — Но чтобы сказать точно, мне нужно хотя бы пару часов для осмотра. Намо сухо кивнул, а Ниэнна печально улыбнулась и шагнула к Финдекано, ободряюще коснулась тумана его fea. — Что произошло? — тихо спросил он у Валиэ. — Вместо того чтобы мирно спать в своих покоях, — встрял недовольный Намо, — ты отправился за неприятностями. И умудрился найти их, не выходя из Чертогов. Ты первый в Арде, кому это удалось, можешь гордиться. Раз в порядке, отправляйся в свой сектор и спи. Потом заглянем для осмотра. Финдекано пропустил отповедь мимо ушей: умению пристыдить Намо следовало поучиться у Нолофинвэ. Он не спеша огляделся, узнавая место. Комнаты за Четвертой дверью: вокруг мягко сиял мрамор с голубыми, а не серыми прожилками, как в остальных залах. — Майтимо! — воспоминание свалилось на Финдекано внезапно. Он взвился почти под самый потолок, чтобы лучше видеть все помещение, но кроме него и Валар тут никого не было. — Где он?! Валар молчали — даже Ниэнна. Финдекано потянулся к Майтимо, как это делал при жизни, в осанвэ. И хотя сказать ему что-то не смог, все равно почувствовал, что любимый близко. В соседнем зале? Финдекано метнулся в коридор, и вслед ему воскликнули все трое Фэантури: — Не трогай! Финдекано нашел нужный зал и послушно замер в шаге от любимого. Майтимо на столе был все так же опутан сетями, а теперь добавились и цепи в пять оборотов. Fea не металась и не пыталась просочиться сквозь ячейки в сетях. Спит? — Увидел? — Намо поднял руку, направляясь в сторону Финдекано. Сейчас усыпит. Намо не дотянулся бы с того места, где стоял, но откуда-то взялась уверенность, что тому и не требуется прикасаться к fea. — Постой, брат, — Ниэнна мягко положила ладонь Намо на локоть. — Финдекано не сможет долго спать, если будет переживать за своего друга. Позволь им побыть несколько минут вместе. — Да что в этом нолдоранчике такого, что ты с ним столько возишься! — тихо проворчал Намо. Неудивительно, что Ниэнна до сих пор не замужем: с таким-то ревнивым братцем. Финдекано подлетел ближе к Майтимо. Беспомощный, в цепях, как осужденный преступник. Или как будто он снова в плену у Моринготто. Ужасно хотелось хотя бы просто коснуться любимого, дать ему почувствовать, что он не один, что рядом тот, кто волнуется за него. — Госпожа Ниэнна, — Финдекано обернулся к Валиэ. — Почему когда я обнял Майтимо, случилось… это все? Я понимаю, его fea сильно пострадала, но мой кузен и племянник тоже пришли в Чертоги в плохом состоянии, в их fear было много темного. Но когда я обнимал их, им становилось лучше. Ничего опасного не происходило. Он так и не понял, что именно случилось. Было холодно, больно и страшно, а майар кричали, будто Майтимо пытался поглотить его. Разве fear вообще способны на такое? Ниэнна опустила взгляд и перебрала в воздухе пальцами, словно искала подходящие слова. — Твои родные любят тебя. Они не только брали тепло твоей fea, но отдавали взамен свое, — Ниэнна начала осторожно, стараясь не задеть. И все равно Финдекано казалось, что в его сердце, которое давно истлело и смешалось с пылью Анфауглит, вонзили нож. Значит, Майтимо его не любит? Даже просто как кузена? Он же называл его любимым братом! — А Майтимо был занят тем, что уничтожал самого себя. Он не намеренно пил пламя твоей fea, просто его собственного осталось так мало, что отдавать было нечего. И он уже не понимал, что происходит вокруг. Прости его, — попросила Ниэнна. — Конечно! — Если бы не связь ваших fear, поток был бы невелик, и тебе это прикосновение просто показалось бы неприятным, — добавил Ирмо, но Финдекано едва услышал его, занятый совсем другой вестью. — Что значит «Майтимо уничтожал самого себя»? Сам? — Сам, — тяжело выдохнул Намо. — Он по собственной воле сжег свое тело и пытался уничтожить fea. И у него почти получилось. Финдекано в ужасе замер. Он вспомнил, как загрустила Интьяле, когда он спросил о судьбе пострадавших fear, которым Феантури не смогли помочь. Если у Майтимо получится, все будет совсем плохо? Fea не вернется к Эру или что-то в таком духе, а вообще перестанет существовать? Безвозвратно? — Почти получилось? Но ведь не совсем же, да?! Вы же поможете ему? Fea Майтимо не исчезнет… навсегда? — Нет большего горя, чем гибель fea, — выдохнула Ниэнна. Слезы заблестели в уголках ее глаз, и прочертили на щеках две дорожки. От страха Финдекано не сообразил, что она оплакивала все пострадавшие fear, а не именно Майтимо. Он рванулся к любимому, но Ирмо ловко перехватил его на полпути. — Майтимо это больше не грозит, — терпеливо объяснил Владыка Снов. — Ты подпитал его своей fea, фактически спас. Ты молодец, хотя, конечно, это было очень неосторожно. А теперь он спит и больше не уничтожает себя. — А давайте не будем хвалить за глупые поступки! Если бы мы не успели, нолдоран погубил бы себя и не спас друга. И было бы у нас две исчезнувших fear! Если бы мои майяр знали об их связи, на лигу бы не подпустили! — возмутился Намо и навис над Финдекано. — Что за привычка сломя голову нестись ко всему опасному?! Нет у тебя ничего более ценного, чем твоя fea. Береги ее! — А мой отец? — взволновался Финдекано. — То, что он сам отправился сразиться Морготом? Из-за этого его fea… — Ему хватило ума не желать себе гибели на самом деле. Как и тебе, хотя иначе чем «самоубийство» ваши поступки назвать трудно. Финдекано отвел взгляд и сделал вид, будто проникся и пристыдился. Усилил аванир, чтобы не злить Намо радостью: и с отцом все будет в порядке, и Майтимо не погибнет, Финдекано успел ему помочь! И что бы там строгий Владыка Судеб не говорил о заботе в первую очередь о собственной fea, Финдекано не сожалел о своем поступке. И вообще, может быть это сам Эру Илуватар дал ему знак, что пора проснуться и отправиться на поиски того, кому нужна его помощь. — Я не против просвещения эльдар, — негромко заметил вдруг Ирмо, — но у меня более интересные планы на сегодняшний вечер, знаете ли. Пока Намо читал нотацию, младший из Фэантури выпустил Финдекано и осматривал, чуть ли не обнюхивал Майтимо. Он явно желал как можно скорее приступить к работе. Финдекано подумал, что Владыке Снов пришлось бросить все дела и даже фана, чтобы быстрее добраться из Лориена до Чертогов. Из-за этого стало немного неловко, но, переживая за Майтимо, Финдекано вскоре забыл об этой мысли. — Ирмо, — зашипели Ниэнна и Намо. — Что «Ирмо»? — беззлобно возмутился тот. — Это полезно для бодрости айнур и их фана. И для эрухини полезно, а эти двое напрасно пренебрегают… — Тебе пора отдыхать, Финдекано, — мягко перебила брата Ниэнна. — Горька была судьба твоего друга, но мы поможем ему начать новую жизнь. — Вы ведь исцелите его, да? Напитаете своей силой, и с ним все будет в порядке? Финдекано ждал четкого обещания. Ему почему-то казалось, что если он не возьмет с Фэантури слово, то они будут стараться недостаточно. Глупо это: он же видел, как важны fear для этих троих Валар, что даже строгий и с виду черствый Намо скорбит о судьбе Майтимо. Но Валар молчали и отводили взгляды, и страх оставлять Майтимо с ними становился все сильнее. — Вы можете все исправить? — Финдекано подлетел к Ниэнне ближе и уставился ей в лицо. Намо потянулся к нему: сейчас усыпит. Финдекано рванулся прочь, облетел Ниэнну так, чтобы она оказалась между ним и Владыкой Судеб. — Что вы собираетесь делать! Скажите мне! Я имею право знать. — Ты здесь имеешь одно право: спать! — рявкнул Намо. А Ниэнна прикрыла глаза, и из-под черных ресниц покатились слезы. Финдекано перелетел и вцепился в Ирмо, но не забывал поглядывать и на старшего Фэантури. — Почему она плачет по Майтимо? Все ведь хорошо! Вы же сказали, что я спас его! Терпеливое сочувствие на призрачном лице Ирмо пугало до безумия. Валар переглядывались и, наверно, общались между собой в осанвэ. Договаривались, как отделаться от него, обмануть? — Нам придется отсечь безнадежно искаженные части fea, — выдавил, наконец, Ирмо. — Майтимо потеряет часть своей памяти… — Но Майтимо весь черный! — Что-то все равно уцелеет, — уклончиво ответил Ирмо. — Оставшаяся часть fea со временем исцелится, очистится от страданий и искажения. А потом мы не будем создавать новое тело, Майтимо придется снова пройти рождение. Тогда за время вынашивания, fea матери поделится с ним силами. — О… — Финдекано заметил, что совершенно невоспитанно вцепился в призрачные одежды Ирмо, и смутившись, отпустил его. — А когда Майтимо вырастет, он вспомнит свою прежнюю жизнь, да? Ирмо замялся. — Нет, — сочувственно вздохнула Ниэнна. — Мы же удалим практически все, останется только несколько самых ранних светлых воспоминаний, детские годы сохраняются в fea дольше всего. Нет смысла запутывать эльда смутными обрывками чужого прошлого. Лучше бы ему вообще не связывать себя в мыслях с Маэдросом-братоубийцей. — Но тогда это будет не Майтимо! Это и есть фактически смерть! Вот почему Ниэнна скорбела о нем. Когда-то родится другой эльда, может быть, он будет так же благороден и умен. Но Майтимо Руссандола, ласкового старшего брата, доброго друга, возлюбленного Финдекано больше не будет! — Что-то от твоего друга в нем все равно останется, это будет та же самая fea, — возразил Намо. — И иного пути нет. — А вы искали?! — закричал Финдекано. — Вы уверены, что нет? — Конечно, не искали, мы же тут звездами любуемся вместо того, чтобы fear спасать! — вспылил Намо в ответ. Ниэнна успокаивающе погладила брата по локтю. Тот сверкнул из-под капюшона глазами, но сбавил тон. — А если сейчас отправить его родиться? Не удаляя части fea? — Финдекано с надеждой переводил взгляд между Фэантури. — Мы получим вторую Мириэль, а Майтимо все равно найдет способ повторить самоубийство, — отрезал Намо. — А если напитать его вашей силой, как вы сейчас помогли мне? Намо покачал головой, а Ниэнна горестно вздохнула. — Вы не хотите? — допытывался Финдекано. — Потому что он… убивал тэлери? — Мы не можем! — раздраженно прошипел Намо. А объяснить нормально вы тоже не можете? Финдекано все сильнее злился, понимая, что Фэантури хотели попросту обмануть его, отправить спать, ничего не рассказывая. Чтобы не мешал им заботливо и ответственно убивать Майтимо. Даже Ниэнна это планировала, несмотря на всю ее доброту и милосердие! — Майтимо и во сне не принимает нашу силу, — пояснил Ирмо. Его сочувственный тон лишь самую малость погасил гнев Финдекано. — Смотри. Владыка Снов простер ладонь над темным сгустком fea Майтимо, и между ними появился белый дымчатый поток. Майтимо сжался и отодвинулся, насколько позволяли цепи и сеть. Поток все равно коснулся его, но не впитался, а стек по поверхности. — Но когда Майтимо не спал, он смог вытянуть часть моей fea. — Ваши fear связаны, естественно, он может от тебя подпитаться! — раздражался Намо. — Но чем нам поможет, что вместо одной больной fea и одной близкой к выздоровлению, мы получим две больных?! Прекрасно! Значит, все это время решение было у Фэантури перед глазами, но они делали вид, что иных путей нет! Финдекано сосчитал до пяти, чтобы не наговорить дерзостей и не усложнить ситуацию. — Но вместе мы со временем исцелимся, — выдавил он, сдерживая обвинения. — И вам не придется отсекать его воспоминания и личность. — Вряд ли он хотел бы сохранить эти воспоминания, — качнул головой Ирмо. — Не решайте за Майтимо! Он ведь и Финдекано забудет, и их дружбу, и все те годы в Валиноре и Эндорэ, когда они были счастливы рядом, пусть и как кузены. Нет! — Это ты не решай за него! Его воля: не-быть, уничтожить тело и fea. Считайся с этим! - возмутился Намо. - Он знал, что его fea разрушается от постоянных убийств, но продолжал убивать. А потом сам уничтожил свое тело! Майтимо умирал с одной мыслью, что все закончится. Забрать эту боль и эту память, дать ему новую жизнь с чистого листа — это милосердие! — Решено. Я буду подпитывать Майтимо за счет своей fea, — объявил Финдекано, демонстративно отвернувшись от несущего бред Намо. Он выставит аванир посильнее и сможет контролировать этот поток. И потом, Майтимо спит, он успокоился. И, конечно, в первый раз они будут контактировать под присмотром. Все получится, если подходить к делу с умом и нолдорской организованностью. — А мы будем подпитывать тебя? А нас ты спросил, согласны ли мы тратить на тебя столько силы? — выплюнул Намо. «К чему тогда все речи о спасении fear, если в итоге все сводится к равнодушию и надменности, к нежеланию помогать, прикладывать настоящие усилия?!» — хотел было рявкнуть Финдекано, но его опередила Ниэнна. — Я согласна, — шепнула она.  — В сострадании тоже надо знать меру! — взорвался Намо. — Ты сейчас учишь дитя Эру дурному! Учишь не ценить подаренную ему Илуватаром возможность быть. Fea — это не кусок хлеба, которым надо делиться с другом, это и есть ты. — Но ведь Финдекано хочет помочь… — в глазах Ниэнны снова заблестели слезы. — Ниэнна, Намо прав. — Ирмо подлетел и мягко обнял ее за плечи. — Финдекано, мы никогда не позволяли одной fea напитывать другую. Мы не уверены, что это поможет. Возможно, теперь уже ты потеряешь себя, свою память. — Мы еще даже не пробовали! Финдекано не простит себе, если позволит лишить Майтимо всего — воспоминаний, личности, тела, — и даже не попытается спасти его. Удивительно, как Фэантури могут возражать. Неужели настолько зачерствели на своей ежедневной работе? — Я решил, — повторил он. — Это моя fea, и я вправе ею распоряжаться. Я хочу рискнуть. — Не «твоя fea»! А ты! — рыкнул Намо. Финдекано вздернул подбородок. Он не отступит. Ниэнна согласна помочь — этого достаточно. — Всего через тысячу лет ты мог бы вернуться к своей матери, — Намо сменил сердитый тон на вкрадчивый. — Первым из ее детей. Вы ее бросили совсем одну, она тоскует, и много веков пройдет, прежде чем кто-то еще исцелится и станет ей утешением. Финдекано только на мгновение позволил себе прикрыть глаза. Ему было стыдно и ужасно жаль маму. Но он должен спасти Майтимо. Мама знает, что такое любовь — она поймет. — Тогда, может быть, мне стоит привести сюда твоего отца? — Намо вернулся к привычному шипению. — Больше всего на свете он желал сберечь своих детей. Сможешь рассказать о своем безрассудном решении, глядя ему в глаза? — Это жестоко, брат! — воскликнула Ниэнна. — А скармливать его братоубийце — не жестоко? Представив себе встречу с отцом, Финдекано сжался от страха, но заставил себя расправить туман своей fea. Однажды он отправился в Ангамандо, зная, что отец будет в гневе. А потом удрал в Химьярингу, невзирая на запрет. И добился отмены этого запрета! Он сможет противостоять отцу — ради Майтимо. — Не поможет. Я не изменю своего решения, что бы ни сказал отец. — Знаешь что, Финдекано Нолофинвион, — рявкнул Намо. — Мне это надоело. Ты сейчас идешь в свои покои и спишь, а лечением твоего друга займутся специалисты. — Я в праве решать, как мне использовать свою fea! — напирал Финдекано. Пойдет он спать, как же. Мечтайте! Он не оставил Майтимо у Моринготто, не оставит и у Намо! — А я вправе решать, как лечить fear. Я Фэантури, и это мои Чертоги, а твое мнение, нолдоран, здесь никого не интересует. Сладких снов, — Намо снова потянул к нему руку. На этот раз прятаться за спиной у Ниэнны не пришлось. Она сама выскользнула из объятий Ирмо, встала перед старшим братом, и на тонком, блестящем от слез лице засияла решимость. — Намо, нет, — твердо сказала она. — Дорогая сестра, — ядом в тоне Намо эдайн могли бы натирать суставы в сырую погоду, — давай вот этим образцом безмерного сострадания и самопожертвования ты будешь восхищаться в свободное время. А у нас работы полно! Уверенность в глазах Ниэнны сменилась мольбой, и одинокая слезинка скатилась по щеке. Белые пальцы в волнении сминали ткань накидки. — Пожалуйста, — прошептала она. Тут бы и камень растаял! Но сердце Намо, видно, холоднее льда и безжалостнее камня. — Ирмо, уведи ее, пожалуйста. Младший Фэантури протянул сестре руку, но наткнулся на жалобный, не верящий в такое вероломство взгляд и опустил ее. — Намо, я не могу. Владыка Судеб впился в Ниэнну тяжелым, пронзительным взглядом. Финдекано поежился, хоть тот глядел и не на него. А Ниэнна не дрогнула. — Делайте, что хотите, — выплюнул Намо и вышел из зала. — Стойте здесь и без нас не начинайте, — деловито, будто это не она только что пускала слезу, велела Ниэнна и кинулась за старшим братом. — Намо, постой, мы не справимся без твоей помощи! Ирмо молчал и деликатно отвернулся, оставив Финдекано наедине с его мыслями. В горячке спора и со всеми волнениями некогда было думать, что трагедия с fea Майтимо касается не только судьбы одного эльда. Если даже нолдорский лорд, умелый воин, пострадал так сильно, то что же с остальными эльдар? С теми, чьи души юны и ранимы, со всеми беззащитными мирными жителями? Моринготто и его приспешники убивают эрухини и губят fear. Губят безвозвратно. А Валар и дальше будут делать вид, что позволяют жителям Эндорэ быть самостоятельными?! Финдекано покосился на Ирмо. Из троих Фэантури, младший казался ему наиболее здравомыслящим. Ниэнна несколько оторвана от мирских дел, а Намо стремится всегда быть правым и свысока глядит на других. Финдекано злился на Ирмо за интриги с лечением Майтимо и не хотел его просить, но ради дела придется поступиться гордостью. — Владыка Ирмо, — как можно почтительнее обратился он. — А вы можете явиться во сне Артанис или Эрейниону, чтобы они от имени всех нолдор обратились к Валар за помощью в войне? Ирмо склонил голову, с любопытством уставился на него и не сразу ответил: — Так, кто же он тебе… Внук твоего брата уже договорился. Финдекано улыбнулся, чувствуя облегчение. Значит, у Турукано уже родился и вырос внук. И догадался, что нужно сделать. Нолдор будут спасены, и однажды в Белерианд придет долгожданный мир. — Мелькор повержен, война окончена, — ласково улыбнувшись, добавил Ирмо. Финдекано не успел даже толком обрадоваться, как запутался в новостях. — Но если война окончена, то что же случилось с Майтимо? Ирмо долго формулировал ответ. Не хотел раскрывать чужие тайны? Но Майтимо для Финдекано не чужой! — Это все их Клятва, — выдавил тот, наконец. — Сыновья Фэанаро исполнили ее слишком дорогой ценой. Я говорю не только о жизнях, но и об их fear. Финдекано опустил взгляд. В Белерианде он видел, что Клятва тяжелым грузом лежит на душе Майтимо. Из всех семерых, он воспринимал ее серьезнее, острее. Может быть потому, что лучше других понимал силу Врага. Но Финдекано был уверен, что Майтимо справляется с этим грузом! — Намо прав, — продолжал Ирмо тем же мягким, переливчатым голосом. — Fea дарована вам Илуватаром, она бесценна. Это не то, чем надо делиться. Согласись, если бы Майтимо был в сознании и мог решать, он бы не принял от тебя такой жертвы. Финдекано неопределенно качнул головой в сторону. Упрек справедливый, и Ирмо прав, но к валараукар такую правоту. — Представляешь, каково ему будет узнать, что ты из-за него провел в Чертогах лишних пять-шесть тысяч лет? Что из-за него ты забыл родителей или своего сына? Майтимо однажды выйдет отсюда, очистившись от груза своих преступлений, и мы тут же на него повесим новую вину? — А вы не говорите ему, — улыбнулся Финдекано. Он чувствовал, что наглеет, но раз Ирмо не возражал, то почему бы и нет. — Мы-то не скажем. А вот Намо… — Ну… — Финдекано запнулся. Он увидел, как Ниэнна под локоть тащит недовольного Намо обратно в зал, и улыбнулся еще нахальнее. — Но вы же его уговорите. Ирмо захихикал. Зря он это сделал, потому что, увидев любезную беседу, Намо взъярился еще сильнее. — Когда один нолдоран денно и нощно грызется с другим, мешая своему отцу спать и исцеляться, я терплю, — выразительно, как оратор на сцене проговорил он. — Но еще один наглый нолдоран теперь узурпировал власть в моих Чертогах. Все слушают его, исполняют его капризы, и даже он теперь решает, как лечить fear. Может, мне отдать ему мантию Владыки Судеб и уйти на покой? Вы трое, я вижу, уже пришли к согласию! — Намо, ну что ты такое говоришь! — обняла его Ниэнна. — Но любим-то мы тебя, брат, — примирительно добавил Ирмо. Финдекано ощутил на себе тяжелый взгляд Владыки Судеб, почувствовал тычок в бок от Ирмо и понял, что тоже должен что-то сказать. — Спасибо, что согласились помочь нам, — как можно искреннее поблагодарил он, выискивая в своей душе хоть что-то из хорошего отношения к нему. Хорошее… Да хотя бы уважение: за ответственность в работе. Но какая же это ответственность, если он хотел вырезать из Майтимо все, что составляет его суть! Но если Намо передумал… Он же передумал? — Простите, что э… плохо думал о вас, — добавил Финдекано. — Теперь я вижу, что у вас доброе сердце, и вы очень заботитесь обо всех fear… — Он еще и издевается?! — Нет, он серьезно, — оборвал брата Ирмо. — Давайте работать. Я могу заняться осмотром и быть уверенным, что вы не переругаетесь? Мрачное молчание он принял за согласие и полез обеими руками прямо в дым майтимовой fea. Сеть и цепи не мешали ему, Ирмо спокойно проходил сквозь них. А потом он нагнулся ниже и вовсе погрузился в Майтимо с головой. Финдекано хотел отвернуться: зрелище было пугающим и неприятным, — но не рискнул оставлять любимого рядом с Валар без присмотра. Наконец, Ирмо распрямился и обернулся к остальным. Взгляд его был грустным, уголки губ скорбно опустились, делая его на вид старше, чем Ниэнна. — Что? — поторопил его Намо. Ирмо встряхнул головой и предложил все-таки удалить самые ужасные воспоминания об Ангамандо. — Нет смысла убирать память о братоубийствах, все равно кто-то может о них напомнить. А зрелище жестоких пыток Майтимо не потребуется, — пояснил он для Финдекано. — Плохо, что это было давно. Майтимо потом вспоминал эти случаи и, как бы объяснить, запоминал воспоминания. Так что он, скорее всего, не совсем забудет, просто перестанет так остро воспринимать. — О… А может лучше посоветоваться с Нерданэль? — предложил Финдекано. — Имей совесть, не разбивай материнское сердце! — А Фэанаро? В одиночку принимать такое решение было страшно. И, хоть у него накопилось немало претензий к дяде, он был бы рад его приходу. Вместе будет проще следить за Валар, чтобы не поотрезали лишнего. — Нет, — уперся Намо. — Ты хочешь лечить или бунт устраивать? Ты думаешь, он послушает нас, что это он сам и Майтимо с их Клятвой виновны, что fea в таком состоянии? И потом, fea самого Фэанаро тоже не в порядке, лишние волнения ему ни к чему. — А вы точно не отсечете ничего, кроме плена? — Ты сомневаешься в слове Валар? — Я волнуюсь за Майтимо! — Можно я превращу тебя в Пришедшего Следом и отправлю к Эру?! — взвыл Намо. Ирмо аккуратно, но решительно выпихнул Финдекано из зала, тем самым завершив перебранку. Коридор за Четвертой дверью был коротким, по восемь залов по обе стороны. Финдекано нарезал по нему круги и досчитал до трех тысяч прежде, чем ему позволили войти. Финдекано рванулся к любимому, и Ирмо снова перехватил его. — Аванир, — напомнил он. Финдекано сосредоточился, выставляя самый прочный аванир, на какой был способен. Осторожно коснулся темной fea, готовый в любой момент шарахнуться назад. В этот раз Майтимо не пытался схватить или окружить его. Он все так же лежал, сжавшись в беспомощный комок под всеми этими сетями и цепями. Финдекано чувствовал, что даже во сне Майтимо больше всего желает, чтобы его никто не трогал, чтобы все оставили в покое, чтобы его самого больше не было. Боль накрыла внезапно и тут же схлынула: Ниэнна отпихнула Финдекано от Майтимо. — Поглощает слишком быстро, — пояснила она. — Не ослабляй аванир. Ирмо задал ему несколько вопросов. Простых, вроде: «какой масти был твой любимый конь», «как зовут твою племянницу» и «что бы ты хотел в себе изменить». — Гнедой, Итариллэ, рост, — отчеканил Финдекано. — Я в полном порядке, не переживайте. Вторая попытка не отдавать слишком много провалилась, так же как и третья. — Не надо поддаваться этому желанию помочь. Ты сейчас целитель, ты должен быть тверд, холоден и бесстрастен, как скальпель, — наставлял Ирмо. Четвертая неудача. Пятая. — Да мы так до Второго Хора тут будем возиться, — не выдержал Намо. — Ты видишь, у тебя ничего не выходит! Дай ему забыть горести и переродиться! — Нет. Клятва казалась невыполнимой, но Майтимо добыл Сильмариллы и позволил братьям попасть в Чертоги и однажды возродиться. Он совершил невозможное, потому что не отступил. И Финдекано не отступит. Он будет достоин его, он снова станет тем, кто спас Майтимо, а не останется в его глазах глупым проигравшим королем. Завязалась новая перепалка, и даже терпеливый Ирмо взвыл. — Как я вас всех «люблю»! Я хочу к Э-э-эстэ и напи-и-иться, — ныл он в плечо Ниэнне. И только Скорбящая безропотно напитывала Финдекано силой и гладила по голове, утешая после неудач. Оплакивала его боль и отчаяние, и он чувствовал в себе силы для новой попытки. Одно время у него начало получаться, но потом снова поток усиливался и боль оглушала. — Просто откажись помогать в его самоубийственной затее, и оплакивать не придется, — шипел Намо, но Ниэнна в ответ лишь печально качала головой. — Хватит на сегодня, — объявил, наконец, Ирмо. — Финдекано устал, вот ничего и не выходит. Продолжим через неделю, а он как следует выспится. Только сначала проверка. — Иди уже, брат, — отпустила младшего Ниэнна. — Сама справлюсь. «Как называлась твоя земля в Эндорэ?», «Сколько у тебя кузенов?», «Что ты пел, когда нашел Майтимо на Тангородриме?» и все в таком духе. Финдекано очень боялся, что Ниэнна спросит какую-нибудь несущественную мелочь, которую он забыл задолго до попадания в Чертоги, и из-за этого потребует прекратить лечение. Но пока все вопросы были простыми. — Какого цвета глаза твоей матери? Матери? Финдекано в ужасе замер: он вдруг понял, что не помнит ни ее имени, ни голоса. Даже какого-то случая из детства с ее участием ни приходило в голову. А ведь это только начало лечения, они даже толком не приступили! Хотя нет, это скорее всего из-за самого первого, бесконтрольного контакта, который неизвестно сколько длился, пока не вмешались Фэантури. Цвет глаз матери… Финдекано смутно припоминал нежность маминых объятий. Он был уверен, что любит ее, что скучал по ней в Эндорэ. Помнил, что мог бы вернуться к ней пораньше, если бы отказался помогать Майтимо. Лицо черноволосой девы, сильно похожей на Ириссэ, всплывало перед внутренним взором. Наверняка, это была мама — кто, если не она. — Синие, — как можно беспечнее ответил он, изо всех сил укрепляя аванир. — Но темнее, чем у меня и Ириссэ.