Ментол и мята

— Меня всегда удивляли эти любопытствующие люди. Окей, приспичило тебе глянуть на грозу, но ребенка-то маленького зачем с собой тащить, — вздохнул Мэт, успевший принять душ, выпить горсть таблеток, облачиться в хозяйский махровый халат, заварить себе крепкий чай и удобно расположиться на софе. Раньше для того чтобы ощутить хотя бы признак присутствия гармонии с собой, ему было необходимо сделать куда больше, теперь же организм довольствовался малым, что актера даже радовало. Следовало пережить столько перипетий судьбы, чтобы в результате видеть счастье в чае и горизонтальном положении. — Ага, — поддакнул Микки, который снял левый протез и уже битый час смазывал его какой-то черной и жутко вонючей субстанцией. — А ведь если они сильно обгорели, узнать по зубам получится только взрослых. На детей, пока все зубы не сформировались, карточку подобного рода не заводят, — пробормотал он, явно большую часть внимания отдавая смазке протеза, а в разговоре участвуя на автомате. — Выходит, подмени дитё, даже никто не заметит. — Главное не подкидывай эту идею цыганам, — рассмеялся Ри. Но рассмеялся как-то сухо и нервно. Стук клавиш по клавиатуре ноутбука, что раздавался по большой просторной комнате, будто пулеметная очередь, резко прервался. — Что ты только что сказал? — напряженный голос Селкет заставил Микки вздрогнуть. — А? Чего? — Я спрашиваю, что ты только что сказал? — повторила журналистка. — Что? Хреновая шуточка? — всполошился он. — Извините, никого не хотел об… — А что, если так и есть? — продолжала нагнетать обстановку Селкет. — Цыгане? — Да какие, в жопу, цыгане! — разозлилась девушка, запульнув в Микки первое, что подвернулось под руку — смятый листок бумаги: один из черновиков статьи, над которой девушка начала работу сразу, как только они прибыли к Рису. Она была настолько захвачена мыслями и теориями того, что происходит на самом деле, что проигнорировала и душ, и предложенную еду, и сухую одежду, все еще сидя в грязных чуть подсохших джинсах и в намертво прилипшей к телу футболке. — Это ведь действительно хорошая маскировка! — Слушай, Селли, — мягко заговорил Рис, касаясь плеча девушки. — Ты явно перетрудилась. Тебе бы поесть и отдохнуть. — Не называй меня так! — раздраженно бросила девушка, отмахиваясь от мужчины. — Никаких спать, пока статья не будет готова! — Парни, ну хоть вы ей скажите! Она же сейчас построит теорию заговора на основе найденного сорок лет назад грязного носка за унитазом! — взмолился блондин. — Он прав, — решил поддержать беднягу Томас. — У тебя в голове каша. Отвлекись. — Отвлечься от чего? От правды?! Вы что, не понимаете всю важность происходящего?! — О-о-о… — протянул Рис, — понеслось. И действительно понеслось. Селкет, вскочив со своего места, выдала двадцатиминутную максимально эмоциональную тираду с яркими сравнениями и звучными эпитетами, выглядя, мягко говоря, нездорово. Зрачки ее были расширены, волосы растрепаны, от одежды разило целой чередой органических и не только запахов. Она говорила и говорила, не давая никому вставить ни слова, а затем резко села и так же резко упала головой на стол. Томас подскочил с насиженного места и кинулся было к ней, но Рис жестом остановил его. — Не беспокойся, она просто заснула, — успокоил он присутствующих. — У нее такое бывает. Да и не только у нее. Это своего рода профессиональная болезнь, — объяснил он, аккуратно беря девушку на руки. — Отнесу ее в свою спальню, пусть поспит. — О, в свою спальню, — проговорил Геральд, косясь на Томаса. — Просто замолкни, — процедил режиссер сквозь зубы, вцепившись в подлокотники кресла. Разумом он понимал, что приютивший их в столь непростой период мужчина был действительно хорошим человеком. И не был против близких отношений, зарождавшихся между Томасом и Селкет, а даже всеми руками «За». Но, черт побери, как же он бесил! — Слушайте, здорово, что мы прихватили деликатес, но меня волнует вопрос: когда же мы его употребим? — решив разрядить обстановку, поинтересовался Микки, намекая на пойманных рыб. — Мы их поймали не для употребления, — хмыкнул Мэт. — Необходимо узнать, почему они ведут себя так, будто они чем-то накачаны. — А что, среди нас есть ихтиологи? — невесело усмехнулся Микки. — Или, быть может, кто-то с таким знаком? Связи у нас, конечно, обширны: у кого в друзьях воры, у кого убийцы. Но ихтиолог… Серьезно? — Такого нет, — покачал Ри головой. — Но, быть может, нам поможет Софи? — Думаешь, она захочет вновь ввязываться в это дерьмо? В прошлый раз в связи с этим подстрелили ее ухажёра, а затем заставили бегать от полиции по заброшенным тоннелям метрополитена, — напомнил Киборг, наконец-то закончивший экзекуцию протеза и вернувший его на место. — Не говоря уже о том, что она привыкла работать с людьми, а не с рыбешками. — Ты можешь предложить что-то получше? — поинтересовался Мэт, повернувшись к парню и вопросительно приподняв брови. — Боюсь, что нет, — сник Микки. — В таком случае остановимся пока на Софи. Нам бы только дождаться, когда закончится гроза, сейчас она в любом случае до нас добраться не сможет. Придется нам бедным-несчастным сидеть в тепле, попивать чаек и мучиться от безделья, — наигранно вздохнул он, выглядя кем угодно, но не человеком, испытывавшим хоть какие-то муки. Послышались тихие смешки. Отдых был необходим не только Селкет, но и всей остальной импровизированной команде. И с этим фактом смирились достаточно быстро все, кроме разве что Томаса. Окинув взглядом комнату и не найдя для себя интересного дела, он вытащил из кармана телефон и, лишь разблокировав экран, вспомнил, что все еще не прочитал сообщение Рокси. Небось, спрашивала по поводу какого-то дубля. Следовало ответить как можно скорей. Мужчина открыл письмо, запустил видео, присланное девушкой, но вопроса не понял. «И что не так?» — настрочил он, надеясь, что сообщение отправится даже при хреновой сети в такую-то погодку. «Ничего не напрягает?» — мгновенно прилетел ответ от Рокси. «Разве что бесполезность этого отрывка». «А ты смотрел со звуком?» «Нет». «Тогда советую включить его и пересмотреть еще разок». Томас так и поступил. «У нас тут непредвиденная ситуация: режиссер сообщил о переносе места съемок, и боссу это явно не понравится, — послышалось из динамика — никто из присутствующих не смог остаться в стороне, приковав все свое внимание к чужому голосу, — передай, что в лабораторию скоро нагрянут, и было бы неплохо все зачистить. Что, шутишь? Тип с куклой снова пожаловал. Его представления босса не интересуют, пусть делает, что хочет. Твоя главная задача — сделать так, чтобы ни единая душа не добралась до мастерской, иначе нас пустят на корм акулам». Запись закончилась, а Каролли все также сидел и смотрел в одну точку, не веря своим ушам. Звуки не собирающейся стихать грозы создавали зловещую атмосферу, дождь лупил по стеклам так, что те трещали под напором. — Этот голос… — произнес он тихо. — Я знаю его! У режиссера «Серебряной крови» и не было другого выбора, он не мог не знать. Конечно, съемочная площадка была как большой многоуровневый муравейник. Вы могли пересекаться хоть каждый день, но при такой многозадачности, даже сталкиваясь лицом к лицу, обмениваясь короткими фразами, попросту прошли бы мимо, случайно встретившись на улице. И не контактируй обладатель голоса напрямую с Каролли на площадке, режиссер бы сейчас ломал голову над очередной задачей. Но на этот раз звезды, если можно было выразиться так в сложившейся ситуации, сошлись… Мэт и Брайан молча переглянулись — Томас был не единственным, кто счел голос знакомым, вот только в калейдоскопе лиц перед глазами так и не отыскалось одно единственное. Они знали, но не могли вспомнить. — Генри, крысиная морда, убью. Это был ты! ТЫ! — разбушевался мужчина, начиная метаться от стены к стене. В глазах его разгорелось настоящее пламя ярости. Вряд ли кто-то сейчас был в силах его потушить. — Кто такой Генри? — спросил Рис. Он был единственным, кто вообще не понимал, что происходит. — Помощник режиссера, — ответил Геральд как можно тише, но беснующийся Томас все равно услышал. Остановился. На мгновение замолчал. А потом, кажется, осознал весь ужас с утроенной силой. И все понеслось по новой. — Эй, оставь в покое эти тарелки, они коллекционные, вот, — Джеймс открыл дверцу шкафа над раковиной, — бери вот эти, я даже могу тебе помочь их добить, если сил не хватит. Актеры и охранник взглянули на содержимое шкафа и поразились. — У тебя их под сотню, ты точно живешь один или это одноразовая посуда? — присвистнул Геральд. — Да это скорее Селкет в его дом «бомжей-приятелей» не в первый раз приводит, — попытался зацепить Риса Брайан. Мэт же решил ничего не добавлять, ему и так показалось, что для холостяцкой хаты было слишком чисто. Как и в его собственной квартире. Он мог месяцами не появляться в ней или же приходить на ночь, словно это был не дом, а номер в отеле. Ко всему прочему Джеймс находился еще и в разводе. Если они с Селкет жили здесь, то это все объясняет. — Хэй, Томас, ты как? — заметив, что режиссер замер у стены, Мэт осторожно подошел к нему и опустил руку на плечо. — Зато теперь мы знаем, кто стоит за твоим отравлением цинком. Помощник режиссера… — Дэстер невесело усмехнулся, — может быть везде и оставаться при этом абсолютно незаметным. Он был в твоем номере, на съемках становился незаменимым, будто он — продолжение руки. Конечно, случись что, ты вспомнишь о нем, но сам же подумаешь «слишком просто, нужно искать другого». Мы и сами так решили, — актер осторожно снял с Томаса запотевшие очки, протер их концом своей футболки и вернул на место. Каролли, продолжая стоять и сжимать кулаки, повернул к Мэту только голову и спросил: — А что если он приложил руку и к смерти Рэна? — Мы выясним и это. Главное, что теперь мы знаем, у кого спросить. — И он нам обо всем поведает, даже не подозревая об этом, — заверила Викки. Девушка больше не могла оставаться в стороне и спокойно наблюдать за переживаниями Томаса. Конечно, шокированы были все, но Каролли будто уже судил себя за то, что недоглядел. Этот человек был все время так близко к нему… — Устроим слежку по городу? — не без энтузиазма предложил Геральд. — Да. — Хакнешь его телефон? — Не только его, отслежу маршрут передвижения и взломаю всех, кто будет находиться в радиусе пяти метров дольше секунды. — И как только появятся доказательства… — Поймаем, свяжем и сами скормим акулам! — добавил уже Микки. — Мне нравится! — Видишь, — обратился Мэт к Томасу, наблюдая за переговорами явно спевшихся киборга и охранника, — ты их еще даже не успел ни о чем попросить, а они уже ринулись в бой. Ты не один! Так что попридержи свою злость, если бы Рэн увидел тебя в таком состоянии, он бы не обрадовался. Позволь, — Дэстер забрал из рук мужчины телефон и включил присланную Рокси запись еще раз. — Но было бы еще неплохо узнать, кто такой «тип с куклой» и почему он босса так сильно НЕ интересует? — А заодно куда они перенесли свою «мастерскую», — добавил Рис и развел руки в стороны. — Сложно оставаться безучастным, когда у меня на кухне развернулась прям настоящая сцена из фильма. Томас подошел к окну и глянул вниз. Канализация едва справлялась с потоками воды, низвергающимися на землю внутри стен. Если бы большинство аэромобилей свои владельцы не переместили на наземный паркинг, этот аэробильярд набрал бы куда большие обороты, а так в сильном течении барахтались лишь редкие машины, чаще застревая между зданиями еще в самом начале пути. — Если Генри действительно виноват, уж лучше пусть до него доберется молния, чем я. *** Крупные частые капли дождя врезались в прочное оконное стекло и сбегали по нему толстыми струями, превращаясь в природную завесу, за которой яркий город сливался в череду размытых пятен. Многочисленные светофоры, загорающиеся то красным, то желтым, то зеленым, а также летавшие по городу квадрокоптеры с сине-белыми мигалками, что оповещали жителей города об опасности выхода на улицу в такую погоду, из-за дождевых занавесок походили на разноцветную новогоднюю гирлянду, мигающую за окном. Впрочем, ни цветовое предупреждение квадрокоптеров, ни их обугленные металлические тушки, сыпавшиеся на город из-за встречи с молниями, не гарантировали, что жертвы сведутся к нулю, ведь если люди не хотели выходить на улицу сами, некоторым из них это помогали сделать церберы Омерзительной восьмерки. И Генри был искренне счастлив тому, что не входил в список тех, к кому планировали зайти непрошеные гости. Выпив уже третью кружку горячего кофе за последний час, парень в очередной раз пробежался взглядом по пришедшему пару минут назад письму и тяжело вздохнул. Нет, паниковать пока было рано. Пока буря не утихнет, до него все равно никто бы не добрался. И все же в груди засела тревога, заставлявшая парня вновь и вновь возвращаться к ноутбуку, читать послание и шумно сглатывать. Ему казалось, что он работает чисто. Он не раз и не два помогал Омерзительной восьмерке. И дело было далеко не в деньгах. Еще семь лет назад он в прямом смысле слова продал свою душу дьяволу, именовали которого в последнее время той самой Омерзительной восьмеркой. Когда его младшего брата положили в больницу со смертельным диагнозом и поставили родственников перед фактом, что ребенку осталось от силы пара месяцев, выбор Генри был не велик. Он помнил, как мать плакала навзрыд часами. Как отец, бледный и постаревший за ночь лет на десять, ходил из угла в угол по маленькой больничной палате, явно стараясь придумать выход из положения. Но выхода не было. Чертовку смерть не переиграть. Так им всем казалось, пока к Генри, тогда еще молодому студенту, не подсел человек в больничной столовой. — Я знаю о вашем горе, — не ходя вокруг да около, сообщил он, заставив Генри подавиться на редкость невкусным пудингом. — И я могу помочь. — Простите? — Ваш брат умирает, — проговорил незнакомец, едва ли чуть старше самого Генри. Тогда он показался парню ангелом, сошедшим с небес на землю, ибо излучал необъяснимое тепло и спокойствие. Но как же Генри тогда ошибался. И теперь за эту ошибку приходилось расплачиваться собственными принципами, постоянным предательством, шпионажем и желаниями, которые уже никогда не смогут претвориться в жизнь. Впрочем, Генри не жалел о своем выборе. Его брат поступил в один из лучших университетов города, нашел себе девушку и имел большие планы на будущее! Это не могло не радовать. И все же порой в темные тихие ночи Генри ненароком задавался вопросом, а стоило ли будущее брата его собственного? Нужна ли была вся эта жертвенность за такую-то цену? Этот вопрос возник и сейчас, но парень, мотнув головой, попытался избавиться от него. «Не могут все быть хорошими. Кто-то рожден быть плохим…» — подумал он, успокаиваясь. Почему-то ему становилось легче каждый раз, когда он уверял себя, что дело не в его личном выборе, а в судьбе, которая была уготована ему еще до рождения. Четвертая кружка кофе появилась у него в руках раньше, чем он даже успел об этом подумать. Организм давно научился действовать на автомате, в то время как мысли хозяина, пораженные червями сомнения, отбрасывали Генри все дальше от реальности. Взволновавшее его сообщение продолжало маячить на экране монитора. Всего пара слов, раздавшихся будто гром среди ясного неба. Будто эмоциональная молния, ударившая в солнечное сплетение и сдавившая легкие. Руки дрожали. Горло пересыхало, хотя мужчина не переставал употреблять жидкость. Дышать было почти невозможно. «Не могут быть все хорошими…» Самое смешное, что за столько лет работы с Восьмеркой, Генри не приобрёл ту толстокожесть, которая позволяла бы делать ему все те вещи, которые приходилось совершать. Ему сказали: «Отрави Томаса», и он мог выбрать абсолютно любое вещество, но выбрал цинк, неосознанно, но лишь теперь понимая, что выбор пал на этот яд не случайно. Ведь Каролли говорил о таких вещах, говорил о последствиях. Он бы не распознал яд змеи, не смог бы справиться с мышьяком, но о цинке он знал многое. Он бы понял. Он бы начал бить тревогу до того, как стало бы слишком поздно. Все так и вышло, пускай и не без посторонней помощи. И этот случай был не единственным. Восьмерка считала Генри обычным неудачником, у которого все и всегда шло наперекосяк. И парень смиренно соглашался с этим мнением, хорошо играя дурачка, у которого из рук вон всё плохо. Но большинство его косяков были связаны отнюдь не с хронической неудачей или наличием кривых рук. Он делал то, что его ЗАСТАВЛЯЛИ делать. Но старался совершать все это так, чтобы у людей хотя бы оставался шанс избавиться от свиньи, которую Генри им подкладывал. «Не могут быть все хорошими…» Но Генри был хорошим. Генри был добрым. Генри не желал никому зла и до беспамятства любил младшего брата. «Не могут быть все…» Сообщение настойчиво мигало на экране. Всего пара слов. Пара чертовых слов, выбивших почву из-под ног Генри. «Не могут…» И парень прекрасно понимал, что пугали его вовсе не последствия, которые это сообщение предрекали. Но… «Томас знает» — всего два слова в анонимном сообщении, которое совершенно точно пришло от Восьмерки или ее приспешников. Томас знает. Страшила не месть Каролли, не возможная драка или арест. Томас знает. Знает, какой Генри на самом деле. Знает, что его помощник работает на Восьмерку. Знает, что Генри предатель. Единственное, чего не знал Томас, так это того, что Генри его любит. Никто об этом не знал. Маленькая тайна человека, давно поставившего крест на своей жизни. Кружка с кофе опустела. Сообщение продолжало мигать. Дождь барабанил по оконному стеклу. «Не могут быть все хорошими…» *** Гроза старательно выжала из облаков всю воду до последней капли и закончилась поразительно резко. Небо очистилось от туч, словно по нему несколько раз туда-сюда прошлись гигантские дворники, и подарило жителям Тэ’Ниэса великолепной красоты закат, оттенки которого так редко можно было увидеть. Скверная шутка природы для тех, кто не мог позволить себе развалиться на диване, уставившись на вид из панорамных окон, а был вынужден разгребать последствия потопа. Уровень воды внутри стены стремительно снижался: насосы работали на износ. Как, в принципе, и некоторые люди. Софи с помощью совка и веника больше часа пыталась избавиться от рассыпанных по всему дому стекол — четыре окна не выдержали натиска сгибающихся от ветра деревьев и разбились прямо в квартиру. — Вот тебе и вся перспектива жизни на третьем этаже, — возмущалась пожилая женщина, но уборку не прекратила. К тому же, с некоторых пор в ее доме поселился неплохой, пусть местами ограниченный в своих прежних возможностях, помощник. Мозли занимался диваном, хирургическими щипцами выковыривая из обивки крупные осколки. — Повезло, что залило только часть квартиры, — подбодрил ее мужчина. — Неописуемо! Хорошо, что никому в голову не пришло прорубить в туалете и в ванной окна, — не оценила шутки старушка. Зазвонил телефон — номер не определился. Впрочем, Ломарш это нисколько не смутило, она сняла перчатки и ответила. — Софи? Голос своей недавней обретенной весьма странным способом знакомой женщина узнала сразу. — Слушаю, дорогая. Если звонишь узнать, все ли со мной в порядке, — Ломарш уставилась на погром в комнате, — то все относительно неплохо. — Рада слышать, — искренне ответила журналистка и поспешила перейти сразу к делу. — Нам нужна твоя помощь, могла бы ты провести в клинике кое-какие тесты? — Например? — Например, сделать анализ крови и прочее к нему прилагающееся. — Не вижу никаких проблем. Я так понимаю, сама заехать ты не сможешь. Где вы сейчас? Селкет продиктовала адрес. — Мы бы отправили курьером, но не все службы сейчас работают, да и подстраховка не помешает. Мы не можем сейчас никому доверять. — Курьером? — удивилась Ломарш. — Вы сами кровь собрали или у вас там что, отрубленная рука в пакете со льдом? — Не совсем, — не стала вдаваться в подробности Селкет. — Я отправлю к вам человека, — Софи посмотрела на Мозли. — Он заберет вашу «не совсем руку» и привезет сразу в лабораторию. Мне в ближайшее время необходимо появиться на работе. Через два часа в кабинете Ломарш ждала достаточно неожиданная картина. — Вы хотите, чтобы я сделала анализы рыбам? — сомневаясь, будто это был розыгрыш, спросила она, когда Селкет позвонила повторно. Но девушка даже не успела ответить. По ту сторону динамика послышалась возня, кажется, у нее забрали телефон, а после с ней заговорил уже мужской голос. — Софи, вечер добрый, мы знакомы заочно, Мэт Дэстер, я сейчас Вам все объясню. *** Геральд сидел рядом с Викки и наблюдал. как та взламывает телефон Генри, скачивает данные с его домашнего ноутбука и изымает из навигационной программы его аэромобиля все посещаемые геолокации. Пальцы киборга с такой скоростью порхали по сенсорной клавиатуре, набирая строчки кода, что скрыть, насколько мужчина был поражен, становилось все труднее. — Где ты этому научилась? — На службе, — не переставая печатать, ответила девушка. — Я тоже изучал программирование и видел, как это дается другим. У нас, конечно, были уникальные кадры, но чтоб НАСТОЛЬКО! — Сочту за комплимент, — Викки поборола в себе желание расплыться в улыбке — не могла же она всем своим видом показать, как было приятно слышать подобные слова от человека, который был ей, мягко говоря, небезразличен. «Окстись, вот эти твои чисто женские замашки попридержи. Глупо строить из себя недотрогу перед парнем, которому еще неделю назад при любом удобном случае вешалась на шею», — запричитал Микки в ее голове. Но девушка замечание брата решила проигнорировать. — Готово, все файлы у нас, удаленный доступ тоже настроила. Селкет с Мэтом все еще общались по телефону с Софи; Рис же, как только гроза закончилась, отправился на работу; Брайан, свалившийся от усталости, досматривал сон, и только Каролли не мог усидеть на все еще горящей из-за полученного шока заднице. — Ну, что там? Есть что-нибудь полезное? — задергался режиссер. — Я еще не успела проанализировать, — Викки решила начать с содержимого телефона Генри. — Мда… — протянула она, едва заглянув в полученные сообщения. — Тебе не понравится. — Дай посмотреть, — Каролли протиснулся между Киборгом и Геральдом и уставился в экран. Из множества открытых окошек он тут же зацепился взглядом за нужное, единственная в нем фраза «Томас знает» говорила о многом. Например, о том, что их изначальный план был не так уж и идеален. Или о том, что теперь шанс собственноручно поквитаться с Генри уже мог не выпасть. — Нужно схватить его раньше, чем он успеет залечь под воду или под землю! — запаниковал режиссер. — Но он нам не сильно-то и нужен, стоит ли тратить время на приспешника Восьмерки, вдруг он нам ничего не скажет, у нас и так есть все необходимое, если уж на то пошло, — ткнула Викки пальцем в экран. — Да и как ты собираешься его хватать? Как бы тебя самого не схватили, — высказал свое мнение Геральд, считая, что дергаться из-за Генри смысла не было. Но Томас считал иначе. Для него смысл был. И Генри был ему нужен. Хотя бы для того, чтобы заглянуть в его предательские глаза и спросить: «Какова причина?» — Твой боевой дух, конечно, впечатляет, но тебя ничего не напрягает? — на всякий случай уточнила Викки, потягиваясь и разминая затекшую спину. — Что, например? — нахмурился Томас, пребывающий в состоянии разгоряченного вулкана, готового начать извержение в любую секунду. — А тебя? — проигнорировав вопрос Каролли, повернулся киборг к Геральду. Тот лишь недоуменно пожал плечами. — Серьезно, что ли? — протянула девушка, явно издеваясь. — В. Чем. Дело? — процедил Томас сквозь зубы, явно готовый наброситься на глумящуюся девчонку в теле солдата. Викки в ответ ткнула пальцем в сообщение. — Мы уже видели, — выдохнул режиссёр, начиная дрожать от злости. — Видели-то видели, но… Ты посмотрел сообщение Рокси около часа назад, так? Генри же получил это послание спустя двадцать минут. Как, черт бы их побрал, кто бы это ни был, они узнали, что нам известна правда о Генри? За столь короткий промежуток времени? — Они следят за нами… Они следят за нами даже сейчас! — всполошился Томас, подскакивая со своего места и убегая в сторону Селкет и Мэта, чтобы и с ними поделиться столь «великолепной» новостью. «Или среди нас крыса…» — подумали об одном и том же Викки, Микки и Геральд, но никто не решился произнести это вслух. *** Софи «забаррикадировалась» в одной из дальних лабораторий больницы, в которой работы проводились крайне редко по нескольким причинам. Во-первых, потому что год назад один нерадивый врач споткнулся на ровном месте, ударился виском о край металлического стола и благополучно скончался. Во-вторых, полгода назад, когда уборщица убиралась в этом помещении, коротнула проводка, следствием чего стал пожар. Как ни странно, а быть может, наоборот, самое странное являлось то, что ничто в помещении кроме самой уборщицы не пострадало. Она, в отличие от неуклюжего врача, не погибла, а отделалась ожогами третьей степени, что также едва ли можно было назвать удачей. Третьей причиной оказался бутерброд, которым подавился здесь один из лаборантов всего месяц назад. Еле откачали. Врачи никогда не отличались суеверностью, но мимо лаборатории с такой богатой историей проходили с опаской. Ее бы закрыли, вот только нормальной причины не находилось, а написать начальству о закрытии целого крыла из-за того, что добрая часть персонала не хочет в него заходить, побаиваясь проклятья… абсурдно. Софи была бы и рада громогласно заявить, что она, в силу возраста и опыта, в такую чушь не верит, но лишь женщина проникла в лабораторию, как по ее спине побежали мурашки. Старое оборудование, не лучшее освещение и вода, затопившая лабораторию по щиколотку, лишь усиливали ощущение быстро надвигающейся беды. Но азарта в женщине оставалось куда больше, чем страха перед неизведанным. — Жутковато здесь, — пробормотал Мозли, явно готовый идти за Софи и в огонь, и в воду, и в чертову проклятую лабораторию, где судьба людям предоставляла незабываемую возможность расстаться с жизнью катастрофически идиотским способом. — Сыро, — кинула Софи, не желая поддаваться суевериям, незримо проникающим в мысли. Собрав волю в кулак, женщина прошлепала по затопленному полу к необходимому оборудованию. — А ты уверена, что сможешь разобраться… в рыбах? Они ведь отличаются от людей… — Самую малость, — фыркнула Софи. Она и сама сомневалась, что от нее будет хоть какой-то толк. Но других вариантов у людей, обратившихся к ней за помощью, не оставалось. И возложенную на ее плечи ответственность игнорировать она не могла. Мэт кратко объяснил, что именно его встревожило в поведении рыб. У Софи было несколько предположений на сей счет: либо масштабная дезориентация, либо слепота, либо… Либо-либо-либо. Причин крылась масса, но в одном женщина не сомневалось. В первую очередь проблема заключалась в мозге. Оставалось понять, в чем она выражалась и что тому причина. — Что ж… — женщина завернула рукава белого халата и приблизилась к ноше Мозли, готовясь выловить одну из рыбок. — Приступим, коллега. *** Три часа непрекращающейся деятельности. Софи металась по лаборатории, задействовав все, что было под рукой и попадалось на глаза, чтобы приблизить для себя понимание происходящего. Сперва она сделала забор крови у обеих насп и загрузила в анализатор. Затем провела рыбам томографию головного мозга и полученные снимки на всякий случай с пометкой «Не замечаете ничего странного?» разместила на сайте, где в основном тусили заядлые ихтиологи. Но на ответ, по крайней мере скорый, особо не рассчитывала, а потому все силы бросила на собственный накопленный за сорок лет практики опыт. — Как же быть, на что следует обратить внимание? — Софи говорила сама с собой. Женщина заработала эту привычку еще во времена аспирантуры: несмотря на все часы переработок, постоянную усталость, приходилось много всего запоминать, да и концентрацию на уже знакомых вещах ослабить было невозможно, поэтому Ломарш вела обычно мысленный монолог вслух, тем самым не давая себе расслабиться. — Так что тут у нас? — женщина посмотрела на снимок, скачанный из сети, где изображался мозг наспы в его обычном состоянии, а затем перевела взгляд на тот, что сделала сама. — Оба полушария переднего мозга без изменений, а это значит, что функции обоняния и стайного поведения не нарушены; в промежуточном мозге слегка увеличена эндокринная железа — эпифиз, других изменений не наблюдается… Странный звук привлек внимание Мозли и отвлек Софи от работы. — Тебе тут на форуме ответили, — теперь уже бывший охранник развернул вложенные файлы из диалога. — Ого, человеческий мозг прислали, кажется. Ломарш подошла к компьютеру и прежде чем углубиться в изучение снимков, прочла текст самого сообщения. «Это же наспа, верно? Узнаю ее мозг из тысячи рыб! — восторгался пользователь под незаурядным ником «Морской угорь». — Вот только что же с ней такое стряслось? Не похоже на болезнь. Изменения слишком резкие, промежуток между средним мозгом и мозжечком просто гигантский, да и продолговатый будто кишит язвами, но такого быть не может. Где вы откопали этот экземпляр? Чтобы сложившаяся картина была доступнее для понимания, вышлю вам снимки человека — считайте, что у наспы частично проявились симптомы обеих болезней». — Во дела! — Софи взглянула на снимок и едва не потеряла дар речи. «Конечно, от привычной нам деменции этих рыб отличает то, что на момент заболевания, хотя это вовсе не болезнь, но будем называть так, наспы уже достигли своего максимального умственного развития, но все их полученные знания и навыки будто бы что-то заблокировало, и теперь им доступна лишь только их малая часть. Очень похоже на действие анальгетика, только вместо боли — знания. Принял таблетку — перестал чувствовать, ну или практически перестал, но это не значит, что знания исчезли бесследно. Надеюсь, чем-то смог помочь», — доктор не верила собственным глазам. — Значит, блок на знания? Выходит, они не могут поглощать новые и пользоваться старыми? Проще говоря ТУПЕЮТ?! СЕРЬЕЗНО?! — недоумевала женщина. — Но что будет, если у рыбы наступит эта «болезнь» на момент рождения. Хотя, какая еще болезнь? — плюнула Софи. — Все же и так понятно, как божий день, это отравление! Вот только неизвестно чем именно. Какое же вещество способно давать такой эффект? — Ломарш попыталась успокоиться и вернуться к прежней мысли. — Так, назад. Если отравление рыбы приходится на момент рождения, пока она не переняла от стаи взрослых особей достаточно знаний и навыков для жизни, а судя потому, что это наспа, а не какая-нибудь другая рыба, этих знаний должно быть предостаточно, то что получается — мальку даже деградировать не нужно будет? Прежде чем анализатор закончил, Ломарш еще какое-то время поломала голову, выдвигая одну теорию за другой, но, когда взглянула на развернутый химический анализ крови, все встало на свои места.