Чудо Рождества (Осеменяющие пальцы-2)

Эмма осмеливается высунуться из спальни, где она пряталась от гнева жены, только заслышав голоса внизу. Рассудив, что жена не будет убивать ее при свидетелях, шериф крадется по лестнице вниз и, замерев посередине, сквозь прогал между перил оценивает обстановку. Что, черт возьми, тут делает Вейл?! Эмма приходит в ярость и не сразу замечает, что Франкенштейн находится примерно в том же градусе бешенства. — Спасибо за щедрость, Ваше величество, — паясничает он, раскланиваясь, а Реджина скрещивает руки на груди. — Лишенный премии медперсонал пригрозил устроить мне темную! — визгливо кричит Вейл. — Как будто это лично мне нужен узи-сканер! «Глупец», — усмехается про себя успокоившаяся Эмма. Она с интересом наблюдает за реакцией супруги, готовая, в случае необходимости, предотвратить убийство. В ее голове уже начинает складываться красочное описание будущего геройского поступка шерифа для отчета, когда она замечает, что Реджина настроена вполне миролюбиво. — Я понимаю, Виктор, — мягко говорит она. — Скажи, а почему ты вообще захотел приобрести для больницы это оборудование? Из полученной спецификации я поняла, что это самый навороченный аппарат узи из имеющихся на рынке. — Не знаю, — задумывается Вейл и неуверенно добавляет: — Наш узи-кабинет действительно неплохо оборудован. Но меня вдруг словно что-то кольнуло, понимаешь? Я имею в виду… у нас должен быть не просто хороший, а именно лучший аппарат, вот! «Кольнуло его», — тихо фыркает Эмма, наблюдая за глупой улыбкой Вейла. К ее удивлению, мадам мэр очаровательно краснеет и застенчиво улыбается в ответ. — Хорошо, — говорит Реджина. — В моей личной мэрской статье расходов как раз остались необходимые средства. Я думала потратить их на благотворительность, но, принимая во внимание твои доводы, Виктор…. — Спасибо, — растерянно благодарит Вейл. — А что касается благотворительности, я все еще готов стать украшением вашего… — О, не надо, не затрудняй себя! — поспешно перебивает его Режина. — Давай-ка я угощу тебя лучшим сидром на свете? Не дожидаясь ответа, она поворачивается в сторону кухни, и Эмма с раздражением наблюдает, как грязный почитатель осьминогов облизывается, уставившись на задницу ее жены! Громко топая, шериф решительно спускается с лестницы. Сухо кивнув Вейлу, она торопится вслед за Реджиной на кухню. — Милая, у нас ведь не так много сидра осталось. А впереди праздники, — многозначительно замечает она. Реджина замирает с налитым стаканом в руках и удивленно смотрит на жену. — И вообще, «лучший в мире сидр» — это наша с тобой фишка, — продолжает Эмма. — О, дорогая, — проясняется лицо мадам мэр, — не стоит ревновать. Ведь скоро Рождество. Я просто стараюсь совершать добрые поступки. Эмма отмалчивается и сопровождает супругу обратно в гостиную. Под тяжелым взглядом Эммы Вейл захлебывается сидром, кашляет и торопится уйти. — Благодарю, мадам мэр, мне пора возвращаться к пациентам. И Вейл спешит к двери, пытаясь отделаться от ощущения, словно его голову что-то сверлит… что-то очень тяжелое и неприятное, как взгляд сторибрукского шерифа… — Что это было, Реджина? — сурово спрашивает Эмма, выпроводив неприятного гостя. — Он пялился на твой зад! И ты, кстати, раньше писала, что тебе это интересно! Жена смеется и качает головой: — Ах, Эмма, ты так ничего и не поняла, да? Она поворачивается спиной и медленно покачивает бедрами, как танцовщица belly dance. — Скажи, что ты видишь, дорогая? — Нашу семейную гордость, — быстро отвечает шериф. — И какой она тебе сейчас кажется? — тихо смеется жена над выбранной Эммой формулировкой. — У тебя разве… не текут слюнки? — Хватит уже издеваться! — обижается Эмма. — Я же не специально! Сама не знаю, почему у меня теперь вечно течет изо рта! Наверное, стоит сходить к врачу… только не к Вейлу! — Любимая, разве мой зад не кажется тебе аппетитным? — перебивает ее Реджина. — Ну, подумай! Эмма сначала недоуменно смотрит на жену, потом чешет в затылке. — Да-а, кажется, конечно… Погоди, это как-то связано с теми нашими наблюдениями, да? Это словно все было где-то… Но я никак не могу вспомнить, где… — Все это было с нами в факфиках, дорогая, — улыбается Реджина. — В фанфиках, — рассеянно поправляет ее Эмма. — Подожди-ка… — настораживается она. — То самое факфиковое проклятие? Оно что, вернулось?! Так вот почему мой рот превратился в поломанный кран! Так вот почему Нил не слезает с твоей шеи — он ведь всегда обожает тебя в тех историях, верно? Так вот почему… вот почему я с каждым днем становлюсь все большей идиоткой! — Моей идиоткой, — ласково улыбается мадам мэр. — Подожди-ка, я не понимаю… мы ведь женаты… — задумывается Эмма. — Но нам все равно мешают поцеловать друг друга, как в тех нелепых историях, когда мы были вынуждены сделать по сто подходов, прежде чем впервые поцелуемся! Почему? — Ну как почему? — снисходительно улыбается жена. — Ведь мы любим друг друга. И наш поцелуй… — Он разрушит проклятие! — дошло, наконец, до Эммы, и она, прищелкнув от волнения пальцами, заливается смехом. — Я теперь поняла, ха-ха-ха… Ох… Надо поскорее его снять, — очень серьезно заключает она. — Э-э… — кажется смущенной жена. — Ты ведь не хочешь стать вдовой? Я того и гляди помру от обезвоживания! Спасибо большое авторам! — С другой стороны, — робко замечает Реджина, — зато теперь твоя челюсть всегда расслаблена во сне, и я не просыпаюсь среди ночи от жуткого скрежета твоих зубов. — Я запишусь на токи, — беззаботно обещает Эмма, — да на что угодно запишусь; главное — снять проклятие. Ну, подумай сама: ведь у нас сейчас всегда распахнута дверь! Это очень небезопасно… И как мне отпускать тебя на улицу без охраны? Того и гляди, Вейл отхватит своими гадкими осьминожьими зубами кусок от твоей аппетитной… Эта мысль приводит Эмму в такое негодование, что она, не желая больше медлить ни минуты, решительным шагом идет к столу, берет оба мобильных телефона и отключает их. — Не обращай внимания, если будут звонить в дверь, — инструктирует она притихшую жену. Потом Эмма приближается, обхватывает мадам мэр за талию и собственническим жестом притягивает к себе. — Прощай, проклятие! — насмешливо говорит она и тянется к губам Реджины, но сразу громко ойкает и резко отстраняется. — Что? Что с тобой? — с беспокойством спрашивает Реджина у стонущей и зажимающей рот руками Эммы. Когда та убирает руки, Реджина пораженно вскрикивает. Губы жены оказываются сплошь покрыты ужасными волдырями!