Ментол и мята

Психоделическая музыка заполняла все помещение, сгущаясь в особенно темных углах. Била по барабанным перепонкам, заставляя сердце стучать в унисон с сотрясающими стены битами. Длинноногие девушки в нижнем белье и на высоченных каблуках, следуя зову музыки, двигались медленно и плавно, будто бы сливаясь со спертым, пропитанным никотином воздухом. Их белоснежные волосы, светящиеся в полумраке клуба, словно жили своей жизнью, двигаясь вслед за хозяйками неестественно медленно, как если бы находились под водой. Геральд никогда раньше не захаживал в подобные места. Оно и не мудрено. «Целых», как называли любого нежданного гостя без единого протеза, сюда пускали с неохотой. Викки же, напротив, являлась здесь завсегдатаем. Бармен помнил, какие напитки она предпочитает. А танцовщицы искренне улыбались, радуясь приходу щедрого мецената. — Давно не заглядывал, — поприветствовал Викки мужчина с протезированной левой рукой. Искусственная конечность явно разменяла второй десяток и плохо слушалась своего хозяина, что, впрочем, не мешало тому мешать одни из лучших коктейлей в городе. — Куда запропастился? — Да так, — неопределенно пожала Викки плечами, — были дела. — И, видимо, они еще не закончились, если ты наведался сюда с «целым», — в тоне бармена обозначилось скорее недоумение, чем порицание. — Ты как всегда слишком проницателен, — вздохнула Викки, устало улыбнувшись. — И раз так, надеюсь, ты уже догадался, что мы здесь далеко не за коктейлями. — Догадался, — кивнул мужчина, ставя перед Викки высокий бокал с красной смесью, подозрительно напоминающей и по цвету, и по консистенции кровь. Смешал мужчина напиток и для Геральда, протянув ему стопку с трехцветным шотом. — Выпейте и можете проходить. Куда проходить, Геральд не понял, да и пить ему совершенно не хотелось. Викки же залпом осушила стакан, а затем уставилась на охранника с таким видом, будто его игнорирование напитка причислялось к семи смертным грехам. — Пей, — рыкнула она. — Не думаю, что сейчас это будет уместно, — возразил было Геральд. — Неуместно рыло воротить в месте, где тебе и так не рады, — пробился глас разума Микки сквозь сознание Викки. Парень таких мест терпеть не мог. Он почти физически ощущал всю ту технику, которой было напичкано здание. Потому бразды правления телом он при походе в данное заведение всегда отдавал сестре. Но даже он знал правила, которые нельзя было игнорировать. — Вот же… — поморщился Геральд, с опаской беря шот в руки и нюхая его. В нос ударил запах спирта. — Да поможет мне печень, — с обреченностью в голосе выдохнул мужчина и осушил стопку. — Проходите, — убедившись, что покрасневший охранник действительно проглотил все до капли, смилостивился бармен, кивая в сторону неприметной двери за своей спиной. — Спасибо, — кивнула Викки с благодарностью, беря Геральда за руку и утягивая за собой. — У меня… Странные ощущения от этой ядерной штуковины, — пробормотал Геральд, наверное, впервые в своей жизни не находя слов, чтобы описать то, что он чувствовал. — Да, понимаю, в первый раз всегда так, — голос Викки будто бы раздался из колодца. — Это психотропное средство. Запрещенное. Разработали военные. Хотели увеличить скорость реакции мозга у солдат. Представь машин-убийц, которые еще и решение принимают со скоростью одной миллиардной секунды! — А почему запрещенное? — Геральд продолжал плыть. — Потому что от него дохнут. — Так мы, выходит, умрем? — охранник удивился своему равнодушию от сделанных выводов. — Нет. Не сегодня. Я знаю, это рискованно. Но в том месте, куда мы идем, без этого препарата никак. У нас не так много времени. Ты понял меня? — Да. — Тебе становится лучше? — Да. — Чувствуешь себя странно? — Кажется, будто все вокруг замедляется, включая меня самого. — Просто мозг начинает обрабатывать информацию быстрее. Ты привыкнешь. Дверь за спинами Викки и Геральда захлопнулась, и они оказались в узком коридоре. Впрочем, от клубного антуража парочке сбежать не посчастливилось: ядовитая гамма ярких цветов тут же бросилась в глаза: не связанные между собой по смыслу узоры, нанесенные люминесцентной краской, украшали все стены по периметру. Но вот музыка доносилась уже совсем приглушенно. Мужчина был уверен, когда они достигнут конца коридора, она и вовсе исчезнет. По крайне мере он на это надеялся. — Во рту такой странный привкус после неожиданного угощения, — поделился Геральд, ступая за Викки, — будто килограмм зеленых яблок съел. — Обычный сироп, не беспокойся, от него ты уж точно концы не отдашь, — обнадежила та. Коридор заканчивался лестницей, ведущей вниз. Охранник, сфокусировав все внимание на цветовых вспышках перед глазами, даже не подумал о том, что следовало бы посмотреть под ноги, и едва не покатился кубарем по ступенькам — спасла чужая рука, ухватившая под локоть и не позволившая телу отдаться инерции. Киборг и охранник спустились в небольшое помещение, в котором кроме них находилось еще с десяток людей. Они сидели каждый за своим столом и непрерывно что-то мастерили. Геральд пригляделся к одному из захламленных журнальных столов и с трудом признал в деталях, лежавших на нём, будущую механическую руку. Кажется, ее владелец пытался начинить ее функциями кофеварки, и, признать, у него это неплохо получалось. Но больше всего внимание охранника привлекла необычная конструкция, крепившаяся там, где должен был быть лифт: тот факт, что они находились в лифтовой шахте, был неоспорим. Словно велосипедная цепь из шахты свисал подвижный прилавок с сотнями полок, уходящими на десятки этажей вверх (Клуб являлся пристройкой к жилому дому). На толстом шнуре висел пульт управления данной конструкцией, кнопками «вверх» и «вниз» можно было прокрутить прилавок до нужного стеллажа. — Вот это технопарк, — присвистнул Геральд. Викки бросила полупустой рюкзак на свободное кресло и развернула заранее заготовленный список со всем необходимым. Охранник хотел было предложить свою помощь в поиске, но заметив, что на прилавках отсутствовали подписи содержимого, были лишь порядковые номера, быстро эту идею отложил. Да и прогноз Викки не подтвердился — его по-прежнему не отпускало: перед глазами рябило, слюновыделение усилилось, вкус яблок на языке не пропал, да и в голову полезло всякое… Он присел на край рядом стоящего кресла и принялся наблюдать за девушкой, что точно знала, на каких полках отыскать необходимое. Геральд засек время — Викки заставила стол за каких-то десять минут. — Зачем нам книга? — удивился охранник, не припоминая подобный пункт в списке. — В данном случае это — оружие, — пояснила Викки. Мужчина забрал со стола книгу, раскрыл, повертел в руках, но ничего необычного и опасного не заметил. Тем временем в руках киборга появился баллончик с неизвестным Геральду содержимым: этикетка отсутствовала, специфический запах также не навеял ни одной догадки. — Викки встряхнула его и распылила на обложку книги. — Может, пояснишь, что ты пытаешься сделать? — Обезопасить будущий тайник, Микки подсказал один старый метод, с помощью которого на вечер памяти Харви можно будет протащить оружие. Эта «пыльца» что-то вроде маскировки от металлоискателей, ни один сканер не увидит, что внутри, — только после того как баллончик испустил дух, Викки отложила его, следом раскрыв толстую книгу, она вырезала небольшой квадрат внутри страниц и вложила в него заранее приготовленный братом пистолет. Геральд вдруг почувствовал непреодолимое желание усесться в кресло полностью и поджать колени к груди. Он попытался выкинуть эту идею из головы, отвлечь себя чем-то, но у него ничего не вышло и вскоре мужчина оказался в том положении, которого требовало от него подсознание. Яркий свет в помещении вдруг показался каким-то тусклым, перед глазами вновь появились несуществующие краски, будто кто-то играл с цветовосприятием охранника. Викки, полностью увлеченная схемой сборки того первоочередного, ради чего они и устроили этот поход в клуб, совершенно не замечала странного состояния Геральда. Она вертела план в руках, не зная за что хвататься первым делом, а после, вдруг неожиданно для себя, положила листок перед собой и не глядя из раздобытой на прилавках груды различных приспособлений выцепила небольшую коробочку. Сотни маленьких деталей в ней тихо загремели. «Микки?» — удивленно окликнула она брата, чувствуя, что руки больше ее не слушаются. «Я тут подумал, — послышалось тихий, но уверенный внутренний голос, — ты не против, если я сам соберу?» Викки хотела спросить: с чего вдруг человек, прежде крайне настороженно относящийся к технике, вдруг вызвался конструировать столь непростую вещь, но, чувствуя уверенность Микки в собственном успехе, решила не отталкивать его и уступила бразды правления телом. Геральд следил за киборгом, тот, погрузившись в процесс, не замечал ничего вокруг. Без лишних слов мужчина догадался, что на место сестры встал брат: об этом говорили его поза, выражение лица и исходящая аура. «Аура», — пронеслось повторно в голове Геральда. «Не стоило об этом задумываться», — раздалось запоздало. Холодное сияние разукрасило пространство вокруг Микки — о таком эффекте «Ускорителя» Викки его не предупреждала. Охранник закрыл глаза на пару минут, надеясь, что, когда откроет вновь, странная картинка исчезнет. И она исчезла. А на место ее пришла новая. Теперь рядом с красноволосым парнем на подлокотнике кресла с заинтересованным видом сидела девушка: облокотившись на сильные плечи киборга, она внимательно наблюдала за шустро орудующими руками парня. Геральд никогда не задумывался о том, как выглядела Викки, когда была еще в своем теле. Не сказать, что ему было не любопытно, скорее, не было времени, и подпитанное наркотическим шотом воображение нарисовало девушку само. Более женственная и миниатюрная копия киборга, конечно, вряд ли могла тягаться с реальной Викки, но сейчас охраннику была любопытна даже такая версия… Странный механический треск, раздавшийся сбоку, привлек внимание. Геральд повернул голову и увидел механического паука, сидевшего на подлокотнике его кресла. Он вздрогнул от жуткого механизма на тоненьких металлических несмазанных ножках и смахнул его рукой на пол, особо не задумываясь, что это мог быть чей-то проект. — Фу, блять, какой мерзкий! — Ты чего? — спросила его Викки. — Ты не видела? Чей-то технопаук тут шастает, — ответил охранник прежде, чем понял, что вопрос задала девушка, существование которой ограничивалось его разумом. Микки на секунду отвлекся и взглянул на Геральда. — Все-таки этот параноик бармен не сдержался и подсыпал тебе галлюциногенные. Потерпи, мне немного осталось, выйдем на свежий воздух, и тебя отпустит. *** Ритмичное техно ненастойчиво заструилось из дальнего угла, будто разъедающая мозг кислота. То ли музыка играла здесь изначально, и Геральд заметил ее только теперь, то ли трек запустили секунду назад. Качовый грув, казалось, проникал под кожу, добирался до мозга и вводил его в режим высокого возбуждения. И отчего-то у охранника появилось почти непреодолимое желание вскочить со своего места и устроить бурную деятельность. Не важно в каком ключе. Только бы находиться в движении, избавляясь от лишней энергии, переполнившей организм. — Расслабься и постарайся отвлечься, — донеслось со стороны Микки. — Это драйв-музыка. В сочетании со «стимуляторами», употребленными нами ранее, она повышает работоспособность до небес. Главное не увлекаться подобным слишком часто, а то «сгоришь» за пару месяцев, — объяснил киборг, не отвлекаясь от маленьких механизмов, в которых ковырялся. То, что Микки не любил технологии, не означало, что он в них не разбирался. Конечно, с Викки во взломах сайтов и в сетевом серфе конкурировать он бы не рискнул, но с «железом» парень управлялся не хуже сестры. От него всего-то и требовалось, что заглушить возможные приступы паники и на какое-то время заткнуть назойливую паранойю, шепчущую на ухо, какую опасность для человечества несут несносные механизмы. Какую угрозу человечество несет для себя самого через несносные механизмы, которые оно же само и создало. Пока гнетущие мысли не давали покоя, пальцы, гонимые выуженными из глубин памяти знаниями и опытом, порхали над двумя миниатюрными платами, превращая отдельные детали в единые устройства, которые должны были сыграть определенную роль в будущей заварушке на вечеринке Роуз. Только бы ничего не упустить. Не допустить фатальную ошибку, из-за которой хитроумный план Селкет дал бы трещину. Благо мозг работал как бешеный, а драйв-музыка подстегивала на великие свершения. Великим же свершением Геральда оказался идиотский танец на стуле. Ну или точнее… Если быть честным… По правде говоря… Не такой уж и идиотский… Для солдафона мужчина двигался… Ахуительно. Не для солдафона, кстати, тоже. — Не отвлекайся! — одернул себя Микки шепотом, стараясь не смотреть на охранника, порывающегося стянуть с себя футболку. — Надо было идти без него! — Ох, Микки, не занудствуй! Когда еще нам выдастся такая восхитительная возможность! — не согласилась с братом Викки, то и дело заставлявшая брата отвлекаться от работы, чтобы поглазеть на зажигающего Геральда. — Он ведет себя как идиот! — парировал киборг. — Безумно сексуальный идиот… — протянула Викки со вздохом. — Слушай, давай немного попридержим коней. У меня зад еще с прошлого раза болит, — пробормотал киборг себе под нос. — Пф, неженка, — фыркнула девушка. Геральда техно захлестнуло, как километровая волна маленькую деревеньку. Захлестнула и смыла к чертовой матери, всколыхнув старые воспоминания, когда мужчина, еще будучи старшеклассником, устроился на подработку в стрип-бар. Конечно, неофициально. И, естественно, никто не подозревал, что он несовершеннолетний. Развитая мускулатура и гены позволили ему в свои шестнадцать выглядеть на твердые двадцать три. Непыльная работенка до тех пор, пока какая-нибудь богатая дамочка, годящаяся тебе в бабушки, не захочет залезь к тебе в трусы. А ты внезапно по негласному регламенту бара не имеешь права сказать «нет». Особенно неприятное воспоминание моментально оборвало желание танцевать, и мужчина, плюхнувшись обратно на кресло, расфокусированным взглядом огляделся по сторонам. Все вокруг походили на работающих пчелок, которых даже полуголый мужик с отличной фигурой отвлечь от работы не мог. К сожалению охранника, и Микки был в их рядах, скрупулезно ковырявшийся в железках и упорно игнорировавший решившего тряхнуть стариной Геральда. Единственный, кто наблюдал за ним, стройная девушка в штанах цвета хаки, солдатских берцах и спортивном черном топе. Собрав длинные красные волосы в высокий хвост и облокотившись на ссутулившуюся спину брата, она беззастенчиво буравила Геральда взглядом, всем видом демонстрируя, что не прочь засунуть ему в трусы пару шуршащих купюр с высоким номиналом. Музыка продолжала стучать по вискам. Препарат циркулировал по венам. Мысли мешались, вытесняемые из головы желанием действовать. Геральд протянул руку к девушке, попробовав коснуться ее, но пальцы прошли сквозь наваждение, и охранник, не удержав равновесия, плюхнулся на колени. Ладонь же уперлась во что-то твердое. Микки вздрогнул и резко обернулся. — У тебя совсем крыша уехала? — прошипел он раздраженно. — Убери руки от моей задницы! *** Механический паук на тонких ножках, с легкой руки Геральда угодивший в трещину в рассохшейся стене, вскочил на лапки и гонимый сигналом поторопился к своему хозяину. Пробежав по ржавой трубе и преодолев препятствие в виде нескольких особенно любопытных тараканов, механическое насекомое покинуло пределы здания и поспешило в маленький ресторанчик через дорогу. Ловко лавируя между проходящими мимо и так и норовившими наступить на миниатюрного шпиона людьми, паук пробрался в щель между лестницей и входной дверью, добрался до единственного занятого столика, забрался по штанине неприметного посетителя, половину лица которого скрывала красная медицинская маска, и прекратил движение, лишь оказавшись у мужчины на ладони. Сойер любовно погладил паука по спинке, и насекомое, мигнув красным, отключилось. Все шло по плану. *** Вечерние краски сгустились над крышей самого популярного и обсуждаемого за последнюю неделю здания в Тэ’Ниэсе, распахнувшего свои двери одновременно для двух абсолютно противоречащих друг другу по здравому смыслу событий. Одного лишь взгляда на парадную лестницу, обе части которой были различны как день и ночь, как жизнь и смерть, как кровь и моча, было достаточно, чтобы в очередной раз убедиться в том, что этот чертов мир никогда не поднимался с колен. Живая цепочка из бессчетного количества людей тянулась по левой части лестницы, уходила на улицу, там десятками изгибов длиною в сотни метров заворачивала за угол и простиралась еще на квартал. Многие заняли свою очередь еще на рассвете, какой-то активист вызвался создать список и присвоить людям номерки, чтобы те спокойно могли отлучиться в туалет или элементарно посидеть где-нибудь на ближайшей лавке или собственном рюкзаке, брошенном на асфальт. А следом нашелся тот, кто воспользовался ситуацией и тем, что Активиста в лицо никто не знал, но все слышали о списке, и принялся продавать места в очереди, попутно пуская беспочвенный слух, будто аренда поминального зала не вечна, желающих много, а раз уж ТЫ считаешь себя преданным фанатом актеров, то просто обязан приложить все усилия, и финансовые в том числе, чтобы проститься с усопшими и отдать им дань уважения. Впрочем, данную лотерею прикрыли быстро. Пара драк вспыхнули в разных частях очереди между разгневанными людьми, изнеможенными ожиданием и обведенными вокруг пальца Счастливчиками. Особо буйных и негодующих полиция распихала по машинам и развезла по участкам, после чего очередь выстроилась в измененном порядке вновь. Люди, передвигающиеся со скоростью улитки по ступенькам, с откровенной завистью наблюдали за тем, как свободно и помпезно все протекало на левой стороне лестницы… Из вереницы дорогих машин, подъезжавших к парадному входу с небольшим интервалом, выходили гости второго мероприятия. Охрана отрепетированно встречала каждого и беспрепятственно сопровождала наверх, где после небольшой формальной процедуры безопасности, завуалированной под проверку пригласительных, гостю оставалось войти в один из лифтов и подняться на нужный этаж. Роуз Харви, облаченная в длинное, подчеркивающее точеную фигуру черное платье, стояла на входе в зал с бокалом белого вина в руке и приветствовала входящих. Гости, словно чувствуя угрюмое настроение женщины, обходились лишь парой незамысловатых фраз, тут же завершали их легким касанием хрусталя о хрусталь и неспешно растекались по помещению. А Роуз продолжала бросать взгляд в окно на открывающийся на парадный вход вид и размышлять. Небеспочвенные мысли об утерянном контроле не давали покоя. С самого утра женщина не могла найти себе места от беспокойства. И даже после того, как предприняла все меры по его устранению, легче не стало. Параноидальное состояние ухудшалось с каждой минутой: не было ни единой мелочи, которая бы не беспокоила Харви. Минувшей ночью она видела сон, будто мертвецы-актеры пропали из морга. Не дожидаясь часа, к которому за телами в гробах должны были приехать ее доверенные люди, она связалась по видеосвязи с патологоанатомом и проконтролировала всю процедуру подготовки умерших к церемонии. Чем все же смогла шокировать старика, казалось, повидавшего и не такое за годы своей практики. Затем, стоило одной проблеме отпасть, начало казаться, будто члены Восьмерки резко пропали из виду, да и к тому же перестали выходить на связь. Но Роуз решила, что сборы на ее же мероприятие у всех членов совета отнимут немало сил и времени, потому ненадолго, но все же постаралась унять тревожные мысли. Ровно до той поры, пока время, выделенное по регламенту на эти самые сборы, не приблизилось стремительно к своему завершению: в зале по-прежнему не наблюдалось никого из Восьмерки. Красная капля упала в бокал с вином. — Возьми, — Роуз не сразу поняла, к чему муж протянул ей платок. Но когда взглянула на свое отражение в зеркале, удивилась: тонкую струйку крови, бежавшую из носа и заливающую ее платье и руки, она все еще не чувствовала. — Я отлучусь, — прижав платок к носу, женщина в сопровождении охраны проследовала в одну из свободных дамских комнат, аптечка присоединилась по дороге, необходимое для остановки кровотечения один из служащих передал Харви, после чего та щелкнула дверным замком и осталась наедине с собой. Ее всю трясло. Дрожащими руками Роуз включила воду. Кровь обильно капала в раковину и стекала в слив. Харви подняла взгляд на зеркало, с минуту простояла неподвижно, а затем тихо засмеялась: — А красный тебе к лицу, куда лучше черного. Подумать только, сколько раз подобные слова, звучащие не иначе как комплимент, женщина слышала от людей. Обычно Роуз реагировала на них холодным молчанием и лишь иногда отвечала только ей понятным вырывающимся из груди нервным смешком. Ведь для человека, чьи глаза из всей гаммы разноцветных оттенков видели только красный, реакция была вполне естественной. Смех резко оборвался. Растопыренная ладонь впечаталась в зеркало, забрызгав то. — Дефектно, — сухо повторила Роуз вспыхнувшую в сознании фразу. В тот день, сняв повязку с глаз после операции, она сказала то же самое, когда увидела результат. «Неужели не могли найти Нокса без изъянов?» — держась лишь за собственные болевые ощущения, не давшие ей вспыхнуть адским пламенем, коротко спросила она врача. Вот только встречный вопрос «Что Вас смущает?» ответом не удостоила. Потому что черно-белый мир, разбавленный красным цветом, лишь из-за одной маленькой детали, которую Роуз не заметила сразу, вдруг резко перестал казаться пугающим… *** Женщина смотрела на врача, державшего перед ней зеркало, но видела иначе, чем прежде. Она внимательно всматривалась в лицо мужчины, игнорируя последующие вопросы, сперва не понимая, что именно видит. Его лицо, шею и руки испещряли пульсирующие линии. Сперва Роуз решила, что мужчина, видимо, чем-то болен. Но от данного зрелища пульс ее участился. Врач позвал медсестру, дабы та вколола Роуз несильное успокоительное. Зашедшая в палату медсестра в белом халате и чепчике оказалась украшена такими же линиями. Более того… Она подошла к пациентке, протерла ее запястье и направила иглу в одну из полос, которые украшали саму Роуз. «Вены?» — предположение казалось диким, но это были именно они. И пусть прямо сейчас Роуз, растерянная и испуганная, не могла решить, как новая способность ей пригодится, она точно знала, что найдет ей применение. Наверное, тогда она впервые в полной мере осознала, что отличается от большинства людей. Ни статус, ни деньги, ни власть не дали ей этой уверенности больше, чем глаза, которые видели невидимое для остальных. Роуз остановила кровотечение из носа, поправила макияж и прическу и пару секунд затратила на разглядывание своего отражения — лица, которое будто паутина покрывали толстые и тонкие пульсирующие полосы, доказывающие, что она все еще жива и все еще особенная. А ничто не развращает разум человека, как чувство превосходства над остальными. *** «Успокойся, Роуз», — мысленно подбодрила себя женщина, не отрывая взгляда от зеркала. Но покой не торопился посещать ее взбудораженное сознание. Руки едва заметно дрожали. А линии на лице бились быстрее, чем следовало, выдавая учащенный пульс. Нет, словами здесь делу не поможешь. «Надо убедиться, — решила она. — Да, убедиться в последний раз!» — подумала женщина и из туалета направилась не на роскошный банкет, на котором нежилась бы во внимании окружающих, а в другой зал. Туда, где остывали тела ненавистных ей мужчин. *** Двое мужчин, вылезших из очередной дорогущей машины, что подъезжали ко входу на мероприятие Роуз одна за другой, едва ли отличались от остальных вылизанных богачей, которым явно претило всё, не входившее в круг их интересов. Голубоглазый смуглый господин с двумя шрамами, пересекавшими левый глаз, меланхолично окинул взглядом очередь из людей, пришедших попрощаться с именитыми актерами. Второй — длинноволосый рыжий парень, лицо которого усыпали сотни веснушек, последовал примеру попутчика. Вдоволь полюбовавшись на грязную толпу, они вальяжно поднялись по мраморной лестнице ко входу и протянули охранникам свои приглашения. Лысый мужчина в строгом костюме с легким подозрением оглядел гостей с головы до ног, проверил их айди-паспорта, но не нашел ничего необычного. Что-то в парочке показалось ему подозрительным, но охранник знал, скажи он сейчас об этом вслух и ошибись, и уже завтра его тело найдут в какой-нибудь канаве. Нет, рисковать не стоило. Но и упускать двух мужчин из вида он не собирался. Пригласив их внутрь, охранник едва заметно коснулся уха и оповестил о подозрительных типах охранную систему. Он не знал, почему они заставили его заволноваться. Быть может, потому что в глубине души ему показалось, что он их уже где-то видел. Вот только где? *** Каблуки изготовленных на заказ туфель цокали по мраморной лестнице. Роуз бежала, не замечая перед собой людей, верно следовавшие за ней, будто тени, охранники ограждали ее от лишнего внимания: то беспардонно разворачивали на сто восемьдесят градусов настырного журналиста, желающего задать какой-нибудь колкий вопрос, то закрывали своей широченной ладонью объектив камеры фотографа. Остановившись перед высокими дверьми, ведущими в зал, где проходила церемония прощания с актерами, Роуз ненадолго замерла. В этот момент один из охранников получил по наушнику короткое сообщение, обрисовывающее обстановку, происходящую в фойе, и, приблизившись к Харви со спины, отчитался: — Они на месте, — еще до начала мероприятия мужчина был проинструктирован по поводу двух гостей, которые как раз таки показались подозрительными его коллеге, их описание и имена совпадали с теми, о которых осведомили охранника. Его задача заключалась в том, чтобы сообщить о появлении данных личностей самой Харви, но не более. И мужчина, выполнив эту малую часть, ждал дальнейших указаний: возможно, стоило организовать слежку за ними или непосредственно вступить в контакт, правда, о предмете его содержания не догадывался, но готов был разобраться по ходу дела. Однако Роуз молчала. Казалось, будто она не услышала охранника, а быть может, проигнорировала ввиду того, что резко утратила интерес к «подозрительным» гостям. Вместо этого женщина лишь сухо приказала открыть перед ней дверь. — Прошу прощения, но по регламенту визит на церемонию должен состояться через один час сорок две минуты, произошли какие-то изменения? — тут же уточнил мужчина, но за тяжелую ручку схватился, однако тянуть на себя не спешил. Харви удостоила его властным и холодным взглядом, заставив человека, выполнявшего свои должностные обязанности, чувствовать себя, мягко говоря, некомпетентным дураком. На лице женщины не было и следа еще текшей недавно из носа крови, макияж казался таким же идеальным, словно его ничто не портило, черное платье, безусловно впитавшее в себя часть ДНК, — сухим на вид. — В зале по-прежнему присутствуют прощающиеся и репортеры, мы не успеем расчистить… — Открывай. Охраннику хватило этой кипящей в горле женщины уверенности. Он не совсем понимал зачем, но все же потянул тяжелую дверь на себя, жестом показал одному из напарников, и тот мгновенно прошмыгнул вперед, а уже за ним в зал, переполненный людской скорбью, вошла Роуз. У главной стены на небольшом возвышении стояли два массивных гроба — их глянцевый блеск, тяжесть, определяющаяся по одному лишь взгляду, дорогой вид, указывали на статус умерших еще до того, как взгляд падал на их лица. Многим казалось, будто это были не гробы, а гоночные машины. Разве что бензином не пахло, что нельзя было сказать о веществе, входящем в состав бальзамирующего средства, которым обработали тела умерших. Все вокруг рядом с гробами было задрапировано тканью, на которую приходящие складывали бесчисленные горы белых хризантем, а на рядом стоящие стенды клеили стикеры, содержащие то всего лишь одну фразу, то целые послания. Люди делились своим сокровенным, упоминая актеров; вставляли цитаты, произнесенные ими в фильмах и врезавшиеся в память фаната; писали о своей скорби и сожалениях. У подножья стендов в дань особого уважения к кумиру оставляли фотографии в рамках, на некоторых снимках актеры были запечатлены вместе: на одном Мэт сидел на коленях у Брайана на раскладном стуле на фоне горевшего ангара; на другом Мэт в костюме эльфа, выходящий из больницы с человеком в бинтах, остатки грима которого отдаленно напоминали вампирский; их первый официальный снимок за вычиткой сценария; случайный снимок анонима, узнавшего Дэстера и Ри в толпе идущих людей, и еще с десяток других. Люди, находящиеся в мирно двигающейся очереди, на вошедшую не обратили абсолютно никакого внимания, следуя коротким инструкциям, которые получали при входе в зал, к слову, который находился в противоположной стороне тому, через который внутрь попала Роуз, они подходили к актерам, почти невесомо и коротко поочередно касались холодных рук, выглядывающих из манжеты и покрывала, некоторые из них наклонялись и что-то шептали на ухо покойным, а после сходили по трем коротким ступенькам вниз и оставляли принесенное. И если фанатам было по большому счету плевать на Харви, когда та появилась, они остались к ней равнодушны даже после оживления среди журналистов. — Это же Роуз, — выкрикнул кто-то из скудной толпы папарацци, для которой на мероприятии количество было строго ограничено, а местонахождение обозначено. — Она пришла с прощальным словом к убийцам своего сына, — натужно прокомментировал другой и схватился за объектив. Кто-то в очереди закатил глаза и устало выдохнул. Наверное, человек подумал о том, что и так провел весь день в ожидании, его ноги ныли, и неужели теперь какая-то повернутая на смерти своего сына мамашка отнимет у него время, за которое он успел бы десять раз проститься с любимыми актерами? Да и настолько ли любимыми, чтобы выносить все это? Настолько! А в том, что это самое время будет отнято, мало кто усомнился. Ведь стоило журналистам по цепочке обсосать неожиданный визит Роуз, женщина тут же ухватилась за свой шанс догнать сразу двух зайцев: сказать на публику отрепетированную речь и унять свою паранойю — и все, тогда этим вечером с актеришками будет закончено. Роуз чуть опустила голову, демонстрируя свою ненастойчивость, мол, раз уж вы заметили меня, и зашагала вперед, минуя вереницу людей. Кто-то из толпы протестующие замычал, но быстро сник. — Роуз, Вы пришли сказать последнее слово и отпустить актеров в последней путь? — будто бы отрепетированно отчеканил мужчина в очках и уставился в объектив камеры. Харви остановилась посреди лестницы, на второй ступеньке, в метре от двух гробов и молчаливо уставилась на спящие безмятежным сном лица. Люди, находившиеся рядом, не заметили — по чуть оголенной спине женщины побежала крупная дрожь, волоски встали, затылок закололо. Роуз смотрела на актеров и не могла поверить своим глазам: их вены горели и бились, по ним снова струилась жизнь. Стоящий неподалеку охранник получил в наушник очередное сообщение об особенных гостях: «Оба покинули торжественный зал, двигаются вниз по восточному коридору». Мужчина сморщился: траектория движения Рыжего и Шрама совпадала с той, что недавно пересекли они. Он коснулся уха и тихо скомандовал: — Задержать. Охранник было двинулся в сторону Роуз, необходимо было сообщить о гостях, но женщина неожиданно резко подала сигнал не приближаться и заговорила, обращаясь к многочисленной аудитории: — У всех поступков есть свой предел. И если человек совершает нечто ужасное, но не получает за это наказание при жизни, смерть не такая уж высокая плата за содеянное. По крайней мере, она равносильна той, чтобы, встав на чашу весов, уравнять ту боль, которую причинила матери утрата любимого сына. «Могла ли я простить Мэта и Брайана, будь они живы, предстань они передо мной и попроси об этом?» — я неоднократно задавала себе этот вопрос, — глаза Роуз заблестели — не заметил бы это лишь слепой. — Но достойный ответ так и не приходил на ум, потому что сердце не желало справляться с этой болью и думать о том, чего никогда теперь не настанет. Возможно, кому-то покажется, что я перебарщиваю, наверное, у этого КОГО-ТО никогда не было детей, и этот КТО-ТО их никогда не терял. Но знаете, что самое странное? Ведь именно сегодня в числе тех, кто считает, будто я не совсем уж и права, нахожусь и сама я. Начинает казаться, что цена, которую заплатили актеры своими жизнями, действительно оказалась высока, и они не заслуживали такой мучительной смерти. И от осознания сего факта тяжесть с моего сердца уходит, и оно открывается для того, чтобы простить покойных Мэтью и Брайана за то, за что любящая мать никогда не простит, — по щеке Роуз побежала слеза. Она преодолела последнюю ступеньку и остановилась у гроба, в котором лежал Брайан, она коснулась его холодной руки и почувствовала, как сердце запрыгало в груди, застучало в горле и ушах, а затем склонилась над его ухом и, чуть громче необходимого, дрогнувшим голосом произнесла: — Я прощаю тебя. И только было начала подниматься, как до ее ушей долетело едва уловимое низкое: — А я тебя нет! Роуз отскочила от гроба, как ошпаренная. Пронаблюдавшая это толпа фанатов мгновенно зашушукалась, но женщина не обратила на это внимание. Не подумала она и о том, как выглядит со стороны, что было ей не присуще. Годами она кирпичик по кирпичику выстраивала свой идеальный образ, вылизывала придуманного собой же персонажа идеальной жены, идеальной матери и идеальной женщины. Но единственная неосторожно продемонстрированная эмоция могла подорвать все затраченные усилия. В конце концов, чем лучше о тебе думают люди, тем сильнее жаждут подловить на грязи. А у Роуз этой грязи было даже слишком много. — Все в порядке? — уточнил один из охранников, едва заметно коснувшись локтя Роуз. — Они живы, — прошептала женщина дрожащими губами. — Простите? — ОНИ, МАТЬ ТВОЮ, ЖИВЫ! — рыкнула женщина, чувствуя, как сердце ее стучит, будто бешеное. Новая волна шепотков пробежала по толпе. Кто-то предположил, что женщина не в себе, остальные мгновенно подхватили предположение, раздувая единственную неосторожно кинутую фразу в сплетню, если не в факт. Женщина запоздало заметила резонанс, который произвело ее поведение. Вздохнула поглубже. Взяла себя в руки. «Бред, этого не может быть», — уверяла себя Роуз. Актеры совершенно точно были мертвы. Бледная холодная кожа. Ни намека на дыхание. Но вены, что видела только Роуз, оставались в движении. Разве такое могло быть? — Они будут живы в нашей памяти, — поспешно добавила Роуз, смахивая несуществующую слезу. Шепотки мгновенно поутихли. Женщина вновь подошла к гробу и воззрилась на Ри. Сейчас белый, будто простыня, в дорогом белом костюме и со сложенными на животе руками он казался особенно красивым. Красивым, но абсолютно мертвым. Роуз наклонилась к мужчине ближе, почти коснулась своим лбом его. Со стороны казалось, будто бы она на прощание решила подарить мертвецу его последний поцелуй. Но она лишь взирала на закрытые веки, пытаясь уловить движение. Его не было. Лишь холодок вновь пробежал по спине Роуз. — Даже после смерти ты доставляешь мне проблемы. Молчание. — Думаешь, на этом все и закончилось? Молчание. — Я уничтожу все, что будет о тебе напоминать. Через год никто и не вспомнит, кем был Брайан Ри. Третьесортный актеришка, подходящий лишь для третьесортной порнографии. Молчание. — И сегодня, после всего этого фанатского фарса, я вытряхну тебя из этого гроба и дам возможность всем своим гостям всласть с тобой поиграть. Благо мертвецами многие из них не гнушаются. Молчание. — Надеюсь, что душа существует. Хочу, чтобы твой призрак видел от начала и до самого конца то, что мы сделаем с твоим телом. — Если тот свет существует, разве тебе не будет страшно умирать? — прошептали бледные губы. Роуз сжалась, поняв, что не может от ужаса пошевелиться. Брайн был мертв. Но… Он говорил с ней. — Ведь на том свете тебя буду ждать я. И все те, чьи смерти на твоей совести. *** — Роуз с трупами болтает, — послышался тихий скрежет голоса Селкет в наушнике, вставленном в ухо человека со шрамом. Они с Томасом оставались за границами мероприятия, мониторя заранее взломанные камеры слежения. В помещении, где проводила свое мероприятие Роуз, все камеры отключили по желанию арендатора. А вот о зале с гробами никто ничего не упоминал. — Ого, — ухмыльнулся он, подхватывая бокал шампанского с подноса прошедшего мимо официанта. — На это мы не рассчитывали. И что? Плюет на мертвецов? Надеюсь, она не выхватит из потайного кармана пистолет и не выпустит в гробы всю обойму? — Нет. Она не выглядит как человек, который будет стрелять по трупам на глазах у обывателей. — Тогда как она выглядит? — Как женщина, у которой поехала крыша. — Занятно, — протянул мужчина-Шрам, в этот момент смотря в глаза своего рыжеволосого спутника и улыбаясь такой блаженной улыбкой, будто слова Селкет являлись мантрой для успокоения его души. — В любом случае не спускай с нее глаз, пока мы не доберемся до места. Не хочу ничего пропустить. Все то время, что мужчины находились на торжестве, окутанные помпезным лоском чужой напыщенности, усиленно кидающей друг другу пыль в глаза, они чувствовали на себе посторонние взгляды. Охрана вела слежку настолько филигранно, что едва могла навести на себя подозрения, но все сомнения развеялись, когда два гостя решили уйти за пределы данного мероприятия. Спускаясь по лестнице нарочито медленно, каждый раз замирая на ступеньках и оживленно о чем-то переговариваясь, Шрам и Рыжий уверенно подбирались к южному входу в поминальный зал. И когда наконец достигли его, охрана, что до этого успешно притворялась тенью, выросла перед ними в полный рост. Двое мужчин в черных костюмах поднялись по ступенькам вверх и преградили путь, почему-то не рассыпаясь тут же в объяснениях перед дорогими гостями и не предпринимая ни единой попытки, чтобы как-то обосновать свои действия. И Шрам решил этим воспользоваться. Театрально хмыкнув, он едва ли удостоил их взглядом, а затем поднес к губам опустевший наполовину бокал с шампанским, осушил до дна и со словами: — Как чудно, что ты здесь, не знал, куда его поставить, — вручил одному из охранников. А затем, набрав в легкие воздуха, таким ровным и внушительным тоном резко скомандовал «Разойдись», что оба секьюрити, не сразу осознав свою фееричную оплошность, расступились перед теми, кого было приказано задержать. Не дав им опомниться, рыжеволосый юркнул к двери, потянул тяжелую створку на себя, в ту же секунду сделав себя и своего компаньона участниками церемонии. Лицо со шрамом улыбнулось, но вот Веснушка чужую радость не разделил: присутствующая в зале и сопровождающая Роуз охрана уже получила сигнал об их проникновении и двинулась к ним. *** Роуз с большим трудом одержала победу в схватке с желанием сию же минуту удалиться из церемониального зала, провести несколько часов в окружении своих гостей, пришедших на встречу не ради подношения ничего не стоящих подачек, спонсирующих операцию очередного больного ребенка или голодающего старика, а заявившихся на вечер в предвкушении того самого закулисного «десерта», что тщательно готовился и подавался учредителями мероприятия после того, как зрительский зал пустел. Харви всем своим черным, сгнившим до основания сердцем желала как можно скорее воплотить в реальность все сказанное Брайану, завершившего свою карьеру ролью холодного трупа, а заодно игрушки, призванной развлечь напоследок пару десятков человек своим окоченевшим и беспомощным телом. Будто бы насытившись лишь одной этой мыслью, она смогла взять себя в руки, ее глаза, потерявшие на время способность видеть окружающую действительность, наконец передали картинку происходящего, и в скудной толпе наблюдающих за ней зевак она увидела лица тех, кто одной лишь своей схожестью с актерами, такой неочевидной, но все равно заметной, заставил кровь, бежавшую в венах Роуз, вскипятиться по новой. — Мои гости заскучали без меня? — мягко улыбнувшись, Харви дала команду охране, готовящейся вышвырнуть обоих из зала, «отставить» и сама приблизилась к своим гостям. — Решили воспользоваться возможностью, пока Вы здесь, и отдать дань уважения некогда любимому актеру. — Актеру? — не выказывая своего удивления, уточнила Роуз, впиваясь в лица обоих таким внимательным взглядом, будто пыталась их просканировать. Рыжеволосый кивнул: — Мэтью Дэстер — я почти вырос на его фильмах и сериалах. Несмотря на те страдания, что он причинил Вашей семье, миссис Харви, не могу отказать себе в этой прихоти. Роуз наблюдала за мимикой рыжеволосого, за тем, как двигались его губы, закрывались веки и не могла понять почему ниточки вен, пульсирующие под его кожей, располагались будто бы не на своих местах. Женщина, в желании узнать, в чем крылась причина, вдруг протянула руку к лицу говорившего. Но ее пальцы коснуться чужой кожи так и не смогли — путь к лицу рыжеволосого преградила книга, которую человек-Шрам, будто бы щит, выставил перед женщиной. «Нахал, — допустила про себя женщина, — да как ты только посмел?» Но под прицелом камер выдала совершенно иное: — Книга? Как старомодно, — игриво улыбнулась она, пускай и хорошо видела, деланно прищурилась и прочла вслух название, каллиграфично красующееся на обложке: — «Телешоу «Научи меня любить» — что за попсовая безвкусица? — Классика же, — шепнул кто-то в толпе на ухо своему приятелю, поражаясь, как такая образованная и сведущая в тонкостях искусства женщина могла не знать этой книги. — С вашего позволения, — Рыжий обступил Роуз и направился в сторону гробов. Поравнялся с очередью, дождался, когда одна смелая или, наоборот, недалекая девчушка, воспользовавшись заминкой, закончит свое прощание с актерами, поднялся по лестнице и остановился возле Дэстера. С такого ракурса стоящим в очереди была видна лишь спина Рыжего, охрана же бдила окружающую обстановку, и только Роуз и Человек-Шрам неотрывно наблюдали за ним: молодой мужчина склонился над Дэстером, с какой-то печалью и тоской окинул его взглядом, а после прикрыл веки и приложился губами к холодному лбу актера. А труп в удивлении раскрыл глаза. Роуз закричала, перепугав вокруг всех до единого. Всплеснув руками от неожиданности, она задела стоящего мужчину рядом, и тот выронил книгу, успев схватить ту лишь за край, но не спасти от падения — пистолет выпал на ковер. А охрана, сопоставив с ним бурную реакцию женщины, тут же достала свое оружие и направила дуло на Человека-Шрама. — Стой и не двигайся, — скомандовал один. — Вывести всех посторонних, расчистить периметр, — отдал приказ второй. — Эй ты, без глупостей, — обратился к Рыжему третий. Неожиданное содержимое книги не осталось незамеченным и для зевак, пришедших на похоронную церемонию, надеясь поглазеть на трупы звезд, а нарвавшиеся на целое представление. Кто-то тихо вскрикнул, другой удивленно начал тыкать пальцем в огнестрельное оружие, самые разумные — человек пять из очереди из нескольких сотен людей, почуяли, что пахнет жареным, и поспешили к выходу, но большинство предпочли иную стратегию поведения. Повытаскивав гаджеты из самых неожиданных мест (ведь проносить на церемонию телефоны якобы запрещалось, но никем не контролировалось по приказу самой Роуз), тысячи камер направили на побледневшую Харви, двух ее гостей и бравых охранников. — Очуметь похороны! — одобрил парень в кепке, внаглую подходя к книге ближе и беря лежащий рядом пистолет крупным планом. Охрана его восторга не разделила. Лысый мужчина, больше походивший на шкаф, чем на человека, одним хлёстким ударом выбил телефон из рук парня и наступил на хрупкий экран. — Эй! — возмутился парень. — Это же была прямая трансл… — второй удар пришелся горе-блогеру в левую скулу. Мальчишка упал на задницу, схватившись за место удара, и ошалело уставился на мужчину. — Ты охренел?! Да я тебя засужу! — взвизгнул он — жертва интернет-сетей, уверенная, что до его прав действительно кому-то есть дело. Парень и не подозревал, что стереть его личность с лица земли, — не такая уж и сложная задача. Щелчок пальцев — и нет тебя. А труп если и найдут, то лет через двести, приняв за окаменелость и выставив в музее, как потерянный вид эволюции. Мужчина-шкаф сделал единственный шаг в сторону парня, а у того уже начала мелькать перед глазами вся его жизнь, активно намекая на необходимость как можно скорее развить себе такую суперспрособность, как держание языка за зубами. Но то один, остальные телефонные маньяки продолжали записывать видео, посмеиваясь над глупым парнишкой, но не проецируя его ситуацию на себя. Что ж… через минуту их это сделать практически заставили. Охрана Роуз, не гнушаясь демонстрировать физическую силу и огневую мощь, популярно разъяснила людям, что лучше бы им идти домой подобру-поздорову. Кто-то возмущался, кто-то обвинял в мошенничестве, самый отчаявшийся посетитель попытался прорваться к гробу Брайана, за что и поплатился. Охранников было всего шесть человек. Вряд ли они смогли бы одолеть толпу из пары сотен. Но это в случае, если бы те решили накинуться на них, объединив силы. А на такое обычные люди давно уже способны не были. Объединялись в группы они лишь в социальных сетях, обжигая словами. Когда же дело доходило до реальных действий, они поджимали хвосты и каждый беспокоился лишь о своем благополучии. Потому через каких-то десять минут огромный зал опустел. Двое охранников захлопнули большие тяжелые двери и заперли их на электронный замок. Роуз так и подмывало сорвать маски с наведавшихся на ее вечеринку нежданных гостей, но отсутствие в зале людей не означало, что за ней не наблюдали. Не слишком хорошо скрытые камеры блестели в полумраке выпуклыми линзами объективов, готовые поймать каждое неосторожно сказанное слово и запечатлеть на цифровом носителе любое компрометирующее действие. Главе охраны даже говорить ничего не пришлось. Проследив взгляд женщины, он мгновенно коснулся наушника и отдал приказ выключить все камеры, подождал пару секунд, а затем кивнул Роуз, подтверждая, что проблема решена. Маска скорби и всепрощения слетела с лица женщины в мгновение ока. На побледневшем лице расплылась улыбка полная безумия. — Я знала, — прошипела она не хуже змеи. — Не знаю, как вы это провернули, но я чувствовала, что вы живы, ублюдки! — воскликнула женщина, подходя к двум незнакомцам. — Неплохая маскировка, но вы действительно думали, что сможете меня обмануть?! — женщина подошла к мужчине со шрамом и нежно коснулась его лица тыльной стороной ладони. — Вы могли обмануть всех этих олухов, сейчас толпящихся за дверьми, но не… Странный скрежет со стороны гробов заставил ее вздрогнуть, но она усилием воли выбросила из головы ненужные мысли. Ее воображение играло с ней злую шутку. Нет, Ри и Дэстер живы. Они стоят прямо перед ней. А то, что покоится в гробах — какая-то обманка. Манекены? Трупы, прошедшие пластическую операцию. Сейчас женщину это не заботило. Главное, что она была права. Несмотря ни на что. Скрежет повторился. — Вы это слышите? — спросила Роуз. Охранники все как один покачали головой. Нет. Нет! НЕТ, ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ЭТО ВСЕ НЕ ПРАВДА! ИГРА ПОДСОЗНАНИЯ! НЕ БОЛЕЕ! — Хэй, Роуз, детка… — тихий шепот доносился из гроба Брайана. — Неужели мир, в котором мы мертвы, тебя не устраивает?