Связь fear

— Тебе нельзя, — отчеканил Эрейнион после долгой, томительной паузы. — Я чуть-чуть, — возразил Финдекано. — Я ужинал у Турукано, и если бы отказался от вина, это вызвало бы ненужные вопросы и подозрения. Полностью оправдывающий его аргумент не произвел на Эрейниона ни малейшего впечатления. Как и тот, что Финдекано должен был помириться с Турукано — это его долг как старшего брата. — А бутылки из-под рома под кроватью — тоже долг старшего брата? Что за жизнь, глотка сделать не успеешь, как сын уже в курсе. Ругаться с ним не хотелось совершенно. Особенно теперь, когда он с таким трудом добыл им время без Ириссэ и Тьелко. Надо наслаждаться моментом, а не ссориться! — Это все Тьелко выпил, — уверенно соврал Финдекано. Нет, он не проболтался. Наоборот, аккуратно подвел беседу к нужной ему теме. Эрейнион сощурился. — Ты имеешь отношение к его исчезновению из темницы и из города? — сухо уточнил он. О, уже успели покинуть город? Это хорошо. А вот то, что их заметили нолдорановы верные — не очень. — Разумеется. Мне нужно было, чтобы он позаботился о Ломионе и Ириссэ. Финдекано коротко пересказал историю с лазаньем по окнам. Умолчал только, что Турукано больше не собирается искать Ломиона и разбираться с ним. Эрейнион помолчал, устало потер пальцами переносицу. Сел в кресло и кивнул на другое, показывая, что разговор будет долгим. — Adar. Я всегда довольно лояльно и с пониманием, относился к твоим… безрассудным поступкам, — размеренно начал он. — Но сегодня ты перешел все границы. Всего месяц назад Тьелкормо отправил тебя в Чертоги… «Кирдан!» — взвыл Финдекано в осанвэ, малодушно моля о помощи. — «Эрейнион меня песочит!» — А ты выпускаешь его из темницы просто потому, что счел это удобнее, чем обратиться к страже. Более того, ты с ним пьешь в твоей спальне, без свидетелей, где он может сделать что угодно и скрыться… — постепенно распалялся сын. — Сынок, я знаю Тьелко всю жизнь, мне ничего не грозило, я тебя уверяю. Мы с ним помирились, — увещевал его Финдекано и одновременно вопил сигнал бедствия в осанвэ. «Кирдан, он очень злой! Увидел меня выпившим. Уведи его спать уже, а?» — От его выходки пострадал не только ты, но и законы Тол-Эрессеа. У нас запрещены убийства, если ты не знал! Финдекано поджал губы. Очень хотелось напомнить ему, что с со старшим, тем более, с отцом, так не разговаривают. Но Эрейнион уверенно возразит, что по числу прожитых лет он теперь старше — и будет прав. И сейчас он отчитывает Финдекано не только как сын, но и как правитель. Насколько же все проще, когда старшинство по возрасту, титулу и роли в семье на противоречат друг другу! Смени тон, дитя мое. Финдекано проглотил вертящуюся на языке отповедь. «Кирда-а-ан!» Не сразу, а лишь с третьей попытки зять услышал его. «Мчусь на всех парусах!» — бесстрашно пророкотал он. — То, что ты простил его, не отменяет его вины. Трех недель заключения совершенно недостаточно за такое преступление! Эрейнион, конечно, прав. Когда преступник избегает наказания только потому, что он друг отца нолдорана — это очень, очень дурной пример верным. — Но никто же не знает! — воскликнул Финдекано. — Просто отмени наказание! — Как ты вообще правил нолдор с такой безответственностью?! — взорвался сын. — Плохо, но, к счастью, недолго! — огрызнулся Финдекано. Можно и не напоминать, он прекрасно знал, что был отвратительным нолдораном. Хуже него только Фэанаро, не по глупости, а намеренно предавший свой народ. — Я не имел в виду… Ох, adar… — Эрейнион пересел на подлокотник его кресла и обнял надувшегося отца. Сменил тон на куда более теплый и ласковый. — Ada, нельзя выпускать моих пленников и нарушать законы моей страны, хорошо? — Хорошо, — Финдекано потерся лбом о плечо сына. Все, головомойка закончена, он прощен? — И не надо ничего устраивать за моей спиной. Если тебе что-то нужно, давай обсуждать. А не так, что стоило мне уехать… Adar, ну нельзя же так! — Я больше не буду, — пообещал Финдекано как примерный нолдо. — Вот и отлично, — подытожил Эрейнион. — А раз уж по моему острову разгуливает опасный преступник, тебя теперь за пределами дворца будет сопровождать охрана. — Тут Аман! — возмутился Финдекано. Вырвался из объятий сына и встал, чтобы посмотреть ему в глаза. Строгие, сердитые. Ни малейшего намека, что это шутка или угроза на случай повторения проступка. Болван, зачем он взял на себя вину Ириссэ? Порадовался возможности избавиться от соперников на пару недель, а теперь вот что. Лучше бы Эрейнион Ириссэ навязал толпу стражей — это же она то по паучьим пустошам катается, то к лесному злодею попадает, то под летящий кинжал лезет. То за фэанариона замуж собралась — а это посерьезнее, чем пить с ним наедине. — Ты и на Амане находишь неприятности, — отчеканил сын. — Не спорь, adar. Ты думал, можно нарушить приказ нолдорана, и ничего за это не будет? — Намо, ты перепутал fear, и вместо моего милого сыночка возродил в его теле Нолофинвэ! — взвыл Финдекано. Неужели придется поссориться? Он не пытался по праву рождения вернуть корону нолдорана, не злоупотреблял отцовской властью и был готов делить бремя старшинства в семье пополам. Но Эрейнион, похоже, решил распоряжаться всем — в том числе и свободой своего отца. Обоих отцов, кстати. Эрейнион встал, расправил плечи. — Adar, не паясничай. Ты можешь сам подобрать себе стражей. Девяти эльдар будет достаточно. По трое на смену. — Нет, — уперся Финдекано. — Я не буду ходить со стражей. Два решительных взгляда скрестились. Ничего, сынок, переупрямить Финдекано не получалось ни у Нолофинвэ, ни у трех Фэантури одновременно. Никакой стражи он не потерпит — и хоть в темнице его запирай! — Если никто не хочет спать, почему бы нам не погулять в эту дивную ночь? — Кирдан просочился в дверь. — Какие прогулки, ты знаешь, что он натворил! — воскликнул Эрейнион. И тут же нажаловался, не упуская ни подробностей, ни эпитетов. Не повезло бедолаге с отцами: один «безалаберный и неуправляемый», другой «кровожадный и непредсказуемый». — Свет мой Гил-Галад, — вздохнул Кирдан и пригладил бороду. — А чего ты хотел, когда запирал полного жизни нолдо на месяц в спальне? Просто удивительно, что он не выкинул что-то подобное раньше. Хватит отца муштровать, а то сбежит от тебя к буйным родственникам. Доводы Кирдана, на первый взгляд совершенно простые и очевидные, произвели на Эрейниона магическое воздействие. Сын перестал сверкать глазами и нависать над несговорчивым отцом. Сначала вытаращился на Кирдана, а потом опустил взгляд и расслабил плечи: погрузился в раздумья. Финдекано с надеждой следил за его лицом. Все, в буйном нолдорском семействе прозвучал глас разума и спокойствия, можно прогонять воинственный настрой? — Хорошо, только один охранник, — уступил Эрейнион. — Можешь забрать Айгаса. — Я не буду везде ходить с Айгасом! — Но Айгас будет ходить с тобой! — торжествующе припечатал сын. «Прекрасно»! Не может заставить непокорного отца, так зато прикажет своему верному не спускать с него глаз. От Айгаса не просто скрыться, он много лет охранял Финдекано, а потом не одно тысячелетие его сына. Бдительности и опыта ему не занимать. Да и не подставит его Финдекано перед королем, не сбежит. Выпить с ним весело. Но когда дело дойдет до риска, останется ли Айгас — ныне женатый эльда, отец троих детей, — тем же бесшабашным приятелем, которого Финдекано знал в Дор-ломине? Да и не в развлечениях дело. К Майтимо тоже с Айгасом ходить? В дороге-то ладно, вместе и ехать веселее. Но не все же время. — Я послал стражей, чтобы нашли м… Ириссэ и вернули во дворец. Ей тоже нужно подобрать охрану, — Эрейнион снова взял строгий, нолдоранский тон. — Ломион не согласится на дворец! — объяснил ему Финдекано. Не хватало еще, чтобы буйную семейку вернули раньше времени. Тогда получится, что он потерял свободу вообще ни за что. Да что за странное стремление контролировать родителей, держать всех взаперти и под охраной! Понятно, что Эрейнион потерял семью, когда был очень юн, и не хочет повторения. Но тут же Аман, и их у него теперь трое — незачем вцепляться в каждого! — Отпусти ты их уже с миром, — вздохнул Финдекано. — Считай, что у Ириссэ… медовый месяц, отпуск. — Прекрасно! — проворчал Эрейнион. — У всех отпуск… — Кроме тебя, мой Свет, — сочувственно закончил Кирдан невысказанное. — Так поезжай, отдохни! Как из Чертогов вышел, так все в своих бумагах да советах. Я пригляжу за Тол-Эрессеа, а ты бери Фингона и отправляйтесь туда, где потише и поспокойнее. Эрейнион воззрился на него с сомнением. Было видно, что ему очень хочется отдохнуть от навалившихся семейных проблем, но как ответственный нолдоран, он не может себе позволить все бросить и уехать. Но ведь Кирдан же сказал, что присмотрит. А с Кирданом в опыте управления народом не посоревнуется никто. — Ты и я, в отпуск, — Финдекано повис у сына на руке и с мольбой уставился на него. — Пикники, прогулки, рыбалка! — Да нельзя тебе еще в седле трястись! — Пока соберетесь уже можно будет, — резонно заметил Кирдан. — Ты думаешь тебя твои советники раньше, чем через две недели отпустят? — Так правильно! Уехать, когда и Элронда нет. А стройка? — попытался отпереться Эрейнион, но по его лицу Финдекано уже видел, что он не сможет отказать. — Задействую твоих многочисленных нолдорских родственников, — нашелся Кирдан. — Ломиона вашего припрягу, явно же от безделья к чужим женам в окна лазает. Эрейнион покачал головой, посопротивлялся еще несколько минут и, наконец, уступил. — Уговорили. Финдекано с радостным воплем крепко обнял его и кинулся обнять Кирдана. Разлился соловьем, какой тот у них незаменимый молодец и бесценное сокровище. Кирдан слушал, кивал и довольно поддакивал, ухмыляясь в бороду. А Эрейнион смотрел на них… с жалостью. Чего это он? Да, у Финдекано все не так хорошо с любовью и взаимопониманием с возлюбленным, как у этих двоих. Зато у него самый заботливый в мире сын и самый понимающий зять. Тоже неплохо. — Съездим в Лориен, adar? — предложил Эрейнион. — К Галадриэли? — А мы можем по пути заглянуть в Форменос? — попросил Финдекано с невинным видом. По пути, ага: Лориэн на юге, Форменос на севере. — К Маэдросу? — скривился сын. Отвращения к дядюшке он не скрывал. — Да. Я хочу его увидеть, — прямо ответил Финдекано. А какой смысл делать вид, будто это не так? — Ты ведь теперь все знаешь… И все равно ненавидишь его? — Ada, ну я же могу не любить его, а? Просто не любить. Разве нужны дополнительные причины, чтобы не любить братоу… Да назгул с ним! Но в любом случае, он не в Форменосе. Финдекано захлопал глазами. Вот это интересно. Почему Майтимо не с семьей — и почему Эрейнион об этом знает, если на родню из Первого Дома демонстративно фыркает? Тьелпе написал или нолдоран следит на всякий случай за опасными нолдор? Темницы-то пустуют… — А где? Эрейнион поджал губы. — Ну, пусть он там живет своей жизнью, никого не трогает, — проворчал он. — Способность Фингона к осанвэ окрепнет, и он сам узнает. И поедет один, — напомнил Кирдан. Похоже, Эрейнион что-то сказал ему в осанвэ, потому что он продолжил после короткой паузы: — Можно подумать, Астальдо нужна моя помощь, чтобы до этого додуматься. — Где-то северо-восточнее, — нехотя выдавил сын. — Я могу узнать точнее… Если ты действительного этого хочешь. Увидев решительный кивок Финдекано, Эрейнион вздохнул. Но пообещал написать и все выяснить. И даже съездить с ним к Майтимо — но, конечно же, при условии. Никакого вина, не выпускать преступников из темниц, не сбегать на ночь глядя. Финдекано согласился на все, от радости способный лишь молча кивать. На требование ходить за пределами дворца с Айгасом он лишь молча приподнял бровь, но сын, к счастью, спорить не стал. Но это не значит, что он оставил свою затею. Но все это не важно — ведь скоро они отправятся к Майтимо! Руссандол, любимый… Связь их fear, такая явная и крепкая в Чертогах, после возрождения почти не ощущалась. Должно быть, это из-за не закрепившейся толком в теле fea. А теперь они увидятся — и ни вражда домов, ни Клятва не будут стоять между ними. А если Валар что-то скажут против… А почему они должны быть против? Кирдану с Эрейнионом ведь ничего не говорят. Значит, достаточно держать все в тайне и не смущать эльдар. Дни подготовки к поездке полетели в нетерпеливом волнении. Эрейнион пытался переделать все дела — хоть и сам понимал, что так не бывает. А Финдекано и Кирдан помогали ему по мере сил. Чертежи, распоряжения, записки, доклады, встречи. Советники, врывающиеся чуть ли не в купальню к нолдорану с вопросами или за подписью — пока не уехал. — Я получил вести о доме Маэдроса и карту. Не заблудимся, — сообщил Эрейнион как-то за завтраком. Он сказал это таким легким, спокойным тоном, что Финдекано не удержался: встал и обнял его. Поцеловал сына в макушку — хотя бы, когда сидит, можно дотянуться. Похоже, ребенок свыкся, наконец, с мыслью, что Майтимо — часть их семьи. Ну, или просто радуется предстоящему отдыху. Но первый вариант Финдекано нравился больше. — Он тебе письмо передал. Держи, — Эрейнион протянул ему свиток и поспешил предупредить: — Только вслух при мне не читай, пожалуйста. Похоже, не очень-то свыкся. Но даже скорченная сыном гримаса не могла уменьшить радостного предвкушения. Финдекано торопливо, не разбирая вкуса, проглотил то, что было у него на тарелке, и умчался к себе — читать. Почерк Майтимо — знакомый, и все же какой-то другой, с большим наклоном и более плавный… Правой рукой писал, точно же! А Финдекано и отвык уже за годы переписок в Эндорэ. Письмо было коротким — чтобы птице было удобнее доставить. Но это и не важно, самое главное лучше говорить при встрече. Читал Финдекано медленно, задерживался на самых приятных моментах. Позволял воображаемому голосу любимого звучать в голове и проговаривать каждую строчку ласковым, взволнованным от радости тоном. «Скучал по тебе…», «рад, что ты вернулся…» «…многое нужно рассказать…», «… обнять тебя…», «… мой дорогой Финьо…». «Приезжай скорее, я познакомлю тебя с сыном. Они с женой много о тебе слышали и очень хотят увидеться. Мы все ждем тебя с нетерпением». Этот абзац Финдекано перечитал трижды, словно что-то мешало сложить слова в понятные фразы. Потом вслепую нашарил ногой кресло и бессильно рухнул в него, сжимая в пальцах проклятый листок. Сын. Жена. У Майтимо теперь семья, и Финдекано там ждут только как родственника. В хрониках Первой Эпохи ничего не говорилось о семье Майтимо, но о его жизни на Амон Эреб и во время Войны Гнева сохранилось ничтожно мало сведений. Он мог завести семью тогда — или теперь, он же вышел из Чертогов тринадцать лет назад. Было время жениться и родить ребенка. Намо, будь ты проклят со своей мелочной, но такой расчетливой и жестокой местью! Это та, золотоволосая — ваниарская дева? Или еще кто-то? А может, тринадцатилетняя задержка и ни при чем, Майтимо женился еще в Химьяринге? Может, Финдекано, молча давясь обидой, даже пил вино на его свадьбе — просто забыл об этом. Избавился от болезненного, горького воспоминания, когда отдавал ему свою fea. Нет, на свадьбе он не был — Майтимо пишет так, словно не только его сын, но и жена с Финдекано не знакомы. Значит, после Битвы Внезапного Пламени, когда он перестал ездить в Химьярингу. А Эрейнион ничего не сказал ему: сам не знал или не хотел расстраивать? Или был уверен, что Финдекано уже слышал про жену кузена, от Артанис, например, или от Тьелко. Вот почему сын смотрел на него с такой жалостью, когда Финдекано нахваливал его возлюбленного. И поэтому же Эрейнион все пытался отговорить его знаться с Майтимо. Оберегал от этой боли. Финдекано прикусил губу до крови: до чего же противный, тошнотворный вкус. Он чувствовал себя преданным — какое знакомое чувство. Но снова некого было винить. Майтимо вправе выбирать свою судьбу. Финдекано шел за ним через Льды, полез к Ангамандо, рискуя оказаться в плену. Ждал, понимал, уступал, скрывал свои чувства — лишь бы ничем не огорчить возлюбленного. Ради него обманул Фэантури, пожертвовал воспоминаниями и частью собственной fea. Ради него проторчал в Чертогах на много тысячелетий дольше, не видел родных, не пришел на помощь сыну в войне в Сауроном. Все ради любимого! Но Майтимо все равно выбрал не его. — Нет! — взвыл Финдекано и закусил пальцы, чтобы никто его не услышал. — Ты не мог, Майтимо, ты не мог! Он так много сделал ради него — и был готов сделать больше. А теперь должен отступиться. Почему?! Это чудовищно несправедливо — но разве любовь что-то знает о справедливости! Воздух в комнате уплотнился, сгущаясь туманом. Финдекано поспешно вытер глаза, думая, что это слезы застилают их, но тут из тумана соткалась высокая фигура в капюшоне. — Финдекано, ты в порядке? — пропищала полупрозрачная Интьяле. — Владыка Намо сказал, что у него дурное предчувствие насчет тебя. Финдекано проглотил застрявший в горле комок и заставил себя растянуть губы в подобии улыбки. — В порядке, — выдавил он. — Ничего не случилось. Майтимо ведь не сейчас женился, не сейчас променял его на какую-то другую, незнакомую деву. И не сейчас наплевал на то, что их fear связаны — а они точно связаны. Фэантури сами говорили об этом, как о чем-то бесспорном и очевидном. Все произошло несколько лет или даже тысячелетий назад. А его просто только сейчас не оберегли от горькой вести. — Не делай глупостей, хорошо? — Каких еще глупостей, — бессильно пробурчал Финдекано. — И не собирался. — Когда соберешься, поздно будет предупреждать, — резонно возразила Интьяле. — Но если что, помни, что всегда можешь с любыми бедами прийти к Ниэнне или Ирмо. Финдекано кивнул, и майэ, напоследок с сомнением оглядев его, попрощалась и растворилась в воздухе. Не делай глупости — да уж, «полезный» совет. Да какие в его ситуации могут быть глупости! Напиться и прорыдать на весь дворец, что его отвергли? Снова — и на этот раз окончательно. Майтимо выбрал не его, и заставить его передумать не получится. Это просто невозможно — он уже женат. Или Финдекано следует с моринготтовым коварством спланировать убийство жены возлюбленного? Отправить ее в Чертоги на пяток тысячелетий, а самому стать опорой и утешением вдовцу. Пусть не будет с ним как Эрейнион с Кирданом, но все равно — каждую минуту рядом, без соперницы. Не обязательно проливать ее кровь. Пусть ее похитят, а он и Майтимо отправятся ее искать. Финдекано будет помогать, поддерживать, ободрять. А потом, годы спустя, они найдут ее. Финдекано позаботится о том, чтобы она к тому времени вышла замуж и обзавелась выводком детей. Майтимо не останется ничего, кроме как уйти. Ему будет больно, но он справится, он с этой девой никогда не был един душой, его fea связана с Финдекано. Майтимо после Чертогов просто хотел почувствовать себя живым, хотел быть любимым — а она навязала себя. И теперь сама замужем за тем, с кем не будет союза душ. Если все хорошо продумать, то для всех будет только лучше! Глупо все это. Он не пойдет на такую подлость. Или… Финдекано вскочил с кресла и отыскал взглядом своей меч: в городе он не требовался, но для поездки уже приготовлен. Пальцы сжали рукоять, клинок легко скользнул из ножен. Он облизнул мгновенно пересохшие губы. — Именем Эру… — голос сорвался. Финдекано прокашлялся и сделал пару медленных выдохов, успокаиваясь. Такие вещи нельзя совершать сгоряча. Он ведь уже знает, что нужно делать, чтобы получить невозможное. Клятва не принесла счастья никому, из давших ее, но помогла им получить Сильмариллы. Пусть даже фэанарионам они оказались не нужны: главное, что Клятва наделила их решимостью. Добиться своего, не отступить. Не думать о цене. Главную ошибку Фэанаро Финдекано учел — давая такую Клятву, не втягивай в нее родных. Он и не собирался, в любви не нужны помощники. Финдекано снова поднял меч. Надо решать. Живот неприятно скручивало от волнения, с каждым мгновением таяла уверенность. Одно дело — камни, а Майтимо-то живой и разумный. Разве Финдекано вправе давать такую Клятву, которая посягает на свободную волю эльда, на его право выбирать себе пару? Но ведь Клятва будет действовать только на него, Майтимо-то что с нее… Может, сначала увидеть любимого и понять, счастлив ли он со своей новой семьей? Сдаться, если у него все хорошо. А вот если нет… «Adar, у тебя все хорошо?» — потянулся в осанвэ Эрейнион. Почувствовал, наверно, его отчаяние и боль. Финдекано ответил ему что-то успокаивающее и снова с сомнением уставился на свой клинок.