Связь fear

Финдекано проснулся с тяжелой головой: не от выпитого вина, а от переполнявших ее мыслей. Весь остаток ночи ему снился Дор-ломин и малыш Эрейнион. Но вместо безмятежной радости Финдекано овладела тревога и не оставила его и по пробуждении. В Дор-ломине он ждал сестру в гости, это он помнил точно. Но он помнил и страх перед ее приездом. Финдекано ей тогда письмо писал, специально такое отстраненно-вежливое, чтобы не навязывалась. Но почему он так не хотел ее видеть? Это точно было связано с Эрейнионом, но каким образом? Финдекано боялся, что сын привяжется к тете и будет плакать, когда та вернется в Нан Эльмот? Вряд ли, с другими же далеко живущими родственниками он Эрейниона знакомил. Едва проснувшись, Финдекано засобирался во дворец. Пообещал родным, что приедет к ним завтра. Ириссэ проводила брата мрачным прищуром, но ничего не сказала. А Тьелко немного обиделся: рассчитывал похитить его на неделю. Но Финдекано безумно хотелось увидеть сына. Обнять его, почувствовать, что тот рядом. Глупость какая-то, никто же не пытался его забрать. Эрейнион радовался липнущему к нему отцу первые два часа. Потом намекнул на занятость. И, наконец, громогласно потребовал у Кирдана увести его. — Вы оба мешаете работать! Все бы вам «ха-ха», а юго-восточный квартал еще три месяца назад должны были закончить. Уйдите, не мешайте мне, у меня встреча с архитектором через полчаса. Элронд еще со своим дурацким отпуском! — Эрейнион швырнул стопку чертежей на угол стола, словно мечтал прихлопнуть элрондов отпуск как назойливую муху. — Жене лопату в руки — и на стройку, мигом вся хандра пройдет! И вам двоим бы не мешало! Ворчал нолдоран совсем не умилительно, а зло и едко. Финдекано хотел напомнить о сочувствии к несчастной дочке Артанис, не оправившейся после плена у орков. И сказать, что ревновать друга к его жене некрасиво. Но под взглядом сверкающих недовольством глаз сына воспитательный порыв угас в то же мгновение, как возник. Финдекано с Кирданом предпочли тихо исчезнуть, чтобы не раздражать нолдорана еще сильнее. Изгнанники нашли приют в беседке, увитой незнакомым растением с мелкими сиреневыми цветами. От сладкого запаха чуть кружилась голова, но местечко получилось уютным. — Ну что, мой юный друг. В этот раз за вином идти тебе! — Кирдан устроился на скамье и потянулся как большой серебристый кот. — Кирдан! Обещай, что никому не расскажешь, — решительно выпалил Финдекано, плюхаясь рядом. Тот с любопытством приподнял бровь. Повернул пальцы около губ, показывая, как закрывает рот на замок и выбрасывает ключ. Финдекано несколько мгновений молчал, засомневавшись. Он был уверен, что Майтимо обо всем в курсе — не лучше ли расспросить сначала его? Аккуратно, не показывая, что что-то забыл. Но путь до Форменоса и обратно долог — тревожно на все это время оставлять Эрейниона и Ириссэ. Да почему же сестра стала ему казаться чуть ли не злобной Тхурингветилью, кровожадной ведьмой! Кирдану доверять можно — он тайну о каком-то письме хранил долгие века. Может, Финдекано когда-то рассказал ему, что не так с Ириссэ, и почему не нужно знакомить ее с Эрейнионом. — Понимаешь, я обнаружил… что после смерти… — Финдекано подбирал слова осторожно, чтобы одновременно не соврать и не сболтнуть лишнего, — я утратил некоторые воспоминания… Беспечная улыбка сползла с лица Кирдана. Теперь он смотрел на Финдекано с жалостью. «Бедное дитя», — явственно читалось на добром лице. — Все не настолько плохо, — запротестовал Финдекано. — Я забыл многое, но в основном всякие мелочи, и быстро вспоминаю, когда мне кто-то подскажет. Кирдан взял его за руку и похлопал по ней другой ладонью. — Ты правильно поступил, что решился убрать дурные воспоминания, — тепло заверил он. — Жаль, что Фэантури ошиблись и вырезали лишнего. Но зато ты снова радуешься жизни, а не слоняешься безучастной тенью, как бедняжка Келебриан. Финдекано поежился, представив реакцию Намо на «Фэантури ошиблись». Но версия Кирдана может стать неплохим запасным вариантом — на случай, если кто-то заметит пробелы в памяти. И пусть те, кто это услышит, сами догадываются, что такого жуткого хотел забыть Финдекано. Может, ему Готмог пальцы по одному отгрызал и с аппетитом пережевывал! Ничего трусливого и постыдного в том, чтобы вычистить такую мерзость из своей fea. Определенно, Кирдан — умница! — Да, — кивнул Финдекано. — Но сейчас я понимаю, что забыл что-то важное. Что-то связанное с Эрейнионом. И я подумал, может ты знаешь. Ты еще про какое-то письмо говорил, ты же помнишь, что в нем было… Может, там была подсказка? Кирдан вздохнул и опустил взгляд. — Я понял, о чем ты ведешь речь, — медленно проговорил он. — Но не знаю, стоит ли рассказывать тебе. Может быть, не Фэантури ошиблись, а ты сам хотел это забыть… Знаешь, мой друг, я думаю, будет лучше никогда больше не вспоминать об этом. — Все не так просто, — нахмурился Финдекано. — Моя сестра попросила познакомить ее с Эрейнионом. Я согласился, но чувствую, что поступил неправильно. — О, так значит, малышка Ирет передумала… — Кирдан поджал губы. Синдарский вариант имени Ириссэ в его устах прозвучал резко, как звон спущенной тетивы и удар стрелы о мишень. — Зря она. Может, лучше я сам с ней поговорю? Финдекано покачал головой и выжидательно уставился на Кирдана. Он твердо решил, что добьется объяснений. И не только потому, что знал, что потеря памяти — не результат целительных действий Фэантури «за Четвертой дверью», а последствия лечения fea Майтимо. Но и вообще: слишком уж много скопилось секретов, связанных с Эрейнионом. И о его матери он забыл, и почему нельзя знакомить его с Ириссэ. И еще что-то связанное с Тьелко, со жгучей, но нелепой ревностью к нему. И с Майтимо: Финдекано вспоминал его, думая о матери Эрейниона — это понятно, он собирался растить сына с ним. Но откуда тогда уверенность, что Майтимо все знает о настоящей матери Эрейниона — ведь не очень разумно знакомить любимого с женщиной, которая ждет от тебя ребенка. Мать Эрейниона, Ириссэ, Тьелко и Майтимо… Финдекано казалось, что отгадка лежит на поверхности и он вот-вот вспомнит или вычислит ответ. Но не получалось. Да сколько же тайн вокруг его мальчика! Эрейнион, малыш, маленькая Звездочка, его Сильмарилл, сокровище, взятое не по праву… Почему не по праву?! Почему Финдекано в Эндорэ привык думать об Эрейнионе именно так? Он что… насильно отнял сына у его матери? Он не мог так поступить! И при чем тут Ириссэ и Тьелко? Ириссэ обещала помочь Финдекано растить сына, он помнил тот разговор. Но как они вообще могли разговаривать, если сестра была в Гондолине, а потом в Нан Эльмоте? Значит, они встретились… Когда: до рождения Эрейниона или после? Финдекано попытался представить Ириссэ с малышом Эрейнионом, и получилось неожиданно легко, словно он в действительности видел эту картину. «Так, племяшулечка?» «Ты уже придумал ему имя?» «Аранион на синдарине будет Эрейнион» «Ну что ты упрямишься? Когда у тебя еще появится шанс обзавестись наследником?» «Но что я скажу о его матери, когда меня спросят? — Делай несчастное лицо и молчи» Финдекано потер виски пальцами. Память упрямо сопротивлялась, подсовывала какие-то невнятные кусочки вместо целой картины. Может, и вправду Фэантури постарались? Намо решил отомстить, или Ирмо с Ниэнной «позаботились», удалили то, что сам Финдекано не хотел помнить? Темные фрагменты fea. Чтобы побыстрее исцелялся… Вспоминай, вспоминай! Домик в окрестностях Химьяринги, их там трое: он, Ириссэ и Майтимо. Они о чем-то спорили, ругались, а потом договорились. Заговор на троих. Вот оно! С рождением Эрейниона, с его матерью связана какая-то тайна, и не только Майтимо, но и Ириссэ в нее посвящена. Вот почему Финдекано боялся их с сыном встречи: чтобы сестра не проболталась! Надо предупредить ее на всякий случай, пусть молчит. Так, с одной проблемой разобрались, все оказалось не так страшно. Надо было сразу не причитать, а как следует подумать. — Ирет — мать Эрейниона. Финдекано показалось, что он ослышался. Какая нелепость, он любил сестру, очень — но не в этом смысле! Он поднял непонимающий взгляд на Кирдана, и тот кивнул, подтверждая сказанное. — Он сын Ирет и Келегорма. Они поссорились, и Ирет не хотела, чтобы тот узнал о ребенке и забрал его. — Эрейнион мой сын! — закричал Финдекано. Ему хотелось ударить Кирдана: кулаком, в лицо, чтобы заткнулся, чтобы перестал нести чушь и не смел отнимать его мальчика. Финдекано вскочил со скамьи и закружил по беседке, сцепив в замок трясущиеся руки. Кирдан ведь лжет? «Скажем, что это твой ребенок, тебе ведь все равно нужен наследник. А я буду любящей тетей, заменю ребенку мать — как с Итарильдэ. Мы вырастим его вместе, и никто ничего не узнает». «Если ты мне откажешь, я буду вынуждена вечно сидеть с ребенком в какой-нибудь глуши, чтобы никто ничего не узнал!» Воспоминания посыпались на него одно за другим, словно балки горящего дома. Финдекано сжал ладонями виски, тщетно пытаясь защититься от правды. «Эрейнион — внук Фэанаро, сын Первого Дома. Конечно, он должен об этом знать». Финдекано судорожно втянул в себя воздух. Да, он помнил: и Майтимо тоже! Почему они все хотят отобрать у него сына?! Почему самые близкие эльдар оказываются врагами ему?! «Ты не вправе решать. Он не только твой сын». «Эрейнион — сын Тьелко тоже». — Мой! Мой сы-ы-ын! — простонал Финдекано. Как, как защитить своего мальчика от всех, кто на него покушается?! Эрейнион уже взрослый, его не схватишь и не убежишь, не спрячешься ото всех в неизведанных землях. — Фингон, да Фингон же! — прикрикнул Кирдан. Вскочил и встряхнул его, ухватив теплыми ладонями за плечи. — Ну конечно, Эрейнион твой сын, ты же вырастил его! Финдекано встретил его встревоженный взгляд и сделал пару медленных выдохов. Все хорошо: Кирдан — не враг, он на его стороне. — Я сказал Ириссэ… Разрешил рассказать Эрейниону, кто она ему. Я думал, она ему тетя! — пожаловался Финдекано. — Надо предупредить ее! Он бросился было к выходу из беседки, но Кирдан лишь крепче вцепился ему в плечи. — Угомонись, горячая нолдорская голова. Сейчас натворишь бед, — проворчал он. — Без тебя Ирет ничего не расскажет, ей нечем подкрепить свои слова. Езжай к ней, извинись, спокойно объясни ситуацию. Если не поможет — привези сестру ко мне, я сам с ней поговорю. Раньше нужно было делить ребенка, а теперь Эрейниону лучше ничего не знать. Размеренный тон Кирдана успокаивал. Финдекано слабо улыбнулся: он привык считать Кирдана взбалмошным и легкомысленным, но этот эльда определенно самый благоразумный и надежный в их… В их семье, хоть они с Эрейнионом и не женаты. Финдекано благодарно ткнулся головой ему в грудь. — Что бы я без тебя делал… — Я молодец, — согласился Кирдан, потрепав его по голове. — Поэтому ты мне и доверяешь, верно? Признаться, я удивился, когда узнал все это из твоего письма. Я был уверен, что Эрейнион — наполовину тэлеро! Он же так любит море… — Разочарован? — поддел Финдекано. — Ни в коем случае! Ведь это значит, что дело не в крови, и я смогу сделать приличного моряка и из моего сухопутного друга! — Кирдан выпустил его и повел плечами, разминая затекшие мышцы. — Охо-хо. Ты поезжай к сестре, а я прогуляюсь на стройку, гаркну на бездельников. Надо изобразить работу, а то Свет мой Гил-Галад нас с тобой опять за чертежи усадит, не пощадит… Финдекано отправился к Ириссэ, подбирая слова для разговора. Некрасиво вышло: дал ей надежду воссоединиться с сыном, а теперь запретит. Но все равно она же может видеться с Эрейнионом как его тетя — они ведь с самого начала именно об этом и договаривались. Но разве это будет весомым доводом для скучающей по сыну матери? Ириссэ возненавидит Финдекано — хотелось надеяться, что когда-нибудь, со временем, она поймет. Кирдан прав, без согласия брата Ириссэ ничего не расскажет Эрейниону — тот ей не поверит. Но вот Тьелко… Финдекано не сможет запретить ей раскрыть правду будущему мужу, да и не вправе запрещать. Обман — не подходящий фундамент для счастливой семьи. Но Тьелко не простит Финдекано — именно этого он боялся в Эндорэ и в Чертогах, когда их fear касались друг друга. У Финдекано не будет оправданий. Если в Эндорэ он выполнял волю сестры, то теперь не отдает им их сына по собственному решению. Не их сына. Эрейнион — его сын! Финдекано подъехал к дому Ириссэ, уже понимая, что сегодня потеряет и сестру, и друга. Встречать его никто не вышел и не отозвался, когда он позвал по имени Ириссэ, а потом Тьелко. Погулять ушли? Финдекано потянулся к ним в осанвэ, но не получил отклика. Пока что ни разу мысленный разговор у него не получился, но знающие эльдар рассказали, что так еще год может быть. До его ушей донеслись плеск и шипение, а потом стук. Финдекано оглянулся на звук: а, кузня. Дверь легко распахнулась: не заперта. То ли Ломиона не раздражали посетители, глазеющие на работу, то ли в его вотчину домашние деликатно не вторгались. Ломион визитера не заметил. Сосредоточенно и самозабвенно бил небольшим молотом по заготовке. Судя по форме, будущей садовой арке: два гнутых прута и «цветущая лоза», сплетающая их в устойчивую конструкцию. — Ломион! — Финдекано старался перекричать грохот металла, но как раз в этот момент кузнец прекратил стучать, и вопль получился слишком громким. — Дядя Финьо? — удивился тот и сразу же нахмурился. Отложил молот, плеснул в лицо водой и вышел из кузни, на ходу вытираясь замызганным полотенцем. — А мама с Тьелко ушли, больше часа назад. Вы разминулись. — О… — расстроился Финдекано. Он готовился к сложному разговору и вовсе не хотел изводиться волнением в ожидании. — А куда? — Я не спрашивал, — Ломион нахмурился еще сильнее, и выражение лица получилось неприятным, пугающим. Что-то не видно тьелковых успехов по развитию очарования и загадочности. — По какому-то важному делу. Мама два часа прихорашивалась. Финдекано насторожился. Она же не могла… Почему раньше времени?! Да нет же, Ириссэ нет смысла говорить с Эрейнионом без него. — Она с самого утра очень волновалась, а потом сказала, что не может терпеть, — добавил Ломион. О, валараукар! У нее нет доказательств — но с чего Финдекано взял, будто это остановит упрямую нолдиэ, желающую забрать «свое»?! Эрейнион не поверит — не поверит же?! — но начнет задавать вопросы. Финдекано не сможет не просто скрывать и увиливать, а лгать ему в лицо. Не услышав правды от него, Эрейнион возьмется за Майтимо — а тот и сам хотел все рассказать ему. Или за Кирдана — и тот не будет лгать возлюбленному. А та дева, что принимала роды у Ириссэ — где она? Могла уплыть на Аман или умереть и уже покинуть Чертоги, значит, и ее можно найти. «Ириссэ! Ириссэ!» — заорал Финдекано в осанвэ. Никакого отклика. «Эрейнион, сынок!» И впервые после возрождения у него получилось мысленно дозваться. «Adar, да занят я! Займись делом или выпей с Новэ!», — взвыл сын и укрылся за аванир прежде, чем Финдекано успел еще что-то сказать. «Кирдан!» — но тот не услышал неокрепшего зова fea. «Тьелко, друг, да где же ты!» Некстати вспомнилось, как среди окровавленных песков Анфауглит он так же пытался докричаться до кузена. И не мог, потому что боялся и злился, что тот отберет у него сына. А когда все же дозвался, то едва слышал его и легко поверил в предательство. А Тьелко оплакивал его. Тьелко любил его — и в Чертогах его fea так и льнула к Финдекано. Связь между двумя fear, не та самая, но все равно очень близкая, не могла исчезнуть бесследно. «Тьелко. Тьелко! Туркафинвэ Фэанарион, тетерев ты глухой, я к тебе обращаюсь или к дереву?!» «Милый тирионский мальчик», — промурлыкал голос Тьелко в его разуме. — «Тетерев не глухой, спроси хоть у сестрички. Чтоб я еще хоть раз тебя на охоту взял…» «Где Ириссэ?» «Потащила меня во дворец, говорит, на аудиенцию к Эрейниону. Не признается, зачем», — Тьелко отвечал невыносимо медленно, расслаблено. — Что-то случилось? — отвлек Ломион. «Скажи Ириссэ, чтобы не шла к нему, пусть дождется меня, я скоро буду!» — потребовал Финдекано. — Нет, все хорошо, извини, я спешу, — на одном дыхании выпалил он племяннику и бросился через сад к калитке. — Что врать-то, — пробурчал Ломион за спиной. Конь — белоснежный красавец, которого Финдекано подарил сын, — почувствовал его волнение и шарахнулся в сторону, насколько позволили накинутые на столбик забора поводья. — Тихо, тихо, все хорошо-о-о, — протянул Финдекано, мысленно ругая нервную животину. Какие они во дворце избалованные, оказывается. Ломион негромко цыкнул — Финдекано слышал этот звук от Тьелко, — и конь тут же угомонился. — Спасибо, солнышко. — Я не «солнышко», — спокойно возразил племянник. — Мне с вами поехать? Финдекано мотнул головой, а потом сообразил, что Ломион может быть ему полезен. Если перед глазами Ириссэ будет ее сын, может, она не будет так яростно сражаться за его собственного? — Только быстро. Ломион всего на пару мгновений скрылся в конюшне, и вывел коня уже под седлом. Вид у кузнеца после работы был неподходящим для дворца, но переодеваться некогда. Ириссэ не будет ждать долго. Если она вообще будет ждать! «Ириссэ!» — снова позвал Финдекано. Тишина. Они с Тьелко вышли больше часа назад и еще не добрались до места. Наверно, идут шагом — вряд ли Ириссэ хочет появиться во дворце вся в мыле. Да и сразу их не пропустят к королю — одной бы пойти позволили, но фэанариона задержат. Пока разберутся, пока нолдоран освободится — пройдет не меньше часа. Финдекано успеет добраться, если поспешит. Болван, надо было предупредить дворцовую стражу, чтобы не пускали ее! Знал же Ириссэ, ее упрямство и нетерпение — почему не подстраховался?! — Куда? — уточнил Ломион. — Во дворец! Жители Кортириона, как назло, словно сговорились выйти на прогулку да поболтать с соседями посреди улицы. До чего же тесный город! Приходилось переводить коня на шаг и терять уйму времени. И это только те, кто стоял на пути или беспечно переходил улицу, бросаясь чуть ли не под копыта. А еще жаждущие общения! — О, принц Фингон! Чудесный день сегодня, не правда ли? — Принц Фингон, как хорошо, что я вас встретила! У меня есть проект фонтана… — Ваше высочество, по второму юго-восточному кварталу что-то слышно? Третий год уже строят… У него что, на лбу написано «отвлеките меня»?! По пути к дому сестры к нему обратились всего трое, и те — по делу. Да он же не успеет так, у Ириссэ кончится терпение или сам Эрейнион выйдет погулять и наткнется на них! Финдекано бросал ответы на ходу, назначил три встречи, раздал пару обещаний, которые тут же забыл. От особо назойливого синды попросту удрал, благо прохожие расступились. Хорошо, хоть к Ломиону ни у кого не было дел. Они миновали площадь Наугрим, на которой вряд ли жил хоть один представитель этого народа, и свернули на узкий Лунный переулок. Может, там будет поменьше эльдар? Лунный, и впрямь, проехали быстро. Зато на пересечении с утопающей в зелени Фаласской улицей пропускали повозку и наткнулись на пару, которую меньше всего сейчас хотели видеть. Златокудрая Итарильдэ под руку со своим верзилистым папочкой. — Ты! — прорычал Турукано, сверля взглядом Ломиона. Потом заметил Финдекано, и тут же оживился. Попытался перехватить узду его коня.- Брат, нам нужно поговорить. — Не сейчас! — рявкнул Финдекано, отталкивая руку брата. Он потянул поводья в сторону. Повозка двигалась невыносимо медленно, проще объехать ее. — Да послушай же! — Турукано взревел в ответ куда громче. — Финдекано, ты взрослый эльда, отставь свою нелепую злость и давай все выясним нормально. — Отстань, а! — в отчаянии выкрикнул Финдекано, пришпоривая коня. Ириссэ встретится с Эрейнионом, пока он тут расшаркивается со всеми! — Дядя Финьо! — удивленно и обиженно крикнула вслед Итарильдэ. — Ломион, не отставай! — напомнил Финдекано. Прошло уже безумно много времени, а он до сих пор не добрался до сестры. Финдекано казалось, что у него открылся дар предвидения, и он точно знает, что в этот самый момент Ириссэ заканчивает препираться со стражей и входит под своды дворца. Тащит под руку Тьелко: тот задет нелюбезным приемом, но знает, чем он вызван. Тьелко смущен и растерян, и потому надел на красивое лицо самое надменное выражение. Вот им указывают дорогу. Ждите здесь, нолдоран занят. Вас позовут. Ириссэ нервно стискивает пальцы, но держит спину прямой. Она — мать нолдорана, и будет держаться по-королевски. За перекрестком с Фаласской Лунный переулок расширялся, а потом упирался в Центральный квартал. И здесь снова было полно праздношатающихся. И — хуже того — больше эльфов, знающих Финдекано в лицо. — Поберегись! — зло гаркнул Ломион. Две девы с корзинами, перегородившие путь, недоуменно шарахнулись в сторону, позволив ему перейти на галоп. — Дорогу! Теперь Финдекано нужно было только не отставать. И не слушать летевшие им вслед гневные вопли. «Ириссэ!» — и лишь ступив на территорию дворца, Финдекано сумел дозваться ее. «Что?» «Молчи, не говори ему!» «Ты издеваешься? Мы же договорились! Эрейнион вправе знать, что он мой сын…» «Не вздумай! Я запрещаю! Запрещаю, слышишь?!» — слова наткнулись на аванир. Финдекано мчался со всех ног через сад, перепрыгивал через кусты, распихивал локтями нерасторопных придворных. — Принц Фингон, наконец-то я вас… — воскликнул кто-то, сбитый им с ног. Финдекано не обернулся. Он бежал, мысленно кляня строителей: белоснежный и будто бы воздушный дворец на самом деле был спроектирован как крепость, удобная для обороны. Пока до ключевых помещений доберешься, десять раз успеют пристрелить из-за угла. Лестница, поворот. Два стражника — по эндоровским правилам, в доспехах и с оружием, — еле успели шарахнуться в стороны, пропуская его. Финдекано задыхался — не от бега, от ужаса. Что угодно он отдал бы сестре, но только не своего любимого мальчика! Он даже представить себе не мог, что будет делать, если не успеет. Мир, где Эрейнион не считает его отцом, казался ему бездонной черной пропастью, Затмением Валинора, тьмой подземелий Ангамандо. Ломион отстал в толпе, перегородившей узкий коридор, но Финдекано не стал ему помогать.Только бы успеть… «Поздно», — шепнула в разуме Ириссэ. — «Я уже сказала». Лжет, она бы не поступила так. Она не имела права рассказывать — он же запретил! Наперерез c решительным видом двигался советник Эрейниона. Он достался нолдорану не от Финдекано, а от Элронда, и прежде они даже не были знакомы. Плевать, что там ему понадобилось. Финдекано вильнул, огибая советника, и побежал дальше. Тронный зал пуст, значит, в кабинете. И Кирдан, как назло, на стройку ушел, не может вмешаться. — Ириссэ! — выдохнул Финдекано, врываясь в кабинет сына. Три пары глаз впились в него взглядами, но он сделал вид, будто не замечает. — Пойдем, нам надо поговорить. — Adar, — Эрейнион тяжело поднялся из-за стола и шагнул к Финдекано, но остановился на расстоянии вытянутой руки. Лицо его было мрачным и замкнутым, черты заострились. — Это правда, то что она рассказывает? Все-таки успела. Пол ушел из-под ног, и Финдекано, качнувшись, оперся об угол массивного стеллажа с книгами. — Нет, — прохрипел он. — Нет, это неправда. Прозвучало неестественно. Жалко. Лживо. Сам он никогда в жизни он бы не поверил кому-то, кто говорит, трясясь от страха. Надо было сказать, что не понимает, о чем Эрейнион спрашивает — он же не слышал слов Ириссэ. — Это неправда, — выдавил он снова. Поднял голову, осмелился заглянуть Эрейниону в глаза и уже тверже произнес: — Ты мой сын. Пусть знает, что Финдекано сам — никогда! — не откажется от него. Даже если Эрейнион не сумеет простить. — Значит, правда. Почему… Почему же ты не сказал мне?! — брови Эрейниона заломились в отчаянном, страдающем выражении. Финдекано протянул руку, желая коснуться его, но сын этого не заметил, занятый своими мыслями. Он нервно впился пальцами в волосы, приподнял венец, словно тот сжал ему голову. Словно нолдоран решил, что носит корону не по праву? — Эрейнион… — Если бы я знал, если бы я только знал! — сын почти простонал эти слова. А если бы знал, то что? Не полюбил бы Финдекано, не считал бы его отцом — и не было бы так больно сейчас. Но как, как можно было сказать ему раньше? — Зачем было разводить великую тайну?! Так трудно было объяснить мне?! — Эрейнион развернулся к Финдекано и почти прокричал эти слова. — Я, по-твоему, тупой? Или я давал повод сомневаться?! Почему так сложно было взять и сказать?! Сын злился и, казалось, не просто выпускал гнев, а действительно ждал ответа, каких-то объяснений. Но Финдекано не мог выдавить ни слова, глядя в глаза сбывшемуся кошмару. Сын узнал правду и возненавидел его… — Прости, Эрейнион, сынок, это моя вина! — Ириссэ вскочила со стула и протиснулась мимо Тьелко, подобрав пышные белые юбки. Вцепилась в рукав нолдорана, с надеждой заглянула ему в лицо. — Финдекано не мог сказать, я взяла с него слово. Не сердись на него! — Эрейнион! «Потомок королей», — скривился сын. Он отвернулся от Финдекано и навис над Ириссэ грозно, как коршун. Но когда она решилась погладить его по руке, Эрейнион не отстранился, не вырвал рукав, а только уставился на ее побелевшие от волнения пальцы. Даже тон сбавил, не желая кричать… на свою долгожданную мать. — Вы даже не особо скрывали! Услышав за плечом вздох, Финдекано обернулся. Ломион — стоял в дверях и не отрываясь смотрел на мать. На мать, ободряющую другого, старшего сына. Его, Финдекано, сына! «Уведи своих родителей отсюда, пожалуйста!» — взмолился он. Ломион с непроницаемым лицом покачал головой и тихо ушел. Он держал спину ровно, а голову — высоко, но будто съежился весь, уменьшился в росте и ширине плеч. Кажется, никто, кроме Финдекано, его и не заметил. — Ну… Майтимо предложил «Аранион», но я решила, что обойдется, и переделала в «Эрейнион». Нам всем понравилось, — ободряюще улыбалась нолдорану Ириссэ. — Майтимо, — скривился Эрейнион. — Он нам очень помог, — еще ласковее улыбнулась Ириссэ. Финдекано отвел взгляд, не в силах видеть ее счастье, отнятое у него самого. А сестрица все щебетала: — Вообще не знаю, что бы мы без Майтимо делали: где бы я рожала и как бы мы с Финьо учились ухаживать за младенцем. Ну и амилессэ он придумал, да. Так что можешь считать, что у тебя и два папы, и две мамы. Эрейнион промолчал и только оскалился: мрачно и презрительно. Финдекано хотелось коснуться его, убедиться, его этот гнев направлен не на него — но он не осмелился. — Ты мне лгал. Все это время Тьелко молчал, застыв каменным изваянием на стуле на противоположной стороне кабинета. И теперь в повисшей тишине его голос прозвучал резко и остро: как битое стекло, как непоправимо расколотая дружба. «Я не мог сказать тебе», — это звучало неубедительно и жалко даже в голове самого Финдекано. Тьелко избавил его от необходимости отвечать. Он парой стремительных шагов пересек кабинет, на ходу сжимая и поднимая кулак. Финдекано приготовился уклоняться. Он видел, как Ириссэ и Эрейнион разворачиваются к Тьелко, как они оба тянут к нему руки, чтобы остановить, но понимал, что они не успеют. Тьелко бил справа, но не снизу, метя в челюсть, а чуть сверху, словно пытался вогнать противника в пол. Финдекано вскинул руку, защищаясь. И попытался увернулся, но кулак Тьелко врезался в его выставленный блок. Предплечье ожгло болью, от мощного удара Финдекано отбросило назад. Он успел только подумать, что Тьелко — Туркафинвэ, — впервые ударил его со всей силы, и еще повезло, что удар пришелся на руку, и челюсть уцелеет. А потом что-то резко ударило в затылок. Финдекано рухнул на пол, приложившись о злосчастный угол резного стеллажа еще и спиной. — Целителя! Стражу! — раздался над головой оглушительный рев нолдорана. А потом все вокруг потемнело и исчезло. Темный туман перед глазами начал медленно светлеть и редеть, пока не превратился в белесые клочки под потолком знакомого зала. — Ты издеваешься?! — взвыл Намо.