Ментол и мята

А следом за гнетущей паузой, режущей слух своим идеальным беззвучием, окоченевшие бледные пальцы сжались на бортике гроба, а верхняя часть туловища мертвеца, будто бы подчиняющаяся чужой воле, пронизанная невидимыми нитями расчетливого кукловода, потянулась вверх, принимая сидячее положение. Веки распахнулись, и на Роуз уставились, будто выцветшие под палящим полуденным солнцем, зрачки. Страх заставил шатенку проглотить собственный вопль ужаса, прочувствовать, как вмиг одеревенели конечности, а глаза закололо от напряжения. Харви на этот раз оказалась предельна близка к той грани, чтобы поставить под сомнение свое психологическое состояние. Стресс и грязные игры творили с людьми и не такое… Но переступить черту своего рассудка и окончательно рухнуть в сумасшествие ей не позволили шесть идеально круглых, похожих на бездну, дул, в ту же секунду переведенных с человека, стоявшего за спиной, на восставшего из мертвых актера. Разве могла охрана так оперативно среагировать на галлюцинацию Роуз? Хлопнул выстрел — один из шестерки, ощущая на себе всю тяжесть уготованной роли в зомби-хорроре, не стал дожидаться указаний и поступил так, как нашептывал ему страх. Пуля, проделав дыру в белоснежном смокинге, попала в правое легкое. Ри качнулся, чуть заваливаясь на бок, воздух со свистом вырвался из его рта. Из раны медленно начала сочиться густая и вязкая черная жидкость. Роуз, жадно наблюдая за тоненькой струйкой крови, поджала губы, крылья ее ноздрей, то раздуваясь, то сужаясь, задвигались как у лошади. *** Идея казалась идеальной ровно до того момента, пока никто не задумался о возможных последствиях. — Вы сбрендили! — орал еще пару часов назад Мэт, размахивая руками. — Нельзя рисковать жизнью ради того, чтобы устроить качественное шоу. — А по-моему, только ради этого рисковать ею и можно, — не соглашался Брайан. — Кто не рискует, тот… — Не мертв, — фыркнул Мэт, испепеляя Ри взглядом. — Поздновато что-то ты спохватился, — попыталась было влезть в спор Селкет. Следующий испепеляющий взгляд адресовали ей. Девушка стоически выдержала его, но продолжать приводить доводы резко расхотела. — Селкет права, — поддержал слова журналистки Брайан. — Сейчас дороги назад нет. — Можем просто не делать этого, — настаивал Дэстер. — Да ничего со мной не будет, милый. Я ведь надену бронежилет, — вздохнул Брайан, положив Мэту руку на плечо, и всем своим видом продемонстрировал, что панику актер разводит на пустом месте. — Про бронежилет башке своей скажи, — посоветовал Мэт, грубо скидывая руку Ри. — Начнем с того, что мы постараемся не доводить до стрельбы, — вставил свои пять копеек Геральд. — Ключевое слово «постараемся», — прошипел Дэстер. — Но… — продолжил охранник, стараясь игнорировать гнев актера, теперь направленный на него. — Даже если стрелять-таки начнут, первые пули будут направлены в грудь. — Тебе-то откуда знать? С каких это пор ты заделался прорицателем?! — Дайте человеку успокоительное, а мне — договорить, — вздохнул Геральд. — Если Роуз пользуется услугами подразделений МРТВ, можно не сомневаться, что и в охрану себе она возьмет бойцов оттуда же. А я, как бывший МРТВ, прекрасно знаю, как эти ребята мыслят. Паника им не присуща. Стрелять всей толпой не станут хотя бы потому, что этим наведут слишком много шума. Да и пули ныне не дешевые. А в голову Ри стрелять не станут по той простой причине, что затем скрыть это будет очень сложно. Если они выстрелят Брайану, которого весь мир считает мертвым, в грудь, то рану можно прикрыть саваном, спокойно захоронить ныне убитого и тем самым совершить идеальное преступление. Если выстрелить в голову, скрыть этого не выйдет. — И какая собственно разница? Роуз в любом случае планирует знатно поглумиться над нашими трупами. — Это так. Но также верен и тот факт, что захоронение, которое произойдет завтра утром, будет публичным. И если вынесут закрытые гробы, люди начнут шептаться. Да, Роуз может надругаться над вами, как ей заблагорассудится, но лица должны будут остаться в нормальном состоянии. Она даже может захоронить соломенных чучел, но при условии, что прикрутит к ним ваши идеальные мордашки. Усекли? — И ты хочешь сказать, что вот это все пронесется в голове солдата МРТВ за секунду до выстрела, и именно по этой причине мне не следует бояться, что наша и без того рисковая авантюра не превратится в настоящие похороны? Ты же понимаешь, что в этой теории слишком много дыр. Человеческий фактор никто не отменял! Я не согласен! НЕ СОГЛАСЕН, ВЫ ПОНЯЛИ?! Увы, одного несогласия оказалось недостаточно, потому Мэт лежал в своем гробу и внимал каждому брошенному слову как со стороны Ри, так и со стороны Роуз. Выстрел, разорвавший тишину, заставил актера вздрогнуть. Хоть бы не в голову. Хоть бы не в голову. Умоляю, хоть бы не в голову. Довольный тихий смех: — Спасибо, дышать сразу стало легче, — донеслось до актера, и он тихо выдохнул. Брайан перевел взгляд с охранника на бледную женщину. — В Аду нынче такая давка — на всех мест не хватает, — синие губы растянулись в улыбке-ниточке, — Подхожу я, значит, к вратам, готовый отбывать в вечных муках свое наказание, а Привратник мне говорит: «У нас кастинг, держи анкету и заполняй». Дает листок и ручку, и добавляет: «Сильно не храбрись, если соврешь — узнаю. Элитные котлы нынче дорого стоят». Ну я, честно и старательно, описываю свои самые ярые злодеяния и встаю перед судом Адовым. Демон-прокурор зачитывает мое дело, на одном из пунктов голос его предательски дрогнул, а на лбу выступил пот. «Нет, — громко заявляет он, — Я Демон, а не псина какая-нибудь, этот человечишка написал, что виновен в самоубийстве некоего Лео Харви, да, не спорю, была за этим актеришкой смерть влюбленной фанатки, но то издержки профессии. Престиж нашего заведения пострадает, если мы станем держать тут всяких самозванцев», — а после этих слов меня и моего друга, который лежит в соседнем гробу, выпнули обратно. Нет, мы, конечно, попытались податься в Рай, но куда там… В общем, вернулись заработать очков и попробовать прорваться во втором туре, — Брайан подмигнул. — Но ты не переживай, из Ада тебе передавали пламенный привет и сказали, что ты можешь смело проходить через VIP-вход, таких, как ты, там давно не было. Женщину трясло. Но не от страха — тот отступил на задворки. Все ее тело содрогалось от жгучей злости. — ТЫ!!! — зарычала она. — Как ты только посмел, ничтожество? — сосуды в ее левом глазу лопнули, отчего женщина стала выглядеть еще свирепее. — Неужели ты думаешь, что после этих слов сможешь выйти отсюда живым? — Харви перевела взгляд на охранника и резко кивнула, без слов отдавая команду «Стреляй!» Мужчина приготовился выпустить всю обойму, но палец на курок лечь не успел — за его спиной послышалось самодовольное: — На твоем месте я бы так не горячился, — человек-Шрам, воспользовавшись поднявшейся суетой, уже давно подобрал с пола свой пистолет и держал на мушке саму Харви. Замешательство проскользнуло на лицах охранников — годы учений и практики потерпели крах перед человеческим фактором, которому они так легко поддались, позабыв о собранности и бдительности. Рыжеволосый парень с веснушками на пол-лица заулыбался — наконец-то можно было покончить с этим маскарадом. Он коснулся места за ухом, тоненькая пластинка считала отпечаток и деактивировала устройство, являя взору окружающих совершенно другое лицо, покрытое сотней микропроецирующих экранов, похожих на первый взгляд на рыбью чешую. Он подошел к гробу и протянул руку Брайану, помогая выбраться. — Ты не представляешь, сколько раз я прокручивал наш с тобой диалог в воображении, пока лежал в гробу и, конечно, больше всего боялся, что ты до последней секунды даже перед лицом ужаса не потеряешь самообладание. Но… — Ри тепло улыбнулся, смотря прямо в глаза Роуз. — Спасибо за то, что облегчила мне задачу, — его голос стал громче и тверже, — и извини, что лишил тебя и твоих друзей-некрофилов развлечений с нами на афтерпати. Еще недавно твои ядовитые слова меня бы напугали, ведь если в красках представить то, что предполагалось произойти с бездыханными оболочками актеров под занавес дня — зрелище не для впечатлительных. Но, Роуз, за прошедшую неделю я насмотрелся на столько грязного белья Омерзительной восьмерки, что совокупление с убиенными — не самое отвратное. Им хотя бы уже все равно, в отличие от живых. Харви стояла неподвижно и безмолвно, но стоило Брайану упомянуть то, о чем вслух никто и никогда не говорил, тень наплыла на ее лицо, и актер это заметил. — Что, я сказал то, чего не следовало? Иллюминаты, масоны, Бильдербергский клуб, «G20» … — сказки для бедных, решивших, что за их бедами, мировыми кризисами и экологическими катастрофами стоит кто-то более расчетливый и влиятельный, чем многолетнее стечение обстоятельств или нечто большее, что простому обывателю не понять? Но если предположим, что все это правда, — Ри прищурился, — то масштабы Тэ’Ниэса — это много или мало? — Пристрелите его, — отчеканила Роуз побледневшими губами. — Ну-ну, деточка, не стоит так горячиться, — усмехнулся Геральд, все еще держа женщину на мушке. — В шахматах такое называют «разменом». Умрет он, ты тут же последуешь за ним. — Плевать! — гаркнула Роуз. — Пристрелите! Сотрудников МРТВ дважды просить не пришлось. Главным для них оставался приказ, даже если он влек за собой смерть одного из своих или нанимателя. Все как один моментально нацелили дула пистолета на Брайана, да так и застыли, не в силах нажать на курки. — Упс, совсем забыли сказать, что пистолет лишь для отвлечения внимания, — хлопнул себя по лбу Микки, хитро прищурившись. Тех пары секунд заминки, которые появились в момент, когда Геральд поставил жизнь Роуз под угрозу, оказалось достаточно. Этого времени хватило Микки на то, чтобы отправить к несущим прямую угрозу охранникам маленьких парализующих жучков. Самое смешное, идея подобной подстраховки пришла в голову киборга в последний момент и благодаря галлюцинациям Геральда, все вещавшего о механическом пауке. О том, что угроза Роуз может оказаться не слишком эффективной, говорилось и ранее. — Она может так взбеситься, что ее собственная жизнь покажется небольшой платой за то, чтобы мы все отправились к праотцам, — вещала Селкет. — Поэтому нам следует их обезвредить, — соглашался с девушкой Геральд. Сперва подумывали о ядовитых дротиках или хорошеньком разряде тока, который можно было пустить по полу. Но оба варианта оставались сомнительными, как в реализации, так и в действии. Над этим планировалось, если потребуется, ломать голову всю ночь, но Микки, к облегчению остальной компании, под стимулятором мозговой активности нашел выход из положения даже раньше. Лишь Геральд нацелил пистолет на Роуз, Микки, пользуясь тем, что всеобщее внимание направлено на охранника, легонько ударил каблуком начищенных ботинок об пол, и его маленькие детища расползлись по залу. Линза, позволявшая видеть каждую «миниатюру» в виде красных точек, ползающих по полу, а также допотопный пульт управления, приклеенный к ладони и скрытый от любопытных глаз перчаткой — всё, что потребовалось для решения проблемы. Когда охранникам отдали приказ стрелять, на их штанинах уже висело как минимум по три таких жучка. Микки нажал на необходимую кнопку, и те моментально разорвали механическими жвалами мешающую ткань брюк, прокусили кожу и впрыснули в охранников достаточное количество проверенного временем любимого токсина Микки (одна из военных разработок, которую киборг раздобыл на черном рынке сразу после того, как оказался сокращён). Все это произошло за какую-то миллисекунду. Еще одна миллисекунда потребовалась для того, чтобы токсин подействовал. Эта часть плана была рискованной, равно как и предыдущая, равно как и последующие. Но ситуация оставалась таковой, что продумать абсолютно все было попросту невозможно. И приходилось работать с тем, что есть. — Стреляйте! — завизжала Роуз, теряя остатки самообладания. — Стреляйте, черт бы вас побрал! — ударила она по плечу сотрудника МРТВ, стоявшего к ней ближе остальных. Тому лишь оставалось молча сносить побои заказчика. Он не мог не то что пошевелиться, но даже моргнуть, скованный токсином. Роуз в порыве бешенства попробовала отнять пистолет у застывшего будто истукан мужчины, но то было равносильно попытке вытащить что-то из рук мертвеца, тело которого окоченело. Геральд, Брайан, Микки и усевшийся по-турецки в своем гробу Мэт не без удовольствия наблюдали за тем, как психует женщина, и не думая мешать ей. — Что, Роуз, ты опять решила, что всё контролируешь, но опять… ошиблась? — ядовито заметил Брайан, ковыряясь пальцем в кровоточащей ране: пуля застряла в бронежилете, пакет же искусственной крови парень купил в одном из отделов «Норман Глобус». Из него все еще вытекала черная кровь. Черная не потому что так изначально задумывалось, а потому что пакет оказался просроченным. Кто бы мог подумать, что даже такая ерунда, как искусственная кровь, имеет свой срок хранения! Впрочем, это оказалось даже эффектнее. Женщина отвернулась от всех присутствующих, вперив взгляд в стену. Плечи ее дрожали. Но если сперва Ри решил, что тело ее содрогается от злости или страха, то быстро понял, что причина всему истерический смех. Роуз сперва пыталась его подавлять, но в конце концов расхохоталась на весь похоронный зал. — Ну и дураки же вы! — воскликнула она, разводя руками. — Считаете, что покончите со мной, и тем самым спасете город от тотального контроля?! Ха! — женщина повернулась к мужчинам, и те едва ли узнали в ней прежнюю Роуз Харви. Лицо ее изменилось почти до неузнаваемости, обезображенное смесью злости и безумия. — Овцы они и есть овцы. И им нужен пастух. Ты полагаешь, что Большая восьмерка все это время играла роль злодейской организации, у которой в приоритете стояла власть над людьми? Ха! Мы же не в дурацком третьесортном фильме, в которых ты любишь сниматься! Все, что мы делали, было для блага людей! И только для него! — Для блага? — Брайан скептически приподнял левую бровь. — Погоди-погоди, объясни поподробнее, что из ниже перечисленного для вас являлось верхом гуманности? Создание Амбры и систематическая травля людей всего города с целью ограничения человеческого интеллекта? Геноцид, устроенный ради уничтожения и захвата Ноксов? Или… Постой, наверное, филантропами вас сделал организованный вами рынок человеческих органов, которые вы раздаете не хуже пирожков? Мои предположения верны? Роуз сжала челюсти с такой силой, что под зубами появилось ощущение песка. Ее обуяла настолько зверская досада от чужой глупости, что в дальнейшем разговоре женщина просто не видела смысла. — Что толку объяснять элементарное? Метать бисер перед такими твердолобыми, как вы, свиньями, привыкшими делить мир на черное и белое. Вы и вправду искренне считаете, что люди, обладающие непостижимым вашему уму влиянием, должны довольствоваться банкой пива субботним вечером перед телевизором, как наградой за проделанный труд? Мы подарили жителям Тэ’Ниэса возможность не думать о завтрашнем дне, заниматься выполнением задач, на которые хватит ума и сообразительности даже двенадцатилетнему ребенку, вместо того чтобы рассуждать о своей тяжелой доле в мире, где для самореализации требуется куда больше, чем дурацкие грезы о лучшей жизни. Общество в своем большинстве — потребители, и мы предоставили им возможность наслаждаться этим без угрызения совести. Жить от выхода к выходу новой серии сериала, есть что и сколько захочется, выглядеть так как им нравится, не взирая на возраст и модные тенденции… — И умирать, когда вам будет угодно, — скрипнул зубами в затылок Харви Геральд. Женщина обернулась и уставилась на него сверлящим взглядом. — Нет ничего плохого в том, чтобы умирать тогда, когда отжил лучшие годы своей жизни, — заявила она. — Или тебе так приятна перспектива наблюдать за тем, как увядают твои мозги и тело? — Минуточку, — встрял Брайан, покачав головой, — о каком увядании идет речь, когда вы отняли у людей, а точнее, у их мозга, возможность развиваться? Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь именно в Амброзии находятся частицы, останавливающие человеческий интеллект на уровне двенадцати-тринадцати лет? Общество детей в телах взрослых, управлять которыми можно посредством лишь наличия или отсутствия пряников, и они будут безропотно и самозабвенно подчиняться, свято верить в созданную вами иллюзию беззаботной жизни с посильными препятствиями, в иллюзию, которая лопнет, словно мыльный пузырь, лишь стоит человеку родиться с одной очень неугодной Восьмерке аномалией и попасть на радар Ока. Ведь так? И вас тут же перестает заботить его благополучие. — Если в системе существуют элементы, которые могут нанести вред слаженной работе, то от них следует избавляться, — не повела и бровью Харви. — При этом не забыв прихватить напоследок у этих Элементов очень полезные для Управленцев «части» в попытке подчинить себе безостановочно убегающее время, — послышался тихий голос. Невмешательство Мэта в диалог на этой ноте подошло к концу… Та самая точка кипения абсурда заставила его выйти на импровизированную сцену развернувшегося театра. Экраны, коими был усеян траурный зал, замигали, и фото актеров сменила видеозапись черного рынка, расположившегося в Выгребной яме заброшенного хосписа, — Селкет взялась за дело. — Но… когда? — прошептали губы Роуз, пока ее глаза наблюдали за происходящим на центральном экране: люди в колбах, пока еще живые, выпотрошенные, словно на скотобойне, готовые к продаже. Со своим печальным прошлым и не менее печальным будущим. Мэт, необычайно остро чувствуя общее недомогание организма, не решившись встать, продолжал сидеть в гробу и наблюдать. Он окинул взглядом парализованных охранников — удивительно, как тем хватало удерживать равновесие и не падать? — а затем решил больше не выдерживать паузу и, обратившись к Роуз, продолжил. Все же, если минувшая часть плана прошла гладко, никто не давал гарантий, что дальнейшую не настигнет крах. У них могло еще оставаться впереди время, а могло уже вовсе и не быть его… А актер жаждал обсудить с Харви еще один волнующий его вопрос: — Даже потрошить людей на органы вам было мало. Ведь у пропавших без вести всегда есть тот, кто будет его искать. И когда вам надоело увеличивать бесконечный список имен разыскиваемых, вы решили, что выкашивать из-за одного человека, носящего ген Нокс, целую семью — идея заманчивая. И вы стали прикрываться природными бедствиями и террористическими угрозами, несчастными случаями, выставляя умерших на посмешище… Быть может, вместо того чтобы убивать собственного сына, стоило и его органы пустить на конвейер? Готов поклясться, от него самого в его теле осталось мало… Да и осталось хоть что-то вообще? Женщина повела плечами, а затем, не переставая чувствовать наведенный себе в затылок прицел, сделала шаг навстречу к Дэстеру и, улыбаясь, тихо шепнула: — Чтобы какой-нибудь больной придурок до седых волос забавлялся с его костями, меняя одежку и упиваясь разговорами, как это стало с сестрой твоей подружки-журналистки? *** Селкет отпрянула от монитора, в который все это время наблюдала за происходящим в похоронном зале. Ладони ее вспотели. К горлу подкатил комок, а дыхание участилось. Но девушка быстро взяла себя в руки, напомнив, что сейчас самое неподходящее время для личных переживаний. Томас, заметив, как напряглась журналистка, осторожно накрыл ее руку своей ладонью, не вымолвив ни слова. Они сидели в маленьком фургоне в квартале от места проведения «спектакля». Пока остальные члены их импровизированной группы мстителей разыгрывали драматическую сцену, перед Каролли и Селкет стояла иная задача. И справлялись они с ней на пять с плюсом. Их глазами стал медицинский шар, который «подарил» им неизвестный помощник. Вытащив из него необходимую информацию, Викки подлатала обласканную молнией технологию, расширив ее возможности. Прямо сейчас шарик висел в самом темном углу огромного зала, записывая каждое слово и действие, происходящее в нем и напрямую транслируя на экран в фургоне. После этого дело оставалось за малым. Каролли в силу опыта орудовал с зумом камеры, то приближая ее и акцентируя внимание на отдельном «актере» драмы, то охватывая всю картину целиком. — Селкет? — тихо позвал Томас, чувствуя, что девушка никак не может справиться с дрожью в руках. — Все в порядке, — резко отреагировала журналистка. — Сейчас не до этого, — выдохнула она, мягко выуживая руку из несильного захвата Томаса, вновь пододвигаясь к экрану и продолжая то, чем занималась до того. — Я и не надеялась, что она жива. Правда, и не думала, что совсем недавно с ней виделась. Но это не важно, понятно? Я не позволю личным эмоциям испортить идеальный план мести. Хочу, чтобы Роуз… Нет, хочу, чтобы вся Восьмерка поплатилась за содеянное. — Мы все хотим, — кивнул режиссёр, так же вернувшись к своей главной функции. *** — Ноксы идут на благое дело, улучшая людей, которым действительно следует продлить жизнь. Оттого еще печальнее, когда их части тела попадают в руки богатых безумцев, — Роуз выглядела действительно озабоченной сим фактом. — Девочка ушла в расход. Мало того, что жила бесполезной, бесполезной же осталась и после смерти, теперь поддерживая жизнь человека, который этого не заслужил. Вот ее отец… Совсем другое дело, — Харви, понимавшая, что из ситуации ей без подмоги не выкрутиться, усиленно тянула время, надеясь, что остальные МРТВцы вскоре заметят ее длительное отсутствие и пойдут проверить, как обстоят дела. Жаль, что из-за животного страха умереть, что так и рвался из Роуз, в голову женщины ничего не шло, и потому она от бессилия сваливала на неугодную ей публику лишь правду. Впрочем… Какая разница, ведь всем присутствующим, помимо нее, жить оставалось считанные минуты. — Жаль, вашей подружки нет здесь и сейчас. Я думаю, она обрадовалась бы, узнав, что ее папочка прослужил мне верой и правдой очень долгое время! Ген Нокса в нем проявился слабо. Внутренние органы ценности не имели, единственное, что можно было использовать — его кровь. Таких недоноксов мы называем «дойными коровами». Что нужно для приготовления дойной коровы, спросите вы? Рецепт прост: берешь одного человека, делаешь ему лоботомию, а затем запираешь в холодильный ящик, из которого идут три трубки: одна — для дефекации, вторая — для внутривенного питания и стимуляторов, а третья — для забора крови. Самое замечательное заключается в том, что эти ящики можно не открывать годами, то замораживая, то размораживая свой кровяной инкубатор. Как же я смеялась, когда мы открыли ящик с этим идиотом спустя столько лет! Зрелище омерзительное, но в то же время очень забавное! — Вы безумны… — выдохнул Брайан, понимая, что бросаться на Роуз и начинать ее бить головой об пол — самая худшая идея из ныне вертевшихся в его голове. Худшая, но самая желанная. — Жаль, здесь нет вашего дорого Рэна, — продолжала провоцировать Харви, будто бы на подсознательном уровне чувствуя, что ничего ей незваные гости не сделают. — Уж он бы не упустил возможности написать шикарный сценарий о том, как мальчишка получает органы Нокса, но проникается ненормальной любовью к своему спасителю, забирает его кости и всю оставшуюся жизнь бегает с ним, как с писаной торбой! И как все это время отец нокса, когда-то пытавшийся спасти дочь, превращается в живое хранилище крови, проторчав в темном ящике столько лет, что к моменту, когда его вытащили, чтобы подарить вам, ребяткам, его часть тела, он не видел, не слышал, потерял возможность говорить, и единственное, что из себя представлял — биологическую субстанцию с минимальной ценностью, — продолжала глумиться Харви, наслаждаясь каждым произнесенным собой словом. — Жаль, Рэна застрелили раньше, чем он успел создать еще один шедевр, — Роуз изобразила грусть, но глаза, полные злобы и необъяснимого торжества, выдавали ее истинные эмоции с потрохами. — Так ты признаешь свою причастность к его смерти? — отойдя от первого шока, вызванного правдой о судьбе семьи Селкет, зацепился за неосторожную фразу Мэт. — Что-о-о? — Харви расхохоталась. — И рада бы искупать свои руки в крови этого паршивца, но… Не знаю, в курсе вы или нет, но если ты входишь в «Большую восьмерку», ты можешь творить что угодно, но… Есть одно-единственное правило: Своих убивать нельзя, — улыбнулась женщина. «Своих…» — эхом отразилось от сводчатых потолков. «Своих…» — резануло слух всех присутствующих. «Своих…» — теперь пришло время Томаса отскакивать от экрана монитора. *** Джонатан Харви не сразу заметил, что присутствующие в зале люди его больше не слушали. Проявляя верх неуважения во время речи отца, в процессе отошедшего от темы воспоминаний о детстве покойного сына и углубившегося в наинтереснейшие дела из собственной судебной практики, гости то и дело поочередно начали отвлекаться на свои телефоны, куда один за другим сыпались сообщения, коротко перешептывались между собой, а следом, согласно кивая, принялись друг за другом покидать торжество. Мужчина прикрыл рукой микрофон и обратился к стоящему неподалеку от него охраннику: — Что происходит? В этот момент служащий МРТВец уже получил разъясняющее обстановку послание по наушнику, которое затем, приблизившись и склонившись над ухом Харви, передал и ему. — Что, мы уходим? А как же вечер? — тут же начал возбухать Джонатан — до него так до конца и не дошла серьезность сказанного солдатом. Зал тем временем продолжал пустеть: осы стремились вернуться в свои ульи. Охрана, не дожидаясь пока Джонатан соизволит перейти к дальнейшем действиям, обступила его, ухватила под локти и двинулась в сторону одного из запасных выходов. — Подождите, так что с Роузи? — ища женщину взглядом и не находя, возмутился он. — Где моя жена? — Она все еще в траурном зале, Вы же знаете, — отчеканил охранник. — Вам придется покидать здание по отдельности. — Так не пойдет! — Джонатан резко одернул руку, но данный жест оказался абсолютно бестолковым на фоне жесткой хватки чужих рук. — Мы идем за ней, это приказ! Охранники коротко переглянулись, после чего короткий удар ребром ладони по затылку разъединил связь Джонатана с этим миром. *** — «Своих»? — тихо повторил Мэт. — Написав сценарий Серебряной крови он метил в Восьмерку, он хотел дискредитировать вас в глазах людей, и сейчас ты хочешь сказать, что этих намерений Рэна недостаточно для его устранения? Женщина склонила голову и улыбнулась такой улыбкой, которой обычно улыбаются детям, когда те не понимают смысл сказанного с первого раза. — Вам напомнить, как он умер? — начала издалека Роуз. — Словил пару пуль и рухнул в бассейн отеля — безусловно помпезная и яркая смерть, но приковывающая к члену Большой восьмерки лишнее внимание, не так ли? Если бы коллегиальным решением ее членов стало убийство Лихвана, его бы ждала тихая и незаметная смерть. *** Томас и Селкет наблюдали за тем, как к зданию стекались полицейские машины. Одни предварительно оцепили целый квартал, другие, люди в форменных костюмах с автоматами в руках и масками, скрывающими лица, вбежали внутрь и рассредоточились по периметру. Селкет, облегченно улыбнувшись, тихо выдохнула: — Ну вот и все… А Томас произнес в микрофон: — Почти все крысы покинули корабль. Подкрепление прибыло. *** Микки и Геральд, получившие сообщение, коротко переглянулись — вот теперь, действительно, можно было расслабиться. С разных сторон, за большими дверьми, послышались посторонние звуки и едва различимый топот нескольких десятков пар ног, приближавшихся к ним людей. Роуз, уловив движение за дверью, тут же расцвела: блеск в ее глазах стал ярче, а улыбка самонадеянной. Женщина аккуратно коснулась мочек, сняла сережки с блестящей жидкой алмазной крошкой внутри стеклянных сфер и, развернувшись спиной к актерам и Микки, не сводя глаз с Геральда, сладко прошептала: — Ну вот и все. Мне вас искренне жаль, о вашей смелости могли бы слагать легенды, но теперь будут сочинять лишь мифы… — смеясь, она вложила в ладонь Геральда обе сережки и уверенно зашагала к двери. Широкие тяжелые двери распахнулись, и перед лицом женщины, ожидавшей увидеть отряд МРТВцев, предстали два десятка вооруженных полицейских. Медицинский шар, шустро лавируя между люстрами долетел до Харви и запарил прямо перед ней, из динамиков раздался женский голос: — Так что ты там говорила о мифах, милочка? — Селкет заерзала в кресле и жадно уставилась в экран, приблизив лицо Роуз. Выражение на нем было такое упоительно сладкое: удивление со смесью растерянности. Но ему было суждено оставаться на нем недолго. Глаза Харви зло заблестели, а уголки губ вновь медленно поползли к ушам — женщина, окруженная полицейскими, снова улыбалась. Что могло являться причиной такой самодовольной улыбки? Ответом стал прогремевший за спиной Харви взрыв. *** — Выкуси, больная сука, — прошипела Селкет, торжествуя. — Давай, возьми ее лицо крупным планом. Пусть все видят истинную личину стервы, — схватив Томаса за плечо, девушка начала тормошить мужчину. Если еще какие-то несколько часов назад она не была уверена в правильности своих действий, то теперь от сомнений не осталось и следа. Главным элементом их плана оставалась сделка с «Церерой». Ведь только они могли взломать телевизионные вышки и перенаправить на них сигнал из маленького фургона, тем самым устроив прямую онлайн-трансляцию из похоронного зала для всего гребаного города. Роуз следовало не просто поймать с поличным, не просто собрать улики и ткнуть в них носом полицию. Нет, в этом случае она бы наверняка извернулась и все равно вышла сухой из воды. С ее-то связями и чередой друзей по извращениям сделать ее виноватой казалось почти невозможным. Да и бравое общество Тэ’Ниэса, столько лет носившее женщину на руках, чуть ли не приписывая ее к лику святых, наверняка на обвинения женщины отреагировало бы неоднозначно. Нашлась бы толпа страждущих, которые бы устроили митинг, требуя ее освобождения. А Мэт и Брайан все равно остались бы козлами отпущения. Вот если бы она сама призналась в содеянном на глазах у всех. С этим спорить никто бы не решился. — Вы ведь можете это сделать? Можете закинуть трансляцию на городские рекламные щиты? — вопрошала Селкет накануне, смотря в монитор компьютера на темный силуэт и боясь услышать отрицательный ответ. — Можем, — кивнул собеседник. — Можем сделать и больше: забить трансляцией новостные каналы. Взломать телефоны и в принудительном порядке запустить на них ваше «хоум видео». — Это было бы великолепно! — воодушевилась журналистка. — Но плата будет высока. — Мы найдем деньги. — Деньги в данном случае не имеют особой ценности. Нам нужно кое-что другое. Условия, поставленные «Церерой» не то чтобы оказались для Селкет неожиданностью, но еще пару месяцев назад она бы ни за что на них не согласилась. Как же быстро меняются приоритеты человека, загнанного в угол. Теперь Селкет должна была «Церере» пять статей. Пять статей, которые она напишет для них, не проверяя источников и не думая о достоверности информации. Пять статей, потребовать каждую из которых могли как через неделю, так и через пару лет. Статей, которые могли кого-то ославить, а, может, и уничтожить. Тексты, за которые журналистке потом еще долго придется просить у себя прощение. И все же сделка того стоила. Селкет убедилась в этом в момент, когда слушала полные злобы слова Роуз, кинутые в ее адрес и рассказывающие о судьбе семьи журналистки. — Уверена, что все в порядке? — уточнил Томас, видя, в каком девушка взбудораженном состоянии. — Да, все отлично. Главное, что эта сука наконец ответит за все свои грехи. — Но… — Томми, замолчи. Да, сказанное ею — это страшно. Но я не оптимист. Думаешь, я сидела и все эти годы надеялась на то, что моя сестра и отец живы? Нет, все это время я желала лишь одного — узнать правду. Найти убийцу. Отыскать истину. И сегодня я получила желаемое. Да, мне паршиво, но… Мне кажется, я давно уже не чувствовала себя так спокойно. — Я рад, если это действительно так, — не стал настаивать Томас, приближая лицо Роуз и представляя, как эта ее надменная ухмылка выглядит на огромных электронных баннерах города. — Даже в таком положении все еще улыбается, — фыркнула Селкет. — Посмотрим, как ты будешь лыбиться, будучи в тюрьме. …а затем динамики внезапно выдали череду режущих уши скрипов, а картинка мигнула от раздавшегося в здании взрыва. *** Роуз была не из тех людей, которые, столкнувшись с проблемой, тут же опускали руки. Биться, так до последнего. А тузы в рукаве припасены были на годы вперед. Те серьги, что она вручила чертовому крепышу, хранили в себе маленький секрет в виде взрывного вещества, которое срабатывало через минуту после того, как Роуз касалась нужной выемки под застежкой. Взрыв не достаточной мощи для того, чтобы снести здание, но подходящий для убийства или хотя бы ранения единственного индивида. Мужчина, державший серьги, после их детонации упал на пол, и внимание всех присутствующих на мгновение перекочевало на него. Актеры и красноволосый напарник без оглядки ринулись к другу, совершенно позабыв о Роуз. И она собиралась этим воспользоваться. Скинув каблуки и подхватив подол длинного вечернего платья, женщина бросилась к выходу, чтобы нос к носу столкнуться с десятком полицейских, направивших на женщину дула пистолетов. — Поднимите руки и сдавайтесь, — посоветовал офицер, стоявший к Роуз ближе остальных. Молодой человек с едва пробивающейся светлой щетиной больше походил на выходца из полицейской школы. Совсем еще молокосос. Лишь татуировка МРТВ, едва виднеющаяся из-под короткого рукава синей полицейской рубашки дала женщине понять, как обстоят дела на самом деле. Роуз опустила руки, позволила надеть на себя наручники и проводить в машину. Оказавшись в душной кабине на заднем сидении, она обессиленно облокотилась спиной на не слишком мягкое сидение, пытаясь не думать, что ее ждет дальше. И в этот момент краем глаза женщина увидела предмет, лежавший на соседнем сидении. Она не сразу его заметила, так как глазам понадобилось время привыкнуть к полумраку полицейской машины. Женщина протянула руку к ожидавшему ее пистолету, провела пальцем по холодному стволу и проверила его магазин. В нем нашлась всего одна пуля. И Роуз прекрасно знала, для кого она предназначена. *** Геральд, рухнув на пол, из-за болевого шока сразу же отключился. Ребята и несколько полицейских обступили его. Левая рука мужчины выглядела так, словно ее по локоть засунули в мясорубку: ошмётки кожи с кусками плоти, белеющие кости и море крови. Мэтью, поморщившись, прикрыл глаза всего на секунду, борясь со всколыхнувшимися в сознании воспоминаниями. Подобную картину ранее он уже видел на съемочной площадке. Но тогда мальчишка не выкарабкался… Брайан, поняв, что ничем помочь не может, уступил проход, но следить за обстановкой не перестал. Он видел, как полицейские схватили Роуз, надели на нее наручники и повели к выходу, наблюдал, как другая часть занялась все еще обездвиженными охранниками, податливо укладывая тех лицами в пол и заламывая руки. Микки опустился на колени рядом с Геральдом, прощупал пульс — слабый, но он все же был. Затем поднял взгляд на полицейского, и тот мигом сообразил, что от него требовалось: расстегнув и выдернув ремень, он передал его красноволосому. Киборг принялся за дело. Но едва успел перетянуть рану, в голове прозвучал встревоженный голос Викки: «Что, если в серьгах мог оказаться яд?» Микки всего на секунду, но поддался панике. Полицейский тем временем просветил поочередно глаза Геральда — на них киборг и обратил внимание. «Непохоже, — отодвинул он предположение сестры, — Во всяком случае, сейчас важнее остановить кровотечение». Это он и сделал. Откуда-то появились носилки, Микки отстранили люди в форменных костюмах, уложили пострадавшего на них и устремились в сторону выхода. Один из них, по-видимому старший, на бегу заговорил с актерами и киборгом: — Эй, вы, если не хотите застрять тут надолго и желаете сопроводить своего друга до ближайшей больницы, лучше пошевеливайтесь, здание оцеплено, но толпа у входа с каждой минутой разрастается, наш патруль может не сдержать натиск. Актеры и киборг, не сговариваясь, поспешили за ними. *** Томас и Селкет, не теша себя надеждой пробиться к зданию на колесах, бросили машину на том же месте и, положившись только на собственные силы, кинулись на поиски ребят. Они представляли, что самым трудным будет обойти оцепление непосредственно у ворот, но приблизившись достаточно к месту, где проходило торжество, ужаснулись: огромная, набравшая по прошествии прямой трансляции масса людей, как дикое стадо баранов, не преследуя какую-то особенную и значимую цель, ломились к главному входу. Они не боялись ничего: выстрелы в небо полицейских, казалось, наоборот лишь раззадоривали их. В некоторых местах «волне» частично удалось просочиться внутрь, обтекая служащих, словно бесполезную преграду. Люди пылали от ярости, страстно жаждя свершить прямо здесь и сейчас самосуд над проклятой и двуличной самозванкой, возомнившей себя вершительницей чужих судеб. Но они даже не догадывались, что та, встречи с которой они ждали, давно уже находилась за пределами их досягаемости, и единственные, с кем удалось столкнуться раззадоренным пылкими речами людям, оказались другие герои сегодняшнего вечера. Томас не сразу признал издалека среди кучки выбравшихся из здания людей в полицейской амуниции своих друзей: — Вон они, — окликнул он Селкет, но девушка, как ни старалась (из-за своего роста) видела только чужие затылки. Режиссеру и самому с трудом удавалось это: как высоко не хотелось бы ему подпрыгнуть, зависнуть на пару секунд в воздухе и спокойно все оглядеть, не получилось бы. — Забирайся, — Каролли опустился на одно колено и похлопал себя по плечам, — скажи, что там? Селкет быстро вскарабкалась мужчине на плечи, не найдя куда вцепиться, запустила пальцы с длинными ногтями прямо в густую шевелюру Томаса и вдруг возвысилась над толпой. Мэта, Брайана и Микки с Викки Селкет увидела сразу, о чем оповестила Каролли: — Среди них нет Геральда. Некоторые люди, прорвавшиеся через первую линию полицейских, тем временем, к удивлению, умудрились преодолеть и вторую. — Ой, божечки, — испугано выдала Селкет: девушке удалось разглядеть того, кого несли на носилках. — Что там? — кажется, Томас слышал, как скрипят его нервы. Но Селкет молчала. Конечно, вид раненого охранника ее шокировал, но не так сильно, как то, что прямо сейчас разворачивалось на ее глазах. Люди, завидев актеров, кажется, совсем обезумели. Они, словно не замечая полицейских, пытавшихся спасти жизнь пострадавшему и вывести самих — еще недавно изображавших из себя трупов и являющихся таковыми на самом деле для большинства жителей Тэ’Ниэса — актеров в безопасное место, ломанулись, чтобы поскорее поделиться собственными впечатлениями. Слышимость была отвратительная, но некоторые фразы, самые громкие, все же долетели до Селкет и Томаса: — ОНИ ЖИВЫ, Я ВСЕ ЕЩЕ НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ОНИ ЖИВЫ. — Как вы смогли раскрыть это? — ЭТО НЕ ШУТКА? ОНИ НАСТОЯЩИЕ? — Это заговор, мы должны поднять восстание против Омерзительной восьмерки. — Я ДОЛЖНА ИХ ПОТРОГАТЬ, УБЕДИТЬСЯ. Полицейские, поняв, что толпа неминуемо близко, обступили гражданских, сгруппировались вокруг и выставили щиты, тем самым укрывая их от толпы. — СЕЛКЕТ, — донесся рев Томаса до ушей журналистки, — что происходит? — Они… — еле выговорила девушка, — все сошли с ума. И сотни рук потянулись к ним… *** Сойер стоял на противоположной стороне дороги и с теплящимся в самом глубинном уголке сердца наслаждением наблюдал за разворачивающейся картиной: полицейский фургон свернул на тротуар, из четырех распахнувшихся дверей на улицу выскочили люди в форме, открыто во всех красках предоставляя случайным очевидцам не самое приятное зрелище: заляпанный кровью вперемешку с мозговой жидкостью салон и бездыханное тело женщины, в неестественной позе лежащее на заднем сидении с широко открытыми остекленевшими глазами.