Зверь

— Жизнь в Созидании такая же, как где угодно. Травяной чай жидким теплом заполнял чашку, а затем проскальзывал по горлу. Лисса позволила себе не больше одного глотка. Кто знает, что в этой воде могло быть помимо тёмно-зелёных листочков и сахара? — Ты, выходит, знаешь, какова жизнь где-либо ещё? — отвечала Картер, едва заметно подсовывая в голос, как взятку в карман, лукавство. Она вообще-то не планировала оставаться в этих катакомбах настолько долго, чтобы успеть сдружиться с Вифианной, но иметь под боком шанс лишний раз услышать важную информацию — это сильно. Обе предпочитали думать, что их сближение произошло быстро только потому, что они были женщинами в исключительно мужском обществе, а следовательно, так или иначе сталкивались с рядом проблем, которые можно было обсудить друг с другом. — Знаю, — сдалась Вифианна, но голову держала прямо. — Поэтому и могу заявлять. — И что же, на поверхности тоже везде несёт сыростью, круглые сутки темно, а количество возможных пейзажей ограничивается… тремя? — Мелисса для вида макнула губы в чай. — На поверхности так же людно, временами тоскливо, но и в этом есть свой шарм. Она продолжила рассуждать о земле, так тонко описывая события, закаты и рассветы, эмоции, что Лисса пропустила её речь через себя невольно. Пробежалась по пшеничным полям, словами разделяя колосья, по холмистым горам, озёрам, народным празднествам с традиционными танцами, по людям, разным по всех аспектах… Если бы Лисса никогда не бывала снаружи, она бы всё равно затосковала по земле. — И с таким талантом чувствовать мир ты являешься лекарем? Никогда не поверю. — Лечить можно по-разному. Кто-то лечит острым, а я раньше лечила — мягким. Между ними не утихала игра, название которой подобрать невозможно. Любопытно, со всеми ли Вифианна себя так вела? Со всеми ли говорила загадками или только с Мелиссой держала мнимое дружелюбие? — Лечишь мягким, но калечишь на опытах всё равно острым. — Приходится чем-то жертвовать ради высоких результатов. — В таком случае, чем ты пожертвовала на поверхности, чтобы попасть сюда? Если Созидание можно назвать высоким результатом, учитывая расположение… Чёрный, крепко-заваренный чай в чашке Вифианны колыхнулся до краев. Не чем, а кем. Оставила свою младшую сестру там, совсем одну, молодую, сумасшедшую, кипящую жизнью и местами глупую. Спустилась вниз, отрабатывать сестринские же грехи, но кто же знал, что ещё большим грехом было бросить её там, с её выдающимися навыками набираться проблем? Вифианна вздохнула, выталкивая из лёгких налипшую тяжесть, и с ужасом поняла, что тяжесть становится физической и наливается в плечи и рёбра. Тело распрямилось от невозможности сделать выдох, воздух в лёгких раздвигал кости, распирал изнутри, не находя выхода, грозясь прорваться через межрёберные промежутки. Лисса наблюдала за болезненными движениями, не смыкая глаз и не выражая ни единой эмоции, словно записывая происходящее в мысленный протокол. Вифианна тем временем отодвинулась от стола, вскочила, задыхаясь всё больше и ища что-то по кухонным полкам. Добравшись дрожащими пальцами до продолговатой коробки, обхватила ртом овальный выступ и стала судорожно крутить небольшой рычаг, настолько быстро, насколько позволяли руки, одновременно вдыхая мелкий порошок лекарства. Алгоритм действий вызубрен наизусть и записан на подкорке, ощущения за годы практики выучены на всю оставшуюся жизнь, которая, несомненно, будет очень долгой. — Ты в порядке? — безучастно поинтересовалась Лисса, скорее ради приличия, и продолжила изучать коробочку — хитрое приспособление, облегчающее будни Вифианны. Та на вопрос лишь махнула рукой, будучи ещё не в силах снова использовать голос. Лисса была готова поспорить, что эта ёмкость с порошком от и до — разработка Сета. Нелюбовь к лишним деталям, простота, практичность — всё его. Время близилось к ночи, а значит, пора было отправиться к Корнею, чтобы обсудить следующую неделю, которая должна была стать решающей в их плане. Целый месяц Ян скармливал прикрытые вуалью приличия идеи об отказе от Созидания своим работникам на утренних и недельных собраниях. Жаловался на всё, что мог — на бумажную волокиту, на тяжесть работы, на психологические факторы работы с мясом… Конечно, переводил всё в шутку, смеялся с натянутой улыбкой, манерничал, чтобы не заподозрили неладное, чтобы не доложили куда повыше с сомнениями в профессиональной пригодности, но между собой обсуждали. И Мелисса слышала споры. Корней слышал споры. Сам Ларсон слышал споры, тешащие его самолюбие, мол, да, я стал причиной ваших дебатов. То, что они столько времени сеяли, медленно завязывалось в коллективе. — Привет, — сказал Корней, снимая наконец халат после рабочих часов. — Здравствуй. Нам нужно определиться хотя бы с примерной датой сегодня, потому что завтра на празднике я собираюсь спросить Льюци о моём выходном на поверхности. — Да… — согласился он, глубоко выдохнув. Лисса почувствовала обречённость за этим шуршанием воздуха. — Что-то не так? Повёл плечом. Ему не верилось, совсем не верилось, что он столько лет искал возможности выбраться, и вот они — реализовывались у него под носом, события вот-вот готовы были развернуться. Кульминация совсем скоро, но готов ли он принять на себя последствия, все до единого? — Не бери в голову. — Мне тоже страшно, — соврала Мелисса. — Но сейчас самое худшее, чем можно заниматься — это размышлять о том, получится или не получится. Поразмышляешь после, у себя дома на поверхности. Идёт? — У тебя всё как всегда охуенно просто. Ты вообще понимаешь, что там начнётся, если вдруг… — Они все согласятся с нами. Всё будет хорошо. Встретив неуверенный, ненадёжный взгляд Корнея, Лисса ещё несколько секунд противилась желанию пройти дальше порога, но затем заставила себя разуться и сесть. До ночи они склонялись над схематичной картой Созидания, обсуждая пути передвижений и убеждая друг друга идти до конца. — Лисса, — обратился он, пока Картер стирала и рисовала всё новые подписи и стрелки на тонких листах бумаги. — Что? — Если я не смогу выбраться, я хочу, чтобы ты позаботилась о моей матери и сестре на поверхности. Каждый месяц я отправляю им по два письма. Одно доходит до них, другое остаётся в почтовом отделении, чтобы в случае моей смерти, они продолжали получать письма и не волновались за меня. Когда Созидания не станет, новость быстро разлетится по столице, но меня уже может и не быть. Забери письма. Не хочу беспокоить их после смерти. Мелисса не пропускала в голову мысли о том, как могла закончиться их авантюра. Чем меньше надумывала, тем меньше переживала. Позволять страхам контролировать собой — последнее в её списке дел, поэтому видеть и слышать Корнея, который ступил на столь скользкую дорожку было неожиданно и шокирующе, ведь она думала, что переняла своё спокойствие у него. — Сам позаботишься. Ещё раз засомневаешься при мне — лично макну в таз с кислотой. — Я, блять, серьёзно с тобой говорю. Нужно продумать все варианты развития событий заранее. Было бы хуёво не позаботиться о будущем, не думаешь так? — Я занята делом и не слышу тебя. Корней злостно стукнул по столу своей лапищей. Ластик подскочил, а рука Мелиссы дрогнула вместе с поверхностью стола, нарисовав лишнюю угловатую линию. Прекрасно зная, что это его способ привлечь внимание, Лисса решила не поддаваться и продолжила писать, игнорируя колющий взгляд Корнея. — Да боже, ты невыносима, ты знаешь? — Где у тебя тут точилка? Карандаш затупился, писать невозможно. Поставив точку в обсуждении, она сосредоточилась на анализе путей отхода, попутно считая в уме, сколько займёт времени тот или иной маршрут. К вопросу о смерти тем вечером они больше не возвращались. Всеми долгожданный день, последняя суббота месяца знаменовала всеобщий выходной, который доктора проводили не в семьях, под крышей крупных кирпичных домов, попивая не очень вкусное пиво, а под почвенным навесом подземелий, слушая музыку, лившуюся из инструментов, каких Лисса не видела до Созидания, и играя в игры, о каких Лисса никогда не слышала. Сегодня мужчины не носили халатов. Женщин Мелисса пока не видела. Может, они предпочитали не участвовать в мероприятии, как и она сама не собиралась делать этого до тех пор, пока не поняла, что скорее всего — это её последняя возможность. Тёмно-зелёное платье с кружевом вокруг воротника, подаренное когда-то господином Сетом, впервые увидело свет. — Как мило, — заметил Аммон, разглядывая новый образ, — Вы всё же решили выбраться и составить компанию своим коллегам в этот чудный день? — Вы достали то, что нужно Яну? — проигнорировав любезности, осведомилась она. Мимо плыли потоки весёлых и вероятно подвыпивших докторов. Для взрывчатки понадобятся килограммы и килограммы ингредиентов, которые Ян запросил. От того, насколько быстро необходимое окажется на руках у Ларсона, зависело многое. — Свою часть я, само собой, не мог не достать. Ждём, пока остальных отпустят на выходной наверх. Это случится завтра, если не произойдёт ничего из ряда вон. Лисса кивнула, не зная, чем продолжить разговор и, откровенно говоря, не особо желая этого продолжения. — Кстати о выходном, — снова привлёк её внимание, — Доктор Бальм стоит вон там, совсем один. Отличная возможность для сами знаете чего. Советую не медлить. Проследив за взглядом Аммона, Лисса, не раздумывая, широкими шагами направилась к соседней улице. От прохожих пахло костром — недалёко отсюда, в пределах ограды плескалось высокое пламя, разжёвывая всё, что в него подкидывали и подливали. Лисса подавила интерес и прошла дальше. Льюци стоял в стороне, закрепив немигающий взгляд на людях, что били посуду. — Добрый день, — с лёгкой улыбкой (всё, на что хватило сил) подлетела она к доктору Бальму, одновременно скрепляя руки в замок за спиной. — А, Картер, — словно отвлечённый от очень важного занятия, он повернул голову к ней. — Да, доброго дня. — Вы больше любите наблюдать, чем участвовать в действии? — сдобрила она начало разговора невинным вопросом, пытаясь сдерживать рвущееся изнутри омерзение. — Там, в гуще, слишком шумно. Так и было. В толпе то и дело подначивали того, кто замахивался рукой с тарелкой, звенели осколки о каменную площадку, специально выделенную для этих целей. До Лиссы и Льюци долетал одобрительный смех и свист. Легко сломать то, что не было сделано твоим трудом. — На поверхности сегодня тоже праздник — осеннее многоцветье. Провожают лето. Гуляла как-то на площадях в это время, и должна сказать: там гораздо веселее и интереснее чем тут. Так жаль, что выходной нельзя назначить самой… Я бы очень хотела там прогуляться сегодня. — Раньше нужно было проявлять инициативу. Сейчас жаловаться поздно, терпи до следующего года. — Что? Я правда могла повлиять на выбор даты, которую назначат мне как выходной?! — лживо удивилась Мелисса, случайно подпрыгнув на месте. Вот же… Лишь бы не заподозрил переигрывание. — Тогда я хочу выйти наверх в понедельник с утра, может вдруг, успею накупить фруктов у старушки Аниты. — Она тебя знает? — Куда там, у неё деменция уже лет пять, если не больше. Её на деньги обмануть можно на раз-два, сама видела. Но вести сад она умеет. Талант не пропьёшь. Льюци двинул подбородком, прикусывая щёки изнутри, и бородка дрогнула в такт. — Ладно. Я посмотрю, что можно сделать. — Правда? Спасибо вам большое! Любите яблоки? Я куплю вам парочку красных, договорились? — Иди уже, не мешай смотреть. Мелисса победно зашагала прочь. Осталось только надеяться и ждать извещения. И если всё сложится удачно, уже послезавтра она сможет увидеть Леви. Дно лёгких обуглилось от одной лишь мысли о том, что Лисса прижмёт его к себе, не обовьёт — тесно обхватит сильные плечи, уткнётся носом в шею, не зная, как сдержать слёзы. Больно вцепится в кожу, чтобы точно знать, что она здесь и сейчас с ним, чтобы отдать всю любовь, копившуюся месяцы, чтобы разлететься на обрывки, чтобы разделить поцелуй крепче чая, который он обычно заваривает. Этой ситуации изначально не должно было случиться. Какая глупость. Её не должно было быть здесь никогда, ни в этой жизни, ни в следующей. Она занимает не своё место и играет не свою роль, нацепив прочную маску. Следует не своей судьбе, шагает не своим телом, это невозможно больше терпеть. Ещё минута — и она развернётся к пещерам, ведущим в подземный город, чтобы выбраться наверх, перегрызая глотку всем, кто вознамерится остановить её. И снова километры пустого пространства на том месте, где когда-то была душа, просят, нет, требуют подношений, чужой боли, выстраданной мольбы прекратить, эмоций, хоть чего-то, что может забить голодного зверя внутри. Она сглотнула горькую слюну, обнаружив себя в очереди на битьё посуды. Льюци был ужасно прав — здесь даже громче, чем казалось на расстоянии. Как же раздражает. Вот бы всех вокруг размазало в липкое кровавое пятнище. Пламя костра с соседней улицы будто перенеслось к ней и, ошпарив, лизнуло лицо и шею. Это какая-то пытка. Невыносимое наваждение. Ни с чем не сравнимое чувство. Чувство ли? Или просто яркое, как солнце, желание разрушения? В одном из закоулков сознания неистово болело, тянуло, терзало, отдавая ноющей тяжестью в макушке. Лиссе пока ещё хватало сил держать себя в руках, боль — под контролем, призывы разума совершить что-то ужасное — на цепи, но видит небо, если только… — Картер, ты, может, в конец встанешь, а? Мы так-то раньше тебя пришли. Безнадёжный выдох. Вот и всё. — Блять. Рычаг дёрнут, и линия обороны окружающих от самой же себя подорвана. Расталкивая народ впереди то плечом, то ладонями, она ловко пробралась к началу очереди и схватила стопку тарелок сразу, игнорируя возмущение и негодование со стороны. — Эй, максимум пять таре… Она направила безумные глаза на контролёра, не повернув головы, и этого было достаточно для того, чтобы он замолчал. Подняв руку в замах так высоко, как могла, Лисса швырнула посудину — та быстро превратилась в мелкую керамическую крошку. Камень площадки снова укололи куски, тонкие и острые, уже принадлежавшие второй тарелке. Мелиссу по-хорошему бы остановить, но нездоровый вид, танец осколков под ногами, гипнотическая красота процесса — всё было против и мешало хоть кому-то из коллег приблизиться. Одна за одной, как патроны из ружья, точно в цель, посуда летела, чтобы расколоться и затеряться в ошмётках себе подобных. Мысленно она разбивала не тарелки, но свою ярость, неиссякаемый поток которой навряд ли когда-либо удастся затушить, а если и удастся, то не каким-то дурацким битьём посуды. Звери ведь питаются только плотью. Это — за прореживание, это — за разлуку с Леви, это — за сраную ложь с таблетками, чтоб их. Она не заслужила ничего из того. Ей жаль себя, больно, злостно, страшно. Всё смешалось перед глазами, закрыв собой обзор, ослепив, накалившись до предела, до чёрных углей, до невозможности сдерживать рык в горле. Ей одновременно хотелось, чтобы кто-то остановил этот изматывающий поток движений и мыслей, и в то же время не хотелось останавливаться. Всё вокруг — дома, дорожки, уличные фонари, удивлённые люди — становилось рыжим, краснело в глазах, размазывалось, и утекало. Если и было что-то, что точно исправило бы творившееся с ней — так это смерть. Господина Сета или её собственная. Ясность сознания пришла в момент, когда рука потянулась за следующей стопкой и вдруг обнаружила пустоту, которую глаза увидели лишь после. — У вас есть ещё, я знаю. Где остаток? — Вы, — откуда ни возьмись появился Амадей, потряс за плечи, накрыл словами: — Бешеная, что ли? Вы и так господину обходитесь в монетку, перестаньте тратить грёбаные тарелки, нужны они вам?! — Я устала! Отпустите, чёрт бы вас побрал, не мешайте мне! — Ну уж нет. Пойдёмте отсюда. Для вашей же безопасности говорю по-хорошему, уходим. Прежде чем взять её под руку и повести по хрустящему колючему полу, Амадей увидел, как Лисса обезглавливала его глазами. Собственная смерть в чёрных зрачках ненадолго холодит его спину, но он умело отгоняет от себя всякие мысли. Что это было? Как Картер умудрилась устроить такой цирк? Давно ли с ней такие перемены в настроении? Отчего все встали, как вкопанные, не способные выгнать её с площадки? Где-то вдалеке от них Льюци Бальм почесывал бородку, морща нос, будучи атакованным множеством вопросов, ответы на которые он, впрочем, знал. Она не первая, кто проходил через подобное. Адаптация к ритму жизни в Созидании занимала годы, а многие из нынешних врачей попали сюда, когда молоко ещё на губах не высохло. Ничего удивительного в подобном проявлении эмоций. Он выпишет выходной, как она и просила, в ближайший понедельник. Мелисса прочла утверждающий об этом документ в воскресенье в обед, и пробежав глазами по строчкам, зажала рот рукой, зажмурила глаза, сдавив край несчастной бумаги так, что тот надорвался. Наконец-то, столько усилий ради одного, чёрт возьми, дня на поверхности! Поверить сложно. Судорожный вдох позволил воздуху вторгнуться в грудь. Лисса посмотрела наверх, пройдя взглядом все непрозрачные слои, вперившись глазами в самое небо, благодаря высшие силы всем сердцем. Бумага выскользнула из руки. Только богиням известно, сколько она простояла так, проигрывая в голове то, как она обнимет Леви, накроет губы губами, ощутит на своих щеках родные руки, уютно грубоватые, не привыкшие пока к любви, услышит голос, до того любимый, что одно его звучание могло лечить душевные раны. Но не могло же всё пройти гладко. Когда в последний раз Созидание не ставило ей подножки при попытке сделать всё по плану? — Это кто, — безынициативно, словно уже смирившись, ленясь придать голосу вопросительную интонацию, спросила Мелисса. — Ваше сопровождение, — выплюнул охранник, разозлившийся из-за траты времени на тупые вопросы. — Думали, господин Сет даст вам разгуливать одной? — А что я сделать могу? Чего так боится Сет, а? — надавила она. — Господин Сет, шавка. Прояви уважение, он как минимум старше тебя, как максимум — умнее и лучше во многих вещах. Вы, бабы, хитрые суки, за вами нужен глаз да глаз. Господин Сет верно сделал, что приставил к вам человека. — Сколько яда… Тебя какая-то женщина вокруг пальца обвела, что травма на всю жизнь осталась? — Лисса залезла в лифт, спокойно проговаривая ответную желчь. Сопровождающий забрался следом, закрыв за собой створки. — Сходи в крематорий, развейся. — Это ты мне тыкаешь? — Лифт запусти, выполняй свою работу хорошо, ладно? Не зря же ты на такой простой должности. Он растянул угол рта и хмыкнул, явно в защиту. — Молись не попасться на мою смену по возвращении. Охранник закрыл металлические створки со своей стороны и активировал скрипучий рычаг. Лифт дрогнул и стал подниматься — сначала рывками, затем плавно. — От него ушла супруга, — объяснил сопровождающий. — Вы его сильно задели. Чёрт с ним, с этой сволочью. Надо придумать, что делать с прихвостнем. — Ну, раз мы с тобой повязаны на сегодня, скажи, как зовут тебя? — Меня? А… Дин. Дин Шульц. — Звучит, — оценила Лисса имя, прежде чем идти в наступление. — Ты ассистент, да? — Да. Как вы узнали? На лице написано. Все ассистенты обычно боятся накосячить, излишне аккуратны и скованы. — Да так, — отмахнулась. — Несладко вам сейчас. Работы больше, а штат подсократили. Много не медицинских заданий дают, взять даже это, которое вы сейчас выполняете. Несправедливо. Вам ведь тоже хочется быть там, где интереснее, не так ли? — Всё так. Принеси, подай, иди в жопу, не мешай. Так к нам относятся. — Лифт слегка шатнулся. Времени до поверхности всё меньше, и только здесь их разговор никто не услышит. Ей нужно было спешить. — Отдохнуть хоть сколько раз дают? — Всегда по-разному, но если хочешь быстрее двигаться по карьерной, впахивай как в последний раз. — Бедняги, — пожалела Мелисса. — Соболезную вам. Быть мальчиком на побегушках, когда вокруг тебя кипит желанная работа — самое неприятное. Дин, а ты не хочешь прогуляться по городу, расслабиться? Я знаю неплохой бар через несколько улиц от Созидания. Дам сколько попросишь на выпивку, только забежим в банк. Ты хорошо проведёшь время, а я сама зайду за тобой через час-полтора. Что скажешь? Дин скривился, понимая, чем грозит лично ему эта выходка. — Сожалею, я привык ответственно подходить к поручениям. Если в Спецсекторе узнают, меня даже пытать не будут, сразу голову на отсечение. — Это останется нашей тайной, Дин. У меня нет мотивов сдавать тебя, ведь под удар тогда попаду и я сама. Он всё просчитал на пять шагов вперёд — раз предлагает деньги, то точно хочет мутить воду, сделать что-то запретное, и этот факт рано или поздно вскроется, а он станет крайним. Не для того он так долго добивался повышения. — Нет, доктор Картер. Скрежет её зубов слился со скрежетом железных тросов, чтоб они порвались, мать его. Не поднимая головы, Лисса тихо возненавидела сопровождающего, забыв о столь желанной свежести на земле, к которой стремительно приближалась. На улице было слишком просторно. Глаза, привыкшие видеть окончание горизонта близко к себе, прорезало полосами света и обилием сентябрьских цветов. Лисса приостановилась у выхода из корпуса, вкушая собой мир, который у неё украли. Вернуться в него сложнее, чем думалось — кажется, что она больше не принадлежит этим местам. — Ну что, — обратилась доктор к сопровождению, — Мою идею ты не оценил. Значит, будешь таскаться со мной повсюду и носить всё, что я хочу купить себе домой в Спецсектор. Дин издал вздох, полный то ли жалости к себе, то ли смирения, то ли облегчение от того, что его не смогли втянуть в проблемы. Вдыхая носом сырость и обходя лужи неба на дорожке, они двинулись в сторону чайной лавки под мысленные мольбы Мелиссы. Раньше она видела лавку, лишь проходя мимо, но всегда отмечала, что от этого места веяло безнадёжностью. Витрины чуть ли не в пол, ветхие полочки заставлены накрепко закрытыми банками с тёмными и зелёными травами, выцветшие рамочки ценников… Был в этом свой шарм, какая-то непонятная смесь давно забытого домашнего уюта и желания отстраниться. Лабиринты стеллажей выглядывали в прорези окон, упирались в потолок, высокие, как деревья. С её шагом внутрь над дверью зазвучал колокольчик. Две ступеньки приглашали в обширный зал. Снаружи казалось, что места здесь меньше, поэтому Мелисса немного удивилась, заметив большие пространства. Окинув взглядом макушки присутствующих, она не нашла Леви. Нарочито медленным шагом проследовала к стеллажам, обошла их все, подсматривая сквозь разных размеров и цветов ёмкости. Леви нигде не было. Солдатов Разведки нигде не было. Никого из знакомых. Она была в лавке одна, как и все эти месяцы в Созидании. Чтобы успокоиться и не выказывать страх внешне, она принялась разглядывать какой-то мешочек с полки, разглядывать содержимое, делать очень заинтересованный вид, но всё ближе подкатывали слёзы, и она не знала, сколько сможет стискивать горло. Быстрый взгляд на маятниковые часы у входа. Она сама не поняла, как простояла у полок десять минут. Дин окликнул её единожды: — Вам помочь найти то, что вы ищете? — спросил он про чай. — Нет, если его здесь нет, то и не будет, — ответила она про капрала. Подхватив мешочек, Лисса встала в очередь у прилавка. Перед ней один человек и две пары, в одной из которых мужчина и женщина томно заглядывали друг другу в глаза. Счастливые, даже не догадываются, на сколько, подумалось ей. Она отвернула голову от пары, упёрлась взглядом в окно и, едва ли не ахнув от удивления и радости, увидела там Леви. Улыбка оживила её лицо, похожее до этого момента на лицо покойника отсутствием мимики и цветом. Она вдруг почувствовала, как вкусно и пряно в лавке пахло, как тёплая ткань платья согревала её грудь и плечи, как звуки перестали быть глухими и однообразными. Колокольчик над дверью стал звенеть, а не звучать. Она чувствовала его спиной, локтями, скрещёнными за спиной руками — всей собой. Просто чувствовала дыхание и изучающий взгляд, его смятение и неуверенность в следующем шаге. Что ему делать? Она точно заметила его. После той улыбки что-то внутри него изменилось, будто кто-то заново запустил органы. Но если Лисса до сих пор не обратилась к нему, значит, нельзя. И причина тому стояла слева. — Совсем забыла спросить, — обратилась она к Дину, — А как ты попал в Созидание? — Из Подземного города. Почему вы спрашиваете? — Да так. Я вот никогда там не бывала. Так ли там плохо, как поговаривают? Дин нахмурил брови и отвёл взгляд в другую сторону. Какой чувствительный парень. — Не спрашивайте. Теперь, когда он погрузился в свои мысли и воспоминания о доме, Мелисса могла сделать то, что хотела уже давно. Разжав ладонь за спиной, она протянула её ближе к Леви, призывая коснуться. Две руки схватились одна за другую, сплелись в тугой замок, наливаясь кровью и любовью. Только Мелисса слышала, как хрустнуло её запястье, только она ощущала его тонкую на тыльной стороне кожу. Он сжимал её руку в ответ нежнее, боясь сделать больно, боясь отпугнуть силой, но едва ли мог сдерживать себя и своё желание не останавливаться на одном лишь касании. После нескольких месяцев разлуки это кажется благословением небес, и если бы можно было приникнуть друг к другу губами, обоим, вероятно, снесло бы голову. Леви гладил большим пальцем принадлежавшую только ему ладонь и снял все внутренние ограничения, запреты, отключил сознание на время, за которое успевают единожды моргнуть. Отстранился от реальности на долю секунды, чтобы вдохнуть лёгкость, позволить ей стереть границу между окружением и телом, а затем молниеносно вернуть себе бдительность. Чтобы не растеряться в эмоциях, свободной рукой Лисса щипала себя за локоть. Это её единственная спасительная верёвка, не дающая сорваться туда, где точно знает — затонет. Она бы и рада была такому исходу, с удовольствием пошла бы ко дну, но не могла себе позволить, не сейчас, рано. Если потерпеть неделю, ей воздастся за все страдания и ожидания. Неделя, верно. Нужно дать ему знать, когда всё случится. Не отпуская рук, Лисса большим пальцем вычертила цифры, обозначая дату и надеясь, что он поймёт всё. Сделала паузу и повторила последовательность ещё раз на всякий случай. Леви закрыл глаза, вырисовывая знаки в уме. Пожал ладонь, подтверждая, что запомнил, и почувствовал, как она обхватила его теснее, движением говоря, что чертовски не хотела отпускать, что ей мало этой минуты, что в следующий раз всё будет, всё должно быть иначе. Когда подошла её очередь, она указала на полку за продавцом и отчётливо попросила подать первую и четвёртую баночку, по десять штук. Расплатившись и ожидая, пока ошеломлённый Дин уложит всё в сумку, повернула голову к Леви в профиль и демонстративно дотронулась щеки той же рукой, какой держалась за него. Прикрытые глаза и короткие розовые ногти отпечатались в его сознании. Он даже не подозревал, что делали эти руки последние месяцы, но смотрел, впитывал глазами её блаженство и сам ощущал, как его душит тягучее медовое чувство. Ноги не хотели делать шаг прочь, но замешкайся она, и Дин мог это заметить. Не зря же он разделил собой Леви и Мелиссу, когда они шли к выходу, лишил возможности посмотреть друг другу в глаза. Пусть не удивляется сегодня — она затаскает его, несчастного, по всем магазинам и заставит таскать хлам, который выкинет по возвращению в Спецсектор. Спускаясь на лифте, никто из них не понимал, как можно было настолько сильно ненавидеть что-то. Мелисса ненавидела Спецсектор, а Дин — Мелиссу, и оба фантазировали о том, как бы побыстрее уничтожить объект своей ненависти с одной лишь разницей. Мечтания Дина так и останутся мечтами, а грёзы Мелиссы вспыхнут цветом наяву. Она пронеслась по основным моментам их плана сначала мысленно, потом — обойдя ответственных за этапы и осведомившись о прогрессе. Взрывчатка была собрана, с любовью выведенные Мелиссой культуры бактерий процветали в десятках ёмкостей, мясо в накопителе предупреждено. Дело за малым — не наделать ошибок за срок меньше недели. Это оказалось сложнее, чем они все предполагали. Проблемы начались не в тот момент, когда они расставляли взрывчатое вещество. Даже не в тот момент, когда инфицировали трупы, отвозимые в крематорий, нет. Всё началось в самый ответственный момент — накануне назначенного дня. Вифианна пригласила к себе Мелиссу, сказала, что есть срочное дело. Картер сначала отказалась, но как оказалось, выбора особо не было. Ведь кроме того, что Вифианна была названной подругой, она ещё и являлась руководителем нулевого отряда, и это то, о чём никак нельзя было забывать. — Проходи, — пригласила она, возвращаясь на кухню, где визжал чайник. Из-за угла на краю стола были видны протоколы, видимо те, которые не были заполнены в отделении, и потому их пришлось взять домой. Лисса с опаской двинулась вслед, не понимая, чего ждать. Села за узкий стол, без особого энтузиазма наблюдая за телодвижениями Вифианны. — Так что ты хотела? — Надеюсь, твои дела могут подождать, мне позарез нужна лишняя пара рук. Верхние документы я заполню сама, мне нужна помощь с другими, теми, что лежат снизу, — объяснила она, наливая чай в кружки и ставя на стол. Бумага зашуршала, и вскоре Лисса смотрела на бланки нулевого отряда — протокол особого случая. Первое подозрение, конечно же, пало на то, что их раскрыли, что Вифианна просто собирается играть с Лиссой, смотреть на реакцию — всё в её духе. Но не пойман — не вор, так что пока страшные слова не будут произнесены вслух, Лисса и глазом не моргнёт. — Ладно, давай сделаем это быстро. — Хорошо, — кивнула Вифианна, и длинные костлявые пальцы ловко убрали со стола всё ненужное. — Заполни пока даты, имена, поставь галочки, словом, пропиши всё, что от протокола к протоколу не меняется. Я начну оформлять обложку. Лампы горели достаточно ярко, чтобы различать мимику Вифианны, сидящую у другого конца стола. Их разделяли низкие стопки бумаг, папки и ваза с цветами, наполовину увядшими. От чая тянулся рваный пар. Слишком спокойно. Словно через секунду где-то рядом разорвётся снаряд. Так тихо, что слышно, как механическое перо вырисовывает линии и точки. Лисса вспомнила, что пока ещё можно дышать чуть глубже и принялась заполнять форму, изредка бросая взгляды в Вифианну. И всё же… Неужели у неё мало ассистентов? Почему она попросила Мелиссу? Что-то явно было не так, и она не могла ухватиться за эту нить и растянуть клубок. — Написала? — Да. — Что ж, сегодня, час назад один доктор нашёл подозрительный мешок в месте, где потолок почвы очень низко и опасно нависает. Понимаешь, с каким расчётом это было сделано? Внутри лежало самодельное взрывное устройство без запала. По запаху — какое-то соединение хлора. Мешок чёрного цвета, вес — пятьсот сорок грамм, время обнаружения — половина девятого, имя доктора — Синстер Санд. Образец взят на анализ отделением фармакологии. Опиши всё это в поле на второй странице. Это плохо. Это очень плохо. Наверняка они уже обыскивают весь Спецсектор на наличие похожих мешков и проводят опросы. Нужно срочно предупредить Ларсона и Дольца. Как ей убраться отсюда и не вызвать подозрений? Мысли приходили только к одному выходу — быстрее закончить с заполнением и бежать. Стараясь сохранять ровный почерк, чтобы не выдать свою спешку, Лисса стала стремительно выводить сухие факты над напечатанными линиями. Ровная спина и спокойный взгляд из-под опущенных век. Когда она уже не ожидала быть шокированной второй раз за вечер, Вифианна снова удивила её: — Ты не заметила ничего странного в поведении окружающих? Сейчас будет полезно всё отличающееся от обычного течения событий. Твоим наводкам я доверяю. Вот уж… В воздухе тонко повеяло фальшью. — Я слишком поглощена заданиями Сета, чтобы следить за тем, как себя ведут остальные. Но с завтрашнего дня постараюсь обращать больше внимания, если это поможет. — Спасибо. Ты очень выручишь, если сможешь указать на кого-то… не беспочвенно, конечно. Закончила с протоколом? Давай сюда, я поставлю печати. Лисса потянулась через весь стол, случайно задев опустившийся венчик цветка, и тот уронил бело-красные лепестки. — Всё забываю убрать, — объяснилась Вифианна, забирая протокол и проверяя на правильность заполнения. Вдруг одна её тонкая бровь поднялась, а зрачки колко направились прямо на Мелиссу. — Всё-таки месяц в дате нужно было написать словами? Сейчас исправлю, — она схватила чистый бланк и забегала по нему пером, лишь бы не терять ещё больше времени. — «Сегодня, в 8.30 вечера, на крыше основного корпуса отделения неврологии доктором Санд обнаружен чёрный мешок весом 500 грамм,» — зачитала Вифианна. — Я не говорила, где нашли мешок. Лисса горько сглотнула, понимая, что спешка и паника сыграли с ней злую шутку. — По дороге сюда я слышала, как твои люди разговаривали о находке, — попыталась она спасти положение. — Они специально обучены молчать о важных инцидентах и разговаривать только по приказу. Между собой они не болтают. Нет. Всё. Это точно конец. Её свяжут, будут пытать, пока не выдаст нужные имена, а потом зарежут, как свинью, и сожгут труп, высыпав костную пыль и пепел в бойни, к остальным. Никакой мести Сету, никакой поверхности, возвращения к спокойной жизни, только эхо узких пространств в пещерах, скрип фонаря в руках человека, пришедшего высыпать новую порцию людей, и вечность, проведённая там. Где-то глубоко в сердце Лиссе хочется заплакать навзрыд. Сказать: «Я во всём виновата, и была виновата с самого начала, ещё когда застрелила Кайла, я заслуживаю всего, что со мной произошло, происходит и будет происходить»… Но эта часть её личности слаба и ненадёжна. Как ярко бы не горело желание сдаться, нельзя отдавать ей контроль. Обе — старая Мелисса и новая, родившаяся здесь, в Спецсекторе — знали, что именно придётся сделать сейчас. Она вскочила из-за стола, пользуясь секундным замешательством Вифианны. Достала из кармана скальпель, подмигнувший светом в полумраке, и с силой замахнулась. Вифианне, не успевшей залезть в ящик с ножами, оставалось лишь схватить кулак с лезвием и удерживать его на расстоянии от себя. Их сцепленные кисти вздрагивали от напряжения мышц. — Я знала, что моя интуиция не обманывает, — шипела соперница. — С самого начала… Это была ты? Лисса надавила сильнее, но её рывком отвело назад. Вифианна выбила скальпель из рук, тот укатился куда-то под тумбы. Картер упала, когда на неё навалились. Позвонки шеи заныли от удара, все до единого, следом костлявые пальцы прижали к ним горло. Цепко и больно. — Откуда… столько… кх… — хрипела она. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Воспоминания о жизни на поверхности медленно таяли, капали крупинками соли из её глаз. Ещё немного, и голову подорвёт от нарастающего давления. Собирая все свои силы, Мелисса дотянулась до шеи Вифианны, плотно сдавив её в ответ. Под пальцами заскрипели пряди распущенных волос. Почти тут же Лисса освободилась из плотного захвата рук — Вифианна начала задыхаться быстрее, закашлялась, и почувствовав, как скапливалась вязкая слизь в лёгких, встала и убежала в гостиную, попутно рыская в карманах. Мелисса хотела прокашляться и отдышаться, но если сейчас позволит Вифианне воспользоваться лекарством, то проиграет. Она вбежала в гостиную, ударив соперницу по лопаткам и вдавив грудью в пол. Коробочка с жизненно необходимым порошком отлетела на пять шагов вперёд. Тяжело дыша, перебивая свистящее дыхание Вифианны, Лисса навалилась всем весом, блокируя любое движение тела под ней, которое вскоре можно будет назвать трупом. — Нет, про… — замерла Вифианна, тянувшаяся пальцами до заветной препарата. Она пыталась ползти, руками подтягивать себя вперёд, до лекарства оставалось не больше двух метров. Глаза налились слезами. Сделать вдох получалось, но выдохнуть воздух — никак, и оттого грудную клетку разрывало изнутри, а сверху давила тяжесть тела Мелиссы. Хрипы, свист в горле, возня, шорох одежды, плач, голос, загнанный страхом смерти — всё это продолжалось какое-то время, действовало Мелиссе на нервы и разгоняло её сердце. Страх убить не мясо, а человека, опасность в следующую секунду быть пойманной кем-то ещё, прибежавшим на шум, боль вокруг шеи… На самом деле, её дико колотило от ужаса. Это первый раз, когда она намеренно забрала чужую жизнь, и её организм не пытался смягчить эмоции, не притуплял ощущений, наоборот — воздух был колючим и горячим, как угли, Вифианна периодически содрогалась под ней, дергала пальцами, головой, каждое малейшее движение Мелисса чувствовала невероятно остро, и не понимала. Не понимала, хорошо ли ей от шторма эмоций, хорошо ли ей от пустоты мыслей, хорошо ли, что сейчас её желание насытить яму внутри себя насилием слегка успокоилось? Богини, если можно было получить ответы ценой своей жизни, она бы без сомнений вырезала бы себя из этого мира. Одно Лисса знала точно — всё ещё страшно, и вряд ли паутина этого чувства когда-нибудь освободит её. Тишина вокруг неё стала свистеть в ушах. Лисса сидела чёрт знает сколько на спине трупа, разведя колени и положив обессиленные руки на бёдра, как тряпичная кукла, которую ничего не держит. Если бы Мелисса курила, то без сомнений прямо там, не меняя положения, подпалила бы сигарету. Механически, спокойно, с застывшим выражением усталости и апатии на лице, она проверила пульс на шее и дыхание — сначала у Вифианны, потом у себя. Убедившись в отсутствии и того, и другого у жертвы её действий, наконец встала. Лицо мертвеца было прижато одной щекой к полу, рот раскрыт, глаз уставился вверх, точно у рыбы на суше. Вот и всё. Одна проблема устранена. Появилась сотня других.