Чудо Рождества (Осеменяющие пальцы-2)

— Милая, я, конечно, шериф, но все-таки ты становишься слишком беспечной, — замечает Эмма, вернувшись домой после трудового дня. — Что ты имеешь в виду? — В последние дни, когда бы я ни пришла, дверь в особняк всегда открыта. На уроках безопасности в школе я учу детей всегда запирать двери, но какая цена моим словам, если моя собственная жена так не делает? — рассудительно замечает Эмма. — Я всегда запираю дверь на верхний замок, — хмурится Реджина. — Может, ты отпираешь ее и сразу забываешь об этом? — Да нет же, — упрямится Эмма. — Я подхожу к двери, вставляю ключ, но он не двигается, потому что замок уже открыт. А сегодня я вообще ключи забыла. Не веришь — посмотри в ключнице. Реджина проверяет ключницу и глубоко задумывается. Вчерашнее наивное замечание супруги о том, что «все не так», не оставлявшее ее весь день, поневоле снова возникает в голове. — Иди переодевайся. Ужин скоро будет готов, — распоряжается она. — Лазанья? — втягивая ноздрями кухонные ароматы, безошибочно определяет Эмма. — Давненько ты ее не готовила. — Да, — задумчиво соглашается Реджина. — Почему-то очень захотелось сегодня. И еще какао сварила. Как ты любишь, с корицей. Супруги Свон-Миллс мирно ужинают, изредка бросая хищные взгляды друг на друга. Полуторанедельный период воздержания стал их семейным антирекордом, и обеим не терпелось прервать его. — Ко мне на работу Снежка заходила, — сообщает Реджина, разливая какао. — С Нилом. Он почему-то так мне обрадовался. Вцепился в шею, как клещ. Без конца повторял: «Нина, Нина»… — Он всегда тебе радуется, — замечает Эмма. — Особенно после его дня рождения, когда, помнишь, ты заставила летать и не лопаться огромные мыльные пузыри. — Это правда, — соглашается Реджина, — но все равно… его сегодняшняя радость была какой-то слишком… экзальтированной. По странной причине Эмму всегда возбуждали произнесенные супругой незнакомые слова. «Такая умница, и вся моя», — с гордостью думает шериф и отодвигает пустую чашку. — Я сама уберу посуду, — поспешно говорит Реджина, заметив разгорающийся огонек в зеленых глазах, — чтобы не получилось, как утром. — А что утром? А-а… ну подумаешь, пара тарелок разбилась. У нас их вон сколько! — И ни одной, которую бы купила ты, — не удерживается запустить шпильку Реджина. — Свалилась мне на голову… принцесса без приданого. — Как без приданого? А Генри? А Томас? — вспоминает Эмма, но сразу грустнеет, ведь кактуса больше нет. Реджина тяжело вздыхает и трет переносицу. — Мне жаль, что так получилось с твоим растением, — произносит она. Эмма скорбно поджимает губы. — …С твоим другом, — исправляется Реджина. — Ладно, — говорит Эмма. — Ты же не специально. Просто твоя магия забарахлила и… не будем об этом, — быстро добавляет она, заметив, что темные брови снова устремились к переносице. — Лучше иди и поцелуй меня. Реджина невольно усмехается и делает маленький шаг навстречу. Эмма тоже делает шаг, не сдерживая блудливую ухмылку. Они тянутся головами друг к другу, но сразу отпрыгивают, потому что дом наполняет жуткая какофония звуков: надрываются мобильные телефоны обеих, и кто-то трезвонит в дверь. — Ма-ам? — раздраженно говорит в трубку Эмма, одновременно устремляясь к входной двери. — Ах, папа подарил тебе новые сережки?.. И ты стоишь на пороге, чтобы показать их мне… Отлично… Уже иду… — Генри? — тем временем радостно щебечет по телефону жена. — Ты нормально добрался?.. Да… Нет, с Эммой все в порядке… Я же не хотела!.. Да, я понимаю, как Томас был важен для твоей матери… Ох, Генри… Да, конечно, я что-нибудь придумаю… И я тебя, дорогой! Пока. Похвалив подарок Дэвида, Эмма бесцеремонно выпроваживает мать и идет в гостиную. Реджина сидит на диване, задумчиво вертя в руках телефон. — Генри звонил, — говорит она, и Эмма любуется тем мягким выражением, которое всегда посещает лицо любимой, когда она говорит о сыне. — У него все хорошо? Он уже в кампусе? — Да. У нас замечательный ребенок, дорогая. — Это правда, — улыбается Эмма и садится рядом с женой. — Ну что, продолжим?.. Она опускает взгляд на манящие губы и придвигается ближе, но их телефоны снова оглушительно звонят, а еще вибрируют и едва ли не прыгают им в руки. — Папа? — удивляется Эмма. — Да… Да, маме очень понравился твой подарок… Да, и мне тоже… Хорошо… Я подумаю… Пап, я и сама знаю, что крайне важно уделять жене внимание! И как раз это пыталась сейчас сделать, пока ты не позвонил… Да, пока! — Снежка? Ты ведь только что заходила? — недовольно говорит в свой телефон Реджина. — Разумеется, Эмма мне все рассказала… Конечно… Какие сережки? Черт, не надо мне ничего сейчас показывать! Ах, Нил просит меня прийти? Ну, тогда, конечно… Но можно не сейчас? Вы дадите нам хотя бы пару часов? Есть некоторые… неотложные дела… Спасибо. — Рехнулись твои родители, что ли? — раздраженно спрашивает Реджина, откладывая в сторону телефон. — Они ведь всегда были немного… экзаль…пированными? — умничает Эмма, что вызывает ласковую насмешку на губах мадам мэр. Она тянется с поцелуем к жене, но история с телефонами повторяется снова. — Что?! — с нескрываемым раздражением орет в трубку Эмма. — Пап, я не поняла, где ты меня ждешь?! В ювелирном?.. Чтобы помочь выбрать сережки для Реджины?! Ты хоть представляешь, какими должны быть серьги, чтобы она согласилась их надеть? На помолвочное кольцо я заложила «жучка», а на обручальное была готова продать почку, пока Голд не решил вдруг поиграть в благотворителя… Пап, поверь, я знаю, как уделить внимание моей жене! Нет, это будут не сережки!.. Нет, и не стихи!.. Все, пока! — Ты что, решил меня и дома теперь достать?.. — не менее громко возмущается Реджина по своему телефону. — Ну какой к черту узи-сканер, Виктор? Это не пирожок, чтобы его каждый день покупать… Нет, больница давно исчерпала свой годовой бюджет по инвестициям… Сам туда иди!!! Отложив телефоны, они дружно вздыхают. Реджину все еще потряхивает от злости, и с кончиков пальцев брызгают огненные искры. Эмма угрюмо сопит, размышляя, является ли маразм родителей наследственным и не настигнет ли он ее через пару лет. — Реджина, — запинаясь, говорит она, — ты ведь не бросишь меня? Я имею в виду, что, возможно, в какой-то момент жизни я вдруг начну дарить тебе дешевые побрякушки или писать глупые стихи… но… — Ты не станешь, — неуверенно отвечает Реджина. — Милая… — шепчет шериф и тянется к устам жены, но раздавшийся на улице жуткий шум заставляет обеих спрыгнуть с дивана и поспешить к двери. — Черт, — обреченно стонут они, когда в распахнутую дверь бесцеремонно заваливаются Чарминги с Нилом, Руби с горой пончиков, Вейл с огромным мешком за плечами, а также Лерой с пустой бутылкой из-под виски и старшая Лукас с арбалетом. — Не хотелось бы показаться негостеприимной, — лицемерно начинает Реджина, — но какого ляда вы все тут делаете?! — рявкает она. — Что. Вы. Все. Тут. Делаете?! — Реджина, у нашего домашнего оркестра давно не было репетиций! — бойко заявляет Дэвид и вытаскивает из-за спины флейту. — Поскольку на годовщине выступление было встречено овацией, мы подумали, что надо срочно готовить новую программу, — с энтузиазмом подхватывает Снежка. — Моя лютня ведь у вас? В музыкальной гостиной? Давайте организуем рождественский благотворительный концерт! — Нина! Нина! Я скусился! — радостно восклицает Нил и тянет ручонки к Реджине. — Неплохо играю на волынке и готов украсить ваше выступление, — щелкает каблуками Вейл. — Снежка пообещала, что деньги от благотворительного концерта пойдут на закупку нового узи-сканера в больницу. — Подумала, вы захотите подкрепиться перед репетицией, — жмет плечами Руби. — Подумала, что нельзя пропустить такое зрелище, — признается Бабушка, привычно сжимая в руках арбалет.  — Вы так и не заплатили за замену стекла! — укоряет Лерой. — Мне не на что купить новую выпивку!