Гроздья белой акации

Принцесса Мин, как и Альбер, всегда была безумно одинока, и это при том, что никогда, даже ночью, не оставалась одна. С ней в комнате спала сначала няня, позже две компаньонки, а за дверями стояла вооруженная до зубов стража. Однако всех этих людей она расценивала только как прислугу, которая мешала ей, надоедала, стерегла. Без строгого надзора Зоя не могла даже покинуть свои личные покои и погулять по саду, чем-то заняться для души, порисовать или взять книгу. Все контролировалось, день ее был весь расписан по часам. Танцы и этикет, уроки богословия и арифметики, риторика, изящные манеры и основы управления двором - ее учили быть примерной государыней и преданной супругой. Помолвленный жених - наследный принц большого королевства Вельтур, Зое совсем не нравился. Напыщенный индюк. Они встречались, как и полагалось, дважды в год, в присутствии обоих правящих домов, и с каждой встречей Зоя ненавидела его сильнее. Однако, когда Вельтур неожиданно восстал, и принц погиб в неравной битве, она забеспокоилась всерьез. Нет, гибель жениха не принесла ей горя, но собственная участь стала неопределенной, и Зоя с трепетом в душе ждала, что же решит державный брат. Когда ей объявили волю императора, она чуть не лишилась чувств. Ее сдержала только злость на брата. Он выбрал ей в супруги Альбера, правителя побежденного королевства Вель-Нуэр. Это была почти что ссылка, изощренная насмешка. Зоя сидела молча, выпрямившись станом, и лишь глаза метали молнии презрения и гнева - ее, принцессу Мина, отдавали в никуда. Жалкой никчемной государыней поверженного королевства. - Что-то желаете сказать, сестра? - тон императора был ледяным. - Вы недовольны выбранным для вас супругом? - Я всем довольна, повелитель, - желчно усмехнулась принцесса. - Ваш выбор безупречен. - Ответ хорош, - кивнул державный брат. - Прошу вас, подойдите ближе. Все подданные тут же подались назад, чтоб ненароком не услышать то, что слышать им не полагалось. - Не медлите с наследником, сестра, у меня на него большие планы, - чуть наклонившись к уху Зои, тихо сказал император. - К осени жду от вас приятных новостей. Ни к первой осени, ни к следующей брат император не дождался добрых новостей из Вель-Нуэра. Сначала его письма к Зое были вежливы, потом стали иными, а вот теперь открытым текстом лучезарный дал понять, что больше ждать он не намерен. Выбора нет: или спокойная жизнь рухнет и покатится в тартарары, или она зачнет наследника престола от графа Рум. Ставки высокие, и колебаниям быть места не должно. Так убеждала себя Зоя, лежа под лебяжьим одеялом и крепко сжав на груди тонкие руки. В опочивальне было совсем не холодно, однако королеву бил озноб. "Нет, так нельзя, мне надо успокоиться, иначе ничего не выйдет, - сглотнув слюну, подумала она. - Это всего лишь небольшое время, которое придется потерпеть. Просто лежать и ни о чем не думать. Просто лежать... Лежать... Закрыть глаза... О, небеса, только бы руки этого... Георга были теплыми. Сухими. И сам он был не груб. И не вонял. О небеса, о чем я думаю? Наверняка он вымылся, и вообще он граф, не конюх, и не смерд..." Момент, когда ОН появился, Зоя пропустила. Постель прогнулась - это граф уселся рядом. Она метнула в него полный неприязни взгляд и тотчас отвернулась. В ноздри ударил запах ПОСТОРОННЕГО МУЖЧИНЫ - ей почему-то в голову пришли именно такие странные слова. Зоя задержала дыхание, не желая признавать, что запах графа был на удивление приятный - тонкий, волнующий, совсем другой, чем у Альбера. Потом ей показалось, что она услышала смешок, и загорелась гневом. Как он посмел в такой момент над ней смеяться? Должно быть, чувствует себя хозяином сегодня, желая отомстить за давние обиды, когда она ударила его и оскорбляла? Если б не обстоятельства - она бы не стерпела и тотчас выгнала взашей! Сейчас же только сжала губы и позволила себе дышать, и тут же запах стал сильнее - это Георг нагнулся к ней, и королева удивилась. Он смел и дерзок, не дает ей даже нескольких минут, чтобы собраться с духом. Или желает, как король, все побыстрей закончить? - Что это за отдушка? - спрашивать она не собиралась, слова слетели как-то сами. - Она мне незнакома. - Отдушками не пользуюсь, - ответил Георг, - это природный запах кожи. Граф наклонился близко, но пока не прикасался. Просто смотрел, и Зоя чувствовала этот взгляд, он раздражал ее, давил на нервы. Потом на шею ей легла рука, и королева вздрогнула всем телом. Зажмурилась, и крепче сжала кулачки под одеялом. Прислушалась к тому, что ощущала. Щекотно и легко. Ладони у него сухие. Теплые. Как хорошо... Пальцы спустились с шеи вниз, коснулись тонкого ночного одеяния и потянулись развязать шнурки... *** Георг действительно позволил себе чуть заметно усмехнуться, когда увидел выражение лица королевы. Какой красноречивый взгляд! Она его терпеть не может, однако согласилась на безумное решение Альбера. Так нужен этот принц? Вся сморщилась, когда спросила про отдушку. Ей запах не понравился? Довольно странно. Все женщины, с которыми он спал, были в восторге, а Зое не понравилось - еще одна досадная помеха. Наверно, стоило добавить в ванну ароматных масел, как предлагал король. А впрочем, ей не нравится в нем все, так что хоть выкупайся в самой редкостной и дорогой отдушке, а результат будет такой же, как сейчас. Вот, отвернулась и не смотрит. Ладно, хотя бы ничего не говорит. Что ж, ночь идет и надо начинать с чего-то. Он глубоко вздохнул и прикоснулся к тонкой шее королевы, сначала пальцами, потом ладонью, чуть-чуть помедлил и спустился ниже. Зоя вся вздрогнула и крепче сжалась. Она боится близости с мужчиной? Или играет роль все та же неприязнь? Ну что ж, ему тоже не доставляет удовольствия ее касаться, он здесь лишь исполняет волю короля. Граф сделал над собой усилие и потянулся развязать шнурки ее ночной сорочки. Не стоит возлагать больших надежд на нынешнюю ночь. Все, что он может - попытаться быть с ней терпеливым и предельно осторожным. - Не нужно. Я сама! - тихо, но твердо заявила королева. Ну вот, похоже, она справилась с собой. Он деликатно отвернулся и немного подождал. Шелест снимаемой одежды и негромкий вздох. Красива, тело тонкое, грудь небольшая. Сидит, смотрит глазами дикой лани. Так мило прикрывается руками... Он медлил, сколько мог. Прикидывал, как лучше обращаться с ней. Так много думать рядом с обнаженной юной женщиной было довольно странно для него. Хотя, что в этой ситуации не странно? Поцеловать ее? Наверное, не стоит рисковать, но как же обойтись без поцелуев? Нет, в губы однозначно нет, но есть на теле женщины особенные точки... - Что ты так смотришь на меня? - не выдержала Зоя. - Увидел королеву без одежд, и думаешь тебе позволена любая дерзость? Учти, я этого не потерплю! Давай, покончим побыстрей. Или ты тоже с женщиной не можешь? Тогда зачем Альбер тебя прислал? - Ну что вы, госпожа, я б не посмел быть с вами дерзким, - она права, дальше тянуть нельзя. Георг решительно уложил Зою на постель. - Смею напомнить, что мы оба здесь по воле короля, так что нам лучше помогать друг другу, а не колоть иголками обид. Просто доверьтесь мне и ничего не бойтесь. Брать женщину по принуждению - такого с ним ни разу не случалось. Ну разве что двенадцать лет назад, когда граф Федор приказал ему воспользоваться правом первой брачной ночи и взять к себе в постель крестьянку Фелу. Он подчинился, хоть и чувствовал себя последним негодяем, и ночь прошла не слишком хорошо, ни для него, ни для девчонки. - Считаю, что обычай безнадежно устарел, но не посмел противиться воле отца. Ты не держи зла на меня, не надо, - сказал он Феле утром, и был безмерно удивлен ее ответом. - Ну что вы, господин, - неторопливо одеваясь, улыбнулась девушка. - Во-первых, это редкостная честь, чтобы высокородный граф снизошел до простолюдинки. А во-вторых, боль первой ночи мне принес не мой любимый Грег, а вы, молодой хозяин. Да, ситуация сейчас весьма похожа. Он снова должен взять невинную жену другого человека и причинить ей боль - без радости и без желания, а про приказу ее мужа, который, кроме всего прочего, сейчас сидел здесь рядом, в двух шагах, и может, наблюдал за тем, что происходит в спальне. Абсурд, полнейшая нелепость. Как в этой ситуации настроиться и сделать все, как надо? Он прикоснулся к подбородку королевы, провел ладонью по щеке, спустился ниже. Шея нежнейшая, как самый лучший бархат. Граф сдержанно вздохнул и потянулся к ней губами. Чуть-чуть прихватывая кожу, добрался до соска, одновременно сжав вторую грудь рукой. Зоя вся выгнулась и задышала тяжелей. Как же давно он не был с женщиной! Вроде бы вечность. Закрыв глаза, он продолжал ласкать ее напряженное тело, которое никак пока ему не отвечало, и вскоре был вознагражден, услышав ее слабый изумленный стон. *** Зое сравнялось двадцать два, тело ее стало иным, оно томилось и просило мужа, и это сказывалось на характере королевы. Сама не понимая почему, она нередко без причины раздражалась и грустила, а ночью видела тягучие и беспорядочные сны, которые наутро забывала. В "благоприятные" периоды Альбер ее уже почти не трогал, просто лежал с ней рядом, как чужой, и Зоя чувствовала себя брошенной и почти ущербной. Сейчас в постели с ней другой мужчина, пусть неприятный ей как человек, но это не меняло дела. Она должна была его принять, стать его женщиной и матерью его ребенка. Как бы она себя не убеждала, что это лишь по принуждению и обстоятельствам, но близость Георга ее смущала и заставляла сердце биться чаще. Он прикоснулся к ней - она от удивления застыла, настолько эти ласки отличались от того, что делал с ней супруг. Пусть Георг не любил ее и не желал, но это нежелание было иное, поэтому и прикасался он иначе. Оставшись без одежды, Зоя будто бы лишилась и титула, став беззащитной хрупкой девушкой, впервые отдающей свою плоть мужчине. Она смущалась и краснела, интуитивно прикрывая наготу руками и трепетала в ожидании того, что будет дальше. А дальше было то, чего с ней не случалось прежде, ибо она не знала ничего другого, кроме равнодушных рук супруга. Георг лег сверху и прижался к ней, но не давил, и Зоя замерла от необычных ощущений. Ее касалось гладкое, прохладное мужское тело - дыхание заволновалось, и первый сладкий импульс пробежал куда-то вниз. Она чуть-чуть поерзала под ним и стало лучше. Ей захотелось чувствовать его сильнее, она приподнялась и потянулась вверх, - туда, где оказалось так приятно. Однако это было только самое начало, и в следующий миг к ней прикоснулись губы. Горячие и влажные, они чуть-чуть прикусывали шею, спустились вниз, добрались до груди и захватили в плен сосок - и королева охнула, не в силах удержаться. Вот то, что пишут в "Книге благородных жен"! Вот как ласкает женщину ее мужчина! А Альбер никогда... он никогда ее здесь не касался, напротив - избегал! Она вздохнула, изумленно, еще не доверяя незнакомым ощущениям, не веря, что это происходит наяву, а губы графа продолжали прикасаться, заставляя вздрагивать ее юное невинное тело. Приятно. И совсем не страшно. Если еще и не смотреть... Думать о чем-то постороннем, ну скажем, о весеннем карнавале. В прошлом году было так весело, хоть ей и приходилось, как всегда, смотреть на все со стороны, вернее с высоты помоста... Рука графа скользнула на живот и ниже, и мысли разлетелись, как испуганные птицы. Зоя опять вся напряглась, не смея шелохнуться. От сладкой неги не осталось и следа, все пересилила неловкость от того, что он ее коснулся в самом сокровенном месте. - Не бойтесь, госпожа, - услышала она чуть слышный шепот, - я вам не причиню вреда. Доверьтесь мне, просто лежите смирно. Она послушалась, отлично понимая, что ей придется вытерпеть соитие с Георгом, пусть не сейчас, так завтра, через месяц... Так лучше уж сейчас, и чем быстрей, тем лучше, поэтому лежала и ждала, что будет дальше. Он мягко, но настойчиво развел ее колени - она не дрогнула, лишь напряглась сильней. Он опустился сверху на нее; устраиваясь половчей, поерзал - Зоино тело выгнулось ему навстречу. Его рука снова скользнула вниз - она почувствовала, как он гладит ее между ног, потом в низ живота уперлось крепкое мужское естество, оно давило на нее и вызывало неприятие, почти брезгливость. Ее глаза расширились, сквозь сомкнутые губы вырвался протяжный стон протеста. По прежним опытам интимных игр с Альбером она ждала, когда ЭТО полезет внутрь нее, но вместо грубого нажима Георг вдруг с тихим вздохом отстранился. Тяжесть исчезла, и она в недоумении приподнялась в постели. Он, что, тоже не может поиметь ее? Тогда к чему все эти унижения и стыд? *** Все оказалось и сложней, и проще, чем Георг представлял себе в самом начале. Он знал, что Зоя девственна, но все же не рассчитывал найти ее такой неискушенной в ласках. Альбер что, никогда не трогал ее грудь и лоно? Мог бы хоть попытаться, идиот, может у них и вышло бы соитие, кто знает? Но нет, она досталась Георгу пугливой маленькой девчонкой, которая вся загорелась от обычного прикосновения к чувствительному бугорку соска. Он с облегчением вздохнул, решив, что дальше все пойдет, как надо, однако в сокровенном месте королевы было сухо, а Зоя снова задрожала, лишь стоило ему коснуться ее там, где он надеялся найти огонь и влагу. Тихонько выругавшись про себя, граф отстранился. Как хорошо, что он предусмотрительно припас бутылку с маслом из душистых трав. - В чем дело, что не так? - с недоумением спросила Зоя. - Вы не желаете меня? - Секунду, госпожа. Я должен подготовиться и кое-что исправить, иначе вам будет довольно неприятно. - Что значит подготовиться? - не поняла она. - У вас почти совсем нет смазки, госпожа, - его совсем не удивил ее вопрос. - Прошу вас, не волнуйтесь. Если вам проще не смотреть, то не смотрите. И почему она опять послушалась его? Закрыв глаза, Зоя как будто стала ощущать в разы сильней. Приятная прохлада масла между ног, палец мужчины, надавивший на чувствительную точку - она занервничала и заволновалась, но он проник поглубже и остановился. Как, неужели именно такие действия должен производить любовник, чтобы доставить женщине приятное блаженство? Зоя была слишком неопытна, чтобы сравнить и оценить умения Георга, она лишь тяжело дышала и ждала, испытывая одновременно и жгучий стыд, и страх, и предвкушение давно желанного, но неиспытанного действа. Тяжесть чужого тела, хотя он не давил, и вот он, этот тайный миг! Ее пронзила боль, такая сильная, что на мгновенье все вокруг померкло, потом Зоя открыла мутные глаза и посмотрела в потолок обиженно, словно обманутый ребенок. *** Это был самый странный акт, когда-либо свершаемый Георгом. Они с партнершей не хотели близости друг с другом, по сути он насиловал и Зою, и себя, идя вразрез с желаниями собственного тела. С маслом вошел легко, хоть член был не особо твердым. Почувствовал преграду и остановился. Упругая плева у королевы, ей будет очень больно. Он резко надавил и провалился вглубь, почти не ощутив желания продолжить. Зоя не издала ни звука, но он почувствовал ее обиду и физическую боль, и снова мысль, совсем не свойственная моменту, пришла ему в голову - эта рожденная принцессой девушка свою невинность отдала тому, кого не выносила на дух. Есть ли для женщины печальней участь? - Простите, госпожа, - медленно двигаясь в ней, пробормотал он. - Я бы хотел не причинять вам боли, однако это было неизбежно. Потом Георг лежал и размышлял, как правильнее поступить - остаться до утра в постели королевы или немедленно уйти? Решив, что больше оставаться здесь не должен, встал и оделся, избегая смотреть на смутно белевшее в свете ночника лицо на подушке. На сердце было скверно и тоскливо, как будто только что он занимался не любовью, а неким гнусным действом без надежды оправдаться. Любую женщину он бы сейчас утешил, поцеловал и приласкал, сказал какие-нибудь милые слова, пообещал, что в следующий раз все будет по-другому. Но Зоя не была любой и не нуждалась в утешениях, он это ощущал каким-то сверхъестественным чутьем, но что она сейчас испытывала и какие мысли ей владели - об этом думать Георг не хотел.