***
Выгружают нас у двухэтажного дома, скорее похожего на большой коттедж на трёх хозяев. Три подъезда оказываются тремя входами в три двухэтажные квартиры. Я и знать не знал, что у нас в городе есть такие, разве что, у власть имущих, что отстраивали себе целые кварталы на окраине города. Дом находится за высоким сплошным забором и практически скрыт от посторонних глаз. В остальном всё, как в обычных дворах — газоны с цветами и пара скамеек подле них. Нас встречает молодой парень лет двадцати семи, не больше. На мента не похож, больно уж аристократичные у него замашки и жесты. Здоровается с нами за руку и представляется Виктором. — Вы будете жить в этой квартире, — все вместе мы подходим к крайнему строению. — Продукты привозят раз в день, так что из-за провизии не переживайте, внутри квартира полностью обустроена, можете пользоваться всей мебелью и бытовой техникой. Проходим в кирпичные хоромы и оказываемся в маленьком коридоре с парой вешалок и квадратной тумбой. Внутри самой квартиры недорогая евроотделка. И снаружи дом кажется более внушительным и громоздким, чем есть на самом деле. На первом этаже квартиры кухня и небольшой зал со здоровым теликом. Антенну я заприметил ещё на улице, слава Богу, есть, чем время скоротать. По скрипучей лестнице поднимаемся наверх. Здесь ещё две маленьких комнаты, ванная и туалет. Всё достаточно скромно и за версту отдаёт дешёвым мотелем. У Кирилла на лице отражается та же тоска. «Это ненадолго» — шепчу ему одними губами. Слышит, кривит губы в улыбке и закидывает свою сумку в одну из комнат. — В холодильнике уже есть продукты, всё свежее. Только сегодня привезли, — Виктор спешит на кухню. — Поваров в комплексе нет, так что готовить будете сами. Проворно распахивает перед нами дверцы гарнитура, показывая нехитрую кухонную утварь. Дальше плетёмся за ним в зал. На диване лежит постельное белье и полотенца, упакованные в плотные пакеты. — В ванной есть стиральная машинка и порошок, за остальным порядком следит домработница, которая приходит раз в неделю. Уже неплохо… — Дальше, безопасность, — парень подводит нас к телефону на тумбочке. — Такие есть в каждом помещении. Если вдруг окажетесь в опасности или почувствуете что-то подозрительное — просто поднимите трубку. На пульт сразу поступит тревожный сигнал. Обманки… Пальцем провожу по гладкому корпусу, проводные телефоны без кнопок. У Кирилла на смарте антенна по нулям, значит, связь с внешним миром здесь полностью обрывается. Только внутренняя передача. Поднимаю голову вверх и натыкаюсь взглядом на чёрные коробочки. — Камеры? — вроде бы, чему удивляться, но под их прицелом на душе неспокойно. — Да, не переживайте, звук не пишут, только видео, — Виктор ослепительно улыбается, но седалищным нервом чувствую, что врёт. — Располагайтесь, если появятся вопросы — на улице есть охрана. Они вам всё подскажут или свяжутся со мной. — Ах да, — останавливается в дверях, — ещё одно. Во избежание недоразумений я сразу предупреждаю вас, что покидать территорию комплекса без сопровождения категорически не рекомендуется, — и ещё одна ослепительная улыбка в сторону Кирилла. — Про ваш последний экзамен мы знаем. Вас отвезут. Кир еле кивает и выдавливает из себя в ответ дежурное добродушие. Я наконец-то закрываю за Виктором дверь. — Золотая клетка, — констатирует Кирилл, открывая тем временем холодильник.***
Дни здесь похожи один на другой настолько сильно, что сливаются, и само время здесь становится тягучим. Бессонные ночи выматывают одна за другой. На дисплее почти два часа, но мысли в голове беспокойно ёрзают и гудят, не давая уснуть. Под тусклым светом уличного фонаря я успел изучить очертания каждого предмета в комнате. Как там Кир? Наши комнаты так близко, что я слышу каждый шорох его одеяла и каждый вздох. Двадцать четыре часа в сутки мы находимся под камерами и, не сговариваясь, держим расстояние в отношениях. Проблем и так хватает, чтобы привлекать к себе внимание… Чёрт! Тело незамедлительно реагирует на мысли о Кирилле. Вот о чём сейчас думать, чтобы не было так тесно в трусах? О зайчиках? Или овечек посчитать? Одна, две... Три... Овечки похожи на Марину: белые, мягкие и добродушные. Может, подумать о Марине? Я не би, она не вызывает тех чувств, от которых становится так неспокойно. Можно подумать о Вике. О её тонкой талии и изящных руках, об огненно-рыжих волосах и горячих губах. "Сладенький" Что с ней сделали, если бы поймали? Убили бы? Избили? Накачали наркотой? Засунули бы на второй этаж Ультрамарина? У Вики двойной перелом. Спасаясь, выбежала под машину. Значит, даже это было не так страшно, как месть людей, что её преследовали. Была напугана, но всё равно влезла в ту разборку между Кириллом и отцом. Отчаянный маленький рыжик. Кир за стеной в очередной раз переворачивается на другой бок и, не сумев уснуть, встаёт с кровати и куда-то шлёпает босыми ногами. — Пустишь? — он у моей двери. — Тоже не спится? — я приподнимаюсь на локтях. — Ага, — и мнётся в дверях, не решаясь пройти. — Ты с каких пор такой нерешительный? — двигаюсь и хлопаю рукой по освободившемуся месту. Мы уже неделю играем в порядочных братьев. Надоело так, что аж зубы сводит. Смотрю на камеру и мысленно кладу хрен на всех гомофобов по ту сторону. У Кирилла сомнение на лице, значит, считал мои мысли по мимике и мимолётным жестам. Но всё же по-хозяйски забирается в кровать, прижимается ко мне спиной и закутывается в одеяло. Вдвоём под одеялом жарко, и теперь уже точно не до сна. Прижимаю к себе пацана, провожу ладонями по бёдрам, потом выше — к животу, по рёбрам, по соскам, тереблю их, чувствуя, как они твердеют под пальцами. Кир ёрзает, пытается прижаться ко мне ещё ближе. Мягкий и податливый... Прихватываю резинку его трусов и стягиваю вниз. Зачем нам вообще белье? Своё бы ещё снять, а то совсем уже тесно. Провожу пальцами между его ягодиц, касаюсь колечка мышц, Кирилл инстинктивно сжимается, на секунду, не больше. Облизываю пальцы и возвращаюсь к своей цели, мягко надавливаю, забираясь внутрь, провожу мокрыми пальцами по стенкам, растягивая их. Увлекаюсь, ввожу два пальца до основания, трахаю ими, утыкаюсь лбом в его затылок. — Давай же, Слав, — я растормошил его и завёл, — ещё... Мальчишка поджимает колени к груди, раскрывается ещё больше, к моим пальцам добавляет свои собственные. Прогибается, насаживаясь на них. Ему мало, хрупкое тело в моих руках дрожит и извивается. — Слав... — в голосе мольба, и мне буквально срывает башню. Стягиваю бельё и утыкаюсь головкой в растянутый проход. Дразню его, подношу свои пальцы к его губам, лёгким нажатием прошусь внутрь. Кир всё понимает, впускает и вылизывает их. Провожу пальцами по его языку, играю с ним, засовываю их глубже, чувствую, как его рот наполняется слюной. Кирилл стонет так, что у меня вздрагивают руки. И уже становится не до аккуратности, наспех провожу мокрыми пальцами по члену и по ложбинке между его ягодиц. Вталкиваюсь в такое желанное тело, скидываю одеяло, перехватываю его под колено и широко развожу его бёдра. Жарче, быстрее, глубже настолько, насколько возможно…