В конце все начинается

Телефон Регис не включал два дня и даже для верности вытащил из него аккумулятор. Он понятия не имел, что происходит, и, честно говоря, знать не хотел совершенно. Был ли это вирус, ожившее программное обеспечение или просто на редкость удачный системный сбой, Регис предпочитал не иметь с ним никакого дела, потому что это, чем бы оно не являлось — это вызывало у него холодок по спине. Такой бывает, когда ты входишь в темный переулок после того, как закончил с марафоном фильмов ужасов. Наверное. Со страхом у Региса тоже были типично видовые проблемы, но он где-то читал, что с точки зрения людей метафора была неплоха. Сам же он испытывал подобное только один раз — когда Вильгефорц разорвал и уничтожил его тело, на долгие месяцы отправив в ледяное безмолвие смерти, которой не было конца. Сейчас ему казалось, что смерть снова смотрит на него, издевательски склонив голову к плечу. К компьютеру Регис тоже не подходил. На всякий случай он игнорировал и телевизор. Ему в голову пришло и перестать пользоваться лифтом, но это была уже совсем клиника — к тому же, что жил Регис на шестнадцатом этаже. Краем сознания Регис понимал, что ему следовало бы со всем этим разобраться, а не возвращаться в приятный доглобализационный мир, но на деле он просто приходил на работу, копался в трупах, перешучивался со своим напарником, возвращался домой, с опаской обходил скорбно молчащий телефон по дуге, ложился на кровать и ждал, когда снова можно будет заняться работой. Если бы в мире существовал психотерапевт, консультирующий вампиров, то он бы наверняка сказал, что Регис пребывает в депрессии. Регис себя в депрессии не то чтобы чувствовал — просто когда он пытался напрячься и подумать о чем-то еще, кроме механических, с годами полностью автоматизированных действий, в голове не оставалось ничего, кроме холодной пустоты. Детлафф был мертв, а его телефон слал очень подозрительные и очень, как бы метко сказал Юстас, стремные сообщения. Ладненько. Ввиду всего этого, когда утром третьего дня Регис вдруг обнаружил свой компьютер включенным, ему стало очень не по себе. Если бы он не был личностью очень спокойной, уравновешенной и сохраняющей присутствие духа в любой ситуации, он наверняка бы заорал и выронил из рук чашку с кофе, но поскольку Регис был Регисом, он только вздрогнул. Медленно поставив на стол чашку, Регис осторожно подкрался к светящемуся в полумраке экрану компьютера, словно боялся, что он его укусит. Все выглядело… Прилично. Никаких загадочных сообщений. Никаких файлов на рабочем столе. Никаких, в конце концов, обоев с мертвыми девочками — или что там должно появляться в качестве обоев, когда твоя техника заражена паранормальным файлом, как в тех исключительно нелепых страшных историях с форумов. Ничего. Просто запущенная сессия, и все. — Перебои с электричеством, — вслух сказал Регис. — Например. Компьютер не ответил. Регис немного пришел в себя, подтянул поближе стул, сел. Более глубокое изучение ничего подозрительного также не выявило, так что Регис облегченно вздохнул, вроде как повеселел, и даже запустил браузер. Ничего. — Ладненько, — сказал он. — Тьфу ты, привязалось. Страница в плейсворде приветливо мигала двумя неотвеченными сообщениями и одним запросом на добавление в друзья. Регис потянулся за оставленной чашкой и кликнул на уведомление. «Привет, — писал ему Геральт Ривийский, — дружище. Серьезно, соцсеть? Я поражаюсь твоей современности. Не хочу показаться назойливым, но учитывая обстоятельства нашей последней встречи, снова слинять на семь лет тебе не удастся. Подай хоть какие-то признаки жизни, иначе я сочту, что ты трагично удавился и тебе требуется помощь. P.S. В каком-то роде я детектив. Серьезно, не заставляй меня выяснять, где ты живешь». Ладно, это было достаточно безобидно. «Все в порядке, у меня сломался телефон. Буду благодарен, если все вокруг перестанут подозревать меня в самодеструктивных порывах, поскольку звучит это несколько оскорбительно по отношению к моему самолюбию и исключительной воли к жизни. P.S. Я вампир и у меня почти пятьсот лет опыта в исчезновении. Думаю, у нас могло бы выйти неплохое соревнование». Окончательно успокоившись, Регис закрыл диалог, и вот тогда он все-таки облился кофе. «Не забывай, что ты ничего не смог сделать», — гласила ровная строчка текста, отправленная Регису с его же аккаунта два часа сорок семь минут назад. Он поставил чашку на стол, чуть не промахнувшись мимо, и выдернул провод из розетки. Вечером после работы Регис домой не пошел. Еще несколько лет назад, помнил он, всего-то, может быть, десять или пятнадцать, вокруг только и было, что разнообразных интернет-кафе. И где? Ответа от вселенной, разумеется, не последовало. Регис не переставал изумляться, как стремительно меняется мир, за которым он упорно не поспевал. Нет, Регис, конечно, умел пользоваться электрокофеваркой, или смартфоном, или выходить в сеть, мог записать передачу, пока его не было дома (или это уже тоже устарело?), или переустановить операционную систему, или разобраться вообще в чем угодно, в чем бы ему захотелось, но технологии развивались так быстро, что он даже не успевал этого замечать. Большей частью ему оставалось только растерянно оглядываться и вопрошать: «И где?» В конце концов, он зашел в библиотеку. Первое, что он набрал в поисковике, было: «что делать если твоя техника одержима». Не было ничего удивительного в том, что на него вывалился целый ворох крипи-паст и список контактов сомнительных спиритологов. Никаких дельных советов не нашлось даже на сайте с инструкциями, где можно было найти практически все — начиная от советов, как правильнее бриться, заканчивая правилами общения с людьми, больными диссоциативным расстройством личности. Чародеи, дело вот в чем, в одном сходились точно: духи не захватывают технику. Они ее портят. Ничто сверхъестественное не сможет терроризировать тебя идиотическими смсками. И Регис это, конечно же, знал. Со смутным душевным волнением он залогинился в плейсворд, и почувствовал, как сердце подступило к горлу, когда увидел очередное уведомление о непрочитанном сообщении. К счастью, это был Геральт. «Ок», — говорил Геральт примерно часов эдак пять назад. Спустя две минуты он добавил: «Извини». Спустя еще минуту он присовокупил: «Я не это имел в виду». Регис, опять же, понятия не имел, что он там имел в виду, и сейчас его это интересовало минимально, поскольку вокруг него творилась какая-то чертовщина, и он не представлял, что ему со всем этим делать. Казалось бы, вот перед ним борец с чудовищами и призраками, разрушитель проклятий, герой Боклера, спаситель девиц в беде, непревзойденный и знаменитый Геральт Ривийский, полный стремления помогать, бери и используй. Вот только диалог, который мысленно пытался воспроизвести в своей голове Регис, каждый раз как-то не клеился, вроде: — У меня завелся полтергейст. — Он бьет посуду? — Нет, он пишет СМС. Или там: — Вокруг меня происходит что-то странное. — Вещи пропадают со своих мест, а в воздухе пахнет гнилью? — Нет, я сам себе присылаю сообщения в плейсворде. Или… Короче, все эти диалоги кончались сакраментальным: «Регис, ты не пробовал провериться у врача?» Потому что, и мы вновь неизменно возвращаемся к одному простому правилу: духи не взаимодействуют с техникой. Электричество и магия исключают друг друга, как огонь и вода, и если их смешать, в обоих случаях выйдет только большой бум и много пара. «Если я решу удавиться, ты узнаешь первым, — как-то машинально напечатал Регис. Он даже в экран не особенно смотрел, занятый собственными мыслями. — Извини, много работы». Вы действительно хотите выйти? Да. Закончить сеанс? Да. Вы действительно хотите завершить работу? Да, черт возьми. — Нашли, что искали? — спросила приветливая библиотекарь, когда он уже почти вышел за дверь. — Увы, нет, — честно ответил Регис, и улыбка у него была какая-то потерянная. В собственную квартиру Регис возвращался, как на поле боя. Казалось, что-то притаилось в её углах, что-то злобное, молчаливое и неумолимое. Самое печальное во всем этом было то, что Регису, судя по всему, вовсе не казалось. Сначала он думал было попросить ночную смену в морге, но вид у него последние дни был настолько пришибленный, что его, конечно же, выгнали отдыхать. Друзей у Региса и не было — таких, по крайней мере, к которым можно было бы заявиться в одиннадцать ночи, и он слишком устал, чтобы в самом деле планировать провести ночь на скамейке в парке всего лишь из-за странно ведущей себя техники — в чем, как пытался убедить себя Регис, на самом деле не было ничего ужасающего. Кроме того, повторял себе Регис, я не буду сбегать из собственного дома. Я не буду сбегать из собственного дома. Я не... Я не понимаю, что со мной случилось, измученно закончил он мысль. Он отчаянно пытался выкопать прежнего себя из-под толстого слоя вины, беспокойства, отрицания и какого-то тупого онемения, встряхнуться и с энтузиазмом встретить все новое и неизведанное, как он делал всегда, но в голове ничего не задерживалось. Дом был тих, молчалив, неподвижен и на первый взгляд безобиден, но Регис ему больше не доверял. Стараясь держаться от всего хоть сколько-нибудь электронного подальше, он прошел в спальню, плотно прикрыл за собой дверь и попытался сделать вид, что все абсолютно нормально. Абсолютно, совершенно, восхитительно нормально. — Черт, — сказал Регис в потолок, хотя обыкновенно он не ругался. — Черт возьми. Облегчения ему это не принесло. Когда Регис проснулся от шума в соседней комнате, было темно. Отлично налаженные внутренние часы подсказали ему, что время едва ли с час как перевалило за полночь. Он медленно сел, немного послушал неразборчивый голос из-за стены, и, в конце концов, толкнул дверь. Это был телевизор. Влекомый неким чувством обреченности и предназначенности — и немного, все же, любопытством — Регис сделал несколько шагов вперед. Каналы с тихим щелчком переключались сами собой. Ночная сетка вещания местами уже подошла к концу, какие-то каналы у Региса и вовсе не были настроены, и звук то и дело прерывался сухим механическим треском. Картинка несколько раз мигнула. Регис смотрел. — ...день, — произнесла белокурая девушка с экрана, и по странно редуцированной интонации Регис понял, что первым словом, скорее всего, было «добрый». Щелчок. Треск. — Годовщины, — сказал седеющий эльф. Щелчок. Щелчок. Щелчок. — Смерти, — прошептала полураздетая девица на порноканале, призванная, должно быть, изображать некромантку. Щелчок. Треск. Щелчок. — Твоего друга, — произнес с экрана маленький мальчик, и Регис отшатнулся. Каналы продолжали сменяться в, казалось бы, хаотичном порядке. — Не забудь, — слезно попросила его героиня какой-то любовной драмы. — Что ты... — гневно начал мужчина в военной форме. — Ничего не, — буднично произнес ученого вида джентльмен. — Смог сделать, — уверенно закончила диктор припозднившихся новостей. Щелчок. Треск. Регис, честное слово, всего лишь хотел выдернуть провод из розетки, но когда он пришел в себя, то обнаружил, что уронил телевизор, и теперь на его матрице красовалась широкая трещина, а на корпусе были видны следы когтей. Телевизор тихо шипел статикой. Регис посмотрел на ладони, попытался заставить себя успокоиться, выйти из состояния частичной трансформации, но пока что у него даже восстановить дыхание не выходило. Вспыхнул свет. Включился кондиционер — Регис понятия не имел, зачем ему кондиционер, он просто тут всегда был, зашумел электрический чайник, запищала микроволновка, давно уже позабытый городской телефон зашелся раздражающей трелью, заныла пожарная сигнализация. Окруженный взбесившейся техникой, Регис издал низкое глухое рычание, одним движением оказался у распределительного щитка и яростно щёлкнул тумблером. Все затихло, и Регис для верности перерезал провод прямо голыми руками, зашипел, когда его болезненно тряхнуло током. — Я не хотел, — рявкнул он в темную пустоту ставшей очень чужой квартиры. — Я сделал то, что должен был! И никто, конечно, не ответил. Пошатываясь, Регис добрался до дивана перед разбитым телевизором. На рассвете он поднялся с места, надел чистую рубашку и отправился на работу.