Апокалипсис сегодня

      Майкл не помнил, как прыгал. Он знал, что проведи он на чертовом подоконнике еще секунду, больше никогда не уговорил бы себя сделать шаг вперед. Но в момент перед прыжком он полностью сосредоточился на руке Уилла, сжимавшей его ладонь, и позволил утянуть себя вниз. Его тотчас накрыло жуткое ощущение того, как его внутренности прижимаются к легким, будто пытаясь убраться подальше от земли. У него не было ощущения полета. Просто вспышка ужаса, а через секунду он уже лежал на траве. Его приземление не назовешь мягким. Он упал на ноги, но не удержал равновесия и в итоге сейчас лобызался с почвой. От удара о землю колени вибрировали, и он не мог подняться. С какой-то отстранённостью он понял, что уже не держит Уилла за руку. Чуть повернув голову влево, Майк увидел стоящего рядом Байерса. Тот держался прямо, как по стойке смирно. Такое чувство, что он не прыгал, а просто мягко опустился на землю.       Смотря на Уилла, Майкл чувствовал себя глупо. Ему стало немного стыдно за свою истерику наверху и за то, что он так размазался по земле. Пора было возвращать образ мачо. Он прикрыл глаза, сделал медленный вдох и напряг мышцы ног. Он начал медленно подниматься, стараясь не качнуться. Сейчас, когда он был на земле, к нему возвращалась его уверенность и контроль. Он на земле, больше прыгать некуда. Теперь Майкл если и умрет, то как мужчина, от зубов дьявольских тварей, а не от неудачного приземления.       Майкл открыл глаза. Он стоял прямо. Он был в порядке. Уилер повернулся направо, по направлению к главному входу, ища машину. Она стояла буквально в метрах ста, и Майкл порадовался, что послушал Уилла. Уже через минуту они будут в безопасности. Но медлить не стоило. Уилер не знал, бродят ли где-то здесь демодоги или начнут ли они прыгать из окон. Ребята и так подарили им достаточно форы, пока Майкл приходил в себя. Он обернулся к Уиллу, чтобы потащить его за собой к машине. Майк уже собирался окликнуть его, как заметил наконец, что Уилл не двигается. Ни один мускул не дергался. Его лицо было застывшей маской. Очень белой маской. В лице не было ни капли краски, хотя обычно со щек не сходил легкий румянец. Последний раз он так выглядел, когда им завладел Теневой монстр.       Майкл подошел к нему и мягко положил руку на плечо. Уилл поднял на него глаза и создалось впечатление, что ему понадобилась пара секунд, чтобы взгляд сфокусировался на Майке. Губы Уилла искривились в подобии улыбки. - Видишь, я же говорил, что мы выживем. Пора бы тебе научиться доверять мне, - голос Уилла звучал слегка надтреснуто и с придыханием, но интонации были чисто байеровскими – легкий сарказм с налетом намека на идиотизм окружающих.       Майк не отреагировал на шутку. Его взгляд не отрывался от лица Уилла. В сумеречном свете он еле разглядел бисеринки пота, выступившие над губой Уилла. Температура не располагала к активному потоотделению. Испуганным Байерс тоже не выглядел. Боль. Вот что это было. Уилл пытался сдерживать боль.       Майкл осмотрел парня с ног до головы. И он заметил то, чего не увидел в первый раз. Рука Уилла крепко вцепилась в его правое бедро, будто пытаясь выдрать кусок мяса.       Уилл проследил за взглядом Майка и, с усилием сглотнув, еле слышно произнес: - Не самое мое удачное приземление, - даже сейчас в его голосе слышался легкий смех.       Он ожидал, что Майк посмеется вместе с ним, а потом они быстро уберутся отсюда. Вглядевшись в выражение лица Уилера, он нашел там только жалость. Уилла замутило. Он терпеть не мог жалость. Он больше не был маленьким мальчиком, которого нужно было спасать из лап монстров, и каждый такой взгляд распалял в нем внутренних демонов. Каждый раз как оплеуха. Тем более он не мог перенести такой взгляд от него. Пусть это было его ребячеством, но он делился этим с Майком. Только с ним. Он должен был знать, что Уилла это выведет из себя. - Ты идти можешь? – голос Майка был наполнен переживанием, но задетая гордость Уилла не позволяла ему это расслышать. Может быть он бы оценил бы в другой ситуации, но эта неприкрытая жалость распалила его.       Уилл небрежно сбросил руку Майка с плеча и направился к машине чуть быстрее, чем следовало бы. На его удивление, нога, которая при падении отдалась острой болью, не сильно мешала идти. Когда он приземлился на ногу, он пару секунд ощущал только стопу. Было ощущение, что кто-то вставил нож в его ногу и с садистским наслаждением вкручивал острие в рану. Он ожидал, что каждый шаг будет ухудшать эти ощущения, но на самом деле, он мог идти. Его зрение застилал туман, и он очень старался удерживать машину в фокусе. Но будь он проклят, если не дойдет до долбанного автомобиля сам.       Он не видел, как по ним по пятам шел Майк, протягивая руки и готовясь поймать Уилла в любой момент. На его языке вертелись слова, как «ребячество» и «маленькая сволочь», но он понимал, что делу они не помогут. Шило, засевшее в попе Уилла, так просто не выдернуть. Все что он мог сделать сейчас, это страховать его друга. Майк понимал, почему тут бесится, и корил себя за то, что не контролировал свое выражение. Они проделали почти половину пути к машине, как Майк услышал хруст. Мерзкий звук разорвал тишину и заставил сердце Майкла пропустить удар. В следующую секунду он уже ловил Уилла, который начал оседать на землю.       Уилл хотел воспротивиться, но все его мысли были заняты ногой. Вроде как она была в огне, но он не был уверен. Реальность постепенно ускользала от него и приятная темнота начала медленно заполнять его разум, выгоняя мысли о стае ос, жалящих его конечности. Последнее, что он помнит, было родное лицо Майка, склонившегося над ним с такой паникой в глазах, что Уиллу сразу захотелось извиниться за свой маленький взрыв. «Ну что я за засран…»

***

      Первый раз, когда Уилл услышал «The final countdown», его кожа покрылась мурашками от восторга. Во второй раз он услышал эту песню в супермаркете и напевал ее всю дорогу до дома. В третий раз они кричали слова песни с крыши школы в ночь, когда Уилл впервые в жизни попробовал алкоголь. Лукас и Дастин заливисто смеялись, подбадривая Байерса пока тот изображал из себя шведскую рок-звезду. Их вечно тихий Уилл сжимал в руках бутылку пива и самозабвенно распевал на всю округу. Время от времени он резко останавливался, давая ребятам передышку от его откровенной фальши, и выполнял крутые концертные трюки, которые в его голове выглядели как обратное сальто. Для парней рядом с ним эти трюки были больше похожи на небольшой и кривой прыжок вверх.       В четвертый раз это было раннее утро следующего дня. Коварный Лукас засунул приемник под подушку Уилла. Радио начало играть ровно в 6 утра на этой песне, отныне и навеки ассоциируясь у Байерса с первой головной болью от похмелья. Этот невинный розыгрыш Синклера также был прародителем злопамятности Уилла. С тех пор он выжидал случая отомстить Лукасу за свое худшее пробуждение в жизни и параллельно старался убегать от приемников, как только Europe брали первые аккорды. Но к апрелю того года эта песня прочно держалась на самых высоких строчках чарта, преследуя Уилла на каждом шагу. Включая их маленькие компанейские посиделки, которые вот уже два года как портили девчонки.       Это была очередная пятница в доме Уилера. Все они: Майк, Уилл, Лукас, Дастин, Эл и Макс - собрались в подвале чтобы оттянуться после нагруженной недели. Несмотря на то, что влившиеся в компанию девушки значительно отвлекали парней от учебы, мальчишки все еще представляли самую образованную прослойку школьного сообщества. Все четверо трудились каждую неделю над различными проектами и к пятнице были порядком измотаны. Только вот раньше они отдыхали за игрой в Подземелья и Драконы или за вечными дискуссиями по поводу сюжетов комикса, или всей их мальчишеской компанией разбирали новые изобретения Дастина. Однако уже больше двух лет эти посиделки напоминают парад феромонов.       Дастин с Лукасом попеременно выделываются перед Макс, пытаясь завоевать ее внимание. В прошлом месяце дошло до того, что они оба начали пытаться приводить новых девчонок, чтобы вызвать у Макс ревность. Однако после того, как на одной такой вечеринке какая-то из девиц едва не убила приставку Атарио, разлив на нее пиво, и Макс с Уиллом чуть на пару не оторвали ей лапы, Лукас с Дастином перестали издеваться над их компанией и процессия их любовей-на-всю-жизнь на этом благополучно закончилась. Однако Уилл не обвинял Макс в прогрессирующем психозе его двух лучших друзей. Он променял бы их двоих на эту девчонку в мгновение ока. Именно Макс была его последним оплотом вменяемости. Пусть она была той, кто заставляла играть в правду или действие, кто вела их всех танцевать в лесу, кто притащила караоке и многое другое, она так же была единственной, кто никогда не забывал, что это дружеские посиделки, а не повод вылизывать лицо друг друга в дали от родителей. Макс никогда не забывала о Уилле. Она играла с ним в Атарио, когда Майк с Элевен уползали под лестницу, а Дастин с Лукасом забывались в очередном споре. Она всегда рядом, когда Уиллу очень хотелось поговорить, не говоря ни о чем конкретно. Она всегда была рядом.       Поэтому, наверное, он сейчас терпел ее громкий, слишком завышенный на его вкус, голос, который имитировал ему в ухо проигрыш той самой дьявольской песни. Однако уже на втором куплете Уилл почувствовал, как первые колокольчики мигрени начали наигрывать свою мелодию в его голове, и поспешил оттолкнуть от себя Мейфилд. Макс обиженно отползла от Уилла и назло ему подкрутила громкость приемника.       Басы песни были настолько громки, что отдавались вибрацией в костях Уилла. Однако даже этот грохот не мог заглушить его мысли. Он знал, почему так упорна была Мейфилд в своих попытках отвлечь его. Уилл понимал, что он не отводит своего пристального взгляда от главной парочки вот уже минут 30. Этот взгляд был настолько же дружелюбным, насколько Темный монстр был пушистым кроликом. Благо все вокруг были пьяны и не обращали на Уилла ровным счетом никакого внимания. Только Уилл не выпил ни капли. Ему хватило той первой попытки, чтобы понять, насколько сильно он ненавидит алкоголь. Пусть в ту ночь он думал меньше других ночей об этой постоянной боли, стягивающей ему грудь, но он так же не чувствовал контроля над своим телом. И это слишком напоминало ему те времена, когда он был сосудом для монстра. Он больше никогда не отдаст свой контроль. Даже в кругу друзей.       Особенно рядом с ним.       Он не делился этим с компанией. Этот страх был его личным. Он просто сказал им, что не хочет быть похож на отца, и никто больше не лез к нему с предложением напиться. Майк всегда оставлял для него газировку.       Такую едва тронутую банку колы сейчас сжимали пальцы Байерса. Если бы он разжал руку, то увидел бы глубокие вмятины от его пальцев. Если бы он взглянул вниз, то заметил бы колу, вытекшую ему на джинсы. Но ему было не до этого.       Он видел только то, как настойчиво Эл прижимается к Майку. Ее ноги были переброшены через его. Она буквально вдавливалась в его лицо при каждом поцелуе, будто стараясь забрать весь его воздух. Уилл точно знал, с какой очередностью будут двигаться ее руки. Вот одна ее ладонь снова зароется в шелковые кудряшки Майка, а второй она будет гладить его по спине, забираясь под его рубашку. Майк же придерживал ее спину правой рукой, придвигая ее ближе к себе, а пальцами другой руки мягко оглаживал ее лицо. Они редко прерывались, чтобы вдохнуть и в эти моменты, когда они смотрели друг на друга с такой страстью и любовью, что-то внутри Уилла обрывалось снова и снова.       Ноль раз. Именно столько раз взглянул на него сегодня Майк. У них с Эл как будто открылось второе дыхание, и они исследовали друг друга настойчивее, чем раньше. И видимо, у Майка не оставалось желания обращать внимания на кого-то еще.       «Они трахаются», - эта мысль звучала набатом в голове Уилла. Он смотрел на них и его мозг рисовал ему картины их секса. Он буквально видел, как Майк подхватывает ее руками под задницу и садит на тот чертов комод в его комнате. А потом медленно покрывает ее голое тело поцелуями. Эта картина вкручивала раскаленные спицы в мозг Уилла. Он не мог перестать представлять. Каждая новая сцена приносила еще большую, но такую знакомую, боль, накрывая его волнами, разжигая спасительную ярость. Эта боль и злость были его наркотиком. Ему сводило грудную клетку, каждый вздох давался с трудом. Он чувствовал, как жжение распространяется по всему телу. Ему хотелось орать. Оторвать Майка от Эл, тряхнуть его и орать, пока не загорят легкие.       Это бешеное раздражение наступало каждый раз, когда он видел их вдвоем, но он отказывался признавать вслух, почему его так воротит от вида счастья его лучшего друга. Он даже в мыслях боялся сказать это. Слово «ревность» не существовало для него. Оно не несло никакого смысла, потому что ревность могла быть только в том случае, если он любил Майка. А это было абсурдно. Конечно, он любил его, но только как лучшего друга. Братской такой любовью.       Уилл перевел взгляд на губы Майка, которые покраснели от поцелуев. Он отследил движения языка Уилера, медленно обводящего нижнюю губу, придавая ей легкий блеск. Байерс поймал себя на мысли, что ему нестерпимо хочется прикусить эти чуть припухшие губы. Но вместо него это сделала Эл.       Уилл услышал скрежет собственных зубов. Вдобавок он почувствовал, что его рубашка вдруг промокла. Он наконец опустил глаза вниз и увидел покорёженную банку, содержимое которой растекалось по его любимой белой сорочке. Парень, чертыхаясь, поднялся на ноги и быстрым шагом направился к лестнице из подвала. Он старался смотреть строго перед собой, опасаясь, что если в его поле зрения окажется Майк, то он не удержится и вырвет его из цепких рук Эл. И пусть она пришибает его к потолку. Если Макс это выдержала, то и он сможет.       На лестнице до него дошел приглушенный стон Майка, и Уилл рванул оттуда к чертовой матери. На последней ступени он не сдержал искушения взглянуть на них и поплатился за это. Его ступня промахнулась мимо ступеньки и, не удержав равновесия, он приземлился на правое колено. Вот теперь он точно привлек внимание этой парочки. Больше не оглядываясь, Уилл поднялся на ноги и кинулся прочь за дверь.       Желание закрыть дверь и подпереть ее чем-нибудь не оставляло его до самой кухни, но он отчетливо понимал, что одаренную принцессу это ничем не остановит, а такое странное поведение Уилла вызовет у всех (кроме Макс) кучу вопросов, ответов на которые у Уилла не было. Дастин уже пару раз спрашивал, не поссорились ли Майк с Уиллом. Видите ли, он заметил, что оба почти не разговаривают, а стоит Майку показаться на горизонте, как хорошее настроение Уилла растворялось в недовольной гримасе. Уилл отшучивался и говорил, что просто недоволен тем, как Майк обращается с его комиксами, но правда была в том, что Майк не оставался у Уилла уже последние два месяца и не притрагивался к его комиксам. Ровно два месяца с ночи, как Уилл не смог сдерживать свою странную одержимость кудряшками его лучшего друга и невесомо погладил его волосы, пока тот спал у него на кровати. Хотя теперь он подозревал, что Уилер бодрствовал в тот момент и сейчас он избегает Байерса из-за презрения. Может быть поэтому Майк так яростно вылизывает лицо Эл при Уилле. Пытается ему показать, какой он натурал?       Занятый этими мыслями, Уилл отрешенно снял с себя рубашку и поднес ее под струи холодной воды в раковине. Он не совсем знал, что нужно делать с пятнами колы на ткани, но из всех мимолетных столкновений со стиркой в своей жизни, он предположил, что замачивание не повредит.       Уилл был безумно рад, что родители Майка не были дома. Он не горел желанием поддерживать разговор о школе в полуголом виде.       Он смотрел как вода сбегает вниз по ткани и его пальцам и думал о том, как сильно он не хочет спускаться обратно в подвал. Больше всего на свете ему хочется вернуться домой, приложить лед к зудящему от падения колену и, забравшись на кровать с парой чистых листов и карандашом, начать рисовать. Рисование всегда отвлекало его от надоедливых мыслей о происходящем. Он мог погрузиться в другой мир, полный драконов и рыцарей. Мир без Майка. Мир, где не нужно было каждый день видеть его карие глаза с маленькими чертятами, которые влекут к себе Уилла, как светлячка к огоньку.       Глаза Байерса остекленели. Его мозг подсовывал ему навеки запечатленный образ Майка в его постели. С взъерошенными волосами и такой милой, приглашающей улыбкой. Уилл разрывался, желая наблюдать его перед собой и молясь никогда его больше не видеть. Эти двоякие эмоции доводили его до ручки. Уилл никогда раньше не замечал за собой такого, и он был напуган, что становится невротиком, с которым невозможно проводить время. Он не хотел отдаляться от компании. Он не хотел терять друзей. Это было так нечестно. Ну почему именно он? Почему он должен страдать по своему лучшему другу. Почему его сердце должно увеличивать свой темп каждый раз, когда Майк касается его. Почему он должен захлебываться яростью, наблюдая как Уилер целует свою девушку. Уилл ощущал себя, как последний придурок. Майк и Эл через многое прошли вместе, а Эл помогла спасти Уилла, он должен быть ей благодарен, а не желать ей убраться подальше. Уилл тряхнул головой. Его руки жестко теребили рубашку, стараясь свести пятно. Он сейчас возьмет себя в руки, спустится вниз и будет стараться веселиться. Он не будет смотреть на Майка. Пусть творит, что хочет. Ему плевать. Да, плевать. Уилл произнес это слово тихо, пробуя его на вкус: - Плевать… - На что тебе плевать?       Голос Майка шокировал Уилла. Он вздрогнул и резко развернулся. Буквально в метре от него стоял Уилер со скрещенными на груди руками. Он смотрел пристально на Уилла и казался очень… напряженным. Уиллу показалось, что он уловил враждебность в его голосе и это мгновенно вызвало ответную злость в Байерсе. - Что ты здесь делаешь? – проигнорировав вопрос парня, спросил Уилл.       Майкл удивленно вскинул бровь и не преминул задать встречный вопрос: - Мне нужно твое разрешение, чтобы находиться в кухне собственного дома? – едкость в его голосе резала уши Уилла. - Нет, - спокойно ответил Байерс, - но по моим расчётам ты находишься метрах в 30 от Элевен. Я не знал, что ты на это способен, - как только эти слова прозвучали, Уилл тут же пожалел об этом. Даже ему была очевидна его ревность. А это последнее, что он хотел показывать Майку.       Либо Майк не заметил очевидного подтекста, либо нарочно не придал этому значения. - У тебя проблемы с Эл? – удивленно спросил Майк. – Что она могла такого сделать? Ну разве что спасти наши жалкие жизни раз по сто.       Уиллу очень захотелось биться головой об стену. Да скажи он ему прямо здесь и сейчас, что он его хочет, Уилер услышит только что-то, потенциально направленное против Эл. Да как можно быть так помешанным на одном человек? Ах нет, постойте, Уилл знает. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не наговорить глупостей. - Уилер, уйди, - вымученно выдавил из себя Уилл. Он закрыл глаза и прижал пальцы к переносице, как будто это могло удержать зарождающуюся головную боль. – Я сейчас приду к вам. Все нормально, у меня нет проблем с Эл. Она прекрасна, вы суперская пара, я за вас очень рад.       Когда он открыл глаза, Майк стоял на расстоянии меньше вытянутой руки от него. Его взгляд все еще нельзя было назвать добрым, но в нем проглядывалось беспокойство. - Уилл, что с тобой? – вкрадчиво спросил он. – Ты не общаешься со мной, и, как мне кажется, избегаешь меня. - Я избегаю тебя? – в изумлении переспросил Байерс. – Да ты на меня дольше двух секунд смотреть не можешь. - Ты не прав. Я смотрю на тебя сейчас, - неуверенно возразил ему Майк.       Но Уилл понимал, что Майкл знает, о чем ему говорит его друг. Ему вдруг стало жутко обидно. Что он натворил, чтобы заслужить этот холод. Неужели то одно дурацкое лишнее прикосновение так испортило их отношения? Да может он муху убирал с его волос, в конце-то концов. - Майк, что я такого сделал? – голос Уилла почти не дрожал, чем тот очень гордился.       Майк ничего не ответил. Он просто смотрел на Уилла и так сильно прижимал к себе руки, что начинало казаться, что он боится случайно дотронуться до Байерса. Это ранило Уилла сильнее, чем он того ожидал. Он вдруг осознал, что стоит с голым торсом в каких-то жалких сантиметрах от своей личной одержимости. И может быть в другой ситуации он бы нашел это возбуждающим, но то, как вел себя Майкл, уязвляло Уилла. Молчание затягивалось и напряжение росло в комнате, очень нервируя Байерса.       Уилл решил, что не уйдет отсюда без ответа. Однако следующий вопрос даже задавать было больно. - Тебе так неприятны мои прикосновения? – почти шепотом произнес Уилл. Он уже знал заранее ответ, пока произносил вопрос. Он знал, что не выдержит этот ответ сейчас и не сможет посмотреть в глаза Майку еще очень долгое время.       Но на его удивление, глаза Майка округлились, и его лицо выражало изумление, а не презрение или неприязнь. - С чего ты это вообще взял? – поинтересовался Майк и как бы в опровержении того, что сказал его друг, беззаботно положил руку на голое плечо Уилла.       А Байерса прошиб ток. От места, где лежала рука Уилера, по телу расходилось тепло. Очень сильно хотелось поддаться чуть вперед и заставить Майка обнять Уилла, а самому уткнуться в его шею и вдыхать его родной запах. Уилл понимал, что объяснить такое братской любовью будет очень сложно, но, наверное, его тело было сильнее его разума. Он двинулся вперед совершенно неосознанно. Уилл больше почувствовал, чем увидел, что его же собственные руки обвивают за талию Майка.       Уилл сфокусировал взгляд на лице Майка. Тот был настолько близко, что можно было ощутить его дыхание. Байерс не мог прочесть выражение лица Уилера и до жути боялся, что его сейчас оттолкнут и обзовут. Все его тело было натянуто как струна, готовое к худшему, но тут он ощутил, как правая рука Майка легла на его спину и начала медленно гладить его по напряженным мышцам. Та ладонь, которая до этого лежала на плече, скользнула вниз, медленно проводя по руке Уилла и посылая мурашек по телу. Уилл не понимал, что происходит, но решил, что сейчас может быть его единственный шанс сделать то, чего ему действительно хочется.       Это было его решением. Он точно знал, что делает. Не было затуманенности или опьянения. Он хотел поцеловать Майка. И он это сделал.       Уилл подался вперед, накрывая губы Майка своими. Ему было откровенно плевать, что последует за этим. Всего его трясло от восторга. Пусть он только невесомо касался Майка, у него было ощущение, что он прыгнул со скалы и летит в чертово ущелье. Он чуть высунул язык и медленно провел им по нижней губы Майка, а потом слегка прикусил его. Так, как хотел сделать это, наблюдая за ним и Эл раньше.       Майк, до этого замерший и, по мнению Уилла, даже не дышащий, вдруг резко выдохнул ему в рот и прижался к губам Уилла с такой силой, что Байерсу пришлось сделать шаг назад. Майк выцеловывал каждый сантиметр губ Уилла. Он игрался с ним, дразнил его своим языком и не давал ему не шанса вздохнуть. Майкл толкнул Уилла назад к тумбочке с раковиной и прильнул к нему всем телом.       У Уилла сносило крышу от ощущения тела Майка так близко. Их разделяла только чертова майка Уилера и ему хотелось сорвать ее с его тела, чтобы чувствовать его кожу своей.       Руки Майка прижимали Уилла к себе, царапая его спину и распаляя еще сильнее. Он оторвался от губ Байерса, только чтобы покрыть поцелуями шею Уилла и укусить его возле ключицы. Уиллу начало казаться, что ему снится происходящее. Он не мог поверить, что Майкл не только ответил на его поцелуй, но и так рьяно перенял инициативу. У него дрожали ноги и он не знал, устоит ли он под напором этих ощущений.

      Счастье, затопившее Уилла, было резко прервано болью в ноге. Слишком сильной болью для того, кто просто неудачно приземлился на колене на лестнице.       Уилл вдруг почувствовал, что он находится не на кухне Уилера. Он открыл глаза и попытался понять, где он. Был ли поцелуй? Да, был, но больше года назад. Уилл постарался отогнать сон-воспоминание. Где он, черт побери, находился? Он мог поклясться, что над ним было сиденье машины. Правда, ракурс мог означать только то, что Уилл лежит на потолке. Уилл вывернул голову и увидел стекло машины.       Судя по всему, пока он был в отключке из-за ноги, они успели попасть в аварию, и их машина теперь валялась на крыше. Великолепно. Пора было бы понять, что нельзя доверять Уилеру вести автомобиль.       Уилл постарался сдвинуться с места, но любое движение отдавалось жуткой резью в ноге. Он приподнял голову, высматривая Майка и Джонатана. Они оба висели вниз головой на сиденьях и Уилл не мог понять, в сознании они или нет.       Его слух уловил вой демодогов. Видимо, эти собачки решили полакомиться едой в отключке.       Они в жопе. Опять. Этот день когда-нибудь закончится?