Шанс

Кино с трудом удалось разлепить глаза. Взгляд уткнулся в непривычно белый потолок. «Доброе утро, дурень. Куда ты вляпался на этот раз?» Попытка поднять голову не увенчалась успехом. Более того, принесла шикарную боль в затылке, отчего парень болезненно вздохнул. Тут же над ним склонилось женское лицо. - Ты как? – поинтересовалась незнакомка. «Как из-за угла битой огретый». - Голова болит, - более корректно отозвался вслух Кино. – Где я вообще? - В медкабинете, - пояснила девушка. – Тебя нашли на крыше без сознания, на затылке след от удара. Ты с кем-то повздорил? - Я... – уверенно начавшаяся фраза оборвалась также резко, как воспоминания «воронёнка». Последней ясной картинкой была лестница, ведущая вверх, а дальше... Как не силился Кино, память не возвращала ему украденный эпизод. - Я не помню, - после минутного молчания, наконец, выдохнул школьник. Медсестра нахмурилась. - Не помнишь? Совсем ничего? - Нет, я помню... я шёл на крышу... а потом... не знаю... – неуверенно пробормотал темноволосый. Случайное движение отдалось новым приступом резкой боли в затылке. Кино скривился. Девушка, имени которой он всё ещё не знал, тут же потянула руки к его голове. - Ну-ка, повернись немного... Мальчик с медными глазами только поморщился, когда его черепушку начали осторожно прощупывать. - Очень странно... – тихо произнесла медсестра. Закончив осмотр, она пропала из поля зрения Кино. Через несколько секунд снова раздался её голос: - Скажи, а с тобой раньше такое бывало? К этому времени пострадавший уже сел, придерживая свою буйную головушку. Открывшееся взгляду пространство не поражало разнообразием: стол, чем-то смахивающий на хирургический (на нём и дислоцировался «воронёнок»), белые стены, белый пол (сколько мороки, наверно, всё это мыть) и ширма, укрывающая больного от любопытных глаз. Шатаясь, Кино встал и преодолел маленькую преграду. За ней обнаружилась его новая знакомая, устроившаяся за столом, заваленным бумажками, и что-то сосредоточено записывающая. Девушка подняла глаза на звук и ахнула. - С ума сошёл?! Живо ложись, тебе нельзя ходить! - Да всё со мной нормально, - буркнул парень. - Я врач, мне лучше знать! – С этими словами настырная сестричка уложила побитого обратно на стол. - Вот так и лежи, - удовлетворённо произнесла она, возвращаясь к своим бумажкам. Через какое-то время незнакомка повторила свой недавний вопрос: - Так у тебя случались раньше провалы в памяти? - Нет, ни разу... Последовала непродолжительная пауза, после которой девушка заявила: - Диктуй номер родителей. «Этого ещё не хватало». Кино вскочил, плотно сжал губы, чтобы не охнуть от боли, и вышел из-за ширмы. - Не надо родителей. Я в порядке. Медсестра хмыкнула. - Все так говорят, герои, а потом по больницам бегают. И что я говорила насчёт лежачего режима? Аоки чертыхнулся. Похоже эта девчонка так просто его не отпустит. Темноволосый не любил убеждать людей своим крайним способом, но в этот раз, ради спокойствия мамы, ему пришлось поступиться своими принципами. Больной схватил всё ещё неизвестную по имени медработницу за подбородок и посмотрел прямо в серые глаза. - Со мной всё в порядке, - чеканя каждое слово, произнёс парень. – У меня ничего не болит. Я просто упал. Поскользнулся и упал. Запомнила? Секунда, две, три... Девушка медленно кивает. Кино удовлетворённо склонил голову. - Занимайся своими делами. А я пойду. Снова неторопливый кивок, и «воронёнок» покидает помещение. Эта способность у него с детства. Стоило мальчику с медными глазами просто посмотреть кому-то в глаза и представить, будто он вкладывает в голову человека свои слова, как его визави поступал именно так, как хотел Кино. Мама забавно называла это «побочным эффектом», но быстро отучила сына пользоваться сим маленьким даром. «Сынок, запомни. Человеческую волю нельзя подавлять без крайней необходимости. Относись с уважением к окружающим, не делай из них безвольных кукол. У тебя нет права внушать им своё мнение, вы все равны». Школьник поправил сползающий чёрный шарф. Провал в памяти не слишком его беспокоил. Ну, подзабыл немного, и что? Голова пройдёт, и он обязательно всё вспомнит. *** - Ненавижу!!! Падаль вы церковная, ненавижу!!! Это ваше милосердие, вот это??!! Суки, чтоб ваш монастырь вам на бошки обвалился!!! ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ, ТВАРИ!!! Некогда красивая девушка каталась по полу, задыхаясь в истерике. Лицо её было изуродовано гримасой крика, длинные распущенные волосы сбились в комок. В какой-то момент жертва припадка резко замерла, не в силах сделать вдох и безуспешно пытаясь остановить сумасшедший смех. Когда же ей это удалось, девушка обнаружила себя лежащей на животе прямо у ног мило улыбающегося вампира. - Тебе лучше? – участливо спросил он, прижимая к себе игрушечного медведя. В одно мгновенье девушка села и стремительно отползла от Канато. Но карающая длань среднего Сакамаки быстро настигла её и подтащила к вампиру. - Ты не хочешь со мной разговаривать? – с почти детской обидой в голосе спросил он. - Изыди, демон, - зло произнесла невеста. – Кола осинового нет, но могу перекреститься. - Давай, - улыбнулся Канато. – Мне нравилось, как крестилась прошлая невеста. И молилась она тоже очень красиво. Голос дрожит, слёзки текут... Так трогательно... Лицо вампира приобрело блаженное выражение. Рика странно покосилась на него и попыталась увеличить дистанцию. Самонадеянно-то как. Семнадцатилетний ребёнок не дал возможности и двинуться. В ту же минуту он опустил взгляд на своего медведя. - Я могу тебе кое-что дать. Только тут девушка заметила на шее игрушки серебряный крест. Цепочка была намотана в несколько раз, чтобы символ веры не упал. Канато осторожно снял крестик и протянул его Рике. - Надень. Невеста даже не шелохнулась. - Надевай же! – чуть повысил голос вампир. Из ответной реакции – только взгляд, в котором открытым текстом читалось: «Я похожа на дуру?» Тут запястья брюнетки обхватили железные клешни среднего Сакамаки. Девушку с размаху придавили к паркету. Голова больно приложилась об пол, Канато навис над поверженной жертвой. - Лежи смирно, - вампир надевает крест на шею Рики и начинает осторожно гладить кожу в области сонной артерии. - Ах, мне трудно удержаться. Сейчас тебе будет очень хорошо, - его лицо приближается, во рту сверкнули клыки. Невеста бросила на борьбу всё своё существо, ей даже удалось несколько секунд удерживать Канато почти в миллиметре от себя, но тем больнее было, когда она сломалась, и демон упал на неё клыками. Девушка вскрикнула. С каждой секундой Рика чувствовала, что из неё вытекает сама жизнь. Когда вампир насытился, она была на грани обморока. Картинка мира помутнела. Канато любил смаковать кровь именно во рту. Поднявшись над жертвой, он прошёлся языком по солёным клыкам и уже собирался проглотить остатки красной жидкости, как вдруг заметил мертвецкую бледность невесты. Подавив лёгкий приступ печали, семнадцатилетний ребёнок вернул кровь Рике. Проще говоря, поцеловал. Зрелище, оставшееся после ухода Канато, было... впечатляющим. Кровь, текущая с обеих сторон шеи, обвила серебряную цепочку креста и скользнула прямо к центру святого символа – рубину. На губах девушки также осталась кровь, которую она судорожно слизывала, чтобы продолжать жить. Обагрённая, но ещё живая...