Ментол и мята

«В чем логика?» — звучал коронный вопрос Томаса каждый раз, когда связь некоторых вещей или поступков была ему непонятна. Рэн приходил в ярость и рвал на себе волосы всякий раз, когда друг задавал его с лицом невинной ромашки, ищущей гармонию в куче лошадиного дерьма посреди дороги. — В чем логика? В ЧЕМ ЛОГИКА? — свирепо кричал он. — Я хотел провести время со своим другом, ты сказал, что свободен и не прочь составить мне компанию. — Но ты не уточнял, что мы будем молча сдирать обои со стен. — «Рэн, а что мы будем делать?» — должен был спросить ты. И я бы ответил: «Ремонт», — почесывал мужчина рыжую бороду с таким видом, будто обучал крестьянских детей мирозданию. — Но ты предпочел знанию забвение. Томас, видимо приняв проигрыш в этом раунде, продолжил сдирать цветастые обои с изображением еще не раскрывшихся бутонов, но вскоре в воздухе повис очередной вопрос, который стал ему непонятен: — Ты переехал? — Нет. — Тогда чья это квартира? Не припоминаю, чтобы у тебя были эти винтажные обои. — Соседки. — И что мы здесь делаем? Рэн замер, держа в руках отошедший от стены бумажный пласт, и посмотрел на друга с таким выражением лица, что не будь Томас самим собой, он бы тут же пожалел о том, что вообще открыл рот. Лихван под пристальным взглядом дорвал кусок обоины и, кинув к ногам, спокойно добавил: — Успокаиваем нервы. Кажется, в моем случае данный метод уже работает. — Ты залил ее? — Томас наконец вспомнил, что его друг жил на четырнадцатом этаже, но так как они заходили в лифт вместе и кнопку на панели нажимал хозяин, Каролли подумал, что он что-то напутал, и не стал уточнять, почему они поднялись на тринадцатый. Но теперь все начало становиться на свои места. — С чего бы? — Ищу причину, по которой ты тут торчишь. Она тебе заплатила за помощь? — Это на добровольных началах, я сам вызвался. — И где логика? — Каролли поправил на носу очки. — ДАЕБТВОЮНАЛЕВО, говорю же, релаксируем. У меня была напряженная неделя, пропало вдохновение, я узнал, что соседка затеяла ремонт. Еще бы не узнать, когда она тут с вечера до поздней ночи гремит под ухом. Оказалось, что помочь ей некому. Вот и вызвался. Подумал о тебе, вдруг тоже в поисках капельницы для нервов. И решил тебе ее любезно предоставить. За компанию ведь лучше! — Так бы сразу и сказал. — А ты, блять, сам не понял? — взвыл Рэн, бросаясь полировать лбом стену. — Догадался, но хотел уточнить пару моментов. — Уточнил? Все? — Не все. — Что еще? — Почему мы делаем это ножами? И не используем воду? Мы так тысячу лет будем сдирать этот винил. В чем логика? — ДА ЕБАННЫЙ ТЫ Ж В РОТ, ТОМАС! *** — И в чем логика? — спросил Томас, наблюдая, как Селкет уже тридцать минут непринужденно закидывает в рот кусок за куском принесенной им жареной курочки, запивает пивом и пялится в экран ноутбука, напрочь игнорируя существование Каролли в своей квартире. — О чем ты, Томми? — не отрывая взгляда от экрана, покачивая ногой, обутой в огромный тапочек в виде собачьей морды, удивилась журналистка. — Я думал, тебе плохо и нужна помощь. — Мне плохо-плохо, — активно закивала брюнетка, хватаясь за живот и начиная его массировать. — Я так обожралась! — Я не об этом… — Томми, — Селкет вперила в него взгляд из-под круглых стекол очков. — Ты хочешь, чтобы я тут растеклась сопливой лужей по паркету, и стоило тебе прийти, бросилась в объятия? «Вообще-то я на это и рассчитывал», — подумал про себя Томас, впрочем, вслух озвучил совершенно другую мысль: — Я этого не говорил. Мне казалось, тебе в конце концов необходим собеседник. Но как вышло, тебе требовался просто доставщик еды. — Не преувеличивай. — Это я еще преуменьшаю, — фыркнул Томас. — Понять не могу, что я все еще здесь делаю? Я спал четыре часа, у меня был тяжелый день съемок, завтра предстоит еще более сумасшедший… Да о чем я вообще? Целых три ахренеть какие загруженные недели, но вместо того чтобы отправиться домой, настроиться на работу и, в конце концов, хорошенько выспаться, я сижу тут. Вот и спрашиваю, где логика? — Ты боишься, — на мгновение отрываясь от штудирования статей про Джеки, констатировала Селкет. — Чего? — мужчина сидел напротив девушки в кресле-мешке и скучающе разглядывал люстру. Таким образом делая вид, будто журналистка ошибалась в своих доводах. — Повторения. Что придется снова меня искать, — уверенно бросила девушка, но стоило ее взгляду встретиться с каким-то неожиданно осознанным взглядом Томаса, она поймала себя на чувстве, что начала жалеть о том, что затронула эту тему. — Если бы я боялся повторения, ты бы и ночи больше в этом доме не провела, — сухо произнес Каролли. — Но ты каждый раз произносишь слова о своей безопасности с таким видом, будто сама вновь желаешь вернуться туда, откуда мы тебя вытащили. Вот только не могу понять зачем… Но, — Томас снова откинулся на мешок и непринужденно уставился на медный скелет дерева, — мне это и не нужно. На те или иные поступки у всех имеются свои мотивы и причины. Как и у того, что объясняет, почему я все еще здесь. Ты мне нравишься. А ты знаешь и бессовестно этим пользуешься. Впрочем, это нестрашно, я эксплуатировал, эксплуатирую и буду эксплуатировать стольких людей, согласившихся со мной работать, почему бы не побыть на побегушках у противной журналистки, что поливает меня дерьмом всякий раз, когда ей вздумается, — Селкет застыла, шокированная тем, что никак не ожидала услышать так открыто от Каролли. «Кишка тонка», — всегда предполагала она, понимая, что о чувствах режиссера догадались уже все, кроме самого режиссера. Девушка глотнула пива. — Твое признание звучит совсем не романтично. — Это не признание, это исповедь! — Томас поднялся с кресла и сел рядом с Селкет на диван, перехватил ноутбук и поставил к себе на колени. — Думаешь, у меня не хватит мозгов отрыть то, что ты так усиленно пытаешься найти тут, раз уж я приперся сюда, давай поработаем в две пары глаз, быть может, до бесталанного режиссера истина дойдет раньше, чем до знаменитой журналистки, — насмешливо, будто и сам не верил своим словам, сказал Томас. Пока брюнетка собиралась возразить, подбирая как можно более колючую фразу, Каролли пробежал глазами по паре строк и удивленно спросил: — Джеки Нокс? Зачем тебе столько статей о ней? — Она — ключ, — слишком серьезно, будто и вправду собиралась начать работу с мужчиной, ответила Селкет. Но заметив какой-то странный и задумчивый взгляд Томаса, решила все же уточнить: — Знаешь о ней что-нибудь? — Совсем немного. — Что именно? Говори! — мигом загорелась журналистка. — Она — ученый. И ее изобретение или открытие, я пока не выяснила, настолько взбудоражило мир, что его решили быстренько похоронить под толстым слоем лжи. Ты…ты знаешь, что она создала? — Я точно не уверен, что запомнил верно, но, кажется, Рэн называл это «симбиотические роды». — И что это значит? — Я не специалист в объяснении таких вещей научным языком, но что-то вроде двойственного материнства или двойственного отцовства. Как-то так! — То есть возможность гомосексуальным парам иметь детей с генами обоих родителей? — уточнила Селкет. — Не только, — пробормотал Томас, явно силясь вспомнить то, что видел лишь мельком. — Бесплодные гетеросексуальные пары также обращались к Джеки Нокс. Но особой популярностью разработки пользовались у гомосексуальных семей, здесь ты права. — Что еще? — уставившись на Томаса, потребовала журналистка подробностей. — А больше ничего, — пожал режиссер плечами. — Послушай, я совершенно случайно наткнулся на одну из старых газетных вырезок, которые коллекционировал Рэн. Я спросил, для чего ему этот материал, он сказал, что все это необходимо для сценария. Ну и пару фраз кинул по этому поводу. Вот и всё. — И какой же сценарий он тогда писал? — проговорила Селкет глухо, чувствуя, что вот оно — то, что приведет ее к истине. — Как какой? «Серебряную кровь», конечно же. Журналистка еще какое-то время буравила Каролли взглядом. — Том. — Да? — Томас… — Что? — Томми, — протянула Селкет елейным голоском, активно строя глазки. — Ты опять что-то задумала, и мне это не нравится, — насупился мужчина, старательно не поддаваясь на женские чары. А давалось ему это с большим трудом, ибо Селкет была чертовски привлекательна. И темные волосы ей шли даже больше, чем блондинистые. И эти очки… Она в них была такой милой… — У меня будет к тебе лишь одна малюсенькая просьба! — Твои просьбы одна другой хлеще. Ничего я больше делать для тебя не буду! — уверенно заявил он, с усилием проглатывая желание сделать для нее все что угодно. — Вот, значит, как, — мгновенно сникла Селкет. — Обмельчали нынче мужики, — проговорила она с явными нотками разочарования в голосе. — Это еще почему? — тут же вспылил Каролли. — А ты, знаешь ли, неплохо устроился. Признался мне в симпатии, да так драматично, аж слезы на глазах наворачиваются. Ты у нас, значит, чистый душой и телом, невинный мальчик, а я — злобная тетка, которая, фигурально выражаясь, сжимает твои микроскопические яйки, заставляя делать то, что тебе делать совсем не хочется?! И типа теперь ты такой внезапно обрётший характер, будешь каждый раз говорить мне: «Нет» чисто из принципа, ведь я тебя нещадно пользую. Я все верно поняла? — Не совсем… — Но давай-ка говорить прямо. Раз ты у нас сегодня НАКОНЕЦ РАЗРОДИЛСЯ, давай и я скажу тебе пару слов. Если тебе нравится человек, по логике вещей, тебе хочется ему понравиться в ответ. Верно я рассуждаю или, может, напутала чего? А для того, чтобы понравиться, необходимо что-то делать. Да, ты спас мне жизнь, но, черт побери, из заварушки, в которую сам меня и ввязал! Так что не надо вешать на себя орден героя номер один и ходить с высоко поднятой головой, считая, что на этом все возможные усилия и заканчиваются. Пока, Томас, я что-то особо не ощущала, чтобы ты проявлял даже элементарные попытки поухаживать за мной. Ты только краснеешь, как красна девица, позволяешь мне делать, что я хочу, ощущая себя пользованной тряпкой, и больше нихера! НИХЕРА! Ни цветочка драного, ни помятой конфетки! Да господи, ты же даже на свидание меня не пытался позвать! — А ты пойдешь со мной на свидание? — тут же оживился Каролли, нервно поправляя очки. — Не зна-а-а-аю, — протянула Селкет, явно издеваясь. — Может, и пойду… — промурлыкала она, наматывая локон темных волос на палец. — Если исполнишь мою просьбу, — ухмыльнулась она. — Опять ты за свое! — рыкнул Томас, скрипя зубами. — А ты чего хотел? Думал все так легко и просто?! — развела Селкет руками. — Посмотри на меня. Я чертовски хороша. За мной мужики ходят табунами. Но ты единственный, кто может исполнить эту мою малюсенькую просьбочку. Так что ты штаны просиживаешь, вместо того, чтобы воспользоваться возможностью?! Орешь, что я тебя использую. Так возьми и используй в ответ! Или слишком святой для того, чтобы действовать хитро?! — Что. За. Просьба? — выдохнул Каролли прерывисто, постукивая пальцем по ноутбуку и не мигая смотря на журналистку. — Дай мне прочитать сценарий «Серебряной крови». — Исключено. — Это необходимо для дела! — Такой материал давать журналисту вроде тебя равносильно заколачиванию гвоздей в крышку собственного гроба. — Я подпишу документ о неразглашении информации. — Нет. — Ты понимаешь, что сейчас речь идет не о твоей ссаной киношке?! Мы влезли в конкретное дерьмо! Этот сценарий может дать ответы! — На что? — На все! — Я сказал: «Нет». — Не хочешь со мной на свиданку? — Селкет с удивительной легкостью изображала любые эмоции от раздражения до обиды, но Томас понимал, что она с ним играет. «Что ж… — вздохнула журналистка. — Не собиралась так быстро разыгрывать туз в рукаве, но что поделать…» — Я не хочу, чтобы на свидание со мной ходили лишь потому, что я… — Томас не договорил, так как брюнетка, ловко сдвинув ноутбук с его колен на диван, забралась на мужчину верхом, вцепилась наманикюренными коготками в скулы и впилась губами в его губы. Поцелуй с женщиной, виртуозно играющей на и без того натянутых в последние месяцы нервах, для Каролли оказался соленым и едва напоминал тот, который так тщательно вырисовывает в воображении больная до романтики фантазия. Но меж тем не отталкивающим и ничуть не смущающим. Да, Томас слабоумием не страдал и замысел журналистки разгадал мгновенно, вот только включать неподкупную гордость и чувство собственной важности не хотелось совсем. Потому его руки обвили тонкую талию Селкет и бесцеремонно опустились на упругую задницу, едва скрываемую коротенькими домашними шортами, и весьма ощутимо сжали ее. Девушка от неожиданности горячо выдохнула прямо в открытый рот Каролли, чувствуя, как живот скрутило клубком шерстяных ниток, который тут же принялась безжалостно дербанить со всех сторон до ужаса игривая кошка. Селкет подняла глаза на Томаса, встречаясь с его взглядом, полным тщательно скрываемого вожделения, немного подумав, поерзала у него на коленях, будто нарочно проверяя выдержку режиссера и собиралась было вновь вовлечь Каролли в поцелуй, но пронзительная трель дверного звонка, раздавшегося в зале, заставила в недовольстве скривить губы и тут же соскочить на пол. — Мы не закончили, — направляясь к двери, Селкет настойчиво добавила: — Ты будешь паинькой и дашь мне сценарий, Томми. Уломать тебя — вопрос времени, так давай же не будем портить друг другу настроение, если мы оба знаем, что в конечном итоге я своего добьюсь, — девушка обернулась и игриво подмигнула режиссеру, дергая дверь на себя и удивленно восклицая. — Джеймс? Упс… Только не бросайся на меня с кулаками, я не специально игнорила твои звонки, у меня были дела! Заходи, чего стоишь. Каролли поднялся с дивана, стоило блондину войти в дом и в знак приветствия аккуратно приобнять Селкет, будто та была хрупкой фарфоровой куклой, а не уверенной в своих силах женщиной, которая секунду назад за сценарий готова была своими острыми коготками вспороть режиссеру горло, не проканай ее план «А». — Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Но, кажется, я зря беспокоился, — Рис облегченно улыбнулся, заметив Томаса. — Рад, что ты не киснешь тут одна, — мужчина потрепал Селкет по волосам, тут же получая колючий взгляд и шипение в ответ «Руки убери, только помыла!» Блондин прошел в холл и протянул ладонь, дожидаясь, когда Каролли ответит рукопожатием. — Джеймс. — Томас. — Не хотел мешать, — виновато кивнул он. — Вини во всем эту паршивку, что не умеет использовать телефон по назначению. Томас едва спрятал торжествующую улыбку на лице: Селкет вызвонила его, когда ей это потребовалось, а значит, девушка не сильно жаждала общения с бывшим. «Хоть где-то есть в этом мире справедливость», — хмыкнул он про себя. — Не страшно, я как раз собирался ух… — Никуда ты не пойдешь, — влезла в разговор Селкет, настойчиво ткнув локтем в бок режиссера. — У нас с тобой еще много работы! — Мне нужно быть на площадке меньше чем через четыре часа, ты хочешь, чтобы я совсем концы отдал? Но журналистка недовольное шипение режиссера на ухо проигнорировала и мигом воодушевившись, направилась в сторону кухни, призывно кивая остальным в ее направлении: — Тяпнем чаю и продолжим, я не задержу тебя надолго. Джеймс, не стой столбом, у тебя десять минут! *** — Ты ворвался в мою жизнь и умудрился перевернуть ее с ног на голову меньше чем за четыре месяца. Как тебе это удалось? — Считаешь, это только моя заслуга? — Определенно, — устало выдохнул Ри. — Добровольно я бы на такое никогда не подписался. — Звучит, словно я связал тебя и вынудил влюбиться в себя. Да что уж там влюбиться, рисковать жизнью в попытке спасти мою шкуру. — Я этого не говорил, просто тяжело принимать столь крутые повороты судьбы так просто… Еще недавно я был другим человеком. Беспечным, свободным, а теперь… Меня так заботят проклятые цифры на этом вездесущем табло. Ощущение, будто воздух вот-вот закончится, — Ри лежал на полу посреди номера, раскинув руки, и пялился в потолок, щурясь под ярким светом десятка лампочек в люстре. Вечерняя прогонка сценария сегодня показалась актерам какой-то вялой и тянулась, казалось, вечность. Мэт сидел на краю кровати по-турецки, то и дело переводил взгляд с листа на лицо Брайана или на вид ночного города за окном. Мысли в его голове путались. Он то и дело проводил параллель со сценарием и тем, что имел в реальности сейчас, интерпретируя каждую печатную фразу по-своему. Но чаще всего возвращался к мысли об отце Селкет. — Не хочу сидеть сложа руки, но что мы можем сделать теперь? — тихо проговорил Дэстер. Брайан поднес руку со сценарием к лицу, убедился, что этой реплики в нем не наблюдалось и ответил: — Не стоит сваливать на свои плечи ответственность за весь мир, сейчас самое важное — это, — Ри помахал бумажками. — Да и вообще, — он резко принял сидячее положение и посмотрел на Дэстера. — Ты думаешь, от нас так просто отстанут? Вот увидишь, не пройдет и пары дней, и нам придется разгребать новую заваруху. Просто порадуйся паре спокойных вечеров. — Значит, предлагаешь смиренное ожидание? — недовольно скривился Мэт. — Не совсем… Просто не стоит бежать за проблемами. Так что соберись, и давай продолжим. Дэстер коротко засмеялся, нагнулся, но все равно не смог приблизиться к сидящему на полу Брайану достаточно близко. — Я что, так стар, что ты принялся учить меня? — Опять завел телегу о своем возрасте… Знаешь, иногда мне кажется, что мне стоило найти… Помоложе, — провокация Ри не сработала — Дэстер лишь отмахнулся и рухнул обратно на кровать. — И всю оставшуюся жизнь жалеть, что упустил такого Ахеренного Секси Старика! — Сколько самоуверенности, — не смог сдержать улыбки Ри. — Где тот напыщенный с виду и глубоко ранимый внутри актер, трепетавший в моих объятьях в нашу первую встречу? — протянул он с наигранным разочарованием. — Тогда мне казалось, что судьба свела меня с юным созданием, даже рассчитывал, что цветок твой еще никем не сорван. Но как же жестоко я ошибался! — очень убедительно драматизировал Брайан. — Я думал, что совращаю невинного, не подозревая, что из нас двоих в роли невинного выступаю именно я, и именно меня все это время совращал грубый старикашка! — Ой, хорош, — даже не попытался подыграть Мэт, начиная обмахивать себя страницами сценария: сегодня было душновато, но кондиционер включать не хотелось из-за риска простыть, чего актеры себе сейчас не могли позволить ни в коем случае. — Тоже мне, невинность, дебютировавшая в порнухе, — беззлобно бросил он. — Кто знает, может именно порно-актеры на самом деле самые невинные и добрые! Ты же не вел статистику? Не опрашивал никого? Удивительно, как люди судят себе подобных по работе, вместо того, чтобы судить по человеческим качествам! — Брайан всплеснул руками, продолжая играть униженного и оскорбленного. — Хорошо-хорошо. Я само воплощение зла, — сдался Дэстер. — Мне стыдно, и я раскаиваюсь. — В чем раскаиваешься? — В том, что совратил тебя-бедняжку. — То есть теперь ты еще об этом и жалеешь?! — Брайан! — поморщился Мэт. — Отстань, я и без тебя замучился, — бросил он, нашаривая на журнальном столике пульт управления и нажимая на кнопку включения. — Ладно-ладно, старик. Дам тебе возможность немного отдохнуть от юного и ненасытного себя, — усмехнулся брюнет, поднимаясь на ноги. — Чай, кофе… меня? — тем не менее, не перестал он издеваться. — Воды, — сухо бросил Мэт, без интереса щелкая каналы, но не останавливая своего внимания ни на одном больше чем на пару секунд. Следовало немного разгрузить мозги перед сном, чтобы всю ночь вновь не снились кошмары, как бывало в последнее время. Дэстеру казалось, что они выматывали его даже больше, чем бессонница. Но спокойный сон ему сегодня явно не грозил. Понял он это, перещелкнув на очередной новостной канал и увидев на экране до боли знакомое лицо. — Б…Брайан, — запинаясь позвал коллегу Мэт. — Что такое? — высунулся Ри из-за дверцы холодильника, в зубах держа кусок колбасы. — Скажи, что мне это мерещится, — ткнул шатен пальцем в экран. Брайан, не понимая, что происходит, подошел к сидящему на кровати Мэту и уставился в телевизор. — Твою…. Мать, — бросил он, не замечая, как кусок колбасы выпадает из его рта и шлепается на пол. *** — …и ты представляешь, она действительно сделала это! — Селкет уже минут десять с упоением рассказывала Джеймсу какую-то журналистскую байку, а парень в ответ с живым интересом кивал и лыбился как начищенный таз. Томас же, очень убедительно изображая мрачную тучу, сидел по другую от парочки сторону стола, сложив руки на груди и сжимая бицепсы рук до побелевших костяшек. Черт побери, журналистка сказала, что у Джеймса десять минут, так почему он сидит у нее на кухне уже… Каролли как бы невзначай кинул взгляд на кухонные часы… Уже одиннадцать! Одиннадцать! — А ты что думаешь? — соизволила-таки переключить брюнетка свое внимание на Томаса. — А? — Каролли не слышал ни единого ее слова, все это время тихо агонизируя от ужасающей ревности. — Тебе что, не интересно? — поморщила нос девушка. — Что? Нет! Я просто… Просто думаю о работе, — бросил он, чувствуя, как роет себе могилу голыми руками. — Вот, значит, как, — протянула Селкет, постукивая острым коготком по столу. — То есть ты из того типа мужчин, что женаты на своей работе? — хмыкнула она, явно провоцируя Томаса. — Ах, Джеймс, таких мужчин как ты больше не осталось, — протяжно вздохнула журналистка. — Тебе всегда было интересно то, что я говорю… — Так чего развелись тогда?! — Томас сперва бросил эту фразу, а уже потом сообразил, что произнес ее вслух. Селкет мгновенно помрачнела. — Не твое собачье дело, — заметила брюнетка, поднимаясь из-за своего места. — Джеймс, может, еще чего хочешь? — Нет, спасибо, — пробормотал мужчина, виновато поглядывая на Томаса. Он слишком хорошо знал эту женщину, чтобы понимать, в какую игру она играет с режиссером. — Хотя… Знаешь, если у тебя есть печенье, я бы не отказался. — В кладовке что-то было, сейчас поищу, — промурлыкала Селкет, кладя руку на плечо Джеймса. Мужчина в ответ одарил ее очередной очаровательной улыбкой, но только Селкет скрылась за дверью, его лицо стало куда серьезнее. — Томас, ты же понимаешь, что она использует меня, чтобы поддеть тебя? Каролли от такой прямолинейности чуть со стула не свалился. — Не понимаю, с чего бы ей меня поддевать, — процедил он сквозь зубы. — Парень, хорош страдать херней. Не надо быть гением, чтобы понять, что между вами что-то происходит, — усмехнулся Джеймс. — Это не так. — Еще как ТАК! И вот что я тебе скажу: если у тебя серьезные намеренья, наберись терпения и смирись с тем, что эта мелкая стервота периодически будет так мотать тебе нервы, мама не горюй. Не повторяй моих ошибок и не психуй. Томас ушам своим не поверил. Это что же, бывший Селкет наставляет его, как ему с ней общаться? Джеймс, будто бы прочитав мысли Каролли, улыбнулся шире: — Мы с ней друзья, расслабься. На большее я не претендую. Но я искренне желаю ей счастья, а ты выглядишь вполне надежным парнем. Но что важнее, ты ей явно нравишься, а это, знаешь ли, вообще на грани фантастики! — В тебя ж она влюбилась, — не смог не вставить пять копеек Томас. — Это так, но мы тогда были студентами. Селкет уже была наглой и самоуверенной, однако неопытной и мягкой девчонкой, а не заматеревшим журналистом, помешанным на своей работе и плевавшим на всех вокруг. — Предположим… И что же ты, — Томас не договорил, так как в кармане его джинсов завибрировал телефон. Последнее время Каролли брал трубку с опаской, потому что каждый новый звонок ничего хорошего не сулил. Тем более, что звонил ему Дэстер. — Слушаю, — проговорил Томас с опаской. — Включи шестой канал, — замогильным голосом произнес Мэт без приветствий. — ШЕСТОЙ КАНАЛ! СРОЧНО! — одновременно с тем вбежала на кухню Селкет с телефоном в руках. Каролли даже не сомневался, что входящий звонок принадлежал Брайану. Джеймс тут же нажал необходимую кнопку на пульте, и троица, не сговариваясь, воззрилась на висевшую на кухне журналистки плазму. Глазам их предстал свежий труп. Молодой парень с синим лицом и завалившимся набок языком висел в петле, будто тряпичная кукла. Поверх петли на шее его болталась табличка, на которой черным по белому значилось: «Прошу винить в моей смерти Брайана Ри и Мэта Дэстера».