Связь fear

— Да что вы все в нем находите! — раненым драконом взвыл Эрейнион. А Финдекано всего лишь вскользь упомянул, что навестит Майтимо. Подчеркнул, что уедет только когда вернется Элронд: чтобы не бросать нолдорана на растерзание строительству и другим государственным хлопотам. Финдекано знал, что Эрейниону это не понравится. Собственно, он на то и рассчитывал: сын возмутится и, чтобы задержать его, продлит Элронду отпуск. Только Финдекано не ожидал столь бурной реакции. Один раз за шесть тысяч лет упомянул имя кузена, а сын злился, словно слышал «Майтимо, Майтимо» по десять раз на дню. — И ты, и Тьелпе, и Элронд! «Майтимо добрый и благородный». Да ничего подобного! Он безжалостное кровожадное чудовище, готовое принести в жертву своим целям что угодно и кого угодно! За тысячелетия, что они не виделись, сын поднаторел в обвинительных речах. А может, все дело в возрасте. От слов тощего юнца, выкрикнутых звенящим от обиды голосом, легко отмахнуться. А попробуй объяви глупостями речи грозного воина и великого короля, приведшего народ сквозь беды, войны и лишения к миру и благоденствию. — Сынок, не кричи, — Финдекано ласково похлопал его по руке. А сам мотал на ус. «И ты, и Тьелпе, и Элронд» — значит, Элронд уже пытался примирить Эрейниона с Майтимо, он уже союзник в замысле Финдекано. Но у него не вышло. Нужно придумать новый план. — Никто не требует от вас быть мудрыми как Галадриэль, — Эрейнион сбавил тон, но злиться не прекратил. — Но как можно делать вид, будто привычка убивать собратьев — это милый, простительный недостаток? Финдекано вздохнул, но оправдывать Майтимо не стал, чтобы не накалять обстановку. — Но, в любом случае, фэанарионы — часть моей семьи, — мягко напомнил он. — И я собираюсь встретиться с ними. Мы не виделись шесть тысяч лет, знаешь ли. — А с другой, более близкой частью семьи, ты не хочешь встретиться?! — ощетинился сын. — М? Я был у мамы трижды на этой неделе. И к Турукано вчера заходил, — возразил Финдекано. Сдержал желание поморщиться: встреча с братом прошла бурно, но вовсе не от радости долгожданной встречи. — И, конечно, я дождусь Ириссэ с ее охоты. Сестра пока не вышла замуж за Тьелко: по словам мамы, ждала, пока больше родных вернется из Чертогов. Но жили влюбленные уже вместе и по-прежнему любили охотиться. Как и Ломион. Вот и выезжали надолго всем семейством в леса на севере острова. Эрейнион медленно выдохнул, словно пытался сдержать гневный порыв. Ну что такое? Разве Финдекано кого-то не упомянул? С Айгасом он уже выпил за свое возвращение — и не раз. Нужно сначала к кузенам-арафинвионам в Тирион выбраться? К бабушке в Валимар? Но какая разница, кого навещать первыми! — А больше ты не кого не хочешь увидеть? — в терпеливом тоне сына проскользнули язвительные нотки. — Ты говоришь о ком-то конкретном? — спросил Финдекано прямо. Родных у него много, гадать можно до вечера. — Да. Финдекано ждал, и сын медленно, явно не желая вспылить, продолжил: — Adar, я говорю о моей матери. Ты не видел ее много лет, но теперь вы сможете… — Это не так просто, родной мой! — простонал Финдекано. Сердце сжалось от сочувствия: сын так ждал встречи с матерью, столько выспрашивал о ней. Надеялся, что их семья станет полной. И снова придется ему отказать. — Почему?! — взорвался Эрейнион. — Ты говорил, что любил ее! Если вы поссорились, то можно помириться! Откуда ты знаешь, что все не просто, ты даже не искал еще! Если она умерла раньше нас, то… Финдекано подскочил к нему, взял за руку и заглянул в лицо, готовый оправдываться. Но поперхнулся заготовленными словами при виде лица сына, искаженного мучительным отчаянием и тоской. — Ее… нет тут? — выдавил Эрейнион. — Ее захватили в плен и превратили в орка, лишили fea? Или она вообще не умирала? Почему она сама не приходит ко мне? Я же с ней не ссорился… Она не хотела, чтобы я у нее был? Отец, скажи мне, пожалуйста! Я вправе знать. Если бы он мог! Финдекано за эту неделю, что провел во дворце, не раз ломал голову над этой загадкой. Он отлично помнил детство Эрейниона, тысячи счастливых и сложных моментов. Но совсем забыл о его матери. Разве можно позабыть такое, это ведь не мимолетная встреча, раз у них появилось дитя! Но как Финдекано мог полюбить кого-то, если он всю жизнь любил Майтимо… Может, они с этой девой никогда не были близки, а Финдекано просто был нужен наследник? Это точно было что-то мимолетное, иначе он не забыл бы и лицо, и имя, и обстоятельства встречи. Зато Финдекано точно помнил, что должен молчать о матери Эрейниона. Тысячу раз сын спрашивал его в прошлом, но всякий раз он намеренно уходил от ответа. Как-то в Химьяринге Артанис упрекала, что Финдекано соблазнил дориатскую деву — но тогда он был удивлен ее словами. Потому что это была неправда или потому что Артанис неоткуда было узнать? А Кирдан считал, что в Эрейнионе половина фалатримской крови. Он смутно припоминал небольшой уютный домик, младенца-Эрейниона на руках у Майтимо, собственную радость. Вообще-то, при мысли о матери Эрейниона Финдекано тут же представлял себе своего возлюбленного — но не мог же Майтимо родить ему дитя. Не хватало совсем маленького кусочка, но без него все факты лишались смысла! Финдекано не помнил — зато был уверен, что Майтимо знает тайну. Нужно встретиться с ним и аккуратно выведать в разговоре. — Я не могу. Прости, сын, — взмолился Финдекано. — Я не готов сейчас обсуждать эту тему. Хотелось пообещать, что расскажет после встречи с Майтимо — но вдруг тайну все еще нельзя раскрывать? Сколько же таких тайн у него было в прежней жизни? Вот и Кирдан о каком-то секрете говорил, но там, вроде бы, речь шла о чем-то другом. — Почему ты даже теперь не хочешь мне все рассказать? Я давно не ребенок, я пойму. Финдекано опустил голову. Он мог только теребить его рукав и мямлить «прости» в ответ. Какая глупая, абсурдная ситуация, но сколько боли она причиняла его любимому мальчику. Финдекано и рад бы рассказать, да не помнил, что именно. И пообещать не может — вдруг только обнадежит, а потом придется обмануть надежду. Эрейнион стиснул ладонями его плечи и чуть отстранил от себя, вынуждая поднять голову. Он смотрел обвиняюще. Сверху вниз, сжав губы в жесткую линию. Если бы Финдекано знал, о чем его спрашивали, он выложил бы все, не в силах видеть мрачное и суровое выражение на любимом, родном лице. — Когда ты ушел на войну и погиб, — медленно начал сын, — мне было очень больно, adar. Но я… понял тебя. «Простил тебя», — перевел Финдекано. А теперь Эрейнион готов простить и расставание с его матерью, чем бы оно ни было вызвано. Щедрое предложение, но никакой возможности им воспользоваться. Финдекано опустил взгляд, не в силах смотреть в горящие силой и властью глаза сына. — Прости, — снова выдохнул он. — Я не могу… — Да что же ты совсем неуправляем! Финдекано нахмурился. «Неуправляем» — словечко-то какое. По пути к Кортириону он старательно приучал себя к мысли, что сын уже вырос и не нуждается в отцовской опеке и указаниях, с ним нужно общаться как с равным. Но, похоже, сын вздумал поуправлять им самим. Вот только как его воспитывать, когда по уши перед ним виноват. Эрейнион шумно выдохнул и резко сменил тон: — Галадриэль рассказала тебе, что творил твой Майтимо в Первую эпоху? Финдекано не понял, при чем тут Майтимо, но кивнул. Отказывая сыну, он чувствовал себя чудовищем — куда худшим, чем кровожадные фэанарионы в рассказах Артанис. — О том, как он устроил еще три резни среди эльдар? Дважды поднял оружие против нолдор? Как Первый Дом, не найдя в Менегроте Сильмарилл, вывел малолетних синдарских принцев погибать в лесу одних? Финдекано кивал после каждого вопроса, но при словах о погубленных детях изумленно поднял голову. — Нет? — деланно удивился Эрейнион. — Пощадила твои чувства? Едкий тон не шел ему. Сын вырос высоким, статным, а округлые черты Ириссэ с годами совсем стерлись с его лица, сменившись суровым, волевым обликом воина. Если он так же разговаривает с верными, то особо впечатлительным требуется Сады Лориена навещать после аудиенций. Финдекано хотел поддеть его этим, но вовремя прикусил язык. Не ему учить Эрейниона, как вести себя нолдорану. Финдекано молча ждал пояснений. В злодейство Майтимо против детей он не верил. Ни к чему губить принцев, если у тех не было Сильмарилла, а если и был — то что может быть проще, чем отобрать его у детей. — Они увели их далеко в лес и бросили одних, без взрослых, без оружия и пищи, — прошипел Эрейнион злобно, словно Намо. — Детей, всю жизнь проживших во дворце. У них не было ни шанса, и они до сих пор не вышли из Чертогов, если вообще у них остались fear, которые можно исцелить! — Ты сам говорил, что не поддерживал с Майтимо связи, — выдавил Финдекано. — Откуда можешь знать, как все было? Молва могла переврать… Майтимо не поднял бы руку на детей, это точно! Он всегда так тепло относился к многочисленным братьям и кузенам, к племянникам. Да это был бы не Майтимо совсем! И тут же Финдекано вспомнил, какой измученной и не похожей на себя была fea любимого, когда они встретились в Чертогах. Что может натворить эльда, если его fea так черна? Что он должен сделать, чтобы fea стала такой? А до правды теперь будет сложно докопаться. Свидетели пристрастны, хроники искажают правду: в них позорное глупое поражение Финдекано — отца короля, — показано как пример великой отваги и героизма. А выспрашивать у Майтимо, как все было — это только бередить зажившие раны fea. Одно Финдекано знал точно: если бы он был рядом, то не позволил бы всему этому случиться! — Не веришь, — холодно усмехнулся Эрейнион. — Но об Элронде-то ты уже знаешь. Маэдрос с Маглором похитили его и его брата после резни в Гаванях. Много лет держали в плену, а потом бросили на произвол судьбы! О том, как фэанарионы бросили похищенных детей Эльвинг, Артанис не рассказывала. Финдекано тогда не уловил, как именно мальчики оказались у Эрейниона, но было слишком много впечатлений, чтобы переспрашивать. — Я уверен, если ты забудешь об этом братоубийце, то мама согласится помириться с тобой, — медленно, словно гипнотизируя, проговорил Эрейнион. — Отрекись от него публично, чтобы об этом говорил весь Аман, и она услышит и сама придет к тебе. Финдекано покачал головой. Все не так просто, но даже если бы такой способ сработал, он вовсе не собирался отрекаться от возлюбленного. Да, Майтимо совершил много преступлений. Но разве мучения fea в Чертогах не искупают его вину хотя бы отчасти? — По лицу вижу, что ты уже нашел ему оправдание! — выплюнул Эрейнион. — Никаких оправданий я не искал, — соврал Финдекано. — Но Майтимо уже отбыл свое наказание в Мандосе. Намо не выпустил бы его, будь это не так, он же Судия. Значит, пришло время оставить прошлое. Эрейнион презрительно фыркнул. — Моя мать — не прошлое. — Но у тебя же я есть, — с надеждой напомнил Финдекано. Некрасиво ставить сына перед выбором, забыть о попытках вернуть маму или вслух признать, что отца ему недостаточно. Но ведь, правда же, Финдекано у него был: и любил его, и готов был помогать в чем угодно. Сын устало потер ладонями лицо. — Ты невыносим, adar. Мне кажется, в нашей семье ты самый упрямый и твердолобый. Всегда делаешь что тебе хочется и не считаешься с другими… Финдекано промолчал. Ему казалось, что он дипломатичный и уступчивый — может, даже чрезмерно. Да что там, Атаринкэ и Карнистир открыто насмехались над ним, называя бесхарактерным. Но сын обижен его отказом и, конечно же, вправе высказаться резко и несправедливо. — Я не имел в виду, что ты плохой, — Эрейнион сгреб его в охапку и щекотно задышал в макушку. Финдекано погладил своего мальчика по спине. Надо как можно скорее встретиться с Майтимо и выяснить все насчет матери Эрейниона. Не обязательно ведь жить с ней как с женой, она может видеться только с сыном. А Эрейнион не оставит попытки, это точно. Не получилось прямым давлением, попробует окружной путь. — Как ни увижу их, они все обнимаются! А старина Новэ работай за троих, да? — Кирдан ворвался в покои нолдорана и крепко, до хруста, обнял их обоих. — Иди-ка ты, Фингон, к восточным воротам, пока твой дружок Келегорм не соблазнил всех дворцовых дев, чтобы тебя позвали. — Фэанарион, — процедил Эрейнион таким с отвращением, что Финдекано сразу захотелось уточнить: возродился ли этот… как его… брат Олостэ. Вот уж кого Финдекано так рад был бы забыть, что наверняка «скормил» Майтимо в первую очередь. В общем, интересно, не причастен ли тот несносный советник к такому отношению. Во дворце он, правда, Финдекано не попадался. Кирдан покачал головой: — Его fea исцелилась, и в сердце больше нет Тьмы. Теперь он тот же забавный парень, с которым ты приезжал в Фалас. — Вижу, ты раньше дев пал жертвой чар Келегорма, — поддел Эрейнион неожиданно легким тоном. Финдекано сообразил, что сейчас эти двое будут флиртовать, и потому поспешил выскользнуть из их объятий и испариться. Его мальчик и Кирдан, Кирдан и его мальчик… Он еще не до конца свыкся с этой мыслью и точно не был готов слышать собственными ушами воркование влюбленных. Как и представлять, что они делают, когда за ним закрылась дверь. Проблема даже не в возрасте! Просто с Кирданом — это все равно что с Нолофинвэ или, даже более похоже, с дедушкой Финвэ. Но Эрейнион, видимо, как-то иначе Кирдана воспринимал, хоть и не понятно почему. Но как же хорошо, что сын уже взрослый, и Финдекано может смело сказать себе, что это не его дело! Он поспешил по дворцовым галереям, пересек аккуратный сад — напрямик, перепрыгивая через кусты, — и оказался у восточных ворот. Тьелко и Ломиона он увидел сразу. Их контрастные, угольно-черная и серебристая макушки и широкие плечи в одеждах цветов Первого и Второго Домов, возвышались над стайкой окруживших их дев. В основном черноволосых — нолдиэр. И плевать было дворцовым красавицам, что Келегорма не за разбитые сердца прозвали Жестоким. Значит, дела у фэанарионов не так плохи! Тьелко беспечно и очаровательно улыбался девам. Но как только его взгляд наткнулся на Финдекано, на его лице застыло какое-то непривычное, почти благоговейное выражение. Он ужом проскользнул сквозь компанию дев, бросился к кузену, но остановился в шаге от него. Схватил Финдекано за руки, неловко застыл. Потом взял в ладони его лицо. Казалось, не может наглядеться — Тьелко смотрел то в глаза, то окидывал его взглядом полностью. Потом догадался обнять, и его руки скользили по волосам, спине и бокам Финдекано, словно друг хотел обхватить его всего сразу, как он сам это делал в Чертогах. — Фи-и-и-иньо-о, — еле слышно прошептал Тьелко. Финдекано спрятал глупую, неприлично широкую улыбку у него на груди. Артанис, пережившая три Эпохи в Средиземье и не пролившая крови эльдар, может и образчик мудрости, недостижимый для Тьелко и всех, кто защищает фэанарионов. Но зато она так не радовалась возвращению Финдекано. А Тьелко по-настоящему любит своих родных! — Как мило, — невнятно зашептались девы. Кто-то захихикал. — А я слышала… в Первую Эпоху… — Что за глупости, — раздался холодный голос Ломиона. — Они кузены и друзья с раннего детства. Тьелко вспомнил, что они не одни, напрягся, но Финдекано из объятий не выпустил. Пришлось пихнуть его локтем. — Дай племянника обнять, шесть тысяч лет его не видел. На лице Ломиона на мгновение мелькнула паника, но он покорно вытерпел тисканье при свидетелях. Тьелко расшаркался с девами и объявил, что увозит Финдекано домой. — Привет нолдорану, — весело бросил фэанарион и потащил кузена мимо постов стражи к привязанным лошадям. — А где Ириссэ? — забеспокоился Финдекано. — Мы с Ломионом первыми нашли твою записку и решили сделать ей сюрприз. Сами привезем тебя, — воодушевленно болтал Тьелко, ослепляя улыбкой весь Кортирион. — Прости, коня для тебя не брали, чтобы не вызвать подозрений. Решай, с кем из нас поедешь, но я обижусь, если не со мной, отличный выбор, малыш Финьо. Прости, сын, сегодня удача улыбнулась мне! Финдекано, не успевший вставить ни слова, рассмеялся. А мысленно отметил, что Тьелко называет Ломиона сыном. Шутит или таково их с Ириссэ и Ломионом решение? Если они хотят забыть об Эоле, будто его и не было никогда в их жизни, то Финдекано обеими руками за. Вот только Тьелко… Тоска по Ириссэ не мешала ему искать утешения на стороне. Оставалось надеяться, что теперь, когда они вместе, кузен остепенится. — Ну, не хмурься, Ломион, — продолжал балаболить тот. — Мы похитим Финьо на недельку, успеешь еще с ним натискаться. Тьелко похлопал Ломиона — действительно, хмурого, — по плечу. Эта картина напомнила, как Тьелко обнимал Эрейниона — во время поездки в Фалас, да и прежде, при встречах. А Финдекано ревновал их тогда, Тьелко ведь такой обаятельный. Хорошо, что у него теперь свой сын. Что-то в этой мысли казалось неправильным, но Финдекано не успел додумать, как Ломион выпалил: — Дядя Финьо! Тебе уже рассказали, чем закончилась Первая Эпоха? — Четырежды, — заверил тот, догадавшись, к чему племянник клонит. — Поверь, ни в одной из версий роль главного злодея Первой Эпохи тебе не досталась. Финдекано не считал правильным говорить, будто Ломион ни в чем не виноват, когда из-за его действий погибли сотни эльдар. Но не Ломион убивал их, не он отдавал такой приказ. А что стало с его fea после плена у Врага, Финдекано видел собственными глазами. Ломион кивнул и слегка расслабился. А Тьелко помог Финдекано устроиться верхом позади него и поинтересовался: — А кому досталась? — Мелькору и Майтимо. А у Артанис, увы, мой друг, тебе, — легко отозвался Финдекано. Говорить об ужасных, кровавых, но далеких событиях было просто. Собственная жизнь казалась ему прерванной лишь на несколько лет, а вот те события, которые он лично не застал — это уже история, если не легенда. — Мотай на ус, Ломион, — Тьелко с поучительным видом воздел указательный палец. — Если ты хоть раз в жизни засунул нолдиэ лягушку за корсаж, то никакие обаяние и загадочность тебе не помогут. Сколько бы Эпох не прошло… — Да я бы и не додумался так заигрывать, — парировал тот. — Учу парня очаровывать дев, — пояснил Тьелко для Финдекано. — Обаятельный милашка из него не получится, так что мы решили делать ставку на загадочность, силу и тонкий аромат опасности. Финдекано внимательнее оглядел племянника. Тот стал заметно старше с их последней встречи, хотя не прошло и полувека, как Ломион сам погиб. Значит, ранняя самостоятельность и плен отпечатались на лице резкими линиями. И все же он выглядел интереснее, чем тот мальчик, что стеснялся и ершился в Барад-Эйтель. Одет Ломион был в синее, черное и серебро. Не так мрачно, как когда он предпочитал только черное. Действительно, загадочно. Словно звездная зимняя ночь. Ломион поймал его взгляд, и его фигура стала более напряженной, скованной. Общительнее и увереннее в себе он с возрастом явно не стал. Или стал, но вина за гибель гондолиндрим заставляла его постоянно быть настороже, ожидать упреков. Да, Тьелко тут работы не на один век… — И как успехи? — поинтересовался Финдекано. — Две синдарских сестрички, дочери его знакомого кузнеца. Одна очень привлекательная нолдиэ, тоже недавно вышла из Чертогов. И… — гордый папаша сделал паузу, разжигая любопытство, — Финдуилас! Ммм… Какое знакомое имя… Синдарское… Финдуилас, «волосы цвета листвы» — явно не зеленые, значит, золотые. Ваниэ или синдэ? Первой в голову пришла Артанис — золотоволосая блондинка с тэлерийской кровью. Ответ неверный, но он подсказал отгадку: дева из того же рода. Дочка Артаресто и его супруги из митримских синдар. Конечно, Финдекано помнил Финдуилас! Особенно то, как она просила беречь ее возлюбленного — а он, глупый бездарный нолдоран, не уберег. — Финдуилас потеряла жениха на войне, разве можно кружить ей голову… — начал было возмущаться Финдекано, но Тьелко поднял руку, прося дать ему слово. — Ее Гвиндор уже вернулся из Чертогов, и они решили, что не подходят друг другу, так что все в порядке. У Финдуилас наивысшие шансы! Ломион неравнодушен к блондинкам, ну и она принцесса. Мы с Ириссэ уже намекнули, что одобряем, а молодежь пока не определилась. Хотят насладиться свободой во всех ее проявлениях. И, строго между нами, Финьо, принцесса-то преуспела получше нашего затворника. Счет пять-четыре, и она не собирается останавливаться… Ломион старательно делал вид, что оглох на оба уха. Семейство Ириссэ поселилось на окраине Кортириона, в небольшом двухэтажном домике с совершенно непритязательным садом: травяной покров да вишневые заросли по краю. А конюшня, кузня и сарай вместе были даже больше самого дома. Когда Финдекано заходил внутрь, чтобы оставить записку, он обратил внимание на простоту обстановки. Словно все говорило: здесь хозяева только отдыхают между путешествиями, это привал. Неподходящий дом для принцессы, но раз Ириссэ и ее мужчинам нравится… Финдекано спешился перед домом и пригладил волосы. После объятий с соскучившимся Тьелко косы совсем растрепались, зато теперь получился правильный «король Фингон». — Adar, ты зачем так прилизался! — ворчал Эрейнион каждое утро в Кортирионе, — «Короля Фингона» нужно носить так, словно ты только что обратил в бегство пару драконов. Волосок к волоску — это немодно. Увы, отец нолдорана менять привычки не желал, вот и шокировал двор безвкусной прической, названной в его же честь. Ириссэ вряд ли могла видеть их приближение, окна дома выходили на другую сторону. Но что-то почувствовала, вышла встречать и с визгом повисла у брата на шее. Слезы счастья, смех, причитания, шутки, угощения, вино, много вина. Поговорить с сестрой получилось только под утро, когда Тьелко и Ломион уснули каждый в своем кресле. А брат с сестрой вышли в сад. Ириссэ обняла его за талию и уютно устроила голову у него на плече. От нее пахло вишневым вином — сладким и терпким. Как прекрасно быть живыми… — Ты счастлива? — спросил Финдекано. — Как никогда прежде, — выдохнула Ириссэ. — Тьелко такой заботливый отец Ломиону, и точно будет самым лучшим папой другим нашим детям. Ужасно жалею, что столько лет счастья потеряла из-за обид… Только не говори Тьелко, он думает, что я тверда как алмаз и если вдруг что, сразу укажу ему на дверь. С языка рвался вопрос, не сердится ли сестра на них с Нолофинвэ за то, что не вмешались и не увезли ее от Эола. Но Финдекано заставил себя сдержаться: ни к чему тревожить Ириссэ воспоминаниями о бывшем муже. А о бывшем ли? Мама рассказывала, что Ириссэ для развода подавала прошение королю — Эрейниону, раз она жила на Тол-Эрессеа, а не в Тирионе. Но разве нолдоран вправе решать такие вопросы? Прежде этим занимались Валар, а вернувшиеся эльдар, вроде как, снова приняли их покровительство. Но если нолдоран теперь вправе, то, может, он и двум мужчинам может разрешить вступить в брак? Тем более, что он сам… Нет, не выйдет так. Двум мужчинам Эрейнион, может, и позволит, но точно не отцу с братоубийцей. Проще попытать счастья с Валар. — Финьо, — отвлекла его Ириссэ от мыслей. — А еще мне очень жаль, что я не познакомилась с Эрейнионом. И… Я хочу сказать ему, кем я ему прихожусь. «А он не знает?» — удивился Финдекано. Точно же, они не виделись в Белерианде, Ириссэ в то время в Нан Эльмоте жила. Финдекано помнил, как в Дор-ломине ждал ее приезда. А здесь она не стала навязываться, набиваться в родственницы к королю? Постеснялась? Не похоже на бойкую сестрицу… Анайрэ вот, не постеснялась. Ах да, Ириссэ же невеста братоубийцы и мать предателя. Неизвестно еще, как Эрейнион на такое знакомство отреагирует. Надо будет с ним сначала поговорить, чтобы не вздумал обижать тетю. Тетя — это почти как мама. Эрейниону всю жизнь не хватало женской ласки. Отец, дед, дяди, еще и возлюбленный, одни мужчины вокруг. Ириссэ — вот их спасение! С Анайрэ у Эрейниона отношения не сложились. Они не ссорились, но и общих тем для разговора не находили. Дева, тысячелетиями не покидавшая окрестностей Тириона и король изгнанников, воин. Как бабушка нолдорана, Анайрэ появлялась рядом с ним на крупных празднествах, иногда заходила на чай, но не более того. Но Ириссэ-то другое дело. Она была в Белерианде, сражалась с орками, пережила немало приключений. Эрейнион обязательно полюбит ее, и не будет так страдать без матери. — Хорошо. Давай на неделе съездим во дворец, познакомлю вас. Ириссэ прижалась к нему крепче. — Спасибо брат. Спасибо за все. Ты не представляешь, как я ценю то, что ты делаешь, — прошептала она. Финдекано пожал плечами. По его мнению, ничего такого значительного он для нее сейчас и не делал. Для себя даже, пожалуй, больше постарался. Хотя… Для принцессы, оказавшейся парией в обществе, да еще и не за свои поступки, знакомство с королем — немалый такой шаг к счастливому будущему. Финдекано кивнул своим мыслям, но довольная улыбка быстро увяла на его лице. Что-то было не так. Он почему-то чувствовал, будто совершает ошибку. Как странно…