***
— Не совершай опрометчивых поступков! — голос в телефоне взволнованный, с ноткой щемящего беспокойства. — Бренич, я прошу тебя... Кладу трубку, не попрощавшись. Я не хочу ей врать, не хочу сейчас изворачиваться. Мне катастрофически не хватает времени, чтобы разобраться в себе и в том, что делать дальше. Я всего лишь хочу посмотреть в его глаза. Время неумолимо приближает его приход...***
Сижу перед раскрытым ноутом, пальцами сжимаю виски. Слушаю, как Игорь перешучивается с Киром, как переодевается, хлопая шкафами, как шутливо интересуется мной у мелкого. Слышу, как он брякает посудой на кухне. Всё как всегда и в то же время совершенно иначе. Смарт отсчитывает уходящее время: 15 минут, 20, 30… Сколько ни оттягивай этот разговор, от происходящего всё равно не уйти. Выхожу из своей комнаты, глубоко вдыхаю наш необычный домашний уют, прикрываю глаза, пытаясь запечатлеть этот момент в своей памяти. — Гош, свободен? — пытаюсь не выдать себя голосом. — Ага, — выглядывает из кухни. В дурацкой футболке. В забрызганных водой шортах. Босиком на деревянном полу. Миллионер из трущоб. Вытирает руки видавшим виды вафельным полотенцем. Как я мог не замечать, насколько он аккуратен? В словах, в действиях, в вещах. Как я мог не придавать значения его дорогущим шмоткам? Как я мог за все эти восемь месяцев ни разу не спросить его о прошлом? Я привёл его к себе и разделил с ним не просто обшарпанную квартирку. Я разделил с ним салют на девятое мая, любимые книги и фильмы, я разделил с ним горячий кофе по утрам и узкую кровать. Он первый человек, которого я подпустил настолько близко, чтобы разделить с ним личное пространство. — Поговорить бы, — и киваю в сторону своей комнаты. Игорь заинтригован, ухмылка на пол-лица. Даже не догадывается или хорошо маскируется. Забирается на мою кровать, поджимает под себя ноги и усаживается по-турецки. — Ну, говори, — полностью расслаблен, лишь смотрит выжидающе. Дурацкий разговор. И совсем патовая ситуация. — Гош, ты же знаешь, что я пишу статью про Ультрамарин? Смешно морщится. — Ага, ты ж мне все уши прожужжал. Вдох-выдох… Выбиваю сигарету из пачки. Игорь не может не понимать, к чему я веду разговор. Закуриваю, постепенно наполняя комнату едким дымом. — При нашей встрече ты забыл упомянуть о незначительных мелочах, — вскидывает на меня глаза и расползается в улыбке. — Например, о том, что ты владеешь баром, барменом которого представился. Или о том, что тебе принадлежит самая гнилая дыра в этом городе. — Ну, тут бы я поспорил, достаточно фешенебельное получилось заведение, — Гоша в своём стиле, весь на издёвках. Поднимается ко мне с кровати и перенимает сигарету из моих рук. — Ты не спрашивал, — и правда, — а я не говорил, — и уже совсем откровенно. — Мне было приятно чувствовать себя равным тебе. За окном так ослепительно ярко, что аж ломит в висках. И хочется, чтобы всё это было ошибкой. Чьей-то дурацкой несмешной шуткой. — Ты же понимаешь, что я в курсе того, что на самом деле происходило в клубе? — я не хочу продолжать пикировку фразами и продолжать делать вид, будто ничего особо и не изменилось. — Скажешь мне, что так делать нехорошо? — и снова ухмылка. Я на секунду в ступоре. — Гош, ты совсем охренел, что ли? — всего моего негодования хватает лишь на эти слова. Внутри леденеет от его спокойствия. — Я же всё знаю! И про малолеток в вашем борделе, и про наркоту, которую вы с отцом поставляете в город! И про все прочие махинации, что проводились за дверями твоего клоповника! Пожимает плечами. — Запросто, я же за всем не услежу, — выправка железная, ни один мускул не дрогнул, лишь взгляд изменился. — Ты должен быть в курсе, что я всего лишь совладелец клуба. — Я собрал достаточно компромата, включая вашу чёрную бухгалтерию и копии сомнительных договоров. У меня есть видеоматериалы, доказывающие твою причастность ко всему, что совершается в том месте. На большей части собранных бумаг твоя подпись, а не отца или Кинаева. Игорь пальцами тушит сигарету прямо о мой стол, ненароком скидывая на пол смартфон. — Решил меня шантажировать? — вот оно, презрение, в его исполнении просто безупречно. — И чего же ты попросишь взамен, Бренич? Вот и всё, как падение в пустоту, резко и наотмашь. Лучше так. Так будет проще. — Я хочу, чтобы ты знал, — между рёбер сердце, как отбойный молоток, — я отправил материалы в соответствующие органы. Я не угрожаю тебе, я ставлю тебя перед фактом. И что делать дальше, сам решай. Я больше не хочу продолжать эту пытку, хотя чего я, собственно, ожидал? Того, что он упадет ниц передо мной, вымаливая моё понимание и прощение? Или того, что он начнёт врать и изворачиваться? И то и другое глупо и бредово, совсем не в его стиле. Я всего лишь хотел сказать ему, что знаю о его лжи, о его тайнах, о дерьме, в котором он увяз, и в ответ хотел увидеть в его взгляде нечто живое — страх, сожаление, отчаяние… Всё, что угодно, лишь бы иметь возможность его оправдать. Игорь чуть медлит, делая шаг в мою сторону. Телефон под его ногами издает жалобный хруст, но совершенно не привлекает его внимания. Сейчас он тот же человек, что по утрам уходит в «универ». «Такой и прикончит, бровью не поведёт» — приходит мне на ум странная и страшная мысль. Липкий страх противно заползает под кожу. Чем я, сука, думал? Решил, что он будет отнекиваться и защищаться? Почему я не подумал о том, что он может быть элементарно опасен? И не только для меня… Стоит нам сгинуть, и когда нас начнут искать? И начнут ли вообще? Кто вообще начнет нас искать? — Я уважаю твоё решение, — Игорь так близко, что я вижу, как пульсирует тонкая венка на его шее. Чувствую запах его шампуня и его любимого крепкого кофе. Могу видеть, как расширяются его зрачки. Сегодня я своими руками обнулил всё, что нас связывало. Я своими руками сорвал с него маску, даже не подумав, что это может быть намордник. И моя горечь срывается с губ быстрее, чем я успеваю прикусить язык. — Что между нами было настоящего? — сам не узнаю собственный голос. Но на какую-то секунду успеваю увидеть, как слетает с его лица высокомерие, и как темнеют его глаза. А в следующее мгновение его пальцы смыкаются на моём горле, выбивая из него сиплый выдох. Ударяюсь затылком о стену, свободной рукой Игорь так сжимает моё плечо, что кажется, ещё чуть-чуть и раздавит его. В глазах мутнеет, и сквозь шум в голове чувствую, как его горячие губы обжигают шею поцелуем, впиваются в кожу, пытаясь дать откровение и забрать его у меня одновременно. И раскалённое дыхание прямо у самого уха: — Я рядом с тобой был настоящим. Тяну его на себя за футболку, словно сраный мазохист, последние свои силы трачу на хлипкое объятие. Удушье обжигает горло и лёгкие, но я стремлюсь отдать ему свой последний выдох… — Гош… — чуть слышно на хрипах и свисте. Слишком сильно рядом с тобой я поверил в привязанность. Ты знаешь, что заменил мне семью? Прости, что не смог полюбить тебя так, как люблю Кирилла. До хруста в костях, до ломоты в мышцах, до ярких звёзд перед глазами. Я полюбил тебя иначе, как любят родное, незнамо откуда свалившееся счастье, тёплое, откровенное, домашнее. Полюбил твою хитрую улыбку и насмешливый взгляд, полюбил твоё безграничное любопытство. Дал тебе максимум, что мог тогда дать, и увидел в тебе почву под ногами… Перед страшным и бесповоротным ощущением предательства отступил даже инстинкт самосохранения. Ты сможешь меня убить, Гоша?.. — Я всего лишь хотел приструнить зазнавшегося журналиста. И, кажется, заигрался. Не ощущая больше стальной хватки на шее, стекаю по стене на пол, как тряпичная кукла, и пытаюсь отдышаться. В коридоре хлопает дверь.