Пуля в сердце

Если внутренний крик и существует, то мой определенно звучит громко, непонимающе, и местами невнятно, уходя в затишье буквально на несколько секунд перед новым залпом. Мое убеждение в том, что я не смогу заснуть, было не верно – вырубился я быстро, до этого минут пять смотря бездумным и офигевшим взглядом в потолок. Может, все это было сном – лживым и сюрреалистичным? Может, мое сознание подкинуло мне желанную сцену, пока я был сильно пьян? Звучит глупо, но проверить догадку стоило. Кое-как разлепив веки, которые казались тяжелыми, я сфокусировал взгляд на электронных часах у кровати – десять утра. И как меня подняло в такую “рань”? Работать я начинал обычно в восемь, но сегодня у меня выходной… да? Закрыть глаза стоило мне еще двух часов сна, о коих я не пожалел – во второй раз просыпаться намного легче и лучше, да и предполагаемое похмелье сошло на “нет”. Видимо, дорогая марка алкоголя достаточно хороша, чтобы не создать наутро головную боль. Да и что уж врать, не много я вчера пил. По крайней мере, мне так казалось. — Проснись и поооооой! — в дверь моей комнаты что-то громко влетело, словно чье-то тело решили запустить через коридор прямиком в нее. Не удивительно, что дверь с легкостью открылась – я не запирал за собой. – Сегодня выходноооой! Я попытался принять сидячее положение быстрее, чем девушка налетит на меня ураганом, чуть не повалив обратно на кровать. Где там стакан с водой? Вроде, стоял на тумбе… ага, нашел. — Ты сегодня свободен! Хочу в город! — весело воскликнула Клеменция, схватив меня ладонями за щеки, и лучезарно улыбнулась, смотря на мое лицо, а я пытался сделать так, чтобы вода не расплескалась по одеялу, трясясь от энергичности девчонки вместе со мной. – Какой же ты красавчик, Слагги! Меня как молнией шарахнуло – я резко отпрыгнул назад, за что поплатился встречей своего затылка со стеной и еще половиной желанного напитка. Ойкнув, оглянулся и потер ушибленное место, недовольно шипя. Какое же прекрасное начало дня, просто блеск… — Осторожнее, — взволнованно вздохнула Клеменция, подсаживаясь ближе, и погладила меня по колену. — Принести лёд? — Принеси нервов, — я стряхнул ее руку и накрыл лицо ладонью, стараясь прийти в себя и сосредоточиться на спокойствии, а не подступающей панике. Вдох-выдох и сделать пару глотков из стакана. — Я говорил не входить без стука! Какого черта, Клем?! — Н-ну я… — девушка замялась, пытаясь найти оправдание своему необдуманному поступку. Ребенок, она просто ребенок. — Так я постучалась! Один раз. — Хоть слово скажешь Уайту о том, что увидела… — я решил ей немного пригрозить, хоть и знал, что девушка не проболтается. — Не скажу, — она замотала головой, отчего ее волосы начали задорно трепыхаться из стороны в сторону. Клеменция — сообразительная и понимающая особа. Что воспитал, то и получил. Могло быть хуже. Спустя минуту тишины, я убрал ладони и сел вполоборота к розоволосой. Ни к чему и дальше продолжать эту тему, мне хватит стресса на ближайшие пару дней: буду медленно накручивать себя тем, что могла подумать подопечная, увидев мое лицо, покрытое шрамами. — Слаг, прости. Я не хотела тебя обидеть и напугать, — Клем подвигается ближе и кладет свою ручку на мое предплечье. Я искоса бросаю на нее взгляд, допивая остатки воды и стаскивая с себя одеяло. — Так… что случилось? С чего бы начать? Полагаю, с объяснения ей, почему я так дернулся. Навряд ли она своим чистым сознанием понимает, по какой причине я ежедневно ношу маски, респираторы или крафтовые пакеты, становясь похожим на странного фрика. — Помнишь, я рассказывал тебе о психологии людей? — думаю, эта тема будет ей интересна, заодно новому научится. Девушка кивнула, а я решил распрямить плечи — нечего превращать себя в жалкого слизняка, нужно держаться достойно, как бы тяжело не было поднимать эту тему. — У меня психологическая травма, с которой я никак не борюсь, помимо закидывания в себя таблеток. Я не хочу посещать психотерапевта, наверное, из-за своей чертовой закрытости и неприязни открывать перед всеми душу. Хотя, стоило бы, — сам понимаю, как глупо не воспользоваться возможностью профессиональной терапии, но я просто-напросто не готов. Есть много причин, которые меня сковывают – а, может, это пустые отговорки, лишь бы оттянуть момент… — Ты боишься показать свое лицо? — в голосе Клеменции, внимательно меня слушающей, звучало непонимание. Конечно, она ведь еще толком не знает нормы общества и стандарты красоты. — Да, что-то вроде, — я сильно разоткровенничался с ней, но уже не мог остановиться. Это вдруг стало так важно, приятно, ведь чувствую, вижу и слышу, как девушка за меня волнуется. — В довольно юном возрасте меня изрезали ради забавы: пытались призвать каких-то духов или демонов. — О, Слаг, это ужасно… — Клеменция округлила глаза, смотря на меня в ответ и едва ли находя, что сказать. Действительно ужасно, никому подобного не пожелаешь. И, что самое мерзкое, воспоминания отложились в голове так четко и ясно, что до сих пор, спустя много лет, не дают покоя. Я бы мог сейчас вновь уйти в репереживания*, однако Клеменция, пытаясь найти слова поддержки, что было не обязательно, сказала одну вещь: — Жаль, что Уайт тогда не появился. Я на пару секунд завис, переваривая сказанное ею. Мир вокруг замер, все стихло, а в груди зародилось новое, совершенно незнакомое ощущение, которого я раньше не испытывал. Попытки понять его и сдержать были такими ничтожными; губы, сжатые в линию, задрожали вместе с плечами, и я начал тихо смеяться. Конечно, одновременно с тем хотелось и плакать, переживая кошмарные, тяжелые воспоминания, чувство страха, беспомощности и несправедливости, но за все прошедшие годы я не позволял себе подобной роскоши, как слабость. А сейчас она манила, представ передо мной в виде милашки-Клеменции. Она сама не поняла, как, сказав лишь одну фразу, заставила меня ощутить что-то, похожее на мимолетную радость. Смех – защитная реакция, и именно сейчас он помогает мне посмотреть на утреннюю ситуацию под новым углом: может, это к лучшему, что Клем теперь всё знает? Она понимающая, добрая, и за все почти четыре месяца работы с ней мы успели крепко сдружиться, даже почти породниться. Девушка стала мне первым другом за долгие годы… быть может, не стоит ее отталкивать? — Ты чего это? — она непонимающе тыкнула пальцем в мое плечо, а я продолжал негромко смеяться, едва ли имея возможность сдержаться. — Ты права: действительно, жаль, что не призвался Уайт! Может, моя жизнь изменилась бы намного раньше, — постарался выровнять дыхание, пока смех не довел меня до истерических слёз. — Ты странный сегодня, — Клем неуверенно улыбнулась в ответ, пытаясь понять, что я чувствую, но затем, улыбка на ее губах засияла искренне. — Идем, я покажу тебе, какой ты красивый! Хотел было отнекиваться, но девушка схватила мою руку железной хваткой, утаскивая за собой в ванную, к зеркалу и раковине. Я почти не сопротивлялся, интерес вел за ней следом — что такого может показать Клем, что хоть немного изменит мое мнение? — Умывайся и расчесывайся, а я кое-что принесу! — девушка, захваченная неведомым азартом, умчалась прочь, оставив меня один на один с зеркалом. Черт. Ладно, я ничего не потеряю, если дам ей развлечься. И все же, я не видел ни доли страха, ни отвращения во взгляде Клеменции, когда она смотрела на меня. Списать подобное на незнание? Нет, нет, все же, какие-то базовые вещи остались в ней на уровне подсознания. Подопечная не столько учится заново быть человеком, сколько вспоминает старые навыки общения, движения… Холодная вода успокаивает немного покрасневшую после сна кожу, придает ей мягкости, и я уже не выгляжу, как воскресший с того света. Расческа скользит меж прядей, разделяя слегка спутавшиеся волосы, такие, черт возьми, приятные на ощупь: одна из причин, почему я не хочу их стричь. — Теперь похож на человека, — наигранно-вредно произносит Клем, заходя в ванную, и кладет передо мной свою косметичку. О, нет. Нет-нет-нет. — Это Уайт тебе купил?! — я опасливо отступаю на шаг, все еще пялясь на злосчастную сумочку, покрытую блестками. — Если думаешь, что позволю себя накрасить… — Да не буду я тебя "красить", угомонись, — Клеменция вновь смеется, распаковывая свое косметическое добро. — Я покажу тебе, что можно сделать. И, да, Уайт Хэт научил меня пользоваться интернет-магазинами! Пока розоволосая раскладывала неизвестные мне флаконы, я решил внимательно посмотреть на себя в зеркало, что делаю довольно нечасто. Шрамы, усталый взгляд, небольшие синяки под глазами от сбитого режима и недостатка сна. Что она нашла красивого? — Можешь ко мне наклониться? — попросила Клем, держа в руках овальный спонж и какой-то тюбик. — Закрывай глаза и получай удовольствие. — Ты обещала не красить меня! — не стану спешить с ее просьбами, а то мало ли, что она своими ручонками натворит. — Заткнись и наклонись! — девочка нахмурилась и надула губы. — Не понравится, сотрешь! Надеюсь, не пожалею об этом. *** Клеменция колдовала над моим лицом недолго – от силы минут двадцать, что-то на него нанося то спонжем, то кистями, то пальцами. Я даже один раз чихнул, когда, по всей видимости, пудра, попала мне на кончик носа. — Больше сопротивлялся! — подвела итог, а я решил позже узнать, где она нахваталась ходовых разговорных фразочек. Затем, девушка обошла меня со спины и что-то активно делала с волосами. Даже нацепила на них пару резинок и заколок. Видимо, у меня теперь есть младшая сестренка. — Всё! А теперь, можешь посмотреть на себя! — торжествующе заявила Клеменция, грациозно взмахнув рукой. Чувствую, будет весело. Я выпрямляюсь, разминаю затекшие плечи, медленно поворачиваюсь к зеркалу. И вижу, как изменилось все, но одновременно и ничего. Светлая кожа, совсем малость бледная от недостатка солнца, гладкая в тех местах, где нет шрамов, имела один ровный тон, скрывающий мелкую естественную текстуру, и была легко припудрена – да, заметно вблизи, но… интересно. Прямой нос и чуть вытянутое лицо – это один из эталонов красивой мужской внешности, который я в себе никогда не замечал, был теперь виден, как и выраженные скулы, расставляющие заметные акценты. Клем даже немного поработала с бровями, придав им ровную форму и острые подъемы, сделав тем самым взгляд более строгим. И как же красиво выделялись серые глаза, хотя ресницы она не трогала и не рисовала мне никаких подводок. А шрамы… их было видно, само собой. Но их цвет стал в тон кожи, мелкие борозды больше не выделялись, раньше привлекая к себе все внимание. Один шрам шел через бровь, но полностью ее не повредил, отчего волосы продолжают расти, не разделяясь дорожкой. Еще несколько мелких, подобно неровным цветочкам – выжженные сигаретами – на щеке и виске. И два самых больших, от ножа и медицинских ниток, идут от кончиков губ к щекам, делая продолжение “улыбки”. Даже их девушка умудрилась привести в порядок, действительно сделав мое лицо более заметным, чем все эти… недостатки? — Чего молчишь, зануда? — захихикала Клеменция, очень довольная своей работой и моим ступором, ведь я наверняка уже долго смотрю в зеркало. Даже прическу, и ту уложила так, дабы она смотрелась действительно красиво… поверить не могу… — Ты… ты хоть понимаешь сама, как это сделала? — у меня не находилось ни мыслей, ни слов, чтобы описать то, как сильно Клем меня удивила. — Конечно, факт стольких лет страха это не перекроет… — Но ты видишь, что на самом деле очень красивый? — Клем почти что прыгает от радости, снуя вокруг меня. — Мне трудно судить… — хотя, я с ней почти согласен. То, что было до случившегося со мной, действительно красиво. — Это ведь все твоя косметика. — Да ее на тебе почти нет, глупый! — Клем подлезла под мою руку и обняла меня поперек талии. — Я только нанесла немного тона, пудры и контура! Подчеркнула твои достоинства! — Я знаю только слово “пудра”, — признаюсь, ей удалось заставить меня слегка улыбнуться. *** Действия Клеменции резко моего мнения не изменят, как и не заглушат страхи и комплексы. Но, вынужден признать, по большей части она была права, сумев удивить даже такого скептичного человека, как я. И подкованность во всех областях науки не навела ни на одну мысль о том, что давно можно было бы попрощаться с моими шрамами при помощи косметики или пластической операции, но я не готов ложиться под нож, да и со шрамами отдельная заморочка. Конечно, немного приободрившись, я отправил Клеменцию собираться на прогулку, пока сам переодевался, часто поглядывая на свое отражение в большом комнатном зеркале. Черт возьми, если так издалека смотреть на лицо, то почти ничего и не видно… Но, не взирая на это, я надел маску, спрятав ее ремешок под несколькими прядками – я не идиот, чтобы идти в таком виде к Уайт Хэту и разговаривать с ним за сегодняшнюю ночь. Во-первых, уровень доверия к мужчине еще недостаточно высок, во-вторых, в отличие от Клеменции, он мой объект любовного интереса, что делает желание откровенничать с ним более значимым и опасным. Ведь подумай он, или скажи лишнего, никакая косметика не вернет мне хоть немного уверенности. В город уже совсем подкралось лето, хоть весенние дни еще не закончились: оставалась чуть меньше пары месяцев, но на улице во всю было тепло. Я решил остановить свой выбор на темно-серых джинсах и бордовой футболке, а шрамы на руках скроет джинсовая куртка. Неплохо для нынешней погоды, осталось достать из шкафа красные кеды, и я готов идти на прогулку. Покинув комнату, я направился вдоль коридора, намереваясь пройти до конца и постучаться к Клеменции, а то долго она возится. Но незримые силы тянули меня для начала наведаться к Уайту. О, демоны, неужели, это взаправду дальше происходит? Неужели, моя жизнь продолжает меняться?..