х х х
Чимин приходит. Юнги сидит на большом камне около места, где они виделись в прошлый раз, и читает одну из украденных из дома книг по темной магии, когда Пак неловко прокашливается, тем самым привлекая к себе внимание. Старший легко закрывает книгу, прячет её в стоящую рядом с камнем сумку и смотрит на гриффиндорца с вопросом в глазах, будто бы ожидая, когда тот начнет свою речь, но Пак молчит. Это немного напрягает, потому что Мин и правда не знает, что от него ожидать, но Чимин лишь подходит ближе и устраивается рядом на камне, подставляя лицо под солнечные лучи и прикрывая глаза. — Ну и как тебе история про несчастную девушку, которую до смерти довел её умалишенный парень? — решает начать разговор Юнги, потому что ему отчего-то неуютно, когда между ними повисает тишина. Хочется что-то сказать только для того, чтобы ее заполнить — хотя Мин любит помолчать, ему также нравится, когда он чувствует себя комфортно. Пак все еще молчит, только смотрит внимательнее на виднеющееся неподалеку озеро, около которого сидят кучками ученики. В этот момент Чимин размышляет о том, что же подумают о нем, когда узнают, с кем он общается. Но еще паршивее на душе по той простой причине, что гриффиндорец и правда узнал всю историю этой девушки, даже немного больше, чем хотелось. Хансоль, оказывается, была сестрой Юнги. А почему была? Потому что девушки в живых больше не было по вине того человека, которого Чимин хотел бы никогда не знать. Младший глубоко вздыхает и поворачивается, наконец, лицом к Юнги, стараясь заглянуть тому в глаза, будто бы ища немой поддержки прежде, чем начать этот тяжелый для него разговор. Чимин знает, что его брат виноват в убийстве, и поэтому он отбывает срок в Азкабане — ему там и место, потому что люди не имеют права убивать других людей просто потому, что им так хочется. И гриффиндорцу безумно противно, что он каким-то образом близок с тем, у кого руки не просто по локти, а по самые плечи в крови невинной девушки, которая могла бы еще столько всего добиться. — Мне правда жаль, хён, — шепчет Чимин. Он в этот момент выглядит так, будто бы действительно раскаивается, хотя не сделал ничего плохого, и Юнги на мгновение становится жаль его — парню не повезло с родственниками, как в свое время мать говорила о том, что Хансоль не повезло иметь такого брата, как Мин, который уделял слишком большое внимание личной жизни сестры, проверяя каждого ее бойфренда. После смерти Соль, мнение матери изменилось, и Юнги считает, что в этом есть нотка иронии. — Я никогда не думал, что он мог… навредить так сильно. Слизеринец хмыкает. Ему кажется, что Чимин говорит одновременно искренне и искусно врет, манипулируя чужим сознанием. Однако Юнги не так прост, каким может показаться, потому что знает, что такое легилименция. Он пока не мастер в этом, но довольно хорош, руки так и чешутся залезть в сознание Чимина и посмотреть, что он думает, но Мин решает, что пока что не время. Рано или поздно Пак сам позволит это сделать и даже не заметит вмешательства в свои мысли. В любом случае, на мгновение старший даже забывает о том, что хотел бы, чтобы Чимину было так же больно, как и ему — такие моменты бывают крайне редко, Юнги совсем не часто задумывается о том, что чувствуют другие люди. Он на секунду представляет, что испытывал бы, если бы Соль, например, убила бы кого-то просто так, однако мысль о сестре заставляет лишь вздохнуть. Нет, оправдывать убийцу слизеринец не станет. — Мы никогда не думаем о том, как больно можем сделать другим людям, пока не сделаем этого, — Юнги склоняет голову набок, смотрит на Пака долгие полторы минуты, а потом просто встает с камня, на котором сидел до этого, и подает младшему руку. Это выглядит странно, но Мину плевать — ему нужен воздух, а тут его, кажется, не хватает. — В лесу водятся фестралы? — Кто? — Чимин выглядит растерянным, и это заставляет Юнги рассмеяться. Показать он Паку этих существ, конечно, не сможет, однако рассказать о том, как они выглядят, постарается. Пока они идут до леса, Чимин болтает о том, как обстоят дела с подготовкой к экзаменам, и Юнги кажется странным, что ему привычно слушать эту ненавязчивую болтовню. Раньше Хансоль постоянно рассказывала о том, что она делала на учебе, как прошел ее день, что рассказали ее подруги, ее письма всегда были самыми длинными и подробными, и Юнги, если честно, не хватает этого, хотя он никогда не признается в подобной слабости. В лесу фестралов, к сожалению, не оказывается, но Юнги не отчаивается и просто предлагает пройтись по тропинкам немного вглубь. Пусть он и не знает эти места, у них все еще есть волшебные палочки, которые помогут найти дорогу из леса к замку. Эта прогулка какая-то глупая, потому что Чимин каким-то образом буквально блокирует раздражительность и желание сделать что-нибудь мерзкое у Юнги, и старшего это сильно напрягает. Ему кажется, что им кто-то манипулирует, но Мин хороший окклюмент, так что умеет не пускать никого в свои мысли, и это снова навевает на совершенно непонятные слизеринцу мысли. Когда на улице окончательно темнеет, парни выходят к школе, а потом и вовсе расходятся в разные стороны около Большого зала — Юнги направляется в подземелья, а Чимин — к лестницам, чтобы пойти к себе в гостиную. И Мин не хотел бы признавать этого, но ему приходится, потому что этот вечер кажется ему не таким уж и плохим.х х х
На следующей неделе они встречаются четыре раза, и все время проводят то на улице, уже на полюбившемся обоим парням камне, то в общей гостиной всех факультетов. Юнги внимательно наблюдает за Чимином и делает весьма пугающие парня выводы — этот ребенок не так уж и плох. Не в том плане, что он все же оправдывает свое звание ангела, нет, Чимин просто… каким-то образом контролирует своих демонов и умеет быть действительно хорошим человеком, в отличие от Мина, который постоянно рычит на всех вокруг и не хочет помогать, даже если знает, что может это сделать. Юнги кажется, что он впервые неправильно прочитал человека, поэтому ему крайне интересно, как же может вести себя этот парень, если даст волю своей внутренней тьме. Однако даже это не дает Мину расслабиться, он все еще собирается мстить — он хочет, чтобы Чимин страдал, чтобы понимал, каково это — потерять близкого человека. И поскольку родственников у Пака нет, Юнги понимает, что может сделать лишь одно — стать этим самым человеком для гриффиндорца, а потом оттолкнуть его так сильно и так болезненно, насколько это вообще возможно. И сблизиться с Чимином удается довольно-таки просто, потому что он не глуп, с мальчишкой есть о чем поговорить, он знает куда больше, чем должен бы, и это тоже довольно интересно. Спустя еще неделю Юнги решает на довольно опасный шаг — он понимает, что нравится Чимину как минимум по тому, что младший смущается от специально брошенных в его сторону комплиментов, часто кусает губы, смотря на хёна и в принципе ведет себя так, будто бы понимает, что за ним неловко ухаживают. И это радует Шугу, однако он действительно рискует, когда во время их небольшой прогулки до поля для квиддича, тащит Чимина к стене замка, прижимает его к ней и улыбается так, будто бы он — воплощение настоящего демона искушения, что недалеко от истины. — Хён? Что ты- Договорить Пак не успевает, потому что Юнги его целует. Не церемонясь, без нежностей, однако младший не сопротивляется, наоборот приоткрывает рот, позволяя целовать себя, отвечает на поцелуй и запускает руки в волосы слизеринца, пока Мин с силой сжимает слишком тонкую для такого парня талию. Этот поцелуй на мгновение отвлекает Юнги от того, для чего он делает все это, потому что ему медленно сносит крышу — он давно не целовал кого-то настолько напористо и не осознавал, что ему нравится внешняя оболочка человека (на самом деле, ему нравится и внутренний мир Чимина, но пока что сам Мин старается этот факт игнорировать, помня о том, что он планировал сделать). Лишь когда гриффиндорец дергается от неожиданного прикосновения Юнги к своим ягодицам, Шуга отстраняется от парнишки, облизывая губы и смотря на Чимина затуманенным взглядом. — Прости, не сдержался, — пожимает Мин плечами, смотря на заливающиеся румянцем щёки Чимина. Тот, кажется, секунду раздумывает о чем-то, а потом протягивает старшему руку, будто бы прося взять его ладонь в свою. В итоге Мин не сопротивляется, сжимая небольшую ладошку в своей руке, и они снова идут в сторону леса. В этот раз им везет с фестралами — Чимин их не видит, зато Юнги удается незаметно украсть из столовой приличный кусок мяса, трансгрессируя его прямо на поляну, где они встречают причудливых зверей. После этого их встречи становятся едва ли не ежедневными. Чимину, кажется, нравится, когда его грубо целуют, потому что в какой-то момент он и вовсе не сдерживается, слегка стоная, пока Юнги запускает свои ладони под форменную рубашку и проводит длинными холодными пальцами по теплой коже младшего. Это заводит, и на какой-то момент Мин теряет контроль над собой, оставляя на шее Чимина небольшую, но заметную метку, которую гриффиндорец не прячет, только затягивает галстук покрепче во время занятий, чтобы преподаватели не устроили ему трёпку за несоответствующий уставу школы внешний вид. В какой-то день Чимин тащит Юнги за собой в совятню, чтобы написать и отправить письмо родителям Пака, и слизеринец сидит за спиной парнишки, пока тот выводит длинное письмо с такими же симпатичными буквами, как и он сам. Мин старательно игнорирует странное тянущее чувство внутри — его будто бы разрывает от противоречия самому себе, но парень упрямо продолжает убеждать себя, что все это ради благой, по его мнению, цели. Он все еще верит, что сможет исполнить задуманное ранее, не замечая, как на совсем короткие моменты меняется — смотрит на Чимина не таким колким и холодным взглядом, немного улыбается, когда малышня носится по гостиной Слизерина, совсем не оправдывая некоторые качества факультета, но при этом не задумываясь о том, что они не соответствуют каким-то стандартам. В один из вечеров Шуга и сам зовет с собой Чимина, чтобы отправить письма родителям и Хёну. Во втором письме Юнги выливает все переживания, которые его мучают, относительно Чимина, и искренне надеется, что тот никогда не увидит этого — Мин не стесняется признаться в том, что хочет, чтобы Паку было больно. Однако слизеринец не понимает, как в письме оказываются строки о том, что ему кажется, будто бы Чимин значит для него больше, чем хотелось бы изначально. И что Юнги до боли хочется избавиться от этого дурацкого чувства. Чимин, незаметно для Юнги, медленно въедается ему под кожу. И это пугает, потому что Мин не понимает, как это происходит. Он падает в пропасть, но почему-то не останавливает свое падение до тех пор, пока не наступает годовщина смерти Хансоль. В этот день Шуга старательно игнорирует младшего парня, прося оставить его в покое — слизеринку необходимо одиночество. После занятий парень буквально сбегает в Запретный лес, бродит там пару часов, пока не натыкается на стадо фестралов, с которыми проводит почти час, просто говоря. Это расслабляет и вместе тем заставляет Юнги понять одну вещь. Мину кажется, что он заигрывается. Он не понимает, что чувствует к Чимину — это странная смесь из влечения, симпатии, желания забрать парнишку себе и ни с кем им не делиться. Но ум Юнги все еще хладнокровен, ему все еще хочется мести, поэтому Мин решает, что нужно закончить все так, чтобы сделать больно именно Паку, а не самому себе. И сейчас для этого самое время. Только почему-то все выходит из-под контроля. Чимин находит письма Хёну. Самые первые, в которых они с Юнги обсуждали весь план по «завоеванию» мальчишки. Он не кричит, но Юнги чувствует, как что-то внутри у гриффиндорца рушится. Он будто бы слышит, как тонкая ниточка, которая до этого поддерживала Чимина в тонусе, будто бы лопается. У Пака по щекам катятся слезы, Мин физически ощущает его боль, и ему кажется, что сейчас он должен почувствовать облегчение и удовлетворение — он сделал то, что так стремился сделать. Однако вместо этого у слизеринца что-то щемит в груди, когда он видит, как младший срывается с места, размазывая по щекам слезы; слышит, как хлопает дверь сначала в гостиную, а потом и из нее. Он хватает со стола письма, кидает их в так вовремя зажегшийся камин и надеется, что ему станет легче. Однако, ожидаемо, этого не происходит. Юнги чувствует себя последней тварью, особенно тогда, когда не видит Чимина на завтраке следующие три дня. Он подслушивает разговоры друзей Пака и понимает, что те будто бы намерено избегают тебя своего друга, понимая, что Юнги захочет узнать, насколько хорошо он постарался в том, чтобы доставить боль человеку, который впервые после Хансоль заставил его что-то почувствовать. Пак появляется на завтраке еще через день и выглядит он, честно говоря, паршиво — под глазами залегли синяки, он будто бы осунулся, и это заставляет Юнги чувствовать себя паршиво. Слизеринцу кажется, что больнее он сделал в первую очередь себе.х х х
Извиняться не входит в планы Юнги до тех пор, пока он не осознает, что ему не хватает Чимина. После того, как Пак вновь возвращается в привычную жизнь, Юнги радуется буквально пару дней, а потом соглашается с тем, что ему самому нестерпимо больно из-за того, что он поступил так с Чимином. Однако глупое сердце говорит о том, что он не успел все испортить, и если бы не письма… Только вернуть время назад невозможно, и даже если бы у Мина под рукой оказался бы маховик времени, он не стал бы ничего менять. Шуга снова превращается в прежнюю версию себя: он буквально шипит на каждого, кто смотрит в его сторону; дважды влезает в драки просто так, чтобы немного отвлечься от угрызений из ниоткуда взявшейся совести и в одну из драк ловит на себе неоднозначный взгляд Пака — в нем одновременно смесь невыносимой боли, предательства, тоски и надежды. И именно это побуждает Юнги вытащить голову из задницы. — Я облажался, — в один из вечеров он выходит из своей комнаты и замечает в гостиной Слизерина Кихёна, который читает книгу. Мину кажется, что если он сейчас не поделится и не выслушает хотя бы чей-нибудь совет, он просто сойдет с ума. — Я в курсе. Чимин рассказал своим друзьям, а мне — один из них. Ты поступил как мудак. Как мудак с мотивом, конечно, но это не отменяет факта. — Не новость, — Шуга усмехается, но садится рядом со старостой. Тот перелистывает страницу, дочитывая главу, а после закрывает книгу, поворачиваясь в сторону Юнги и обращая на него все свое внимание. — Ты ждешь от меня совета? Я могу предложить тебе извиниться, но кто я такой, чтобы заставлять делать это великого и ужасного? Тем более, ты ведь добился своей цели, разве нет? Ты должен быть доволен, — Кихён выглядит как человек, достойный звания старосты Слизерина, и Юнги понимает, что сам не смог бы так же — быть одновременно хорошим человеком и плохим. Он всегда бросается из крайности в крайность и не может найти центра. Мин пожимает плечами и еще секунду держит лицо, а потом глубоко вздыхает, наклоняется ниже и запускает руки в волосы, оттягивая корни. Ему кажется, что он совершил ошибку, самую большую ошибку в своей жизни, и от этого осознания в груди жжет, так что парень хватает ртом воздух и, лишь когда становится чуть легче, поднимает взгляд на старосту. — Я чувствую себя так, будто сделал хреново в первую очередь себе. Ю смеется, и Юнги хочется ударить его прямо в идеальное лицо, но парень сдерживается, надеясь услышать что-нибудь адекватное в ответ. — Извинись, придурок. Может быть, ты не заметил, но Чимин не придурок, в отличие от некоторых. У него есть проблемы, но он умеет их решать или хотя бы контролировать. Ему погано, он храбрится изо всех сил. А ты тут строишь драму, хотя мог бы давно взять в руки свои яйца и что-нибудь придумать. Шуга кивает. Именно этого ему и не хватало — хорошей взбучки, чтобы поставить мозги на место. Мин бы обнял старосту, но не станет так сильно радовать его, так что просто встает и отправляется обратно к себе в комнату, сразу же садясь за стол и выкладывая рядом с обой пергамент и перо. Ему действительно стоит написать о том, что он почувствовал с Чимином, и если это не оправдает его, то хотя бы поможет замолить грехи перед собственной совестью, которая просыпается так невовремя. Слизеринец пишет не так долго, но четко и по делу — почему решил сделать то, что уже сделано, почему вообще так вышло. А потом в конце приписывает, что хотел бы все исправить. Если еще есть такая возможность, потому что, кажется, как бы глупо это не звучало, он полюбил этого глупого мальчишку, который умеет просто быть настоящим собой, не приукрашивая свои светлые стороны и не скрывая при этом темные. На мгновение Мину кажется, что он предает самого себя, а потом он вдруг задумывается и понимает, что вместо того, чтобы предавать себя, он наоборот позволяет себе, наконец, вытянуть на поверхность то хорошее, что в нем было. Парень усмехается, пробегаясь взглядом по письму, а на утро вкладывает его в руки Тэхёна — лучшего друга Чимина и просит передать его парню. Он буквально обещает, что там нет ничего, что заставит Пака чувствовать себя хуже. И Тэхён уходит, подозрительно косясь на конверт в своих руках, однако не возвращая его слизеринцу, что Юнги засчитывает своей победой. Проходит три дня в неведении, и просто старается не зацикливаться — он уделяет время неожиданной поездке домой (родители решили забрать сына ради важного приема, с которого Мин сбегает, чтобы провести время на кладбище рядом с Хансоль), а потом возвращается в школу и старается не делать вид, будто бы чего-то ждет. Мин все еще чернее тучи, к нему опасно подходить, потому что можно ненароком попасть в немилость, просто постояв рядом, однако он просто… старается плыть по течению, однако мысли о Чимине не отпускают, особенно, после того, как Шуга провел время, говоря с сестрой. В субботу, спустя два дня после возвращения Мина из дома, Шуга решает прогуляться. Он берет с собой задание по зельям, чтобы не тратить время зазря, однако вместо домашней работы слизеринец просто сидит на уже родном камне, думая о том, что он успел сделать за последнее время и решая, что, быть может, он еще сможет когда-нибудь измениться в глазах Чимина. Но не стоит делать этого в ближайшее время, парню действительно сделали больно, и для того, чтобы смириться с этим и осознать, что в итоге хмурый слизеринец действительно полюбил этого забавного и в какие-то моменты наивного парнишку. Это осознание дается самому Юнги все еще с трудом — он рассчитывал совершенно не на это, однако у судьбы хорошее чувство юмора, разве нет? Она дает нам то, чего мы не просим, но на самом деле в чем нуждаемся. И именно это может стать хорошей точкой для начала переломного момента, тем самым последним кирпичиком, который в итоге рушит самые крепкие стены. Шуга усмехается, закусывая губу и вспоминая, как с Паком все-таки было спокойно и хорошо. Да уж, глупо получилось — месть оказалась не такой сладкой, скорее тяжелой и неприятной. А сейчас остается лишь надеяться на то, что когда-нибудь ему снова посчастливится увидеть на себе тот взгляд, который дарил ему Чимин. Юнги, внимательно смотря на плывущие куда-то вдаль облака, настолько сильно забывается и углубляется в свои мысли, что даже не слышит, как рядом на камень опускается большая белая сова. Шуршание перьев заставляет слизеринца оторваться от раздумий и обратить внимание на птицу, которая топчется на месте и щелкает клювом, стараясь сделать все возможное, чтобы ее заметили. Мин знает, кому она принадлежит — Чимин несколько раз показывал эту красавицу, когда они отправляли письма домой. На лапе птицы небольшой белый листок, который Юнги сразу же снимает, вскрывает и внимательно вчитывается в такие знакомые витиеватые буквы. Глубоко вздыхая, Шуга скармливает сове припрятанный в кармане мантии крекер (иногда Юнги надо кормить и свою сову, его нельзя осуждать), а потом перечитывает записку еще несколько раз. Слизеринец смеется — немного горько, но искренне. Поднимается с камня и направляется обратно в замок — им с Чимином нужно о многом поговорить. Особенно, когда младший ждет его около дверей, улыбаясь, с той самой глупой надеждой в глазах, которая присуща людям, которые, может быть, и умеют показывать свои темные стороны, однако обычно остаются на светлой.