Гроздья белой акации

Альбер сидел за маленьким столом в дальнем углу гардеробной и читал, а может, делал вид, что увлечен чтением. Увидев Георга, вскочил и бросился навстречу. - Георг, ну наконец-то! Рассказывай, как все прошло! - Ваше Величество, - смутился Георг его напором, - но говорить про это не вполне... - Рассказывай! - нетерпеливо перебил король. - Тебе с ней было хорошо? - Что вы хотите от меня услышать? - растерянно пробормотал Георг. Такого странного вопроса он не ожидал, к тому же в голосе Альбера ясно прозвучала ревность. Значит, он все же любит королеву? Тогда зачем заставил Зою разделить постель с другим? - Я в точности исполнил вашу волю. Альбер был бледен и дышал неровно. Да он разволновался не на шутку. Георг вздохнул и отступил на шаг. - Простите, государь, за дерзость, но все-таки дозвольте мне сказать. Вам следует сейчас пойти к супруге, для женщин первый раз всегда нелегок... - Ты не ответил на вопрос! Тебе с ней было хорошо? - Альбер схватил его за плечи и повернул лицом к себе. - Смотри в глаза и отвечай! - Вы сами знаете, Ее Величество была невинна. Я думал лишь о том, чтобы как можно меньше причинить ей боли. - Ты думал не о том. Твоя задача - это принц, и думать нужно лишь об этом, все остальное не твоя забота. Как ты считаешь, королева понесла? - Ваше Величество, простите, не могу ответить. Я даже не женат. Мне неизвестна женская природа. До... свадьбы у меня была наложница, но Тая пользовалась отваром против зачатия, поэтому во время наших встреч я ни о чем не беспокоился... Глаза Альбера сузились до щелок, глаза пылали бешеным огнем, и Георг замолчал. Сейчас-то что его так разозлило? Впрочем, вся ситуация была абсурдна и опасна, а тут еще такие странные вопросы и беспричинный гнев. Что ему надо от него, в конце концов? Сначала принудил стать мужелоложцем, подставив собственную задницу, теперь отвел роль племенного жеребца. Проклятье, разве можно было даже в страшном сне вообразить такое? - Иди сюда! Пока я ждал тебя, думал сойду с ума! - Альбер содрал с ближайшей вешалки какие-то одежды и довольно грубо толкнул на них Георга. - Ты раздразнил меня, я не усну, если не получу тебя! - Ваше Величество, но королева... - Пусть отдыхает после первой брачной ночи, - хмыкнул король. - Что замер истуканом? Хочешь сказать, весь пыл отдал моей супруге? Что у тебя не встанет на меня? Он навалился на него и обнял, обдавая шею графа прерывистым жарким дыханием. Рука нетерпеливо шарила по телу, ища завязки туники, но не нашла. Тогда король просто порвал ткань на груди Георга и удовлетворенно простонал, жадно лаская губами обнаженную кожу. - Проклятье, от тебя воняет Зоей! - забирая в рот розовый плоский сосок, пробормотал он. Больше он ничего не говорил, только причмокивал и мял губами маленький комочек плоти, одновременно гладя спину графа так неутомимо и так страстно, словно дорвался, наконец, до самого любимого на свете человека. Понадобилось несколько секунд, чтобы Георг поплыл под этими неистовыми ласками куда-то ввысь, сам не желая этого, больше того - стыдясь. "Какая же нелепость... в гардеробной... я только что был с Зоей, а теперь король..." - разрозненные мысли промелькнули в голове и тут же улетели. Это Альбер скользнул рукой туда, где уже крепло и твердело естество мужчины, с таким трудом восставшее недавно на красивую молодую женщину. А вот теперь, лишь стоило руке Альбера прикоснуться... - Ваше Величество, мы не должны сейчас... Зачем он говорил такие глупые слова, когда совсем так не считал. Король ласкал его, дразнил и возбуждал с каждым движением сильнее, и столь разительный контраст между неискушенным и почти невинным телом королевы и неприкрытым нетерпением Альбера взорвал Георга ураганом страсти. С Альбером все было совсем иначе, Георг мог с ним не церемониться и не бояться - просто перевернуть, схватить за ягодицы, развести и ткнуться пальцем в середину, в пахнущий маслом вожделенный вход. - Кто разрешил тебе болтать? - изящно выгнув спину, простонал король. - Давай же, больше не могу терпеть. И если уж открыл свой глупый рот, так называй по имени... так будет лучше. "Альбер..." - этого вслух граф не сказал, только подумал про себя, бурно изливая в податливое гибкое тело весь страх, всю неудовлетворенность недавнего соития с королевой. - Не забывай, еще две ночи с Зоей впереди, - едва лишь отдышавшись, заявил король. Георг не верил собственным ушам. Чудовище и монстр, вот кто такой Альбер. Но почему он подчиняется ему, даже не попытавшись возразить? Из-за семьи? Или здесь что-то кроется другое? Да что другое, черт возьми? Откуда взяться этому другому? Он обречен, его судьба закончится в стенах дворца, и он отлично понимает это. Так почему не поразвлечься напоследок с королем, к тому же если это так заводит. - Кто разрешил тебе сейчас болтать о королеве, Аль? - наглеть так уж наглеть! Георг нагнулся над своим любовником и впился поцелуем в губы, с восторгом слушая его протяжный, полный страсти стон. *** Зоя едва дышала, наблюдая за любовниками в щелку двери. В ее обычно тихой гардеробной сейчас витала и царила Страсть. Два стройных гибких тела изгибались и сплетались, стоны срывались с уст, а ласки были так нежны и чувственны, что ее плоть, не знавшая до сей поры любви, вся трепетала и горела в сладостном огне. Не замечая боли, Зоя мяла пальцами сосок, прикусывая нижнюю губу. Ее охватывала целая палитра чувств, от жаркой похоти до зависти и злости. Проклятый граф, с ней вел себя как с деревянной куклой, а тут что вытворяет - посмотрите! А уж Альбер, про этого и говорить не стоит. Два мужеложца, черт бы их побрал! Но как им хорошо друг с другом! Ей тоже хочется такое испытать, но вот возможно ли? И с кем? Король всевластен, в личной жизни не отказывал себе ни в чем и до Георга. А что может она, под постоянным бдительным присмотром королевского чиновника и слуг? Она погладила себя по животу и усмехнулась. Шанс есть. Еще две ночи с этим страстным графом, она увидела, что он совсем не холоден в постели, его лишь только надо завести. Кровь хлынула к лицу и Зоя покраснела. Но почему? Представила себя на месте Альбера, который в этот миг ласкал ладонью плоть Георга? Она не раз пыталась прикоснуться к мужу в этом месте, но он не позволял. А Георг разрешит? Если не разрешит, будет неловко. Но сможет ли она такое сделать? Если решиться и забыть про предрассудки, то сможет. Альбер был прав, когда сказал, что граф красив. И почему она сегодня так отчаянно его боялась, отлично зная, что соития не избежать? Все, решено. Завтра она не будет скромничать и постарается добиться, чтобы Георг вот так же страстно возжелал ее, как Альбера сейчас. О, что же вытворяют эти двое? И почему так влажно стало между ног?.. *** - Немедленно ступай к знахарке, Лура! - приказала королева. – Мне зелье нужно нынче ночью! - О, сжальтесь, госпожа, не посылаете меня снова к этой ведьме! Я вся дрожу только от мысли, что ее увижу. - Как смеешь возражать? Делай, что велено, иди! - Простите мою дерзость, королева, - Лура попятилась к дверям. – Я подчиняюсь вашей воле. Колдунья-чужеземка Власта, верней, знахарка, как ее все звали в городе, жила в бревенчатой избушке возле леса. Ее лица практически никто не видел - она всегда носила белую матерчатую полумаску, а лоб и волосы были закрыты синей головной повязкой. Почти не разговаривала, да и те слова, что Власта иногда произносила, звучали глухо из-под слоя ткани, так что и настоящий голос был для посетителей загадкой. К ней приходили с разными проблемами, и в том числе не чистыми, прося наслать проклятие, приворожить или навести порчу. Никто не связывался с ней, не спорил и не трогал, даже блюстители порядка - боялись мести, хотя никто и никогда не смог бы привести пример, чтоб эта женщина кому-то навредила. Народ был суеверный, и поэтому любое нездоровье или неожиданную напасть приписывали ее колдовству. Зоя уже имела дело с Властой прежде, пытаясь приворожить Альбера, но получив зелье, не вдруг решилась его применить, опасаясь последствий - подобные действия, направленные на короля, карались смертью. Так что склянка, полученная от колдуньи пролежала в потайном месте до следующих благоприятных ночей, по всей видимости потеряв силу, потому что никаких воздействий на супруга снадобье не возымело. Но вот теперь все было по-другому, и напоить консорта Зоя не считала для себя опасным. Пусть даже зелье графу навредит, беда невелика. "Это для дела. Только лишь для дела, - поджидая Луру, твердила она про себя. - Чтоб забеременеть, мне нужно испытать не только боль, но и блаженство, о котором пишут в "Книге". Без зелья ничего не выйдет, мы не испытываем нежности друг к другу. Вот с Альбером консорту было хорошо! Я тоже жажду испытать такое!" - Вот, госпожа, - служанка протянула королеве склянку. - Но зелье действует только один день, и добавлять нужно всего две капли. - Давай сюда! - недовольно буркнула Зоя. - И помни: если вздумаешь кому-нибудь сболтнуть о том, куда ходила, лишишься своей глупой головы. - Простите мою дерзость, госпожа. Я лишь передала слова знахарки. Жестом руки Зоя велела Луре выйти из своих покоев. Оставшись одна, она задумчиво посмотрела на полученное средство, потом осторожно открыла пробку и понюхала содержимое. Без запаха и цвета, как и прошлый раз. - Может, себе тоже накапать? - наморщив лоб, размышляла она. - В "Книге" написано, когда оба любовника желают близости друг с другом, то удовольствие сильней. Нет, мне нельзя. Во-первых, неизвестно, что это за дьявольское зелье, вдруг повлияет на зачатие, а после на ребенка? А во-вторых, терять рассудок нежелательно. Так что поить им буду одного консорта, посмотрим, как он поведет себя со мной сегодня ночью. Сунув склянку в потайное место, королева изящно потянулась тонким гибким телом и вдруг заволновалась, вспомнив, как ее касались теплые мужские руки, не слишком ласково, но все-таки не так, как равнодушный Альбер. А если бы Георг стал страстным и несдержанным, как с королем, наверно ей бы тоже было хорошо. Для этого не обязательно любить, достаточно того, чтобы партнер был не противен. "Консорт мне не противен? - подивилась она причудливости своих мыслей. - Противен! Уже тем, что вытворял вчера с Альбером. Мне нужно думать про него лишь как про тело, которое должно служить на благо королевства. Да он таков и есть - безликий жалкий человечек, которого в любой момент не жалко уничтожить! Но отчего же я разволновалась, едва лишь вспомнив про него?" В ноздри настойчиво бил запах отцветающей акации, который Зоя ненавидела всем сердцем. Она захлопнула окно, теперь уже испытывая злость на короля. Зачем он повелел все засадить здесь этими деревьями, которые и дома, в Мин, ее безумно раздражали? Если бы акация действительно способствовала плодородию и пробуждала у людей инстинкт продолжения рода, она давно уже была бы матерью не одного, а двух или троих детей, и не было бы ужасной унизительной необходимости отдавать себя никчемному провинциальному дворянину.