Мой самый страшный сон

Она такая же, какой я видел её в последний раз. Какой запомнил. Женщина, которую не берут годы. Я выстроил свою жизнь, свой быт, каждую мелочь так, чтобы искоренить малейшую возможность где-то пересечься или увидеться. И добился того, чего хотел. Я не встречался с матерью шесть лет, живя с ней в одном городе, и смотрел на неё сейчас с замиранием сердца. Долго и тщательно я продумывал этот разговор в своей голове, прокручивая его снова и снова. Но от него сейчас остались лишь обрывки фраз. Наверное, я её всё же люблю. Всё ещё. Несмотря на ту звонкую пощечину, которую я получил, оскорбив отчима. Несмотря на ту пронзительную истерику, что она устроила, стоило мне постоять за себя. Несмотря на то, что дала мне двадцать минут на сбор вещей, прежде чем выставила за порог. Она всё так же оставалась мне матерью. — Привет, Слав, — за приветливой улыбкой нервы, словно натянутые струны. — Я ждала, что ты позвонишь, как только Кирилл исчез из дома. — А почему сама не позвонила? — вопрос вырывается вместо приветствия, образуя паузу. — Прости, мам, не поздоровался. И от этого "мам" на душе теплеет, и сердце трепещет от её прикосновений, когда она проводит ладонью по моим коротким волосам и по щеке. — Ты так вырос, — и взгляд на удивление тёплый, как в детстве. Стою в замешательстве от такой забытой заботы. — Кириллу нужно самому разобраться в себе, — смотрит прямо мне в глаза, — и решить, как он собирается жить дальше. — В шестнадцать лет? — от удивления у меня вытягивается лицо, и ностальгия махом слетает. Она что, серьёзно? Ах да, она серьёзно. Я успел подзабыть, каково это, жить с ней. Взрослая женщина с разумом наивной пятнадцатилетки. Ладно, может перегнул, не пятнадцатилетки… Да и не такой уж наивной. Но с очень странными взглядами на жизнь и ещё более странными доводами. — Ты же справился, Слав, — больно уж вкрадчиво и неуверенно. — Кирюша всегда на тебя ровнялся. И грубит так же, и одевается, — вздыхает. — И сигареты я у него пару месяцев назад в куртке нашла. И закидоны у него все, как у тебя. Он хоть тогда и маленький был, но запомнил всё, что ты вытворял. Так чего удивляться, что он по твоему примеру и из дома сбежал, когда появились проблемы? Я аж поперхнулся. Вот кто, оказывается, во всём виноват. Слава Богу, мать ещё не в курсе моих сексуальных предпочтений. Пялюсь себе под ноги и никак не могу понять: то ли поржать от души, то ли взорваться нахрен. — А ты вообще интересовалась, как я тогда справлялся? Я уже дорос до того, чтобы рассказать и не краснеть, — смотрю куда угодно, только не на неё. — Я шарахался по чужим постелям и подвалам. — Говорю медленно, пытаясь донести каждое слово. — Только бы домой не возвращаться. Как можно было второй раз и на те же грабли? Мать морщится. Значит, информация дошла по назначению. — Ты пришёл мне за ваше воспитание выговаривать? Сцепляю руки в замок до хруста костяшек. Мучительно хочется закурить, но здесь и сейчас это лишь усугубит её негатив ко мне. — Кирилл в общих чертах рассказал мне про ссору между вами, — краем глаза наблюдаю за её реакцией. Мать презрительно поджимает губы. — Он рассказал о причине? — киваю. — Отец этого никогда не поймёт, — делает паузу. — И не примет. — Он его избил, — не спрашиваю, а подчёркиваю как данность. Перед глазами встаёт та самая ночь, когда он пришёл ко мне с вещами. — А чего ты хотел? — в голосе неподдельное негодование. — Серёже на работе мужики рассказали, у которых дети с ним в одной школе учатся. Это ж какой позор! Позор, значит? Это всё, что вас волнует?! А то, что полшколы его за человека не считают, это так, побочный эффект? — И вы с батей решили, что у него от тумаков ориентация на место встанет? — В его же интересах выбросить эту муть из своей головы, — мать непоколебима. — Мы его не поддержим. — Ты знаешь, что Тихонов уже был женат, и у него есть сын от первого брака? — направляю разговор в нужное мне русло и протягиваю ей папку. — Ты что, справки на него наводил?! — всплескивает руками. — Вот это уж точно тебя не касается. — На него было заведено дело по жестокому обращению с сыном, — я не намерен отступать. — Ты знала? — Его не судили, делу даже хода не дали. У нас у обоих полно проблем в прошлом, — мать неприступна. — Я хочу, чтобы ты перестал копаться в нашем грязном белье. — Мам, ваше грязное бельё уже вываливается из всех щелей. Но я не ругаться с тобой пришёл, — медленно, спокойно. Как с ребёнком. — Мне предложили работу в другом городе, ответили на резюме. Мать удивлённо подняла бровь. — Поздравляю, конечно, но... — Я это к тому, что заберу Кирилла с собой, — озвучил, наконец, и словно камень с плеч. — Кирилла? — мать во все глаза ошарашенно смотрит на меня. — Его здесь не ждёт ничего хорошего. Либо отец покалечит, либо сверстники загнобят... — договорить мне не удаётся. — Это называется ответственность! Кирилл заигрался и теперь пожинает плоды! — её голос приобретает визгливые нотки. Теперь моя очередь морщиться. — А ты предлагаешь ему единственный известный тебе способ решения проблем — бегство?! — За что ответственность? — вскипаю в ответ. — За то, что он не такой, как все? За то, что его отец долбанный садист? За то, что ты пальцем не пошевелила, чтобы оградить нас от него? За что он в ответе? Хрупкое перемирие рассыпается, словно карточный домик. Мать сереет и кривит губы. — Не прикрывай им свои обиды, сделай милость. Пытаешься через него отыграться на мне? — разговор переходит на повышенные тона. — Свои обиды я давно пережил! И я в состоянии принять Кира со всеми его "недостатками", — пальцами в воздухе изображаю кавычки. — Я больше от него не сбегу, не брошу и не отвернусь! — всё-таки срываюсь на крик. — Я буду рядом с ним столько, сколько буду ему нужен! Щёлк. В эмоциональном порыве выворачиваю наизнанку то, что давно скреблось в душе. И подобно озарению все мысли встали на свои места. В своих самых страшных снах ты всегда зовёшь его по имени... Меня словно обдало ледяным душем, остудило голову и успокоило сердце. Я поднялся со скамьи и бросил папку на то место, где только что сидел. — Мы уедем, как только Кирилл разберётся с экзаменами. В папке копии материалов на Тихонова. Будете втыкать нам палки в колеса, и у ваших знакомых появится новая тема для сплетен. Да, это шантаж и угроза, вот так вот мерзко и низко. И я могу привести ещё парочку нелицеприятных эпитетов к тому, что сейчас сделал. Но, к сожалению, иначе эти люди не понимают.