Ментол и мята

Гром среди ясного неба. Заусенец на указательном пальце — чуть дернешь, и кожа слезет. Самая длинная и глубокая заноза в заднице. В каждой бочке затычка. Бельмо на глазу. Определяющих — масса. Составляющих — всего одна. И имя ей — Селкет. Независимая журналистка, богиня пера и слова, титаническая машина, способная задавить силой своего авторитета и подмять под себя каждого. Все, кому так или иначе доводилось быть с ней знакомым, без сомнений утверждали — девушка продала душу самому Дьяволу. Или как еще можно было объяснить тот факт, что она словно черт из табакерки появлялась в эпицентре самых горячих событий и освещала их первой, пока ее коллеги едва успевали сообразить в чем дело. — Я не очень-то горел желанием это делать, но я попал в безвыходную… — Непроглядную и кромешную задницу и уже по горло в дерьме, понимаю, — уверено протянула на том конце провода Селкет, заставив Томаса яростно топтать ногами землю, потому что от одного только голоса девушки его охватывала жуткая ярость, а в душе начинали устраивать пляски бесы. У Каролли были на то весьма серьёзные причины: он не раз и не два становился мишенью заносчивой журналистки. Как-то, даже не дождавшись предварительного показа, Селкет в пух и прах разнесла его фильм, обвинив в плагиате малоизвестных картин, а заодно и в сексизме. За девушкой, как заговоренные, повторили другие газетчики, а там подхватил и народ — фильм провалился, даже не окупив вбуханные в его производство средства. А эхо позора гремело еще долгие два года на просторах сети. — В общем-то, да, — сокрушительно признал режиссер. — И тебе нужна моя помощь? — улыбалась на том конце невидимого провода Селкет. Ответ был очевиден, но девушка жаждала получить его из уст самого Томаса Каролли. — Да, очень нужна. — Выкладывай, о цене поговорим позже, обещаю не ободрать тебя до нитки, как в прошлый раз, — язвительно подметила Селкет, посыпая пеплом старые раны. — Уж постарайся. — И давай побыстрее, я собираюсь принять ванну в тишине и спокойствии, сомневаюсь, что смогу расслабиться под твой бубнеж, — нашла она объяснение постороннему шуму, который мешал Томасу как следует насладиться ядовитой речью. — Как бы так объяснить, я сейчас работаю над съемками нового… — Опустим детали, я в курсе. — Мы снимали постельную сцену сегодня, главных актеров опоили, а побочный эффект засняли и слили в неизвестном направлении. Селкет вмиг оживилась. Перекрыв мощный поток воды в джакузи, она скинула к ногам халат и опустилась на бортик, погрузив лишь одну ногу в воду. Зажав трубку плечом и продолжая разговор, она собрала длинные светлые дреды в высокую, канатом скрученную шишку без использования резинки, положила круглые очки с желтыми тонкими стеклами на раковину и наконец соскользнула в воду. — Ты говоришь о компромате на Дэстера и Ри? Насколько все живописно на фото или, быть может, на видео? — Фото. Настолько, что хватит ума сказать, что ребята заигрались. — Что именно тебя волнует, Томас? Для многих уже не новость, что между ними что-то происходит. Вспомнить только тот случай в больнице или в здании ГосФонда. Обнародование этих фото лишь подбавит масло в огонь и сделает твой фильм только популярней. Чего ты так боишься? — Того, что фильм попадет под запрет раньше времени. Того, что труды моего покойного друга и сама его смерть окажутся напрасными. Того, что ведущих актеров может ожидать участь Ванессы и Адриэ, — Томас замолчал, а Селкет, сбавив обороты, тихо добавила. — Не волнуйся, не пострадают твои голубки, а в игры на опережение уже нет смысла играть, пусть фото появятся в сети, мы нанесем свой ответный удар сразу же. Отправь ко мне домой своих драгоценных актеров, как оклемаются. Я проинтервьюирую их, и мы выпустим такую статью, которая заткнет все недовольные рты! *** Мэт очень хотел забыться глубоким сном, но лишь постоянно то резко проваливался в болезненную дрему, то так же резко из нее выныривал, к своему неудовольствию подмечая, что его физическое состояние не меняется, а тело после употребления обезболивающего продолжает настырно ныть. Измученный пародией на здоровый сон парень не выдержал, собрал волю в кулак, осторожно, чтобы не разбудить Брайана, выбрался из его объятий и, ковыляя не хуже девяностолетнего старика, пробрался на кухню. Несмотря на отвратительнейшее состояние, жрать хотелось просто люто. Открыв холодильник, Мэт не обнаружил ничего примечательного, потому быстро нашел в интернете круглосуточную доставку еды и заказал тройную порцию чего-то максимально жирного и вредного. Лишь сделав это, актер успокоился, заварил себе крепкий чай и уселся ждать доставку. Найти удобное положение оказалось отдельным испытанием. Задница болела, не давая актеру усидеть на одном месте больше пары секунд. В конце концов Мэт, психанув, притащил из комнаты мягкую подушку и, лишь опустившись на нее, остался более-менее удовлетворен. Нужно было только дождаться еды. Дэстер буравил телефон взглядом, будто верил, что под его испытывающим взором он зазвонит быстрее. Впрочем, это действительно частично сработало. Еду должны были привезти через час, но телефон завибрировал через двадцать пять минут. Мэт, не вглядываясь в номер, схватил трубку, предвкушая ночной дожор, однако его ждало жестокое разочарование: — Не разбудил? — без лишних любезностей уточнил Томас. — Три часа ночи, сам как думаешь? — чисто из вредности съязвил Мэт. — Думаю, что для только что проснувшегося у тебя слишком бодрый голос и наглый тон, — не остался в долгу Томас. — Но не будем разводить пустую полемику. Ваши фотки сегодняшнего инцидента слили. — Отлично, — выдохнул Мэт саркастически с толикой облегчения. Нет, ситуация его отнюдь не радовала, но это было лучше, чем продолжать пребывать в неведении. — Да, просто замечательно. Я бы даже не побоялся назвать это Ахуительным, — огрызнулся Каролли, явно еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. И как Мэт может пребывать в покое, пока творится подобное?! — Кстати, — резко спохватился он. — Как Ри? — Он-то замечательно, — вздохнул Мэт, вспоминая, чего ему стоило это «замечательно», — лучше спроси, как я. — А ты как? — Хреново. — Вот и чудно. Хоть что-то в этом мире остается неизменным. Ты — эталон стабильности. — Спасибо за поддержку. — Всегда к твоим услугам, — бросил Томас с такой интонацией, будто проклинает. — Ри, выходит, пришел в себя? Сможет хотя бы сделать вид, что он человек. — К утру будет как огурчик, — уверил режиссера актер. — Мне надо не к утру. Мне надо прямо сейчас. — Прямо сейчас изобразить человека не смогу даже я сам, — признался Мэт, напрягаясь. — И все-таки придется. Я сброшу тебе на телефон адрес. Подъезжайте через час, и чтобы без опоздания. — Скажи хотя бы, куда нас отправляешь? — В обитель Сатаны. — И вот ты серьезно полагаешь, что после такой характеристики я бездумно сорвусь с места?! — Придется. Ведь это единственный способ спасти вас от общественного линчевания. *** Несмотря на многие преграды — начиная от капризного Ри, все никак не желавшего подниматься с кровати, и заканчивая доставкой еды, от которой нельзя было оторвать уже Мэта, — парни через час как штыки стояли напротив двери в ту самую обитель Сатаны, о которой упоминал Томас. — Ты придумал, что будешь говорить? — нервничал Мэт, не решаясь постучать. — Буду импровизировать. — А вдруг мы ляпнем что-то лишнее? Блять, нервничаю, как на кастинге! — А это и есть кастинг. Пройдем — выживем. Провалимся — и нам конец. — Спасибо, твоя поддержка всегда ценна для меня, — фыркнул Мэт, все же собираясь с духом и поднося кулак к двери. Но постучать он так и не успел. Его кулак остался висеть в воздухе, когда дверь распахнулась, и на пороге их встретил по представлениям актеров совсем не тот, кого они ожидали увидеть. Когда Томас объяснил, что едут они на закрытое интервью к одной из самых скандальных журналисток города, им тут же представилась некая смесь железной леди и роковой красотки. Она виделась в строгом классическом костюме обязательно агрессивного красного цвета, на такого же цвета шпильках, с огненно-красными губами и взглядом цепким. Но на пороге их встретила девушка иного сорта: белые длинные дреды, собранные на макушке в высокий хвост, приоткрывали темно-русые бритые виски, вместо костюма на журналистке красовались кожаный топ и бриджи, на ногах тяжелые ботинки на толстой подошве, а обе оголенные руки украшали татуированные рукава. Она больше походила на рок-звезду, на панка или, в крайнем случае, на шлюху. Но никак, никаким образом, ни в коей мере, ни за что и никогда не напоминала журналистку. — Чего мнетесь, как девственницы перед первой брачной ночью? Заходите скорее. К утреннему номеру нам необходимо накатать бомбу! «Девственницы» показушно мяться перестали и одновременно сделали шаг навстречу, тут же застревая плечом к плечу в дверном проеме. «Позорище», — подумал Мэт, замечая, как лишенная всякого стеснения Селкет хохотнула в голос. Актеры сложились книгой, встречаясь друг с другом лицом к лицу, и вошли внутрь. «Вот это да, это же сколько нужно зарабатывать, чтобы купить себе такой домище?» — Ри беспалевно огляделся по сторонам. Трехэтажный дом снаружи на деле оказался двухэтажным: высоченные семиметровые стены, выкрашенные белой краской; громоздкая каскадная до блеска отполированная лестница, ведущая из гостиной на второй этаж, где, по его мнению, должна была располагаться не одна спальная комната; прихожую, кухню и гостиную общей площадью двести квадратов не разделяли никакие стены, только редкие декоративные двухметровые скульптуры и искусственные, выполненные из проволоки с каштановым напылением разнообразные деревья в горшках. — Чай, кофе, виски, успокоительное? — любезно предложила Селкет, проводив гостей к дивану, загнутому как конфета на рождество. — Я могу присесть здесь? — вежливо поинтересовался Мэт, указывая на черное кресло-мешок, стоящее напротив дивана. — Как тебе угодно, — быстро ответила Селкет и, не дожидаясь, когда актеры выскажут свое предпочтение в напитках, удалилась на кухню. Через пару минут перед мужчинами уже стояла маленькая тележка с серебряным подносом, а на нем — в высоких бокалах кофе со льдом и карамельным сиропом для Ри и горячий медово-брусничный глинтвейн для Мэта, сама девушка приготовила для себя грейпфрутовый сок. — Значит, все-таки попались, — не успев сесть на диван и взгромоздить себе на колени ноутбук, заключила журналистка. — Скажите, Томас посвятил Вас в детали? — мягко поинтересовался Мэт, стараясь не допускать резких телодвижений. — Давай отставим официоз и прочую никому не нужную мишуру, нам сегодня с вами предстоит весьма тесное и откровенное сотрудничество, поэтому постарайтесь настроиться на нужную мне волну, иначе наша встреча потеряет всякий смысл. Томас ввел меня в курс дела и, поверьте, от обстоятельств, связанных с отравлением, мало что зависит. Не сегодня так завтра вы все равно бы загремели на первое место по запросу в поисковике, потому что случайности… не случайны? — темно-фиолетовые от помады губы растянулись в довольной улыбке под названием «все мы понимаем, что я хочу сказать». — И какой прогноз? — вмешался Ри, прикладываясь щекой к прохладному стакану. С напитком Селкет попала в точку — актеру нужно было быстро прийти в себя и встряхнуть плавившийся после многочасового непрерывного возбуждения организм. — Фотки вызовут затишье перед бурей. Уверяю, в день их выхода никто не встанет под окнами вашего отеля с плакатами «сдохните» или «совет да любовь». Люди не поймут, можно ли выразить свои эмоции по этому поводу, какими бы они ни были, не осудит ли их кто-то за их личное мнение о насущном. Потребуется несколько часов, быть может, половина дня, чтобы из-за углов повылазили первые смельчаки и диванные критики. А дальше, как снежный ком. Сложно предугадать, каким именно он будет. В одном можно быть уверенным — он вас задавит, — Селкет махнула рукой, тут же меняясь в лице и разряжая атмосферу своей непрошибаемой уверенностью. — Но если вы пустите меня в свои шкафы со скелетами, я обещаю, мы выберем такую стратегию, что этот ком растает подобно обоссанному снегу! — Что вы имеете в виду под «скелетами»? — уточнил Мэт, прекрасно понимая, что мнение журналистки и его на этот счет могли расходиться. Но этого не случилось, потому что блондинка точно знала, что хотела услышать от актеров. — Ладно, — мягко начала она, — поддамся тебе и приму условия игры «до меня доходит долго, завалите меня наводящими вопросами и конкретикой». Как бы так сказать, сейчас вы находитесь в подвешенном положении. Вы начали играть в фильме Особенные роли, и пусть шумиха вокруг «Серебряной крови» волнообразна: нарастает с громкими инцидентами вроде смерти сценариста, покушения на одного из актеров и далее, но спадает так же быстро, стоит в сеть выйти новости «застрявшую собаку спасли неравнодушные прохожие». Но такая печальная картина неравнозначного замещения складывается только в том случае, если на ситуацию смотреть в общих чертах и руководствоваться стадным чувством, на самом же деле статистика, скопом собранная с разных форумов, говорит о том, что «Крови» уделяется настолько большое внимание, словно люди затаились в ожидании чего-то особенного. «И надеюсь, общество не станет закрывать глаза на "Серебряную кровь" и не будет слепо и глухо во время просмотра. Пускай я не рассчитываю, что этот фильм станет культовым, но, если на камне истории, на котором ничего не было уже больше полувека, появится новый отпечаток, уверен, последуют и другие», — вспыхнули в сознании Ри последние строки предсмертного письма Рэна. «Знал бы ты, как был близок к истине. Если они и вправду ждут переворота — твой фильм станет первой предупреждающей стрелой, пущенной в небо». — Что требуется от нас? — задал вопрос актер с готовностью выложить все необходимое. Но слова журналистки остудили пыл и притушили вмиг воспрянувшее духом сознание, заставив обоих задуматься, а готовы ли они заплатить такую цену, чтобы остаться в выигрыше? — Правда, которую вы так усердно скрывали все это время! — Я много что скрываю, — прямо ответил Брайан. — И далеко не все готов открыть общественности даже под страхом смерти, — добавил он в ответ на хищную ухмылку журналистки. — Не беспокойся, парень. Твои «подработки» мне сейчас совсем не интересны, — отмахнулась Селкет, с удовольствием наблюдая за тем, как лицо актера вытягивается. — Какие еще подработки? — встрепенулся Мэт. — Еще раз повторяю, тема не интересная, — настояла журналистка. — Я хочу узнать у вас то, как развивались ваши отношения. Вы же в отношениях, я правильно понимаю? — уточнила она, явно провоцируя. Парни растерянно переглянулись. — Не знаю, — чувствуя, что врать сейчас бесполезно, абсолютно искренне ответил Дэстер. — Ты тоже не знаешь? — уточнила Селкет, воззрившись на все еще вытянутое лицо Ри. Брайан, с явной обидой зыркнув на Мэта, насупился как маленький ребенок, которому не дали конфету, но все же ответил: — Он, может, и не знает, встречается ли он со мной или нет, но я-то с ним — однозначно в отношениях, — процедил он сквозь зубы, нервно припадая к предоставленному журналисткой напитку и осушая стакан до дна. — А можно еще? — Позже. Так значит, между вами присутствует конфликт недопонимания? — Все наши отношения — сплошной конфликт, — продолжал злиться Ри. — Что не помешало вам быть вместе? — Именно. — А раньше кто-нибудь из вас пытался строить отношения с мужчинами? Парни одновременно отрицательно покачали головами. — Возможно, случайные связи? Или мысли? — Даже предположить не мог, — признался Мэт. — Последнее, что могло бы прийти мне в голову, — согласился с коллегой Брайан. — В таком случае… Может ли оказаться, что наплыв странных чувств у вас произошел из-за съемок в этом фильме? Среди актеров часто такое бывает. Сперва они играют пару возлюбленных, а затем на самом деле становятся ею. Актеры долго хранили молчание, каждый явно пребывал в своих собственных думах, пытаясь проанализировать все произошедшее за последние месяцы. Вопрос, который им задала Селкет, застал их врасплох. — Нет, — с опаской поглядывая на Мэта, наконец подал голос Брайан. — А ты что скажешь? — тут же перевела девушка свое внимание на Дэстера. Актер выдержал длительный испытующий взгляд Ри, прежде чем ответить: — Нет. — Тогда с чего все началось? — Хм… А тебе не кажется, что лучше брать интервью у каждого из нас по отдельности? — как бы между прочим заметил он. — Это еще зачем? — Ну… ты поднимаешь темы интимного характера. — Разве? Если и так, ты же понимаешь, что все, что ты скажешь, затем прочитают миллионы? — Понимаю. — Но при этом не хочешь отвечать при Ри? — Это… Немного смущает, — признался Дэстер, чувствуя, что лицо его начинает пылать. «Отлично, давно хотел почувствовать себя подростком на старости лет. Возможность предоставлена, наслаждайся, Мэт», — сокрушался про себя актер, уже пожалев о том, что вообще поднял данную тему. — Так что же послужило Началом, как вы думаете? Чем вы друг друга зацепили? Мэт снова поймал на себе взгляд Ри, тяжело вздохнул, собравшись с мыслями, и с натугой выдохнул: — Поцелуй. — Поцелуй, — одновременно с ним ответил и Ри. Парни снова переглянулись, но в этот раз, столкнувшись взглядами, поспешно отвели глаза. — О-о-о… как интересно, — протянула Селкет, что все это время стучала по клавишам ноутбука, будто пианист, игравший очень сложную композицию. — Что же такого было в этом поцелуе? И как вы умудрились поцеловаться, никогда до этого даже не задумываясь о возможности подобного? Брайан и Мэт снова переглянулись. Оба попытались отыскать в глазах друг друга подсказку и, только удостоверившись, что каждый из них подразумевал под сказанным один и тот же случай, Дэстер негласно принял эстафету и, старательно подбирая слова, способные максимально верно передать его восприятие и ощущения, продолжил: — Любой кастинг — это испытание. Пытаясь показать свои актерские способности во всей красе, ты нередко должен прыгать выше головы, примерять на себя личину, которая в реальной жизни абсолютно или частично противоречит твоим принципам. Проверку на прочность проходит не только навык в игре, но и собственные чувства и восприятия, потому что иногда из-за ограниченности своего мировоззрения ты учишься у героя чему-то новому. Нередко герой сливается с внутренним «Я», и становится практически невозможно отличить собственные мысли от тех, что принадлежат ему. Так получилось, что на итоговом закрытом кастинге, который нам устроил Рэн Лихван, я пришел туда с одним набором в голове, а ушел с другим. В тот день поцелуй с Ри стал началом, я должен был с опорой на него проанализировать, что чувствовал Фрай, когда целовал Тома, но вместо этого задумался о собственных чувствах, — легкий стук клавиш затих одновременно с актером. Мэту показалось, что градус в помещении заметно возрос — он не привык к таким откровениям. А тот факт, что Брайан все это время не сводил с него внимательного изучающего взгляда, напрягал еще больше. — Так к чему же привел тебя твой самоанализ? — задала вопрос Селкет, вовсе позабыв о своем стакане с соком, — она так и не притронулась к напитку. — К тому, что я смог провести отчетливую границу между собой и Фраем. Наши чувства слишком различаются, я не готов броситься с разбега в омут с головой и тонуть в своей симпатии, словно только она для меня и имеет смысл. Я слишком долго был предоставлен самому себе, — Мэт отвел взгляд и уставился на металлический скелет дерева, чувствуя себя в данную минуту абсолютно нагим, без единого листа. — А что скажешь ты? — Селкет уставилась на Ри таким взглядом, словно ее зрачки были дулом ружья. — А я прыгнул в омут и об этом не жалею, — ни секунды не задумываясь, ответил Брайан. — Конечно, иметь такого партнера как Дэстер — еще та головная боль, но в обезболивающем я не нуждаюсь. — Это я-то — головная боль? — фыркнул Мэт, резко дергаясь, — поясницу пронзила колючая, как шипы розы, боль, и мужчина едва не подавился воздухом. Впрочем, как бы он ни старался скрыть свой дискомфорт, проницательная и глазастая Селкет давно подметила его помятое состояние, пообещав себе уделить ему внимание, но чуть позже. — А есть возражения? Иногда вытянуть из тебя хоть каплю полезной информации, добиться нужного ответа или действия — еще та задачка. Но кто обещал, что будет легко? — белозубо улыбнулся Ри, вновь цепляясь за края пустого стакана пальцами, затряс им перед лицом журналистки. — Можно хотя бы водички? — Две минуты, — отфутболила его девушка. — Если ответишь более конкретно на мой вопрос: в чем именно заключается сложность в общении с Мэтью? Разница в возрасте у вас не такая большая, что нельзя сказать об актерском опыте. Это как-то влияет на вашу ситуацию? — В этой голове все настолько сложно и запутано, — Брайан ткнул пальцем в сторону Дэстера. — Что, поверь, даже эта разница в возрасте имеет существенный вес. Я бы не сказал, что она накладывает некоторые ограничения… Хотя… — Ри ненадолго задумался, но быстро продолжил. — Накладывает. Определенно. Но с его стороны это вроде щита, предостережения от резких и необдуманных действий. Если я, не задумываясь, могу лично высказаться ему о своих чувствах, то Мэт будет в этом деле более осторожен. Но… Стоит ему все взвесить и созреть для ответа, ценность этих слов будет в разы выше моих. — Хочешь сказать, что не уверен в постоянстве своей симпатии? — ловко подметила Селкет. — Не совсем точно, но ты близка к истине. Я даю отчет тому, что будет сегодня, но насколько бы прагматичен я ни был, все может измениться. Повисшая пауза стала еще более напряженной, когда Селкет поднялась с дивана и, забрав бокал из рук Брайана, удалилась на кухню. «Надеюсь, ты поймешь меня правильно», — думал Ри, глядя на Мэта. Но Мэт, как обычно, оставался абсолютно непроницаем. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. Не поменялось положение тела, не сбилось дыхание. Казалось, что его вообще не касались слова, сказанные Брайаном. Будто Ри говорил о ком угодно, только не о нем. — Что-нибудь скажешь? — не выдержав гнетущего молчания, поинтересовался брюнет. — Зачем? — последовал безэмоциональный ответ. Но то ли Брайан, пребывая с Мэтом почти все свободное время, начал чувствовать эти его едва уловимые изменения настроения, то ли Дэстер как-то выдал себя, но в это мгновение Ри понял: дела его плохи. — То есть ты не спрашиваешь «что», ты спрашиваешь «зачем»? Значит, сказать все же есть что. — Сказать всегда есть что, — расплывчато заметил Дэстер, явно пытаясь уйти от неприятного разговора. — Так скажи, — настаивал Брайан. — Что ты хочешь от меня услышать? — пошел другим путем упертый, закрытый на тысячу дверей, укутанный в тысячу одеял, запершийся в тысячах клетках Мэт. — Хочу услышать, что ты думаешь по поводу моих слов, — выдохнул куда более откровенный Брайан, которому было жарко даже под одним одеялом, а клетки он презирал. — Разве мои мысли не очевидны? — Ты, мать твою, издеваешься?! Мысли папы римского для меня очевиднее, чем твои! — вспылил Ри, но тут же понизил голос, не желая привлекать внимания все еще не вернувшейся Селкет. — Интересно, что же такого невообразимо оригинального я мог бы надумать, услышав, что являюсь лишь интересным экспериментом для мальчишки, который сегодня любезно играет со мной, а завтра побежит покорять новые аттракционы? — казалось бы, Мэт по-прежнему не менялся в лице, и тон его оставался ровным. Но Брайана прошиб пот: столько злости и раздражения он в них почувствовал. — Я не это имел в виду, — прорычал он, чувствуя, что и сам начинает закипать. Только если Мэт явно бесился в себя, Брайан оставался верен обычному способу выказывания злости: крикам, ломки мебели, крикам, переходящим в вопли, воплям, переходящим в рычание, рычанию, переходящему в полный кромешный пиздец. — А что же, позволю тебя спросить, тогда ты имел в виду? — с нарочитой вежливостью поинтересовался Дэстер, зля этим Брайана еще больше. — Не понимаю, чего ты ожидал? Что я должен был ответить? Что верю в великую и непорочную любовь? Что жизнь с тобой готов прожить?! Состариться вместе и далее по списку?! А для чего? Чтобы ты сидел, блять, вот такой весь напыщенный, непробиваемый и довольный тешил свое эго, ничего не говоря в ответ? Ты ведь сам нихера не понимаешь, что чувствуешь ко мне! И честно говоря, по тому, как развиваются наши инвалидные, прошу, блять, прощения за прямоту, отношения, именно я тут сраная игрушка, которую выбросят, как только она наскучит! — Ах да, я и забыл, что ты у нас здесь жертва, — фыркнул Дэстер. — Ох, да куда уж мне до твоей жертвенности, несчастный побитый жизнью Мэтью Дэстер, гребанная загадка этого прогнившего мирка! Сидит и варится в собственном дерьме, наслаждаясь тем, как все хуево! Наслаждается отношением к себе и сплетнями. Пусть, мол, бьют, я буду чувствовать себя несчастным и ловить от этого кайф! Ах да, и о сердечке не забудем! Зачем же ходить к врачу, лучше, сука, окочуриться прямо на съемках, чтобы потом все вокруг охали и ахали, какой, блять, у нас Дэстер жертвенный! Все отдал ради съемок! Похерил личную жизнь, здоровье! Фанатичный человек, ей-богу! — Ты ахренел орать об этом в доме журналистки?! — гнев Мэта сменила паника. Упоминание о сердце действительно было достаточно необдуманным. — Вот! В этом весь ты! Куча ограничений и запретов! Да ты сам себе дышать мешаешь, что уж говорить обо мне! — Так если со мной так хреново, какого черта ты до сих пор не выгнал меня?! Говоришь, что прямолинеен до оскомины, а сам за моей спиной страдаешь из-за моего наличия в твоей жизни?! — Ты опять все понял не так! — уже взревел Ри, неосознанно сжимая кулаки. — Я говорю совсем не об этом!!! — Тогда, о чем, скажи на милость?! — Я ГОВОРЮ, ЧТО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЭГОИСТИЧНЫЙ ТЫ ИДИОТ!.. Селкет, даже не думая наливать Брайану новую порцию, сидела за поворотом в кухню на полу и, бессовестно подслушивая, барабанила по экрану планшета на пределе возможностей. «Это бомба! — ликовала она. — Бомба, которую этому свету явлю именно я!»